Мавка

По круто уходящей вверх тропе поднимался крупный парень. Возле приметной каменной насыпи он остановился. Почесал обгоревший нос, обогнул валун и исчез в черничных зарослях. Маленькая тропка, казалось, совсем пропала, но едва заметный след, скорее угадываемый, чем наблюдаемый, гибко извернувшись, привел в небольшую, теплую ложбину. Внизу холмы расступались каменистыми обрывами, по бокам поросшие кустарниками и густым папоротником . Парень бросил рюкзак и быстро его опустошил. Подхватил с земли топорик и вернулся в заросли. Небо над ним растекалось градиентом. Прозрачно-лазурне небеса темнели, густели и сонно прятались под сливово –багровым покрывалом. Ближайшие склоны блаженно остывали после дневного зноя, влажно и холодно выдыхая под первыми звездами. Парень растянулся вдоль потрескивающего костра. Редко заглядывал под крышку котелка или шевелил угли палкой. Усталость и тепло огня, незаметно опускали тяжелые ладони на его глаза. Шелест леса и редкие вскрики безумных птиц в этот раз не испугали путешественника, а лишь уютно сливались в тихую, дикую колыбельную. Жгучие капли зло били по щекам. Парень резко открыл глаза. Костер превратился в недовольно шипящие, гаснущие угли. Злясь на несвоевременную расслабленность, принялся остервенело бегать по поляне, сгребая раскиданные вещи. Потом шмыгнул в маленький проем палатки и змейка входа хищно закрылась. В угольной темноте палатки путешественник завороженно прислушивался к нарастающему гулу капель и в, пока еще далекие, раскаты грома. Кожу парня предательски бил озноб. Он зябко поежился и натянул сухую одежду. Несмотря на опасение, как только он залез в теплый спальник, его сразу усыпила мелодия холодного дождя. Утреннее солнце смущенно прятало следы ночного ливня. Парень хмуро полувывалился-полувыполз из палатки. Взъерошил ежик выгоревших волос, обвел взглядом поляну. За костровищем, почти не видный под цепкими листиками черники, валялся взбухший темный мешок. У парня вырвался скорбный вопль: в этом самом мешке находился, полуразваренный, плавающий, но совершенно несъедобный теперь запас круп. Помрачневший враз путешественник вскрыл последнюю банку шпротов. Без аппетита позавтракал, собрал лагерь и развернул перед собой затертую карту. На расстоянии дневного перехода, маленькая черная точка на вытертом картоне обнадеживающе подписана: «Квасцы». Парень потер переносицу. С носа моментально облетели белые кусочки кожи. Значит, нужно было сделать незапланированный крюк через село. Он прикинул: до назначенного дня встречи с товарищами в обсерватории времени хватало и это не сильно путало планы. Путешественник попрыгал на месте, услышал звон недобросовестно собранного рюкзака за плечами и удовлетворенно кивнул. Искать мифическую тропку под гору, которая вывела бы его к широкой и стремительной Черной Тисе, становилось даже интересным. Квасцы не были избалованны вниманием туристов. Что оказало удивительно положительное влияние на маленькое село. Срубы были опрятны и по-домашнему ухожены. Вдоль дороги парень с удовольствием отметил отсутствие ярких и крикливых вывесок. Зато не пропустил и выделяющейся, высокий по сравнению с другими, украшенный деревянной башенкой дом. Во внутреннем дворе тоже оказалось очень аккуратно. Парень скользнул взглядом по чужому рюкзаку, приставленному к широкой и длинной качели. За внешний ремень был заткнут маленький букетик душистой фиалки. Голубым цветочком которого, приветливо поросли окружающие поселок холмы. Как и во многих горных населенках, заведения подобные этому, выполняли сразу несколько функций. Здесь и на стол накрывали, и наливали, и всю интересующую информацию отыскать можно было тоже здесь. Но это в правом крыле. В левом поместили магазин. Там расставили, разложили и развесили товары первой необходимости: начиная от резиновых галош, заканчивая неплохим, но старым горным велосипедом, покрытым синей облезлой краской. Под деревянной стойкой, на котором симпатично пузырились бутылки градусного содержимого, были сдвинуты столы и табуреты. В дальнем, затемненном углу сидела, прислонившись к стене, маленькая девушка. Ее плечи мерно двигались в такт сонному дыханию. Рассмотреть лицо под соломенной шляпой с обвислыми полями не получалось. Узкая дверь кухни хлопнула. Держа в руках ароматно-дымящийся горшок, рослая, загоревшая девушка поставила обед перед спящей клиенткой. Мягким толчком вывела ее из дремы и привлекла внимания к еде. Повернулась к парню, дежурно улыбнулась: - Маю чым допомочь? Парень благодарно улыбнулся и ткнул пальцем на целлофановые пакеты сыпких круп. От поселка вела широкая, но малоиспользуемая дорога на скалистый хребет. Густо поросшая цепкой и скользкой травой, она пологой трассой скользила вдоль Квасцов. Парень тяжело сбросил рюкзак, переводя дыхание. Солнце нещадно припекало, жадно лобызая подставленные ему участки кожи. Потемневшая, мокрая футболка брезгливо скинута на траву на время привала. Путешественник закрыл уставшие от солнечного света глаза. Проказливые порывы ветра нежно щекотали подставленное взмокшее лицо. Парень внимательно слушал – стрекотание насекомых, шуршание ручейка, птичье щелканье. Слушал хаотичную, но узорчатую мелодию из сотни маленьких колокольчиков на шеях невидимых овец. Гортанные оклики пастухов и еле различимое ржание лошадей. Парень вздрогнул от удовольствия, улыбаясь своим мыслям. Где-то близко послышался лай. Парень открыл глаза. По раскаленной дороге поднималась девушка. Та самая, в соломенной шляпе. Совсем рядом трусила молодая сука лабрадора. Парень удивленно усмехнулся. Длинная коса пшеничного цвета, кокетливо переброшена вперед, была одного цвета с короткошерстной собакой. Девчонка бросила рюкзак рядом. Платиновая собака осторожно ткнулась мокрым носом в подставленные парнем ладони. - Ну и денек, - девчонка жадно припала к пластиковой бутылке с водой. - Просто бери и выжимай. Туристка двумя пальцами оттянула ткань грубой льняной рубахи. Заткнула шляпу под верхний клапан рюкзака. Плюхнулась на землю. - Ника, девочка, иди сюда… - собака подбежала к хозяйке, жадно лакая воду из подставленных ладоней. Парень заинтересованно рассматривал парочку. На золотистом от солнца личике девушки застыло глуповато-счастливое выражение. Про себя он подумал, что с таким мечтательным выражением в одиночку по горам путешествовать опасно. Собака слабая защита от агрессивных мужчин. - Молчаливый какой… - вызывающе протянула она. Девушка поднялась и стала прямо перед ним, широко расставив ноги и уперев руки в бока. Парень улыбнулся такой самоуверенности. - Меня Ласка зовут, - девушка подмигнула, - По Черногорскому хребту в Обсерваторию иду. А ты, красавчик? - А я Егор, - ее губы растянулись в победной улыбке, - Странно, но имя твоей собаки человечнее твоего. Напротив ожиданий Егора, замечание не смутило девушку. Загоревшая туристка пропустила любопытную Нику между ног и все так же перед парнем , уселась верхом. Ее лицо оказалось напротив. Ласка совсем по-собачьи склонила голову набок. Пристально рассматривала Егора зелено-голубыми глазами. Парень рассказал ей о том, что тоже идет к Обсерватории. Случайная знакомая позабавила его свой манерой знакомства. Вдвоем, не считая собаки, идти по длинной дороге вдруг оказалось быстрее и интереснее. Солнце висело низко, время от времени ныряя в густые облака, жадно пряча жаркие лучи. Резко стало прохладно. Тени двух спутников и трусившей рядом собаки стали удлиняться. На северных хребтах собирались темные громовые тучи. Ласка достала теплый свитер и брезентовою накидку – положить сверху, на случай дождя. - Ну вот, столько дней солнца, а в заключении - шикарненькая гроза! - Если я правильно помню, вон та тропа спускается к озеру. Может разобьем лагерь там? Если прибавим шагу - успеем до начала грозы. - А вдруг обойдет, - тоскливая надежда в голосе исчезла, стоило девушке взглянуть на хмурое лицо Егора. Но Ласка тут же повеселела - бледная кожа городского жителя сперва покраснела от горного солнца, потом потемнела, а теперь триумфально облазила, начиная с самого кончика прямого с горбинкой носа. Путешественники остановились сверху спуска в немом восторге. Озеро Поднебесное раскинулось в ущелье меж двух горных массивов. Взбухшие облака молоком отражались в зеркальной глади. Парень и девушка обернулись назад к догоняющим грозовым тучам и поспешили вниз. Костер на поляне довольно потрескивал. Ласка полулежала на коврике, облокотившись на камень. Заглянула в котелок. - Эй, красавчик, вылазь! Чай готов! С кустов послышалось невнятное бурчание. Ласка нежно потрепала жавшуюся к ногам собаку. В кустах зашуршала птица. Девушка покосилась на невидимого парня. Приставила сложенные руки ко рту, издав три отрывистых звука. Птица в кустах затихла. Ника подняла встревоженную морду. Еле слышно заскулила. Из кустов вывалился Егор с охапкой дров. - Фух, увлекся что-то. Не перетаскать все за раз. Сейчас за последними вернусь. Девушка рассеяно кивнула. Она нервно оглядывалась в зеленые заросли за спиной. Парень не обратил на это внимание и вернулся в колючий густой кустарник. Ласка ловко вскочила и поспешила исчезнуть с другой стороны поляны. Пепельная собака свернулась сильнее. Буря, несмотря на все опасения, обошла озеро стороной, оставив после себя чистое ночное небо. Ласка бесшумно ступала мимо тонких буков. Вышла на окраину леса. Под холодным сиянием месяца мавка не скрывала истинного обличия. Ветер резко дергал подол газового тонкого платья. По его краю синими защитниками вздрагивали змеи старинной национальной вышивки. На середине поваленного дерева сидела нявка - «болотная» сестрица Ласки. Нечисть подняла запавшее прозрачное лицо, криво улыбнулась, потянула носом. - Ты пахнешь им, милая сестра. Но почему капельки сомы не блестят золотом на твоих мягких волосках? Волосы Ласки густой копной развевались за ее спиной. Нявка поджала кровившие без ногтей ступни. На некрасивое лицо упали засаленные пряди. Сердце Ласки разрывалось от боли. Как разрывалось каждый раз, когда ночная сестра превращалась в чудище лишенное жизненной силы, лишенное сомы. Она виновато потупилась, скрутив руки за спиной. Заставила себя посмотреть в воспаленные мокрые глаза нявки. - Приходи завтра к озеру! Как же я виновата перед тобой. Это моя, моя вина! – горяча шептала Ласка, положив голову на бледные, в язвах, ноги сетры. - Ты же знаешь, что это совсем не так. Укрой меня, сестричка. Спина совсем околела. Ласка скользнула грациозной рукой от плеча на спину. Вместо холодной кожи спины, она тронула едва теплые мышцы легких, с твердыми дугами влажных ребер. Скривилась от отвращения и вины. Тошнотворное зрелище голых органов спины – вот что ожидала любую нявку, если та не выпьет сомы. Волшебного напитка – эссенции сильнейших чувств человека, будь - то страх, злость или счастье. Нявка обессилено застыла в объятьях сестрицы-Ласки. Платиновые волосы живым покрывалом грели двух волшебных созданий. Егор наполовину вывалился со входа палатки, допивая ароматный травяной чай. Ласка возвестила о своем возвращении треском веток и тихими ругательствами. Ника радостно завиляла хвостом, наматывая приветственные круги по поляне. Девушка словно не замечала вопрошающего взгляда Егора. Подкинула охапку дров на догорающие угли. Пламя заплясало тенями на лицах путешественников. - Вижу, чай пришелся по вкусу, - заметила Ласка. Егор довольно согласился и вылез к девушке, сидевшей у огня. Собака бдительным стражем лягла за их спинами. - Какие планы на завтра? Может дневку на озере устроить, м? - Почему нет. До назначенного дня встречи в обсерватории еще пару дней. Времени полно. Ласка сонно облокотилась на его колени. Потерлась щекой о нагретую жаром огня ногу. Скосила на него плутоватый глаз. - Почему один в горы пошел? - А что такого? Миллион же удобств по сравнению с группой туристов, - Егор откинулся на спину, закинув руки за голову. Звезды над ними задиристо перемигивались. - Каких же это? – девушка перевернулась на живот. - Да хоть в организации проще. Сам за себя отвечаешь. От себя же и зависишь. Маршрут проще менять… - По друзьям скучаешь? – нетерпеливо перебила Ласка. - Нуу… Мы через пару дней встретимся. Хах, чего же скучать? Тем более одна мелочь меня пока развлекает, - Егор получил пинок по ноге. – Что действительно странно: почему ты одна ходишь? - Так у меня же защитница! – Ласка слепо пошарила рукой за спиной. Почувствовала горячую морду и легла обратно. - Да толку-то с нее, - девушка обиженно поджала губы. – Брось, знаешь ведь, что я прав. Ну что она сделает группе мужиков или парней, взбреди им в голову навредить симпатичной девушке и молодой неопытной собаке? Ласка не отвечала. Задумчиво глядела в огонь, бессознательно водя рукой по ноге парня. - Не дуйся там. Не хотел обидеть, но это глупость с твоей стороны. Безмолвная спина светловолосой девушки еще сильнее ссутулилась. - Ласка, эй… Ты вообще откуда? – спина что-то пробурчала. – Не понял ничего. Да повернись уже! Ласка лениво перевернулась на другой бок. Как-то неопределенно повела руками. - Местная? – почти, что спросила она. - Ну, тебе лучше знать. Но на местную не похожа. Здесь с акцентом говорят, у тебя же его нет. - Училась в городе? – Егор удивлялся вдруг взявшимся вопросительно-неуверенным интонациям. - Не хочешь говорить – не надо, - тактично предложил парень. Парень, все так же удивляясь, получил благодарный взгляд. - Спроси еще что-то, - примирительно заметила она, но с большим интересом продолжила, – или на гитаре сыграй… - Да ну, вставать неохота. Вокруг как-то неспокойно… Лес действительно был непривычно оживлен. Ни разу до ночевок с новой попутчицей, Егор не замечал такой гиперактивности у ночных жителей. Радостно верещали и ухали птицы, носились мыши, шуршали неопознанные животные покрупнее. Он не заметил, как отвлекся. Когда посмотрел на Ласку снова, девушка тихонько посапывала, тревожно вздрагивая. Парень аккуратно высвободил из-под нее ногу и поднял легкую девчонку на руки. Вздрогнул, когда за его спиной раздалось угрожающее рычание. Ника застыла. Не сводила с него немигающего взгляда. Егор отнес Ласку в палатку, положил в спальник, оставил собаку поскуливать у входа. Парню показалось, будто профиль девушки выглядел острее и неестественнее по сравнению с обычным выражением легкомысленного озорства. Собака опять его удивила. Мягкой пастью прикусила край футболки и потянула назад из палатки. Егор потрепал животное по голове и переполз в собственную палатку. На озере еще висела густая дымка, не давая солнечным лучам в полной мере выполнять свою бодрящую задачу, когда Ласка стала носиться по лагерю. Наломала хвороста, вымыла котел, принесла воды, развела огонь, даже собрала в железную кружку спелой черники. На пару минут активность на поляне поутихла. Парень блаженно намеривался поспать еще часок. Змейка входа его палатки ненавистно заскрипела. - О, нет… - Проснись и пой! Извини, но вставай. Там такая красота! Ласка потянулась к змейке спальника. Парень крутанулся, пряча язычок молнии от ловких рук подруги. Тогда девушка вкрадчиво, не шумя, полностью вползла в палатку, закрыв за собой вход. Легла рядом, вытянулась. Закинула руку на Егора. Успокоилась. Парень чувствовал спиной тепло девушки и не мог понять, почему она, сменив гнев на милость, легла рядом. Медленно повернулся к ней лицом.… И громко заржал. Палатка вздрогнула. - Ахаха…Ах… О, боги… Ты такая… Ахаха… - парень не мог отдышаться, поскуливая от смеха. Ласка сердито раскраснелась. - Твое лицо… Ахаха… Синяя вся… - Это я чернику к завтраку собирала, - смущенно попыталась объяснить девушка, но громоподобное ржание глушило любые попытки оправданий. Тогда она принялась обиженно колотить Егора по спальнику. Парень перехватил тонкие руки и подмял ее под себя, продолжая хихикать. Успокоившись, парень звонко цокнул языком и стал вылазить из палатки. Солнце безжалостно пекло. Зеркальная водная гладь подмигивала солнечными зайчиками. Пушистые облачка торопливо скользили по пустому небу. Обоих путешественников разморило расслабленное желание бездельничать. Егор снял футболку в солевых разводах и, повернувшись к солнцу затылком, разучивал на гитаре сложную мелодию. Ласка лазила вокруг с железной мисочкой, заполняя ее крупной черникой. Парень только удивлялся – не сезон ведь еще, а девчонка словно «золотую» жилу обнаружила. Ласка прошла мимо парня, отдала на сохранение добычу и стала рыться в своей палатке. Вылезла из брезентового укрытия в одной только мятой рубахе, на несколько размеров больше нее самой. Кокетливо выставила загоревшую ножку. - А я купаться… Егор, насупившись, водил пальцами по грифу. - Совсем голой, наверное… Эй! - Ну что? - Не смотри на меня! Обиженно протопала к воде. Парень прислушался - шелест, негромкий всплеск. Вернулся к своему занятию. Егор тихо напевал, подкручивая струны. Жестяная миска, перевернутая и пустая, лежала рядом. Ника шуршала в кустах, радостным флажком выставив вертикально вверх белый хвост. Вода за спиной перестала всплескивать. Парень так и замер напряженным изваянием, когда к нему прижалась мокрая, мягкая Ласка. Холодная свежесть резко контрастировала с разгоряченной солнцем кожей музыканта. А еще она абсолютно голая, неожиданно смущенно подумал парень. Бусинки сосков двумя острыми касаниями жгли кожу на лопатках. По спине пробежала колющая нега. Девушка успокаивающе гладила его плечи. - Так же приятно? - Очень… - Егор нервно сжимал в руках тонкий гриф. Увидел боковым зрением изящные маленькие пальцы, что чуть царапая скользили по плечам. Одна рука обхватила его поперек торса. Осмелев, парень чуть откинулся на плечико подруги. Он не мог видеть ее лица, но слышал участившееся дыхание и чувствовал трение мягкой груди о лопатки. Ловкие пальчики поглаживали дорожку ниже пупка и будто случайно съезжали, задевая горячий бугор на джинсах. Егор умоляюще застонал, закрыв глаза и повернув голову, зарылся во влажные, пахнущие водой и тиной волосы. Тонкая рука накрыла твердеющую плоть в джинсах, несильно сжала. Девушка возбужденно выдохнула в шею парня. Он не мог видеть сверкающие нечеловеческие глаза, заострившейся профиль и искусанные покрасневшие губы. Девушка ловко расстегнула ширинку и обхватила изнывающую плоть. Ласка поднесла пальцы ко рту, быстро смочив их слюной. Принялась водить скользкие дорожки по набухшим венам на пульсирующем стволе. Гитара напряженно зазвенела, когда рука парня резко прошлась по струнам. Это было ново для него. Такие томительные, внезапные ласки. Егор замер. Ласка, совсем нежно, едва прикасаясь, покрывала поцелуями чувствительную кожу за ушами. Опускалась вниз. Ее рука сильнее сжала твердую плоть. Резко водила по стволу, влажно хлюпая у головки. Движение становились быстрее. Поцелуи переходили в несильные укусы, заставляя неметь и гореть все участки оголенной кожи. В тумане возбуждения, Егор заметил несильное, совсем неуместное сияние сбоку. Попытался сфокусироваться. Из каскада пшеничных волос, аккуратно закинутых Лаской назад, выбилась и легла ему на плечо прядь. Казалось, будто жидкое золото течет в каждой волосинке, искрясь и переливаясь. Девушка быстро дернула головой, прядь пропала из поля зрения. Она быстро, размашисто водила двумя ручками по каменному члену, собирая большими пальцами капельки смазки, размазывая их по всей длине ствола. У парня кружилась голова. Сквозь пелену предоргазменного удовольствия он случайно перевел взгляд с быстрых загоревших ладошек на предплечье девушки. «Выгоревшие волоски так не выглядят, уж точно не горят сверкающим золотом» - путались ватные мысли в отяжелевшей голове. Внизу спины онемело. Ласка тихо восторженно выдохнула. Парень напрягся, спина чуть прогнулась, и он излился в тугие маленькие ладони. Теплая грудь девушки вдруг исчезла, оставив по себе холодный пустой воздух. Егор быстро обернулся. Рассмотрел миниатюрные белые ступни, исчезающие в брызгах воды. Протер глаза. Бред какой-то. На том месте, где исчезла голова в темной водной глади, грива волос солнечно сверкнула и пропала. Мавка быстро двигалась по хвойному ковру берега. Горящее красотой неземное создание. «Лесная ведьма», что уводит за собой молодых парней-пастушков. Про них складывают песенки и сказки. От них рубашки одевают швом наружу, увешиваются с ног до головы чесноком. Бывало, сознательно искали, в глупой надежде на благосклонность прекрасных лесных созданий. Веселые мавки манят легковерных простачков: играют с ними, пугают и даже дарят шаловливые ласки. Не знают бедные парни, что их сильные эмоции и питают тонкий потусторонний мир. Несколько капель сомы – эссенции человеческих чувств, достаточно, что бы поддерживать жизни многих и многих волшебных созданий. Ласка плыла меж тонких елей. Крошки - зяблики слетались со всей округи, заливаясь счастливым щебетанием. Деревья приветственно качали пушистыми ветвями ей вслед. Маленькие животные старались подобраться поближе, подставить нежные спинки под внимательные руки лесного духа. Благородный олень уважительно кивнул ветвистыми рогами и исчез в чаще. Мавка остановилась. Как неизменно случалось после прилива энергии – сомы, девушка чувствовала души и настроения всякого лесного жителя. Как никогда сильно ощущала потребность помочь каждому нуждающемуся. Перед ней сидело погибающее от голода существо. - Ты так прекрасна! – в шепоте нявки не было и намека на неискренность. Честное восхищение. Ласка взглянула в глаза сестры. Мольба, просьба и трепет. Прозрачное, голодное «чудище» благоговейно приблизилась к лесной «хранительнице». Нявка остро ощущала обжигающую силу сомы, волнами исходящей от мавки. Опустилась на колени перед ней. Принялась лихорадочно рыться в грязном ободранном подоле. Слабо улыбнулась – протянула в сложенных лодочкой руках гребень. Гладкий, деревянный, с искусной тонкой резьбой, изображающий кубок на тонкой ножке на фоне гор. Ласка грациозным жестом приняла дар. Перекинула золотую гриву волос перед собой и запела. Песня заструилась, отбиваясь от толстых деревьев вокруг и дополняясь шелестящим горным эхо. Гребень скользил по волосам медленно и тяжело. Сома патокой застыла на волосах. Блеск внутри становился ярче и «нагревшись», золотым, сверкающим медом потек вниз, в подставленные дрожащие ладони. Нявка жадно припала к пульсирующей в руках энергии. Сила, огнем потекшая по телу девушки, вскружила голову. Озерная русалка быстро слизывала капельки с гребня, не дожидаясь пока сома стечет в подставленные ладони. Ласка радостно смеялась, песня становилась пронзительнее и звонче, стеклом разрезая нагретый воздух. Нявка делалась сильнее и страстнее. Девушка схватила прекрасные руки мавки, мягко вынула из них гребень. Под звонкий смех Ласки, горячим язычком принялась собирать золотые капли сомы с нежных волосков тонких рук. Ласка продолжала петь дрожащим голосом под тихий аккомпанемент шуршащих деревьев. Нявка вскинула на Ласку лукавые блестящие глаза. Все так же на коленях, скользнула рукой под легкое одеяние лесного духа. Кончиками пальцев провела по крепкой икре, острой коленке. Погладила нежное бедро. Слегка склонила голову набок, беззвучно спрашивая разрешения. Ласка качнулась и ухватилась за плечо русалки. Этого оказалось достаточно. Нявка грубо задрала тонкое платье до трогательных тазовых косточек. В жадных черных глазах заискрилось отражение золота на женственном пушке перед ней. Нявка любопытно погладила сияющий лобок, слизнула несколько капель. Ласка охнула. Ее сестра крепко держала девичье бедро, с извращенным интересом наблюдая из под опущенных ресниц за дрожащей мавкой, резко оглаживая чувственный лобок. Она припадала дерзким ртом к истекающей влагой Ласке. Скользила тугим языком, бережно собирая все до единой золотые капли. Потом осторожно раздвинула дрожащие ноги мавки и припала к остро-пахнущему, нежному лону. Щекотала маленький клитор, нежно посасывала розовые губки. Ласка судорожно мяла в руках подол задранного платья. Ноги нещадно дрожали. Внизу живота воронкой крутило от колющего возбуждения. Напористый язык нявки искусно ласкал упругую плоть девушки, обещая вот-вот подарить долгожданную разрядку. Ласка хватала воздух ртом. По все телу растекалась острая волна удовольствия, сотрясая все тело в оргазменном экстазе. Две лесные обитательницы растянулись на иголчатом земном покрывале. Нявка контрастно светилась голубоватым сиянием. Пробиваясь сквозь густые кроны деревьев над ними, солнечный свет узкими лучиками падал на прекрасную нявку, зелеными зайчиками отбиваясь от еле-заметных прозрачных чешуек на алебастровой коже русалки. Нявка перевернулась на живот. От начала роста волос, вдоль позвоночника и до середины изящной спины, рана покрылась мозаичным узором темных, гладких чешуек. Озерная русалка гладила руку Ласки. - Теперь и я красива, - радостно мурлыкала нявка. - Смогу вернуться в озеро. - И чем будешь заниматься? - Мавка скосила на нее хитрый глаз. Нявка хихикнула, как девчонка. - А чем, по-твоему, полевая сестрица, занимаются русалки? «Расчесывают волосы, поют песни и топят невинных молодцев?» Вздор суеверный! - Знаю, знаю. Не сердись, - примирительно отвечала мавка, - уж точно не топите «молодцев». Пришлось бы тогда нам воровать сому у симпатичных туристов, что бы вы не загнулись совсем на своих «болотах»? Нявка хотела уже возмутиться неуважительным «болотам», но быстро остыла. - Спасибо большое. Какая потрясающая удача для меня, что вы двое оказались на том берегу… Спасибо! - Нявка благодарно сжала руку Ласки. Девушка поднялась. - Мне надо идти. - До встречи. Ника все так же резво бегает по скалам? Погладь ее от меня. - Обязательно. До свидания. Береги себя. Ласка направилась к озеру. Еще не исчезнув в воде, нявка наблюдала, как исчез ореол сверхъестественной красоты вокруг нее. Как призрачная, тонкая одежда растворилась в воздухе. Как волосы, немного изменившись в длине и вернув свой пшеничный тусклый цвет, перестали светиться. Со всплеском исчезнула в воде обыкновенная загоревшая туристка. А потом Егор смущенно встречал подругу. Играл ей новую песню, несколько раз сбиваясь. И накормил вкусным ужином. Через несколько дней они встретили его товарищей в заброшенной, одиноко и гордо стоящей на черной горе обсерватории. Дни выдавались удивительно ясные. Все ночи проводили под сверкающим ночным небом, возле костра и с алюминиевой фляжкой крепленого вина. А в одно серое утро, пока все еще спали, Ласка натянула брезентовый дождевик, повесила на ошейник Ники колокольчик и спустилась в Квасцы.