Самоубийцы

Грелль покончил с собой в июле. Уилл - в ноябре. Поэтому второй так не любил осень. Погода в Лондоне просто отвратительная этой порой. Уилл обычно не был склонен впадать в меланхолию. Очередной ноябрь накрыл с головой, не спрашивая. Слишком много самоубийств этой осенью. Уилл чувствует моральную усталость. Он заваливает себя работой и даже ходит на жатву чаще, чем обычно. Никто не знает, что каждая осень для Спирса - это пора бесконечных мыслей и холодных рук. Часы мерно тикают в кабинете, и этот звук противно бьет по вискам. Конец рабочего дня только через пару часов, но Уилл, скорее всего, останется в офисе ещё на какое-то время. В кабинет вихрем влетает Грелль. Его плащ почти мокрый, волосы тоже. Яркий алый цвет проиграл борьбу с водой за своё великолепие и потемнел на несколько тонов. - Ааай, холодно-холодно-холодно! - протараторил Сатклифф и плюхнулся в кресло, которое стояло в кабинете Спирса. Каждую осень Грелль, сам того не зная, был для Уилла той самой палитрой, которая в хаотичном порядке мажет его серую меланхолию в красный и зелёный. Цвета Грелля, и июля, и любви. Долго. На протяжении уже не одной осени, зимы, лета и весны. Грелль сидит в кресле, связывает свои волосы в жгут. Мокрый плащ уже лежит на спинке кресла. - В такую погоду работать невозможно! Вода, она повсюду! Вода смывает кровь. И ещё грязь. Она всё пачкает! Ужасно просто! - Сатклифф, вы хотели бы внести конструктивные предложения? Работа есть работа. Грелль промолчал. Не было у него конструктивных предложений, мыслей и желаний. - Почему вы прохлаждаетесь у меня в кабинете? - опять спросил Уилл. Он не хотел выгонять его. Но всё же он должен был оставаться начальником. - Я не знаю, - честно ответил Грелль. - Вот на улице просто отвратительная погода. Очень холодно, и я весь мокрый. И я не знаю, откуда появилось желание пойти именно сюда. У Уилла дрогнула одна бровь, однако он продолжал методично перебирать бумаги и слушать каждое слово своего подчиненного. - Осень утрирует факты, - Грелль смотрел куда-то в сторону, и казалось, что он говорит сам с собой, - а вот лето их практически стирает. Я думаю, это несправедливо. Уилл замер и отвлекся от перекладывания листов. Грелль покончил с собой летом, он так же каждый июль загружал себя кровью и душами и был счастлив. А у Уилла то же самое не получалось. Но это было лично его дело. А Сатклифф был близок к тому, чтобы переступить черту, которую Уилл мысленно для него прочертил. Вот уж в самом деле! Подпускать к себе его? Так Уилл думал всегда, но эта осень не хотела считаться с его желаниями. Спирс почти готов был ответить на этот поток сознания Грелля и обнять своими холодными руками его холодное тело. - Холодно, - вновь сказал Грелль. Встал, взял свой плащ и поспешил покинуть кабинет. Спирс и сказать ничего не успел, хотя он даже не знал, что и ответить. Недолго думая, он разжег камин, которым пользовался крайне редко. Вряд ли Грелль сюда сегодня ещё заглянет. Уилл пытался разжечь пламя и понимал, что это всё потому что он отчаянно желает увидеть Грелля опять. Он пытается работать дальше, но одна маленькая мысль о его слабости к красной бестии - и вся формализация вылетает из головы, горит пламенем из того самого камина. Дверь в кабинет аккуратно открывается, и Грелль входит спиной, аккуратно и медленно, тихо что-то нашептывая. Уилл не может разобрать. Сатклифф поворачивается, и дверь сзади него хлопается. Он держит в руке блюдце, на котором стоит чашка. Второй рукой он прикрывает её. Пар плывёт под ладонью Грелля, и Уилл думает, что руки, наверное, у него тёплые. Грелль ставит блюдце с чашкой перед Уиллом и, улыбаясь, садится на его стол сбоку. Спирс смотрит на чашку, не решается смотреть на Грелля, взгляд не поднимается выше уровня кончиков волос жнеца. Сухих уже, кстати говоря. Уилл поднимает руку и цепляет пальцами кончик этой самой пряди, с которой не сводил взгляд. Его волосы пахнут дождем, осенью, железом и им самим. Грелль хватает ладонь Уилла, ловит вторую и, обхватывая своими, подносит ко рту, пытаясь согреть дыханием. Уиллу это кажется самым интимным и откровенным жестом за всю его жизнь. - Если это только... - начинает было Уилл, но Грелль, мотнув головой, наклоняется к нему и целует. Прижимается к чужим губам смело и так просто. - Никто не знает, - начинает Грелль, когда отрывается от губ начальника, - что было бы с нами, не будь у тебя неудачного ноября, а у меня июля. Не жалей о них. Уилл думает, что сегодня отправится домой, как только закончится рабочий день. Может, даже раньше.