С первого взгляда и на всю жизнь

POV Бэкхён Один из августовских вечеров выдался особенно дождливым. А я не догадался взять зонт и теперь, как последний неудачник, иду насквозь мокрый по тротуару вдоль дороги, потому что, как на зло, за последние пол часа на остановку не подошел ни один автобус. Черт, какая мерзость. Одежда липнет к телу, как вторая кожа, и в то же время по ней проходится прохладный ветерок, и недюжинное количество мурашек, как манная крупа, рассыпается по телу. Кроссовки при каждом шаге издают отвратительный хлюпающий звук, и от этого еще более противно. Если завтра утром проснусь простуженным, прокляну весь белый свет. А было время, когда сам с удовольствием прыгал в лужу. Да еще и неделька выдалась «чудесная». Все друзья, как по команде, разъехались, кто куда, и я остался один одинешенек. Не то, что бы я такой жалкий, что бы грустить из-за такой фигни. Но именно в такие нагнетающие моменты, когда грязная вода, переливающаяся радужными разводами от бензина, достигает щиколотки, и с неба бесконечной «Стеной плача» льется дождь, невольно задумываешься над тем, что жизнь – говно. И начальство звереет день ото дня. Хотя это уже никого не удивляет. Люди вообще существа странные. Стоит какой-то курице прокудахтать доверчивому клиенту, мол в том месте, в котором вам делали то-то и то-то, все специалисты никудышные и низкопробные, поэтому нужно все переделывать, а это стоит немаленьких денег. И ведь ведутся безмозглые суки. А потом еще приходят к нам и закатывают истерики с угрозами подачи в суд. Благо, я всегда делаю все правильно и сохраняю доказательства грамотно выполненной работы. Но так обидно оттого, что никто не собирается разбираться кто прав, а кто – нет. А когда все-таки добиваешься правды, они даже не извинятся, лишь криво усмехнутся и пожмут плечами. Неблагодарные сволочи. Ненавижу. Яростно пинаю носком по воде, и брызги разлетаются в разные стороны, случайно попадая на проходящего мимо парня. – Эй, по сторонам смотреть не пробовал? Голос грубоватый и басовитый, да и даже краем глаза я вижу, что он выше меня и широкоплечий. Забудь. Тихонечко пройду мимо, сделаю вид, что не заметил. Да, точно. – Ты что, глухой? Извиниться не хочешь? Настырный попался, зараза. Не хочу я тратить время на разборки с тобой, отцепись. Кажется, последнее слово я сказал вслух, потому что услышал шорох за спиной, а через секунду меня резко дернули за руку и развернули. Инстинктивно зажмуриваюсь и стискиваю челюсти. Но в лицо прилетает не кулак, а брызги. Тоже мне соригинальничал, я итак с головы до ног… Открываю глаза и вижу парня, с кудрявыми рыжими-рыжими волосами и ослепительной улыбкой в 32(?) зуба. В одной руке он держит огромный зонт, под которым теперь стояли мы оба, а в другой – мою руку. И самое интересное, я даже не хочу ее вырывать, мне и так хорошо, просто глядя на него во все глаза, такого сухого и жизнерадостного, несмотря на хмурую погоду, по сравнению со мной. – Меня зовут Пак Чанёль, а тебя как, барашек? Он улыбается так заразительно и открыто, в уголках его глаз появляются мелкие складочки из-за веселого прищура. Глаза цвета дорогого коньяка многолетней выдержки, странно поблескивают то ли от света мелькающих фар проезжающих мимо машин, то ли от тусклого фонаря неподалеку, или все же потому, что этот парень сам светится изнутри. Кажется, я завис на некоторое время, потому что в моей голове эхом отдавался его недовольный голос: «У тебя руки ледяные. Так заболеть не долго», и он уже вовсю тащил меня за собой куда-то. И как впоследствии оказалось – к себе домой. Он кинулся куда-то в глубь квартиры, а я так и остался стоять на пороге, находясь все еще в своего рода прострации. Еще бы. Что бы я пришел домой к незнакомому парню на ночь глядя? Да еще и, как заколдованный, не мог глаз от него отвести? Это смешно. Я хотел было развернуться и уйти, но на меня упало что-то большое и мягкое, а потом я почувствовал, как сильные руки втирают махровую ткань в мои волосы. Я стоял, боясь пошевелиться, и передумал уходить, скорее меня посетила шальная мысль остаться так, как можно дольше, поэтому, когда он бросил: «Дальше сам. А я пока чайник скипячу», я даже невольно обиделся. Хотите верьте, хотите – нет, но, наверное, именно это и называют любовью с первого взгляда. *** – Бекоооооооон! Мое рыжеволосое чудо плюхается рядом со мной на диван, но я уверенно сохраняю на лице маску безразличия и продолжаю сканировать взглядом строчки на странице книги, бывшей довольно интересной, но только до того момента, пока он не вернулся домой. – Беконина моя бездушная! Уголки моих губ невольно ползут вверх, и я, наконец, поднимаю глаза на Чанёля. Но в тот же миг взрываюсь смехом, откидываясь обратно на подушки. А все из-за того, что вместо родных воздушных кудряшек на его голове много-много маленьких хвостиков, закрепленных разноцветными резиночками и торчащих в разные стороны, а на щеках, которые он в довершении всего надул, ярким пятном выделяются розовые спирали. – Ну и что это такое? Сквозь смех проговариваю я, смахивая слезинки с глаз. Он в ответ надувается еще больше, делая позу руки в боки, как будто его возмущает мое поведение, хотя я-то вижу, что ему самому хочется улыбаться вместе со мной. – Мой новый стиль. Нравится? Он наклоняется к моему лицу, а я поддаюсь назад, потому что в непосредственной близости это выглядит еще более убийственно. – Предыдущий нравился мне больше. Я обхватываю в ладони его лицо и начинаю размазывать маркерную краску. Он прикрывает глаза и едва ли не мурлычет, кладя голову мне на колени и растягивая свои длинные ноги во весь диван. И я не смею прервать наступившую идиллию. – Детишки из детдома постарались? Вытаскивая из его волос последнюю резинку, спрашиваю я. Теперь они стали еще более кудрявыми. – Угу. Так накинулись меня причесывать, что я не смог отказать. И это еще не самое жуткое из того, что они со мной вытворили. Перед этим получилось еще хуже, поэтому я умолял их переделать, чтобы было не так стремно идти по улице. – У тебя доброе сердце. В который раз не сдержался я. Ведь надо было сказать, что он дурак, и я бы умер со стыда, если бы шел с ним рядом. Но ведь я люблю его именно таким, значит остальное не важно.