Таков их замысел

Незнакомец повернулся. Если бы у Гарада было в этот момент что-то в руках — вне всяких сомнений он бы это выронил. Холодный ужас приморозил его к месту, стремительно поднявшись от ступней к лицу, стирая с него заранее заготовленную вежливую улыбку, заставляя потерять дар речи, и даже предпринял отчаянную попытку остановить сердце, но смог добиться только сбитого ритма. — Вос Сехат, — кардассианец чуть наклонил голову в столь хорошо знакомом ему жесте. Молчание затягивалось. Капитан бросил испытующий взгляд на своего первого офицера, так и не ответившего на вежливое приветствие только что заступившего на пост офицера по тактике. — Мита Гарад — глава исследовательского отдела, — нарушил, наконец, повисшую тишину капитан, — так что если возникнут какие-то вопросы, касающиеся показаний приборов, кажущихся вам аномальными, или что-то еще в том же духе, вы можете смело обращаться к нему, — ференги поднялся со своего кресла и рассеянно потер ладони. — Корабль еще не успели достаточно хорошо подлатать после последнего сражения. Несколько жилых палуб сильно повреждены, так что часть экипажа вынуждена временно искать пристанища у другой. Боюсь, что какое-то время вам предстоит делить каюту друг с другом. Он развел руками, выразительно посмотрев на каждого по очереди. Сехат ответил вежливой улыбкой. — Что касается меня, то я не вижу в этом никакой проблемы, капитан, — кардассианец бросил пронзительный взгляд на Гарада. — Я привык к лишениям и за последние десять лет успел побывать в самой... разнообразной обстановке. — Вот и прекрасно, — капитан утвердительно кивнул. — Я очень надеюсь, что вы поладите. Сехат сделал несколько шагов в сторону Миты, все еще находящегося в состоянии молчаливого оцепенения, и подчеркнуто ненавязчиво положил руку ему на противоположное плечо, чуть сжимая пальцы в дружеском объятии. — Я нисколько в этом не сомневаюсь. Не правда ли, коммандер? Гарад так и не произнес ни слова. — В таком случае, можете идти, — капитан взмахнул рукой, отпуская нового тактика обустраиваться и знакомиться с кораблем. — Мита, задержитесь. Когда дверь за кардассианцем закрылась, Гарад нервно сглотнул и дернул плечом, на котором лежала его ладонь. — Первый, я прекрасно знаю о вашем отношении к кардассианцам и вынужден снова подчеркнуть, — капитан стоял к нему спиной, и каждое его слово тяжелым камнем падало вниз, словно возводя невидимую стену, — что подобные расовые предрассудки не приветствуются в Звездном флоте. В конечном счете вы вынудили меня перевести лейтенанта Тиру на другое судно, хотя я подозреваю, что девушка просто не выдержала вашего неприятия ее на мостике, — капитан повернулся. — Говоря прямо, мне следовало усомниться в вашей моральной компетентности, особенно учитывая, сколь важный пост вы занимаете, но я слишком ценю ваши навыки, не раз доказавшие свою ценность и значимость для этого корабля. Гарад снова сглотнул, с ужасом понимая, что сам того не ведая загнал себя в угол. Он должен был убедить капитана, что он совершает ужасную ошибку, допуская в свою команду такого, как Сехат, но своей обличительной речью тот только что связал ему руки. Словно заметив его бледность и нервную дрожь в пальцах, ференги смягчился. — Гарад, пусть я не одобряю некоторые ваши взгляды, однако я всецело доверяю вам. Я попросил вас остаться не для того, чтобы снова обличать вас, — капитан искоса посмотрел на своего первого офицера, снова устраиваясь в своем кресле. — На самом деле у меня есть важное поручение, которое я не могу доверить никому другому. Гарад неловко прочистил горло, все еще отказывающееся выпускать из себя какие-либо звуки. — Поручение? — А, так вы все же еще не разучились говорить? — капитан усмехнулся, улыбнувшись краешком губ. — Прекрасно. Гарад снова нервно дернул плечом. — Дела обстоят так. Вос Сехат — не просто рядовой офицер. Как вы знаете, таких на моем мостике нет, а если и появляются, то долго не задерживаются. Мои источники сообщают, что он замешан как в работе Секции 31, которой, конечно же, как мы все знаем, не существует, — ференги скептически повел надбровным гребнем, — так и в операциях кардассианской террористической группировки, известной, как Истинный Путь, с которой нам уже приходилось сталкиваться. Возможно, двойной агент. Может быть, тройной. В любом случае, он не тот, кого я хотел бы оставить без должного присмотра, — капитан оперся подбородком на сложенные вместе ладони, внимательно глядя на Гарада. — Это и есть ваше задание. — Что? Но капитан... — Я не хочу слушать ваших возражений, Мита, — голос ференги снова стал на несколько градусов прохладнее. — Я выбрал вас именно из-за того, что вы на дух не переносите кардассианцев, а значит от вас не ускользнет ни одно неверное движение или слово, сказанное коммандером Сехатом. Единственное, что я требую, — он сверкнул глазами, — безукоризненная честность. Не позволяйте своим личным чувствам встать на пути выполнения задания. — Но... — Гарад снова предпринял слабую попытку возразить, но был прерван. — Меня интересуют только достоверные факты и сведения, — с нажимом продолжил капитан. — Если вам все понятно, можете быть свободны. — Но капитан! Вы даже не представляете, какую ошибку совершаете, соглашаясь... — Вам все понятно, Мита? — снова оборвал его ференги. Гарад открыл рот, чтобы продолжить, но непреклонный блеск в глазах капитана говорил намного лучше слов. Его не послушают. Продолжать пытаться бесполезно. Гарад знал капитана Нума не первый год — умный и расчетливый, он всегда руководствовался какими-то своими интересами и соображениями и не имел привычки делиться ими ни со старшим офицерским составом, ни со своим первым офицером в частности. — Да, сэр, — холодный пот сбежал вниз по спине Гарада. — Свободны. Вот и все. Долгие годы службы на благо Звездного флота и Объединенной федерации планет, мучительные попытки измениться, перестать вздрагивать при приближении чьих-то шагов, искреннее стремление забыть прошлое или хотя бы отвернуться от него, чтобы начать все сначала — в другом времени, в другой жизни. И ради чего? Ради того, чтобы бесконечный, неотвязный ночной кошмар снова обрел плоть и кровь, протянул свои холодные пальцы, сдавливая его в тисках отчаяния и безысходности. Совсем как десять лет назад — на станции Терок Нор в пространстве Баджора. Когда Гарад покидал станцию, на которой продолжали греметь взрывы, он не знал, было ли это правильным решением — оставить Сехата в живых. «Ты спас его,» — поправил он сам себя, закрывая глаза и сжимая ладони в кулаки. — «Спас потому, что не мог оставить долг неоплаченным.» Транспортный шаттл швырнуло ударной волной от взорвавшегося поблизости кардассианского судна. Вспышка, водоворот из звезд, затягивающий беззащитный шаттл в жерло противоестественной турбулентности пополам с неизвестностью. Затем видения, знакомые лица, обличающие, осуждающие, оправдывающие. Почти потеряв веру в пророков, Гарад встретился с ними лицом к лицу. И они простили его. Простили и вернули домой. Вот только это был не тот дом, что он оставил. — Коммандер? — голос энсина Пелек заставил Гарада очнуться от своих мыслей. — Вот данные последнего сканирования, что вы просили, — вулканка протягивала падд, как всегда бесстрастно ожидая дальнейших распоряжений. — Спасибо, энсин, можете идти, — Гарад кивнул, быстро пробегая глазами ряд отчетов и понимая едва ли шестую часть того, что читал. И сейчас все это уже не имело значения — не имело бы, если бы Сехат не был здесь, почти не изменившийся с их последней встречи. Словно сорок с лишним лет нисколько на него не повлияли, не оставив ни единого отпечатка на коже или во взгляде. Он был точно таким, каким Гарад его помнил, отступая назад, пока лопатки не упирались в стену. Еще одна холодная волна пробежала по венам от одного лишь воспоминания. За все прошедшие годы только раз или два Гарад думал навести справки, но каждый раз удерживал себя от столь опрометчивого жеста. Пророки подарили ему возможность начать жизнь заново — в мире, где кардассианская оккупация Баджора закончилась тридцать лет назад, где Кардассия Прайм пострадала от войны с Доминионом так же сильно, как пострадал Баджор. Было бы глупо с его стороны отвергнуть их дар — так он считал, избегая всего, что могло напомнить об оккупации, и — избегая сам Баджор. Гарад поступил в академию Звездного флота, где его разрозненные знания могли найти себе достойное применение, а затем служил на научных судах в далеком космосе, пока не был замечен капитаном Нумом, запросившим его перевод у командования. Повышение по службе, открывающее новые горизонты, само по себе было приятным и неожиданным. Гараду трудно было признаться в этом даже себе, но спокойная жизнь, лишенная вооруженных конфликтов, казалась ему ненастоящей, будто вырезанной из картона или нарисованной в детской книжке. После перевода все изменилось. Его боевые навыки, полученные во время оккупации, так же как и умение пилотировать в самых неблагоприятных условиях, были высоко оценены — достаточно, чтобы сделать его первым офицером. Не считая необходимости иногда пересекаться с кардассианцами по службе и двух остановок в доках Терок Нор — как продолжал называть ее Гарад, не в силах осознать станцию в новом ее качестве, — все было относительно безоблачно. До этого дня. Гарад сжал губы и сделал глубокий вдох, призывая все свое самообладание. Капитан мог подселить нового тактика к кому угодно — многие из офицеров все еще полноправно и единолично владели своими каютами. Была ли это месть за лейтенанта Тиру, которая, как поговаривали в инженерном, была капитану особенно симпатична, или, может быть, особая форма наказания? Или же недоверчивому ференги в самом деле нужны были его внимательные глаза и чуткие уши, тем более чуткие и внимательные, чем меньше шансов у объекта наблюдения завоевать его дружбу? Сейчас это волновало Гарада меньше всего. Какая разница, в чем был истинный мотив, если результат остается неизменным? Закрыв глаза и мысленно сосчитав до десяти, он ввел коды доступа и вошел в свою каюту. Сехат уже был там. Пройдя мимо кардассианца, прислонившегося к стене у самого входа, Гарад подошел к столу и положил на него падд, намереваясь взглянуть на него еще раз чуть позже. Он знал, что так или иначе, но ему придется начать разговор, и в его интересах было проследить за тем, чтобы он не зашел туда, куда не следует. Если это в принципе представится возможным. — Я искал тебя, Мита, — вкрадчиво прошелестел голос Сехата гораздо ближе, чем Гарад ожидал его услышать. Едва сдержавшись, чтобы не отшатнуться, он дернул плечом, не поднимая головы. — Напрасно. Все изменилось, теперь я офицер Звездного флота и... — договорить он не успел, потому что Сехат одним стремительным движением впечатал его в стену и накрыл губы Гарада своими. Давно забытый ужас осознания того, что последует дальше, захлестнул Гарада с головой — совсем так же, как бывало в его снах, большую часть которых наутро он не помнил. В попытке защититься он поднял ладони, сдавливая шею Сехата с максимально допустимой силой, силясь отстранить его от себя. Издевательски застонав ему в губы, кардассианец прервал поцелуй, пронзительно глядя Гараду в глаза. — О, да ты все еще помнишь, как мне нравится, — его губы смеялись, его ладони забирались под форменные куртку и джемпер, оглаживая горячую кожу, заставляя своими прохладными прикосновениями чувствовать то, что Гарад не хотел чувствовать — ни тогда, ни сейчас. Отдернув руки, он с новой леденящей волной, сбежавшей от шеи к коленям, осознал, что скорее сдавил шейные гребни глинна, чем дыхательные пути. Впрочем, давно уже не глинна. — Я напишу рапорт! — выпалил Гарад, снова и снова пытаясь вырваться из крепких рук, бесцеремонно расстегивающих его форму. Сехат рассмеялся, запрокинув голову в болезненно изящном изгибе, даже сейчас кажущемся Гараду красивым, прежде чем продолжить пожирать свою жертву глазами. — Пиши, я не стану тебя останавливать, — он усмехнулся, снисходительно вскинув надбровный гребень. — Только кто поверит тебе, Мита Гарад? Гарад широко распахнул глаза, чувствуя, будто обращается в камень от этой усмешки. — Всем известно ваше отношение к кардассианцам, коммандер. Оно даже упомянуто в вашем личном деле, — издевательский тон был пропитан доброжелательной снисходительностью. — Или ты думал, что я не читал его? — Сехат наклонился к самому уху Гарада, цепляя зубами цепочку серьги. — Твое слово против моего. Так кому из нас поверят? Ловкие пальцы стягивали одежду нарочито медленно, Сехат наслаждался каждой эмоцией, которые мелькали на лице Гарада стаей перепуганных птиц. Бросив более внимательный взгляд на серьгу в ухе баджорца, он не удержался от того, чтобы расплыться в торжествующей улыбке. — Все еще носишь мой подарок, Мита, — Сехат почти нежно погладил мочку. — Или это знак, что я все еще могу звать тебя Гарад? Губы Гарада задрожали, вызвав у кардассианца приступ острого удовольствия от того, чего он так долго ждал и чего так долго ему недоставало. — Ложкоголовый ублюдок! У тебя никогда не было права называть меня этим именем! Грубо проведя большим пальцем по губам бывшего ведека, Сехат приблизил свое лицо, полностью заслонив ему обзор. — Совсем как в старые добрые времена. Ярость, блеснувшая на дне глаз Гарада, вырвалась наружу новой попыткой оттолкнуть от себя кошмар своего прошлого — столь же безуспешной. — У меня новая жизнь, — почти выкрикнул он. — И в ней нет места... — Я — твоя жизнь, — оборвал его Сехат, соприкасаясь ложкообразным гребнем на лбу со лбом Гарада и стискивая его голову у висков. — Я — твоя жизнь, Гарад. А ты — моя. Баджорец смотрел в глаза своему мучителю, с трудом веря в то, что только что услышал. Зрачки кардассианца были расширены и, казалось, светились одержимостью, которую раньше Гарад принимал за что-то другое. Знакомая улыбка пересекла его черты. — Я не чувствую аромата свечей. Где же твой алтарь? — оторвавшись от его лица, Сехат рванул штаны своей жертвы к коленям. — Он был бы сейчас так кстати, — замешкав всего на мгновение, Гарад возобновил яростное сопротивление. — Неужели ты перестал молиться? — новая издевательская усмешка заиграла на губах кардассианца. — Что скажут твои пророки? — Пророки отправили меня как можно дальше от тебя, Сехат! — у Гарада резко перехватило дыхание, когда шершавая ладонь огладила его живот, неспешно продвигаясь к ягодицам. Воспользовавшись заминкой, Сехат парой ловких движений сдернул его штаны к щиколоткам и заставил Гарада шагнуть в сторону, оставив их лежать на полу одинокой лужицей ткани. — Твои пророки отправили меня вслед за тобой, Гарад. Я потратил бы гораздо больше времени, чтобы найти тебя, если бы не они. Это было выше его сил. Крупная дрожь сбежала вниз по позвоночнику Гарада, увлекая за собой липкий ужас сомнения. Послышался щелчок расстегиваемого ремня на брюках кардассианца. — Ты лжешь! Они ни за что не стали бы помогать тебе! Пророки даже не заговорили бы с тем, кто не принадлежит... — Мы — для Баджора, — перебил его Сехат, копируя интонацию, которую невозможно было спутать с чем-то другим. — Ты — тот кто ищет. Того, кто убегает, — он без труда приподнял Гарада за бедра, пристально глядя пораженному баджорцу прямо в глаза. — Следуй, чтобы найти. Знакомая боль от нежеланного проникновения, смешанная с каким-то мазохистским удовольствием, прошила Гарада насквозь, заставляя его выгнуться дугой в руках кардассианца. Он рефлекторно ухватился за плечи Сехата, снова сдавливая его шейные гребни. Кардассианец хрипло выдохнул, опаляя своим дыханием обнаженную шею, находящуюся всего в паре дюймов от его лица, и провел по ней языком. — Сегодня я несколько поспешен, — почти промурлыкал он, — но я слишком долго этого ждал, чтобы сдерживать себя теперь. Он перехватил дрожащее тело баджорца поудобнее, глубокими сильными толчками погружаясь в него снова и снова. Из глаз Гарада текли слезы, его сознание, такое ясное только вчера, снова было повергнуто в пучины хаоса. Ощущение грубой кожи под пальцами, местами покрытой чешуей, разгоряченной от прикосновений к его собственной, словно вернуло его во времени. Как будто в его жизни не было ничего и никогда — ничего, кроме оккупации. Он хотел запрокинуть голову, хотел закрыть глаза, убежать, но не мог — молчаливый приказ смотреть на Сехата был намертво отпечатан в его мозгу с тех незапамятных времен, когда за его невыполнение можно было поплатиться. Сехат сменил ритм, вырвав из груди Гарада стон. Удовольствие медленно расползалось по его телу, все дальше вытесняя боль, оставляя ей место только в той части сознания, которая никак не могла принять происходящее. — Целый год, — прорычал кардассианец. — Целый год, после того, как глупое восстание было подавлено — а подавлено оно было весьма жестоко, поверь мне — я искал тебя. Он вжал Гарада в стену, раздражая влажную от пота кожу баджорца грубой тканью своей формы, цепочка серьги снова была у него в зубах. Каждый новый толчок заставлял сознание Гарада плыть, путая мысли, смешивая эмоции и чувства. Не было никаких сорока лет. Только десять. Всего десять лет. Гарад снова изогнулся, чувствуя приближение разрядки, больно натягивая цепочку. Пророки предали его в руки врага. Неужели таков был их замысел? — Скажи... — шелестящий шепот коснулся покрасневшего уха, — ты ведь тоже скучал по мне, Гарад, — язык скользнул за ушную раковину, очерчивая чувствительную ложбинку. — Нет! — выдохнул Гарад в полустоне. Сехат засмеялся, ускоряясь. — Значит, скучал. Тело баджорца затрясло, он впился пальцами в шейные гребни под своими ладонями, содрогаясь в волне накатывающего оргазма, увлекая за собой. Глухо застонав, Сехат кончил, выплескиваясь в спазматически сжимающую его горячую тесноту. Гарад обмяк, соскальзывая на пол, но был тут же пойман сильными руками, крепко прижавшими его к себе. — Ты спас мою жизнь, — тихо сказал Сехат, запуская пальцы в спутанные темные волосы. — Это... было ошибкой... — ответил Гарад, с трудом шевеля губами. — Нет, не было, — кардассианец подхватил баджорца на руки, увлекая в спальню и укладывая на кровать рядом с собой. — Наши судьбы связаны. Даже твои пророки, в которых я никогда не верил, подтвердили это, — он провел костяшками пальцев по его щеке. — И я больше не позволю тебе сбежать от меня, Мита Гарад. Гарад обессиленно закрыл глаза и не увидел, как на губах Сехата снова зацвела торжествующая усмешка. — Что же, можно определенно сказать, что вторая кровать нам не понадобится. Он склонился над Гарадом и провел языком по его ключицам, поднимаясь выше.

_________

Капитан Нум сидел на диване в своей каюте, задумчиво потирая переносицу и вращая между пальцев тонкий изолинеарный чип. Запись видеонаблюдения — разумеется, незаконная — была поставлена на паузу и слабо мерцала в окружающем полумраке. — Так ли вы не любите кардассианцев, как пытаетесь показать, коммандер, — пробормотал он себе под нос. Затем нажал кнопку вызова по видеосвязи. На экране высветилось недовольное лицо не слишком опрятного ференги. — Кторк, ты все еще занимаешься поставками галу Дегару? — на том конце утвердительно фыркнули. Нум усмехнулся, оскалив ряд острых зубов. — Возможно, у меня есть для тебя что-то весьма эксклюзивное.