Наружностная зарисовка

Они сидят на обшарпаной кухне и молчат. Говорить не о чем, довольно давно. Это ни одного из них не беспокоит ровно до тех пор, пока взгляд узкоглазого парня, закутанного в по-настоящему огромный для его тщедушного тела свитер, не падает на руки другого. Хмурый, покрытый шрамами, он словно бы и не меняется вовсе. Но темно-зеленые глаза мгновенно находят перемены. -Что случилось?-непонятным голосом с едва заметным акцентом интересуется узкоглазый парень. Второй парень молчит, продолжая есть приготовленное. -Что.случилось?-чуть с большим надрывом повторяет первый. Его товарищ молчит, зная, что вне зависимости от того, скажет он что-то или нет, сейчас повторится все та же история. Но, помолчав, все же отвечает: -Ничего особенного. Просто царапина. -Почему ты вечно отмалчиваешься или врешь? Кажется, такие сцены устраивает женщина. По крайней мере, он видел такое по ящику. Здесь хуже. Здесь лучший друг. Шрам выдыхает и поворачивается к тому лицом. Ехидна стоит у окна со стаканом в руке и пачкой таблеток в другой. Губы его плотно сжаты, глаза абсолютно сухие. Он уже не плачет, как делал это постоянно в Доме. Но дело не в том, что недуг наконец стал утихать. Теперь они слились с тем ужасным миром, которого всегда боялись и обезболивающие препараты стало доставать куда легче. Теперь они идут в ход при любом намеке на боль. Не важно физическую или душевную. Шрам трет лицо. По привычке. Он часто так делает, когда понимает, что устал и что ничего не изменить. А ведь изменить и правда ничего нельзя. Ему надо где-то работать, чтобы они смогли выжить. А значит травмы неизбежны. Никто не будет няньчиться с ним, оберегая от возможных повреждений. Как итог эти разговоры. И так на протяжении уже полугода. -Еж, ну чо ты,а? - как когда-то прежде, говорит парень, становясь рядом и осторожно пытаясь забрать у друга таблетки, - ничо ж не случилось... Ехидна молчит, лишь смотрит куда-то сквозь. Под глазами его пролегли темные мешки, сам он осунулся и стал похож на тех теток, про которых по ящику говорили, что они когда-то были моделями. Когда выпуск все же случился, Шрам очень удивился, услышав тихое "Я с тобой". Ёжик, его трогательный нежный ёжик, увязался за ним, решив что бы не случилось, быть рядом и помогать по мере сил. Так вдвоем они откопали эту лачугу. Шраму удалось найти работу на стройке. На нее попросту никто не соглашался идти, в виду ее опасности. Ехидна, словно примерная жена, сидел дома и занимался тем, что готовил нехитрые обеды и немного прибирался. Казалось бы, все хорошо, но в один день Шрам появился дома с перебинтованной рукой. С этого все и началось. Понимание того, что Шрам рискует своей жизнью для сохранения его шкуры в тепле и безопасности, подорвало и без того ранимую натуру Ехидны. Азиат молчит, начиная чуть раскачиваться из стороны в сторону. Худое лицо принимает вид крайнего блаженства и парень понемногу оседает вниз. Шрам едва успевает подхватить друга. -Вот ведь чертов сдыхлик, - таща того на ветхий диванчик, похожий на тот,на котором добрая часть стаи Мавра придавливала сбежавшего от своих Ехидну, тщедушное тело, бормочет Шрам. Сгрузив парня, он собирается было уходить, как вдруг какое-то движение сбоку привлекает его внимание. Длинные худые пальцы обхватывают его запястье. "-И мы будем друзья до гроба? -Друзья навсегда"