Встреча у фонтана

Как всегда, утро не предвещало ни бури, ни смерча, ни разверзнувшихся хлябей небесных — никаких стихийных бедствий вообще. Утреннее августовское солнце, уже яркое и горячее, принялось обстоятельно прогревать приятно охладившийся за ночь воздух. Солнечный зайчик от проезжавшей за окном машины скользнул по потолку, спрыгнул на трюмо, оттуда скакнул прямо на лицо Шуши, после чего исчез. Шуша чихнула, рефлекторно почесала нос тыльной стороной ладони, одним махом перевернулась со спины на бок, случайно сбив с прикроватной тумбочки плетёную вазочку с мятными леденцами. …Леденцы шрапнелью ударили в стену спальни (вызвав небольшой, совершенно неопасный оползень в Южных Гималаях), а плетёная вазочка улетела под трюмо (явившись причиной внепланового выброса кипятка гейзерами на Камчатке). Но геомант этого не ощутила… Она спала, досматривая последние на это утро чудесные сны, мысленно отгородившись от настойчивых сигналов внешнего мира. Это была привычка, выработанная годами. Примерно в девять с небольшим пейджер на прикроватной тумбочке со стороны сокровища настойчиво запищал и с жужжанием пополз к краю. Открыв один глаз, сокровище поймал пейджер, прочёл сообщение, закрыл глаз, поднялся с постели, одновременно сунув пейджер за резинку боксеров, и на автопилоте бодрым шагом вышел из комнаты. Вернувшись ровно через три минуты (уже с открытыми глазами, почищенными зубами и более-менее побритой физиономией) он быстро натянул ночевавшие на спинке стула льняные брюки и лёгкую рубашку с коротким рукавом, поцеловал Шушу в висок, шепнул ей «малюта, срочный вызов, буду не раньше семи» и удалился, на ходу приглаживая торчащие во все стороны вихры на голове. Шуша вслед промурчала что-то ободряющее, перевернулась на другой бок и продолжила досматривать сны. Утро по-прежнему не предвещало ничего зловещего. …Ровно без четверти десять грянул гром. Радиотелефон на трюмо три раза противно исполнил фрагмент Лунной сонаты, с каждым разом повышая громкость. В конце-концов Шуша открыла глаза и с ворчанием дотянулась до телефона. Звонила Светлана Семёновна. В голосе свекрови Шуша услышала что-то такое, отчего сон моментально испарился. Почтенная дама была как будто… в панике? — Шушенька, пожалуйста… Ты меня очень обяжешь… — такого тона от Светланы Семёновны Шуша не слышала ни разу. — С одной Марго я как-нибудь справлюсь, но Марго с детьми — это выше моих сил. Светлана Семёновна звонила из телефона-автомата в Макдональдсе на Пушкинской. Из Независимой Республики Техас к Светлане Семёновне приехала её младшая сестра, Маргарита Семёновна, и привезла с собой двух своих отпрысков — четырнадцатилетнюю Анастасию и одиннадцатилетнего Николая. Маргарита Семёновна всегда была дамой, которая знает всё лучше, чем вы, и дети её были воспитаны соответственно. Светлана Семёновна была просто счастлива, когда её решительная младшая сестра познакомилась на курорте в Геленджике с Джорджем Шрабом, техноориенталом из Техасской администрации, за которого вскоре вышла замуж. Техас носил неофициальный титул Рассадника Неполиткорректности: там до сих пор здравствовали последние эльфийские резервации (не культурные очаги изучения и сохранения традиций остроухих, а именно эльфийские резервации!), там до сих пор среди ковбоев преобладало техноориентальское большинство, тогда как сатиров (простите, исконных пастухов эллинского происхождения) в среде животноводов почти не встречалось. Светлана Семёновна искренне полагала, что Маргарита нашла своё место под солнцем. Сорокатрёхлетняя Маргарита большую часть года мирно проживала в Техасе, изредка осчастливливая сестру долгими телефонными монологами, но порой, к счастью — не чаще раза в год, на неё снисходила тоска по Родине и родным, и она, хватая в охапку детей – и, иногда, мужа — прилетала в Москву, неизменно провоцируя сильнейшие мигрени у сестры. В этот раз Маргарита изъявила желание посетить некую экспериментальную постановку Большого Театра, куда детей, по её словам, брать не следует, ввиду чего Светлана Семёновна была вынуждена обратиться к невестке за помощью — обычно она мужественно несла свой крест, стараясь оградить сына и его супругу от общения с Маргаритой. — Шушенька, своди их в Парк Горького, что ли… На аттракционы… Я в новостях слышала — там очень модернизировали Лунапарк… На речных трамвайчиках покатай… Я боюсь их без присмотра оставить. Марго настаивает, что они уже взрослые и сами могут о себе позаботиться, так вот этого—то я и боюсь, что позаботятся. В голосе свекрови всё отчётливее проступала паника и Шуша поспешила уверить её, что «присмотрит за детишками». Посмотрев на часы и прикинув время, она предложила подхватить детишек через сорок минут на Пушкинской и отвезти их в Парк Горького. Потратив пять минут на весь утренний туалет (в спешке она решила не морочиться с косметикой и завтраком), Шуша выбежала из дома. Она была так поглощена мыслями о предстоящем променаде, что совсем не обратила внимания на необычное — даже для субботнего утра — оживление на улице… Меланхолично обмахиваясь рекламной газетой, которую ей вручили у турникетов, Шуша лениво рассматривала схему метро, отмечая про себя, что с каждым годом она, схема, становится всё более сложной и запутанной — особенно, с учётом последних тенденций переименовывать некоторые станции. Началось это несколько лет назад, с переименования Библиотеки имени Ленина в Библиотеку имени Махатмы (как самой библиотеки, так и станции метро). Переименования вызывали массу путаницы, но метростроевцы и московское руководство сдаваться не собирались… Сейчас, например, полным ходом шло обсуждение — стоит ли переименовывать Парк Культуры и Отдыха имени Горького в Парк Политкорректности имени Мартина Лютера Кинга. Шуша, в глубине души, всё-таки надеялась, что название у парка не изменится. Чем ближе метропоезд подвозил её к Пушкинской, тем сильнее Шуша нервничала: должно быть, ей передалось настроение Светланы Семёновны. Маргариту Семёновну она видела два раза в жизни и без детей, в памяти осталось нечто яркое, блестящее, громкое и основательное — как бельтайнское Майское Древо с динамиком. Она глянула на своё отражение в стекле и недовольно поморщилась — легкомысленная футболка в обтяжечку с надписью «мои глаза чуть выше», бермуды в цветочек и любимые стоптанные сабо не совсем подходили для торжественного выгула техасских гостей. Соломенно-рыжие патлы, торчащие из-под красной бейсболки, тоже не добавляли образу лоска. Шуша вздохнула; ей не оставалось ничего, кроме как приказать себе расслабиться и попытаться получить удовольствие. Выходя из вагона на Пушкинской, она с досадой отметила, что желудок уже проснулся и начал требовать завтрака. В Макдональдсе царила обычная сутолока. Обогнув очереди к кассам и очередь в туалет, она разглядела за столиком в углу Светлану Семёновну с сестрой и племянниками. Свекровь больше всего напоминала испуганного воробья, хотя и крепилась изо всех сил. Маргарита, в красном костюмчике и красной же шляпке со страусиным пером, одной рукой держала картонный стаканчик с колой; вторая была занята веером. Обе руки энергично помогали Маргарите вести некое оживлённое повествование. Детишки были увлечены поеданием гамбургеров (желудок Шуши вновь напомнил о себе), хотя обоим, исходя из их габаритов, следовало бы выбрать более здоровую пищу. Девочка в неопределённой формы барби-розовом платье вызывала ассоциации с Мисс Пигги из популярного телешоу; мальчик был одет в модные драные джинсы и футболку известной молодёжной поп-группы «Spice Boys» и тоже не отличался стройностью. Шуша сделала глубокий вдох, сосчитала до трёх, и, изобразив на лице радостную улыбку, решительно подошла к их столику. — Здравствуйте, Светлана Семёновна! Маргарита Семёновна, с прибытием! Ребят, привет! — провозгласила она, прекрасно помня, что Маргарита терпеть не может, чтобы к ней обращались по отчеству. — Ах, Александрочка, я умоляю, просто Марго! — вымученно улыбнулась Маргарита; она дождалась, пока Шуша расцелуется со свекровью и почмокала воздух возле Шушиных ушей. – Вот, познакомься — это Стасенька, это Николенька! Дети, это Александрочка. — Мы — Ник и Стейша, — с набитыми ртом пробубнил Николенька, его сестрица, не переставая жевать, энергично закивала не то в подтверждение не то в качестве приветствия. Шуша с тоской посмотрела на столик. — Шуш, съешь мой гамбургер? Что-то аппетиту нет, — выпалила наблюдательная Светлана Семёновна. — Ой, спасибо, с удовольствием! — радостно откликнулась Шуша. Августовское солнце припекало всё жарче. Выйдя из метро, Шуша глянула на циферблат часиков — пятнадцать минут двенадцатого, вот-вот должно было начаться самое пекло. Голова нещадно ныла. Те считанные минуты, за которые она сжевала свекровин гамбургер, Маргарита успела прокомпостировать ей мозги на тему современной молодёжи (явно намекая на несколько неформальный внешний вид Шуши), на тему погоды (как же у вас в Москве душно!), ещё на тему легкомыслия современной молодёжи (демонстрируя некое отсутствие логики, мягко — насколько это слово применимо к Маргарите — пожурила Шушу за то, что она вот тут развлекается, а племянничек её дорогой в это время вкалывает на внеплановой операции), на тему общества (как же много у вас в Москве народу, не протолкнуться), на тему современной молодёжи… Шуша глубоко вздохнула. «Эдак я сегодня выполню план по вздохам на год вперёд… Как бы гипервентиляцию не схлопотать…» — тоскливо подумала она. По дороге до Парка Культуры дети, к счастью, не доставили ей никаких забот: Стасенька раскрыла девичий глянцевый журнал, Николенька углубился в игровую приставку. Шуша, сидящая между ними на трёхместной лавочке в конце вагона, закрыла глаза, ушла в себя и пыталась унять головную боль. Получалось неважно. К тому же, смолоченный всухомятку гамбургер периодически взбрыкивал в желудке, и помимо головной боли надо было ещё и следить за икотой. Пройдя вдоль набережной, через железные кованые ворота она провела детей (впрочем, следовало бы говорить — подростков…) в парк. В тени вековых деревьев было почти прохладно. Вдоль аллей стояли разнообразные лотки, торгующие сувенирами, воздушными шариками, сахарной ватой, мыльными пузырями. Среди них равномерно распределялись всевозможные тиры, серсо, беспроигрышные лотереи. В ближайшем тире («В гостях у Франкенштейна») Николенька бодро подстрелил пятерых плюшевых медведей, получив в качестве приза плюшевого же розового котёнка, которого немедленно презентовал сестре. Та прицепила его к рюкзачку. Дойдя до Лунопарка, детишки изъявили желание опробовать все аттракционы и начали с «самого сенсационно-захватывающего, опасного и увлекательного», как гласила реклама — «русских горок» в тематике Великого Похода Фродо. Любители острых ощущений загружались в вагончики на пасторальной лужайке среди огородов и нор исконных земледельцев, затем попадали в Вековечный лес к Тому Бомбадилу, неслись через могильники, прямо к дверям Гарцующего Пони, поднимали тучи брызг на Переправе, проносились между назгулами, куртили невероятные петли в Ривенделее… И далее по тексту. Особый эффект, по словам очевидцев, имела «мёртвая петля» над жерлом Ородруина, полным «кипящей лавы». Шуша окинула взглядом сумасшедшие изгибы рельсов и предпочла подождать на твёрдой земле. Тем более, гамбургер никак не желал успокаиваться. После того, как все аттракционы были опробованы, Шуша купила сахарной ваты у весёлой исконной земледелицы и повела подопечных к фонтанам. Голова, кажется, начинала понемногу успокаиваться. Шуша стала различать запахи цветов в клумбах, пение птиц… С запоздалым любопытством она осознала, что громкоговорители на мачтах освещения транслируют старинные фронтовые песни. Троица вышла на площадь с фонтанами, Шуша с удовольствием откусила от своего экземпляра сахарной ваты, и тут на неё обрушилось озарение. Более «удачный» день для прогулки по Парку Горького сложно было найти. Шуша тихонько застонала, окидывая окрестности уже сознательным взглядом. До неё только начало доходить, что парк заполнен персонами фактически всех рас, полов, и, казалось, возрастов… Объединяло их то, что были эти персоны одеты в камуфляж, тельняшки и голубые береты. Часть их, в основном убелённые сединами техноориенталы, небольшими группками чинно прогуливались вдоль аллей или сидели под деревьями на травке, попивая эмчеэсовку прямо из пузырьков и тихонько подпевая громкоговорителям. По аллеям с гиканьем и залихватскими боевыми кличами то и дело проносились персоны помоложе… Или, по крайней мере, с виду помоложе… Вперёд по аллейке, у самого её выхода на площадь с фонтанами, высокий изящный златокудрый остроухий затеял шуточный поединок с изрядно принявшим на грудь нативным горцем — они фехтовали надувными дубинками, купленными в ближайшем сувенирном лотке. За остроухого болела феминодендрофил и два разнополых техноориентала, за нативного горца — маскулинотехноориентал и другой нативный горец. На вид всем им можно было дать лет по тридцать, но внешность представителей магических рас всегда была обманчива. — Стась, Никол — может быть, в дельфинарий съездим? — робко предложила Шуша, видя, что Николенька готов присоединиться к болельщикам. — У нас в Финиксе недавно открыли дельфинарий, мы там были, — равнодушно пожала плечами Ананстасия. Николенька, увлечённый зрелищем, что-то пробурчал в ответ. К счастью, дуэль очень быстро завершилась боевой ничьёй. Болельщики разразились бурными аплодисментами и вся компания направилась к ближайшему ларьку с прохладительными напитками. Казалось бы — можно вздохнуть с облегчением, но бдительная геомант понимала, что вокруг ещё полно опасностей… «Охохонюшки-хо-хо, — думала она, влекомая детишками по площади. — Главное, неприближаться к фо…» — Саниванна! Привет! Она машинально обернулась на оклик… И подавилась сахарной ватой. …Это зрелище, должно быть, навсегда останется выжжено на сетчатке её глаз. Из ближайшего фонтана на неё смотрели добрые, мечтательные и немного затуманенные, в обрамлении густых тёмных ресниц, глаза ведущего аналитика Бюро Аравендиля Гарасфальта Элентирмовича. Его всегда роскошные, чёрные с янтарным отливом, волосы, слегка намокшие в брызгах фонтана, красивыми локонами рассыпались по скульптурно облепленным мокрой тельняшкой плечам, ниспадая на не менее скульптурно облепленную грудь… — Гар… Гарасфальт Элентирмович, ты что тут делаешь? — попыталась сохранить остатки чувства равновесия Шуша, отчаянно смаргивая. — Ну как… Праздную… Друзей жду, — широко улыбнулся Гарик, изящно взмахнув бутылкой тёмного стекла, на дне которой плескались остатки жидкости. — Место вот занял, — он обвёл бутылкой линию по окружности фонтана. — Присоединяйся, познакомлю тебя с интереснейшими личностями! — Спасибо, мы …эээ, торопимся, — засуетилась Шуша. Она перенесла столь сильный визуальный шок, что факт принадлежности Гарика к ВДВ почти не поразил её. — Давай останемся! — запротестовал Николенька, глаза которого азартно заблестели; он явно был не прочь влезть в фонтан. — Да, Шур, куда нам торопиться, — поддержала брата Стасенька, глаза которой заблестели по кое-какой другой причине, находящейся, впрочем, тоже в фонтане. — Ладно, — Шуша закатила глаза. — Но недолго. — Так что, Шуш, представь меня сим милым чадам? — продолжил беседу Гарик. — Это дети сестры моей свекрови, — вздохнула Шуша, — Анастасия и Николай. А это мой коллега, Гарасфальт Элентирмович, — пояснила она уже для «чад». Николенька торжественно пожал руку Гарика, затем, стрельнув глазом всторону Шуши, с молодецким возгласом перемахнул через бортик фонтана, подняв тучу брызг, попавших аккурат на сестру и Шушу. Те с взвизгом отскочили, но было поздно. Стасенька охарактеризовала действия брата такими яркими техасскими фразеологизмами из области ветеринарии и зоотехники, что Шуша даже не нашла, что добавить. Она с тоской обнаружила, что её футболка, и без того излишне легкомысленная, намокнув, оставила совсем мало простора для воображения. Гарик выразил бурное одобрение действиям Николеньки, протянул было ему бутылку, затем смерил его внимательным взглядом и передумал. — Ничего, сейчас товарищи подтянутся с пивом, тогда угощу, — пояснил он. Николенька заметно приободрился. — Гарик, я тебе покажу спаивать несовершеннолетних! — зашипела Шуша, показывая главному аналитику кулак. — Шуш, сегодня праздник, одну бутылочку ему можно, — отмахнулся тот. — Можно подумать, он ещё не пробовал. — Блин, да меня Маргарита придушит! А потом выест мозг. Их препирательства прервало появление чрезвычайно живописной группы в камуфляже и тельняшках. — О, Шуша, познакомься! Мои боевые товарищи! — обрадовался Гарик. — Ребята, это Шуша, геомант, коллега моя — я рассказывал. Это её племянники, Настя и Коля, — немного переврал он. — А это… Ну, по росту что ли… Ундыхл Горнур, наш штурмовик и главная ударная сила! Здоровенный горнориентал с двумя ящиками Моргенштерна под мышками деловито кивнул Шуше и полез в фонтан, где немедленно принялся устраивать ящики на охлаждение. — Печорлак Гофман, наш переводчик и тоже штурмовая сила, — продолжил Гарик. — Очень приятно, — клацнул клыками седоватый нативный кочевник и последовал за Ундыхлом. — Барринг Мария Анджеевна, наш непревзойдённый снайпер и следопыт, — Гарик, не вставая, ухитрился с почтением поклониться высокой сухонькой хронологически одарённой техноориенталке с седой косой. — А ты, Лянтирмыч, всё так же языком трепать горазд, как я погляжу, — сурово отозвалась Мария Анджеевна. — Здрасьте, — бросила она Шуше и детям, и, к их немалому изумлению, ловко сиганула в фонтан, совершенно не подняв при этом брызг. — А вот вы можете созерцать нашего доблестного подрывника-сапёра, Фугаса Картечь! — Гарик взмахнул бутылкой в сторону белобородого нативного горца с огромным бочонком подмышкой. — Фугас, у тебя там не порох, я надеюсь? — Да ты что, Гарик, в мирное время у меня там особый настой! — поприветствовав Шушу и детей, хохотнул Фугас. — Всяко лучше твоего забродившего сока! Он последовал за остальными. — Ну вот, остаётся наш замечательный связист и разведчик, Бульбо Брендискочко, — подвёл итог Гарик. Исконный земледелец со спайкой баночного пива отвесил поклон и поспешил в фонтан. — А ты, Гарик, кем был? — спросила Шуша, обозревая живописную компанию в фонтане. — А Синий у нас, как енто щас говорят — кардинатыр был, — отозвалась Мария Анджеевна, отбирая у Ундыхла свежевскрытый пузырёк эмчеэсовки. — Синий? — не удержалась Шуша. — Ты что, спиртным злоупотреблял? — Перестань паясничать, — добродушно пожурил её Гарик. — Угостись чем-нибудь? Бульба, дай пацану баночку в честь праздника, кстати! — Зараз дам, — исконный земледелец с готовностью вытащил из спайки пиво и перебросил Николеньке, тот ловко поймал, заслужив одобрение остальных членов команды. — Дамы, чем вас угостить? — продолжил допытываться Гарик. — Мне тоже пива, — нахмурилась Шуша; пиво было незамедлительно ей выдано. Стасенька подумала какое-то время, затем с кокетливой улыбочкой попросила у Гарика его бутылку, попробовать. Тот выдал требуемое с наказом много не пить. Шуша с неодобрением покачала головой, открыла пиво и тяжко вздохнув разом отпила где-то треть банки. Впереди — длинный день. Запасы выпивки исчерпались примерно наполовину где-то через час. — Мне вот одно неясно, — задумчиво протянула Шуша, которая никак не могла решить — вкусно ли закусывать пиво сахарной ватой. — Вы ведь… вы все… разные такие. Как вас могли собрать в одну команду? — Ооо, это был великий эксперимент… — протянул Фугас, уже опустошивший больше трети своего бочонка. — Такое могло прийти в голову только самым светлым умам, — согласно подхватил Гарик. — Для одной важной секретной операции понадобилась команда, способная… — Ох, вам ёльфам никаких государственных тайн доверить невозможно, трепло как есть, чесслово, — досадливо молвила Мария Анджеевна, демонстрируя верх неполиткорректности шокированной Шуше и восторженно уставившимся на неё детишкам. — Вот, а ты говорила, что слово на букву «э» нельзя говорить! — торжествующе посмотрел на Шушу Николенька. — Видишь ли, Николай, — пробасил Печорлак. — Мария Анджеевна — давний боевой товарищ Гарасфальту Элентирмовичу, к тому же — хронологически одарённый феминопредставитель. Боюсь, если бы я назвал его «ёльфом», то всенепременно огрёб бы в челюсть. — Вот-вот, Николай, герр Гофман всё верно говорит, — закивал Гарик. – Ох, огрёб бы он у меня! — протянул он, с удовольствием разминая пальцы. — Точно так же, Гарасфальт Элентирмович схлопотал бы от меня по первое число, назови он меня «орочьей рожей», — добавил Печорлак, глянув на остроухого исподлобья. — Но поскольку мы всегда соблюдали принципы политкорректности — даже когда их, как таковых, не существовало в том виде, в котором они существуют ныне — никто никому не бил рожу, и мы с успехом выполняли сложные боевые задачи, которые ставило нам командование, — подвёл итог Гарик. Эффект от лекции, впрочем, оказался несколько скомканным, так как на последнее высказывание Гарика Мария Анджеевна отреагировала выразительным фырканьем, Фугас задумчиво потёр скулу и осторожно покосился на мирно опустошающего очередной пузырёк эмчеэсовки Ундыхла, а Бульба бросил на Марию Анджеевну обиженный взгляд. Шуша мужественно не хихикнула. — Эх, что-то я затёк весь, — виртуозно ушёл от нервной темы Гарик, потягиваясь. — Пойдёмте, разомнёмся немного? А то как обычно выпьем всё да расползёмся спать. Идея встретила всеобщую поддержку, и компания дружно покинула фонтан, двинувшись по направлению в одну из боковых аллей, хлюпая, шлёпая и оставляя за собой мокрый след. Перво-наперво, в качестве разминки, был затеян небольшой спарринг, в котором наотрез отказалась участвовать Мария Анджеевна, как всегда выразив свои мысли предельно чётко и недвусмысленно. Дрались «все против всех», но в итоге всухую победил Ундыхл, так как его никто не смог положить на лопатки ввиду ряда объективных причин, первая из которых — весовая категория горноориентала. После «разминки» великий засекреченный экспериментальный отряд оккупировал ближайший тир. Мария Анджеевна посмотрела на уточек, поморщилась, как будто ей предложили пострелять в стенку нужника, отвязала пневматическую винтовку от стойки (хозяин точки под её мрачным взглядом и слова поперек не решился сказать), зачерпнула пулек, забрала у Бульбы пакет с пустыми пивными банками и отошла к щиту со схемой парка. Там она выстроила пустые банки в ряд и расстреляла их одну за одной, молниеносно перезаряжая винтовку. Когда банки кончились, она с комментарием «Скукота!» вернула хозяину тира винтовку и неиспользованные пульки. Ундыхл, безуспешно попытавшись подхватить ружьё казавшееся соломинкой в его огромных ладонях, согласился с Марией Анджеевной, добавив что ему бы как минимум гранатомёт — и вот тогда бы он оттянулся… Шуша мысленно перекрестилась — ещё гранатомётов не хватало до полного счастья. Тем временем Гарик, Фугас, Печорлак и Бульбо взяли по ружью и наперегонки принялись обстреливать уточек в тире. И здесь безусловно лидировал Гарик. Для Печорлака и Фугаса пневматические винтовки были определённо мелковаты, а Бульбо… Ну, как известно, исконные земледельцы наиболее искусны в метании разных попавшихся под руку предметов, особенно — сельскохозяйственных орудий, стрельба — немного не их епархия. …Лёгкая и изящная пневматическая винтовка словно была создана для тонких, нервных Гариковых пальцев. Винтовка уже не выглядела грубой серийной штамповкой, она казалась его продолжением… Шуша строго одёрнула себя и перевела взгляд на мишени. Она дала себе зарок не пить пиво на солнцепёке. А то всякая фигня в голову лезет.