Уличная магия 1: Бал

Репетиция дубль два. Снова вокруг творится полнейший хаос и переполох. Девчонки едко переругиваются, безостановочно о чем-то спорят. Сакура очень нервная, орет каждый раз, когда я попадаюсь под руку. Хотя, может быть, она всегда такая? Шикамару сосредоточен только тогда, когда кто-то появляется на сцене. У него как будто механизм включения есть. И встроенный рабочий фотоэлемент. Сидит, совершенно невидящим взглядом смотрит в никуда. Кто-то выходит на сцену и... раз. Ученый защищает диссертацию. Раздвоение личности что ли? Какаши приставучий гад. Вроде бы сидит себе, слушает, а как скажет что-нибудь, так вся работа насмарку. Его постоянно что-то не устраивает, приходится импровизировать, на ходу меняя ситуацию. Пока что никто из присутствующих не может сказать, чем всё обернется. Слишком расплывчато даже для сценариста. Кто-то хочет, чтобы мы враждовали, кто-то хочет добавить в концерт еще персонажей, кто-то хочет символического примирения в конце. И совместного фокуса. Ворочу нос, невольно представляя такое взаимодействие. Как это – совместный? Работа в команде? Громко заявляю, привлекая к себе внимание: - Мы враги, так что никаких совместностей! Это обида. Мне стоило больших усилий выдать свои «знания», а Саске совершенно не изменился. Даже холоднее стал. Высоченная гора для альпиниста-новичка. Неприступен и равнодушен к терзаниям чужой души. А чего я переживаю-то? Ждал чего-то? Внезапного снисхождения? Дружеского рукопожатия? Невольно сжимаю руки в кулаки. Ждал, черт возьми. О чем я вообще думаю? Не стоит этот говнюк таких основательных размышлений. Мы долго демонстрируем фокусы. Без реквизита приходится объяснять, иногда показывать на пальцах. Шикамару это не нравится, но ничего не поделаешь. Тащить сюда магические столики-ящики-коробки еще слишком рано. Мало ли они понадобятся нам на каком-нибудь выступлении? Кстати, интересно, а каким реквизитом пользуется Учиха? Сквозными ящиками? Всякими подставками с гвоздями, колодками, коробками, в которых распиливают людей и прочей гадостью? Через час мучений ко мне подсаживается главный светотехник. - Ты чего такой тусклый, Наруто? Отрываю взгляд от потолка. Тусклый? Я сегодня перегоревшая лампочка. Ага-ага. Единороги так вообще ушли без предупреждения. Хотя, кого я обманываю, они всегда так делают. - Я не тусклый. Просто устал, репетиция утомила. - Ты чем-то расстроен? - Нет, не расстроен, - улыбаюсь же. Широко, открыто, как всегда. Глаза выдают? - Опять подрались? Так, люди начинают видеть меня насквозь. Безбровый в точку попал, хотя не очень хорошо меня знает. Я привидение? Задумчиво щипаю руку. Нет, живой вроде. Просвечивать не должен. - Для нас это нормально, мы ведь ненавидим друг друга. Кажется, повторяюсь. Кого я пытаюсь убедить? Себя, Гаару, или нас обоих? Или вообще всех? Рыжий загадочно ухмыляется. Лупики у него такие проницательные, ярко выделенные, что не по себе становится. Особенно без бровей. Эмоцию не понять. Думаю, он до сих пор пытается разгадать, чего я пытался добиться, устроив столкновение двух непримиримых лагерей: безбровых и бровастых. И что самое главное… Я без понятия чего! Это антилогика. Весьма интересная вещь между прочим, а мне еще и близкая. Смотрю на сцену, где Учиха выпендривается с лезвиями. Складывает их в рот, потом делает вид, что глотает, туда же запихивает нитку… и достает лезвия, связанные этой самой леской. Не очень сложный фокус, но опять же, все зависит от фокусника. Я бы выглядел глупо. А Саске выглядит так, как будто делает это каждый божий день. На завтрак: железные хлопья с молочком! А на обед, наверное, супчик с иглами. А на ужин – рагу из бомб. Сразу вспоминается вкусно пахнущий суп-пюре, одиноко стоящий на плитке... Я обижен. Почему? Почему?! Ничего не изменилось! Ну, сказал, похвалил его! Вполне возможно выродок не… - Наруто, покажи еще раз трюк с плащом. Краем глаза вижу, как Учиха спускается со сцены, берет бутылку с водой и садится подальше. Старается не обращать на меня внимание. Выуживаю из сумки плащ, дотошно пристегиваю каждую кнопку к своей специальной рубашке. Дурачусь, на манер летучей мыши взбегая на сцену. Девчонки и Гаара хихикают, Хатаке прячет лицо в вездесущей книженции. Саске вообще не смотрит в мою сторону. Издалека вижу, как пустоватые глаза Шикамару приобретают осмысленность, как взгляд становится острым и внимательным. Начинаю выполнять фокус: быстро перекидываю плащ рукой. Тут, по идее, у меня из рук появятся голуби. Изображаю их, сложив ладони «птичками». Далее перекидываю плащ на другую сторону, достаю платок и… Ткань проскальзывает между пальцев и эпично падает у моих ног. - Эхе-хе-хе, - чешу затылок. - Кажется, я слегка устал. - Давайте сделаем перерыв? – предлагает Гаара. Я дичайше благодарен. Это был простейший фокус. Я уже два года не допускал таких ошибок. Уложив в сумку плащ, топаю к выходу. В голове вертится надоедливая мелодия, начинаю нервозно насвистывать её, стараясь скрыть растерянность и какое-то странное… В коридоре сталкиваюсь с Учихой. Практически лоб-в-лоб. Схватив меня за руку в районе запястья, куда-то тащит. Даже сопротивляться не могу – настолько сильно удивлен. Чего это он? Сдвиг по фазе? Сбой в программе? Верховный демон приказал доставить живым? Заходим в гримерку. Наконец, отпускает. Сегодня Саске выглядит намного лучше, болезнь полностью отступила. Одет в простые джинсы и белый пуловер, что удивительно. Белый цвет практически сливается с тоном его кожи. Теперь вездесущий Учиха такое белоснежное пятно с черненькими пятнышками. - Что с тобой? Вот так. Мы даже не здоровались сегодня. - Всё за-ме-ча-тель-но! - Не лги. Ты сделал ошибку в простейшем элементе. Что произошло? Смотрит прямо в глаза. Пронизывающе так, холодно. - Почему я должен рассказывать? – веселых и беззаботных ноток в голосе больше нет. – Мои дела не должны тебя волновать. - Они меня и не волнуют. - Тогда… - Рассказывай. Молчу. Так, мы, кажется, опять попали в замкнутый круг. «Расскажи-не должно волновать-не волнует-не расскажу-расскажи». Ничего не понимаю. Под пристальным взглядом становится неуютно. Нехотя осматриваюсь, пытаясь зацепиться взглядом за какую-нибудь ерунду. Как назло комната практически пуста: тут только столы для стилистов, зеркала, в которых отражаются наши фигуры и яркие лампы под потолком. - Я рассказал бы… другу. А мы – враги. Не хочу поднимать взгляд. В груди скользко, неприятно, холодно и пусто. И что я сказал бы? «Мне неприятно видеть равнодушие»? Или «больно, потому что ты зачем-то скрываешь свои настоящие чувства»? Он ведь не для прикола сказал Неджи ту злополучную фразу. Врать таким образом – слишком глупо для Саске. - Другу? – в голосе звенит насмешка. Противная такая, жестокая. – Издеваешься? - Ха-ха, смешная шутка, да? – глушу ярость, волноподобными импульсами выискивающую путь наружу. – Думаешь, я о тебе говорю? Огонек в глазах Учихи становится опасным. Это подтверждает догадку – я попал в точку. Что же ты за человек такой, Саске? Ах, да, ты же нечисть… Раньше такого не было. Да, мы ругались, но в основном это - дурачество. А сейчас мы закипали. Тихо, но весьма эффективно. Чайники нового поколения. - Если считаешь себя обязанным из-за истории с болезнью – не стоит, - вскидываю голову. – Ты же не любишь быть обязанным. Вот она, проблема. Стоит передо мной, о чем-то сосредоточенно думает. Так хочется сказать ему что-то вроде: «еще немного и пернешь от усердия». Но не могу съязвить как раньше. Когда я успел поставить барьер? Что поменялось после того разговора в «Листе»? Надо срочно уйти. Иначе мы поругаемся по-настоящему. - Отойди. - Это из-за меня? Мгновенно меняюсь в лице. Знаю, что выдал себя, но что поделаешь, если внутри началась вечеринка – всё ходит ходуном от гулких ударов сердца. - С чего ты взял? – голос дрожит. Быстро облизываю губы, стараясь не смотреть на Саске. Он догадался. Как всегда всё понял сам. Чувствую, что за робкую попытку изменить наши отношения в лучшую сторону меня четвертуют как минимум. Не знаю, чего Учиха хочет и о чем думает. Презирает за слабость, наверное. - Наруто, - не поднимаю голову. И так слышу ярость, не хочу еще и видеть. - Что? - Мы враги. - Да, - говорю как можно тише, почти шепотом. - Повтори. - Мы враги. - Еще раз. - Мы враги! - Давай же. - Мы вр!... - Саске резким рывком поднимает мою голову вверх и впивается в губы. Жестко так, безжалостно. С силой. Настолько неожиданно, что я мгновенно теряю ощущение реальности окружающего мира. Проваливаюсь куда-то, где существуют его губы и парфюм. Запах, сводящий с ума, окутывающей плотной завесой и прячущий от обычного пресного воздуха. Хочется оттолкнуть, плюнуть в лицо и хорошенько врезать. Но я парализован. Учиха пустил в меня свой яд и парализовал намертво. Не отвечаю. Напор ошарашивает, сбивает с толку, пугает как никогда прежде. Все это время... что я пытался доказать? Кого пробовал побороть? Этого демона? Чувствую сильный толчок, ударяюсь спиной. Его руки заламывают мои и вбивают в стену до боли. Саске ловит хриплый стон губами, крадет дыхание. Секунда покоя. Наши глаза на одном уровне. Так близко. Он - врезается, ввинчивается, я - отталкиваю, ставлю преграду. Без действий, одним взглядом. Больно. Черт, как же больно! - Повтори, - низкий голос пронизан цепями холода и угрозы. Он убьет меня прямо сейчас. Я игрался, отшучивался и веселился. А он - точил острейший нож. Короткий, в пять-шесть сантиметров, чтобы до сердца достать. Достал ведь. Проткнул, вонзил, вставил. Жалкий орган трепыхается и пробует работать, сжимаясь вокруг острейшего ножа - правды. - Мы... И снова. Целует так, что хуже удара. Слезы наворачиваются на глаза от силы укусов. Пытаюсь быть равным, пытаюсь отвечать, бороться. Чертов паучий выродок не сдается. Он и не сдастся, пока не получит своё и не выдерет правду у меня из души. - Повтори, - совсем иначе. Мягко, даже нежно. - Это не так, - шепчу. Всё, можешь вытащить свой нож. Давай же, мне больно. - Как тогда? Кто я? Всеми силами пытаюсь вжаться в стену. Но он прибил меня, как игла бабочку, намертво и интимно. - Не знаю. - Ты... - Я не знаю, - говорю спокойно, но в голосе отчетливо звучит злость. Теперь он вывел меня. А я в ярости - не самое приятное зрелище. - Неприятно? Или страшно? А, Узумаки? - слова такие хлесткие, точные, как плеть в руках мастера БДСМ-игр. Со всей силы отпихиваю Саске от себя. Все-таки что-то умею, да. Высвободившись из плена, глубоко втягиваю такой нужный сейчас воздух. Без дурманящего запаха парфюма он прошел бы в легкие легче. - Мне не понять твоих игр! - Значит, все-таки неприятно, - криво усмехается. Кто мы друг для друга? Я потерялся, Саске. - Только что? Чувствовать или признавать? Забавно, что он даже не принимает во внимание вариант «неприязнь ибо ориентация другая». Он точно знает, что ранил меня давно. Вот, теперь и шрам заметил. - Я ненавижу тебя, что тут непонятного? - Значит, все-таки признавать, - спокоен. Протягивает руку, как будто для рукопожатия. Любопытство грызет, жует и ест изнутри, пуская длинные любопытные слюни. Протягиваю руку. Берет и тянет к себе. С ухмылкой и... теплом. Обнимает, позволяет прикоснуться щекой к щеке. О боже, как... как близко. Я хочу его до сумасшествия. Хочу сделать больно так, чтобы запомнил. И в то же время хочу просто поцеловать, как следует. Отстраняюсь. Совсем ненадолго, только чтобы сделать это самому. Целую собственнически, даже озлобленно. Губы такие горячие, податливые. Черные волосы лезут в лицо. Плавно поцелуй переходит в нежный и заботливый. Даже игривый. Я не сдался. И он тоже. - Повтори еще раз, - хрипло шепчет, уже не пряча за яростью сильное желание. - Мы враги, - в голосе только смех. - Которые хотят друг друга?