***
Пары дней хватило Франклину для того, чтобы вконец задолбаться от постоянных стычек этой парочки старперов. На третий день он решил ретироваться, и как можно скорее. — Кажется, все утихло. — говорил Фрэнк, собирая в спортивную сумку свою часть награбленного. — Ладно, мужики, бывайте. Если что, я на связи. — Я тоже свалю, — заявил Тревор и побежал к дверям, бешено вращая глазами в поисках своей обуви — Заебало сидеть! Организм просится на свободу! И кого мы боимся, сраных копов! Да в этот клоповник никто и проверять не сунется! — Не боимся, а опасаемся, — прервал его Майкл, уютно устроившись на диване с газетой, — это во-первых. А во-вторых, не ты ли нас в этот клоповник затащил, а, Т? — А не пошел бы ты нахер, М? — копируя его тон, ответил Тревор. — Это во-первых, а во-вторых… — Слушай, мы же только из-за тебя и прячемся. Ты любому полицейскому — что бельмо на глазу, — снова перебил Майкл. — Ну что я могу поделать, рожа им моя не нравится! — развел руками Филипс. — Никому не нравится, — флегматично парировал Майкл, уткнувшись в газету. Тревор застыл на месте, с ботинками в руках. Посверлив какое-то время-де Санту своим самым испепеляющим взглядом, он обернулся к Франклину. — Всё, — сказал он просто и беззлобно, что очень настораживало, и указал на Майкла - всё. Заебал. Вконец меня за-е-бал. Я ухожу. Мы уходим. Тревор оттолкнул Клинтона, застывшего в дверях и, не обувшись, с ботинками в руках, вышел из убежища. — Я послежу за ним… недолго, — поспешил заверить Майкла Франклин, будто речь шла о его шестилетнем ребенке, за которым Ф вызвался присмотреть, а не о безумном лысоватом наркомане-головорезе. — Да все в порядке, парень. Пока. — Еще увидимся, — сказал Франклин и вышел за дверь. Было слышно, как ревет (точнее, кряхтит) двигатель пикапа. — Не жди к ужину, пышечка! — послышалось с улицы, и по отдаляющемуся гоготу Майкл понял, что этот ублюдок все-таки двинулся с места.***
День для Майкла выдался на редкость хорошим — такого умиротворения и покоя, в котором он провел все то время, что его напарников не было рядом, он не чувствовал уже давно. В кои-то веки одиночество было ему не в тягость. Прочитав газету, он решил немного вздремуть. Проснувшись, он включил телевизор и обнаружил марафон фильмов 60х, которому посвятил остаток дня. Блаженство. «Тревор, скорее всего, будет ночевать у себя, — подумал он, - ну, или в каком-нибудь мусорном баке Верхнего Вайнвуда, неважно. Значит, завтра и мне придется возвращаться домой…» С мыслью о том, что его ожидает еще целая ночь сладостного уединения, он выключил телеящик, разложил диван, взбил подушку и укутался одеялом, желая провести ее с максимальным комфортом. Но ни тут-то, бля, было. Посреди ночи его разбудил какой-то грохот, доносившийся из коридора. По разразившимся за ним проклятиям и ругательствам, Майкл заключил, что папочка вернулся домой. В совершенном, к слову, подпитии. «Ну все не как у людей, мать вашу!» — де Санта зарылся лицом в подушку. Тревор, эта пьяная сволочь, пробирался по темной комнате на ощупь, цепляя за собой вещи и беспрерывно матерясь. Наконец он запнулся о столик и рухнул на диван рядом с Майклом, бормоча что-то нечленораздельное. От него несло пивом, пылью и дымом, и М поморщился, медленно вытягивая из-под распластанного Филипса свое одеяло. Как бы то ни было, встревать в разборки с вусмерть бухим раздолбаем, да еще среди ночи, ему не хотелось, поэтому Таунли мудро решил сыграть спящего. Лежа в тишине, с закрытыми глазами, он слушал как Тревор копошится у него под боком. Неужели, хочет залезть под одеяло? «Вот уж нет уж, хрен тебе, » — Майкл старался укутаться посильнее, уподобившись гусенице в период окукливания, но Тревор вцепился в одеяло и грубо потянул на себя. Таунли не оставалось ничего, кроме как фыркнуть и отодвинуться подальше, впуская в кокон друга. На какое-то время он затих, и Майкл облегченно вздохнул. Ублюдок наконец отрубился. Вдруг он почувствовал, что Филипс придвинулся к нему во сне чуть ближе. «Может, он и не напился, а закинулся метом или ЛСД или еще какой-нибудь херней, так что спасибо, Господи, что он заснул, а не взял УЗИ и начал палить по всему подряд.» Еще ближе. И еще. Короткими, словно конвульсии эпилептика, рывками, Филипс сокращал разделяющую их дистанцию, и придвигался все плотнее. «…Он вообще спит?» Де Санта пытался внушить себе, что все это непредумышленно, и Ти во сне всегда во так вот ползает, как какой-то сраный морж, выбирающийся из океана на сушу. Благо еще ласты не распускает. И в трезвом состоянии Ти был не из тех людей, чьи действия можно хоть сколько-нибудь предугадать, а уж в нетрезвом — и подавно. Тревор почти прижимался животом в спине Майкла. М ощутил теплую волосатую руку, опустившуюся ему на бок. Что-то подсказывало, что не один он решил провести сегодняшнюю ночь с максимальным комфортом. «А-а, -подумал Майкл, — мы не пальцем деланные. Еще мне не хватало только гомо-обжимашек со всякими в жопу бухими ублюдками.» Из ситуации надо было выпутываться. Стремительным, но как бы сонным движением М перекатился, пытаясь выпутаться из объятий и оказался лицом к лицу с Филипсом. В темноте нельзя было различить ни его глаз, ни выражения лица. Но Майкл знал, что он не спит. Может, по отрывистому дыханию или деланной неподвижности — сразу понял. А Ти давно догадался, что друг просто прикидывается, и был совсем не так пьян, как тот подумал. В прошлом, Тревор часто так делал — приходил пьяным, или обкуренным, или обколотым, посреди ночи, в номер очередного отеля, принося с собой неизменно пыль, грязь, снег — смотря по сезону, и заставал Майки точно так же спящим на диване. М не ложился в кровать, значит, спать не собирался — ждал, пока вернется Филипс. Он неизменно находил что-то очаровательное в этой мирно похрапывающей туше с журналом в руках. В какой бы халабуде они не останавливались, Майкл своим присутствием мог сделать место похожим на дом, будто они жили там целую вечность, и проживут еще столько же… Так было год, два, еще несколько. Потом у Майкла появился настоящий дом, и ночевал он только там. А потом и вовсе продал их дружбу ФБР и умер на девять долгих лет. Обычно любые размышления на тему Майкла и всего, что с ним было связано, сводилось к этой мысли и заканчивалось неконтролируемым приступом ярости. Сейчас, лежа с «предателем» лицом к лицу под одним одеялом не старом, тесном диване, Тревор никакой ярости не ощущал. Напротив, он чувствовал, что они снова вместе. Тревор и Майкл, Майкл и Тревор, потому что так и должно быть. И никакие подлые курицы с силиконовыми титьками ничего не могут с этим поделать. С этой приятной мыслью он попытался прижать другого мужчину поближе, просунув руку под ним. Де Санта закряхтел, но не сопротивлялся. Если этому уебку приспичило спать в обнимку, то пусть так, лишь бы он заснул. — Майкл, ты спишь? — прошептал Ти. Такого поворота событий Майкл не ожидал. Стоило ли отвечать, или упорно продолжать притворяться спящим? Может, захрапеть для убедительности? Он почувствовал, как рука Филипса спустилась ниже. Блядь. Лучше бы он действительно заснул. — Майки, — дыхание Тревора обжигало кожу сильнее, чем спирт обжигает горло. А пахло, к слову, так же. Майкл было набрался уверенности и решил пихнуть своего горе-соблазнителя коленкой под-дых, выбраться из-под одеяла и смыться к чертям собачьим домой, в Лос-Сантос, в свою уютную гетеросексуальную супружескую постель. Но судьба распорядилась иначе. — Я… — БОСС! БОООСС!!! — под окнами лачуги послышался оглушительный грохот и звон, будто кто-то бил рукой по медному тазу, как в барабан. Майкл вжался в подушку и покрепче ухватился за одеяло. Тревор зарычал. Дверь распахнулась, и в дом вбежал всклокоченный и какой-то совсем одуревший Рон. Волосы его лохматыми кустиками торчали в разные стороны, очки были скошены набок, взгляд неистово блуждал по комнате в поисках Тревора. Сам Джековски был полуодет, и, как ни странно, держал в одной руке ведро, а в другой — половник, и мелко постукивал одним о другое, будто дрожал. Наконец он разглядел в темноте недовольную физиономию Филипса, и чуть не упал перед ним на колени. — Босс! Там…пришельцы! Они пришли, пришли… за мной! Мне нужно отпугнуть их! — вскричал мужчина и замахал половником. Тревор выкатил глаза, Майкл же неподвижно лежал на диване, всеми силами пытаясь не заржать. — Ты, мудила… — «босс» отобрал у Рона поварешку и начал методично долбить его ею по голове. — Какие, нахрен, пришельцы, придурок, ты в конец обдолбался что ли? Джековски сносил побои покорно, заглядывая Филипсу в глаза и оправдываясь: — Я их видел! НЛО, они светились в небе, и они приближались, и…ай! — взвизгнул Рон, прикрывая руками очки. — И ради этого ты сюда приперся, уебок конченый, из-за каких-то сраных фонариков в небе!!! — Но это же настоящие пришельцы! Босс, мне нужна ваша помощь! — вконец ошалевший от испуга, Рон бегал от Тревора вокруг дивана, уворачиваясь от метких ударов кухонной утварью. — Спасите меня от них! Можно я переночую у вас? Филипс остановился. Поварешка застыла в руке. С мягкой улыбкой он ласково произнес: — О нет, Рон, здесь ты остаться не можешь. Но я знаю, где тебе спрятаться. Ты окажешься там очень, очень скоро. Лицо Джековски просияло. — Где же? — с энтузиазмом спросил он. — НА КЛАДБИЩЕ! — заревел Филипс и метнул половник аккурат в голову своему подопечному. Дальше — крик с последующими всхлипываниями, злобное скрежетание зубов и оглушительный хохот. Ночь была испорчена. Впрочем, не для всех. Правильно сделал Франклин, что слинял.