Время меняет

В их общей спальне полная темнота из-за задернутых плотных штор и отсутствие других, неестественных источников света. Двое парней сидят на полу возле кровати, и, кажется, смотрят в одну и ту же точку на стене. Не шевелясь. Не произнося ни звука. Уже битые полчаса никто не решается заговорить. Одного из них, брюнета, гложет противное чувство вины, хотя где-то глубоко внутри он понимает, что уже давно ни в чем не виноват. Он знает, что сейчас будет, и знает, что все к этому и шло с самого начала их отношений. Дива слишком капризный, ему едва ли можно угодить в чем-то. Вот и Джонг не мог, хотя старался изо всех сил, потому что, несмотря ни на что, любил. Искренне. Без предательств. Второй, блондин, лишь мысленно, раз за разом прокручивает то, что это конец всему, что, возможно, этому виной сам он, но очень боится сказать это вслух. Он тоже любит, но не так. В отличие от Джонга, он не подчиняется любимому человеку, не отдается ему без остатка. Он слишком самолюбив для этого. И ему такая собачья преданности второй половинки порядком наскучила. Просто надоело так жить, хотелось новых ощущений. Поэтому он понимал, что так продолжаться больше не может, что нужно оставить друг друга в покое и не трепать нервы. И сидеть в абсолютной тишине, слушая лишь дыхание друг друга и глухой стук сердец, становится все более невыносимее. Нужно что-то делать. Нужно что-то сказать... И первое, что приходит на ум: - Знаешь, Джонг, нам нужно расстаться... - вот так вот просто. Больно? Совсем немного. Они были заранее готовы к такому повороту событий в их жизни. Они знали, что рано или поздно это должно было случиться. Но это пока не больно. Уже через пару часов придет осознание полного смысла этих слов, а счастливые, хоть и немногочисленные моменты из их совместного прошлого, так некстати всплывающие перед глазами, сотрут всю надежду на светлое будущее и заставят обоих задыхаться по ночам от собственной безысходности. Даже гордая Дива не протянет долго без этого Динозавра, что всегда так надоедливо рядом. Просто он к нему привык. И он понимает это, но старается всячески отрицать, чтобы не рушить ту холодную маску безразличия, что отчасти помогает ему держать себя в руках в таких вот ситуациях. - Я не смогу без тебя... - это все, что может сказать Джонг. Но в эти слова, если разобраться, вложено так много смысла, что больше ничего и не надо. Если бы не их вчерашняя, очередная ссора на пустом месте, если бы не все то, что копилось внутри и в один из «прекрасных» моментов все-таки вырвалось наружу, то они не сидели бы сейчас здесь и не придумывали бы, как начать этот разговор. У них бы было занятие куда намного интереснее и приятнее на той же самой пустующей сейчас кровати, у которой они сидят, прислонившись спиной к холодному деревянному элементу ложа. - Время лечит, Джонг. Любимая фраза Ки, которую он часто использует в качестве, скорее, самовнушения, чем в поддержку человека. Любимая фраза Ки, тихо произнесенная в темноту уже их бывшей спальни, и почти неуловимые слухом звуки шагов по светлому паркету. Двойной скрип двери, оповещающий о том, что парень вышел из комнаты, и снова тишина. - Да, я знаю. Фраза, произнесенная в утешение себе, нежели в подтверждение данного изречения. Он остается на ночь здесь, в этой самой комнате, где все напоминает о нескольких, может быть трудных, но все же счастливых месяцах их совместной жизни. Ведь он не хочет забывать. *** Они решили, что между ними останется лишь секс. Без обязательств. Без каких-либо личных отношений. Это, конечно, странно, но они оба чувствовали, что это им сейчас необходимо. Возможно, больше в физическом плане, плане удовлетворения. Но и удовлетворять свои потребности с кем-то другим, чужим, они не могли чисто морально. Так если сильно хочется именно друг с другом, если нет никакой неприязни, то почему бы и нет? Они уже не маленькие мальчики, которые стараются избегать своей бывшей второй половинки после расставания, так что такого рода отношения в постели их вполне устраивают и даже притягивают. Поэтому Кибом часто «пропадал» до полуночи в комнате Джонга, а затем поспешно удалялся к себе, бросив напоследок лишь: «Спасибо» и «Спокойной ночи». И так продолжается уже на протяжении нескольких недель. И все же нервы начинали сдавать у обоих, хотя они изо всех последних сил старались быть уверенными в том, что остатки чувств пройдут. Не бесследно, но пройдут. Даже, несмотря на то, что практически каждую ночь ты прикасаешься к до сих пор любимому телу. Несмотря на то, что во время этих прикосновений в голове неизбежно всплывают обрывки прошлого, после чего и вовсе хочется забиться куда-нибудь в угол и рыдать. Периодически они приходят в ту самую комнату, в которой единогласно, как последние мазохисты, решили ничего не менять. Как бы то не было, но их общие воспоминания были дороги им. Джонг просто плюхается на огромную кровать и зарывается лицом в бывшую подушку Ки, которая, как ему кажется, до сих пор хранит его, такой родной запах. Ведь сейчас он уже не тот. Не родной, не до боли знакомый, а как будто совсем чужой и неузнаваемый. Он мысленно благодарит Ки за то, что тот не поменял наволочки, да и вообще постельное белье, что так бережно хранит дурманящий аромат его тела. Кибом же заходил сюда всего пару раз за все время, но, в отличие от Джонга, оставался там подолгу, просто давая волю эмоциям, все так же копящимся внутри. Он не хочет и не может сдерживать их в себе. Он и раньше этого не делал, поэтому сейчас все так. Он кричит до хрипоты, до раздирающей боли в горле, не боясь того, что его могут услышать. После этого действительно становиться легче, и он просто лежит на полу, на мягком ковре посредине комнаты, смотря на глянцевый потолок светло-голубого цвета, и даже не старается следить за ходом своих мыслей, погружаясь в некую прострацию. Ему действительно так легче. *** И это первый раз, когда Кибом, заходя в некогда их спальню, застает там Джонга, как обычно распластавшегося по кровати и теперь искоса посматривающего на вошедшего парня. У Кибома что-то щелкает внутри, ему хочется поиграть, пусть даже эта игра принесет ему очередную душевную боль. Но ему очень хочется. Он подходит и садиться рядом с Джонгом, замечая его заинтересованный взгляд. - Джонги, не хочешь попробовать сделать это так, как раньше? Джонг не понимает его. Не понимает резкой смены интонации. Не понимает его взгляда, в котором так старательно изображаемое душевное безразличие сменяется на некую нежность, если можно так истолковать то, что он увидел в этих карих глазах. И он осознает весь замысел игры только тогда, когда Кибом садится на его бедра и, заставляя Джонга сесть, рефлекторно обнимая талию Кибома руками, припадает к его губам, стараясь целовать как можно мягче и медленнее, будто растягивая удовольствие. Джонг отвечает на поцелуй, но не чувствует ничего. Пальчики Дивы пробираются к нему под футболку и как бы заново изучают его рельефное тело, но Джонг так же неподатлив и холоден. Кажется, и настойчивость Ки начала утихать. - Не надо. Да, он хочет его. Но не сейчас. И не такого. Он уже успел привыкнуть к той, теперь уже совсем холодной Диве, которой нужен от него лишь секс, и которая упорно отрицает любовь. А такой, обычный Кибом, который в данный момент пытается вложить в эту игру какие-то старые чувства... такой Кибом ему уже непривычен, незнаком. - Да, ты прав. Это не то... уже совершенно не то. Он встает и уходит, больше не произнося ни слова. *** - Что, уже приспичило? - ухмыляется Ки, видя вошедшего в его комнату Джонга и направляющегося в сторону одноместной кровати, на которой лежит Кибом. Тот не отвечает ничего, лишь подходя все ближе и в конечном итоге просто ложась рядом с Дивой, пододвигая его к стене и прижимаясь к нему всем телом. И больше никаких действий. Кибом находится в легком замешательстве, когда осознает, что его любовник пришел совсем не за этим. Это уже как-то неправильно и не естественно для него. Для них обоих. - Джонг, ты пьян что ли? А в ответ лишь равномерное дыхание в шею и еще более крепкие объятия. Джонг не хочет ничего говорить, да и не может потому, что уже вот-вот увидит какой-нибудь сон, засыпая рядом с тем, кто круглосуточно занимает все его мысли. - Глупый, глупый Динозавр. Ки запускает руку в его волосы и лениво перебирает прядки, закрывая глаза и утопая в тепле, которое исходит от до сих пор любимого человека. И пусть это уже неправильно, и завтра все будет так, как будто этого лирического момента и не было, но сейчас он хочет заснуть именно вот так. А на утро проснуться и не обнаружить рядом никого, словно это был сон. *** Новый день. И совсем не новая жизнь. В их общей спальне полная темнота из-за задернутых плотных штор и отсутствие других, неестественных источников света. Двое парней сидят на полу возле кровати, и, кажется, смотрят в одну и ту же точку на стене. Не шевелясь. Не произнося ни звука, собираясь с мыслями. - Джонг, я тоже скучаю по тому, что у нас было... Я скучаю по тебе. Но ты ведь, наверное, понимаешь, что хотя бы так, как раньше, у нас уже никогда не будет? Чувство того, что мы стали чужими друг другу еще больше... оно не пройдет. Мы не сможем быть вместе так, как будто ничего этого и не было. Мы вообще не можем быть вместе. Абсолютная тишина. Режущее слух дыхание друг друга и глухой стук сердец. - И знаешь, я лгал тебе, когда говорил, что время лечит. Время не лечит, оно меняет. Фраза, случайно найденная Кибомом на просторах интернета. Пусть и не любимая, но зато так подходящее для описание его жизни. Фраза, тихо произнесенная в темноту давно уже их бывшей спальни, и почти неуловимые слухом звуки шагов по светлому паркету. Двойной скрип двери, оповещающий о том, что парень вышел из комнаты, и снова тишина. - Да, я знаю. Фраза, произнесенная в утешение себе и в подтверждение данного изречения. Он остается на ночь здесь, в этой самой комнате, где все напоминает о нескольких, может быть и трудных, но все же счастливых месяцев их совместной жизни. А потом он будет стараться все забыть. Ведь так, как прежде, уже не будет никогда.