***
Послушав как радостно пищит дверной звонок квартиры Разерфорда, Кириэ достала из кармана ключ, который когда-то принадлежал Канону, и сама открыла дверь. — Тук-тук, — как-то виновато произнесла она, — Разерфорд, я пришла. Слова повисли в воздухе и, проскользнув в пустой холл, превратились в тихое эхо. Совсем не удивляясь отсутствию ответа, Кириэ сняла сапоги и, вздохнув, прошла в комнату пианиста. Айс лежал на диване, с головой закутавшись в одеяло. На тумбочке рядом стоял поднос с каким-то подозрительным супом и чем-то еще. Рядом любовно красовалась чашечка с чаем. «Ну надо же, старый пень ему даже жратву сам приготовил», — ухмыльнулась про себя Кириэ. Подойдя к дивану, она с подозрением глянула на бездыханное тело Разерфорда, потом на супчик. Взяла с тумбочки ложку и попробовала эту странную субстанцию. — Ё-маё, тут ж остыло всё! — зло пробурчала она. Тело Разерфорда никак не отреагировало на слова Кириэ. — Эй, — блондинка потрясла пианиста за плечо, — Ты там живой хоть? — Ты-то зачем пришла? — тихо подал голос Айс. — Хм… Ну, проведать. А что, нельзя? Айс молчал. — Лежишь тут в холоде и голоде, помираешь в одиночку, — продолжала Кириэ. — А люди вокруг тебя волнуются. Пианист хмыкнул из-под одеяла: — Это кто же, интересно? — Э-э-э… Ну… — от неожиданного вопроса Кириэ растерялась. — Все… — Все — это значит никто, — снова хмыкнул Разерфорд. — Ненавижу обобщение. — Ну… Кётака, Аюму, я… Айс рассмеялся и наконец-то высунул голову из-под одеяла. На бледном, замученном болезнью лице, появилась та самая знакомая ехидная улыбка. — Фу-у-х, — вздохнула Кириэ. — Хоть заулыбался! От сердца отлегло. — Да, Цучийя-сан, смешно это все. Обо мне все вспомнят только в день моих похорон. — И язвишь как всегда, — передразнила Кириэ, сев на стул возле дивана. — Хочешь сказать «как тогда»? Два года назад? .. — Да… — Кириэ задумчиво поглядела в окно. — Как тогда.и Сейчас-то все иначе. И дожди другие, и люди. — …И относятся к тебе эти самые люди совсем по-другому, — Разерфорд сел на диване и отхлебнул из чашки холодный чай. Кириэ молча смотрела в окно. — Знаешь, Цучийя-сан, время — единственная вещь, которую человек не может себе подчинить. Оно издевается над нами как хочет, стирая нам память и превращая совсем в других людей. В тишине было слышно как на улице вновь начинает тихонечко накрапывать мелкий дождь. Глядя на Айса, сжимавшего в руках кружку, Кириэ только сейчас заметила какие тонкие у него пальцы и какая прозрачная кожа на руках — с синими хрупкими венами. — Сначала письма от друзей и телефонные звонки. Случайные встречи… А потом.. — Разерфорд поставил кружку на тумбочку и замер, словно прислушиваясь к тому, как капли барабанят по стеклу. — А Потом всё неожиданно куда-то пропадает. Вернее, сначала этих писем и прочего становится все меньше… И меньше. И в конце концов однажды утром ты просыпаешься и понимаешь, что все уже не так. Кириэ даже не знала что на это сказать, но она прекрасно понимала пианиста. — Вот даже Кётака. Мне жаль его — он просто чувствует свою вину. Я для него — ненужный груз. Ну вот хотя бы… Ведь это он попросил тебя зайти ко мне? — Если честно, то да. — Вот видишь, — Айс грустно улыбнулся. Но это была уже не его любимая ухмылка, а настоящая искренняя улыбка. Кириэ поправила свои длинные волосы и кивнула в сторону покрытого приличным слоем пыли пианино. — Что, уже не играешь? — Какое там, — Разерфорд снова закутался в одеяло. — В такие хмурые дни… — тихо сказал он. — Ничего не хочется. Разве что вот так вот лечь и умереть. — Наверное… — Но только закрываешь глаза… И понимаешь, что что-то еще тебя здесь держит.***
Они снова встретились уже весной. Случайно. На кладбище у могилы Канона. Вот так вот по иронии судьбы столкнулись. Живые среди мертвых. — Привет, — сказала Кириэ, жмурясь от весенних солнечных лучей. — Здравствуй, — Разерфорд кивнул ей. Кириэ заметила в руках у Айса папку с нотами. — Всё-таки снова играешь? — Да. Решил, что будет очень обидно бросить это. Прикасаюсь пальцами к клавишам и словно проживаю всю свою жизнь заново, — Айс поправил очки. — Все воспоминания: грустные, веселые, плохие, хорошие… Оказывается очень много их вновь обретает жизнь с рождением музыки. Кириэ рассмеялась. Озорной ветерок растрепал ее волосы. Они шагали по аллее среди могил, когда Разерфорд вдруг сказал: — Кстати, Цучийя-сан, я написал Рио. Она приглашает меня летом приехать к ней. Ну, знаешь… наверное. Её мечтой всегда было помогать людям в тех странах, где прошла война. Сейчас она живет в одной деревушке. Хочу съездить к ней, помочь немного, заодно повидаться. — Наверное тяжело, но дело хорошее. — Хочешь, поедем вместе? — Звучит заманчиво, — кивнула Кириэ. Рука на автомате достала из кармана пачку сигарет, но та оказалась уже пустой. — Э-э-э… — нервно заерзала Кириэ. — Разерфорд, закурить не найдется? Айс ухмыльнулся. Когда женщина поняла всю глупость своего вопроса, она рассмеялась. — Все никак не бросишь курить? — Не, — покачала головой Кириэ. — Не выходит. — Все-таки очень многие вещи с годами не меняются, — улыбнулся Айс.