Ты мой брат. И я тебя... ненавижу?

Со спокойной душой родители отпустили сыновей своей дорогой. Сиэль проведет для брата экскурсию и обязательно покажет свое любимое место, в этом не было сомнений. — Как давно мы здесь не были? — с мечтающей улыбкой ответил Габриэль, прижимаясь к мужу. — Сиэль еще пешком под стол ходил, — улыбнулся в ответ Винсент. — Помню, тогда он заявил, что приедет сюда только с братом или сестренкой. Кажется, его мечта сбылась. — Можно и так сказать. Только он никак не рассчитывал на старшего брата или сестру. — Думаю, ему сейчас все равно, — прошептал альфа на ухо своему омеге, слегка прикусив того за мочку. — Милый, — рука Габриэля с талии поползла ниже, ущипнув за ягодицу негодника, который решил подразнить. И плевать, что рядом люди. — Тебе так не терпится? — Мальчики застрянут часа на два точно… — Ненасытный ты мой, — мурлыкнул омега, вдруг сменив маршрут и самостоятельно потащив мужа в сторону гостиницы. Стоило закрыть за собой двери номера, супруги прямо на пороге, словно ненасытные истосковавшиеся по любви, накинулись друг на друга. Винсент жадно терзал губы любимого, спускаясь к шее и возвращаясь обратно, руки крепко сжимали талию. Оторвавшись от губ, он подхватил супруга на руки и понес в спальню, как это было в их первую брачную ночь. Омега плавился под умелыми ласками. Кожа пылала везде, где только не дотрагивался муж. И не было желания сдерживать стоны. Пусть слышат, как его любят. Габриэль совсем не хотел доминировать. Сегодня он хотел подчиняться, потому позволял мужу все, чего он только хочет. Пылко отвечал на поцелуи, выгибался под сильными, но нежными руками, разводил ноги шире и закидывал свои собственные руки за голову, позволяя себя раздеть, чтобы предстать в соблазнительной открытой позе абсолютно обнаженным. Винсент гордился тем, что этот омега именно его, что такое милое, но в то же время страстное и хитрое создание получает удовольствие от его рук. Влажный шершавый язык прошелся по ушной раковине, снова кусая ее. Губы спускались к шее, снова и снова ставя метки. Его. Это его омега. Пусть видят все. Пусть знают, что он никогда и никому его не отдаст. Руки оглаживали стройное тело, даря непринужденные ласки. Так было приятно видеть, что любовь всей твоей жизни слегка покраснел, на его губах слабая улыбка. Глаза прикрыты, а он сам шумно дышит. — Любимый, твоя страсть спала, — на выдохе произнес омега, облизнув губы. — Сегодня будешь дарить мне нежность? — У нас будет еще время на страсть, — прошептал в самые губы. — А пока я хочу немножечко тебя подразнить. — Как всегда, — наигранно возмутился Габриэль, но буквально в ту же секунду потонул в сладком стоне, когда пронырливая рука мужа коснулась его пульсирующего, выделяющего соки, входа, и дразнящие пальцы поднялись вверх, к поджавшимся яичкам. Винсент несильно сжал их, слегка поиграв в ладони. Губами спустился к члену супруга, касаясь головки языком, чем вызвал сладкий для слуха стон. Шершавый язык проходился по всей длине. Одна ладонь так и играла с яичками, другая скользила по животу, ногам, оглаживала бедра. Манипуляции супруга заставляли еще шире и бесстыдно раздвигать ноги, выгибаться навстречу жаркому желанному языку, рукам, и сжимать пальцами над головой подушки. Винсент оторвался от приятного занятия, рассматривая супруга. — Какой же ты красивый, — улыбнулся он, а Габриэль почувствовал, как в его тело проникает пульсирующая плоть супруга. — О, дааааа! — омега задохнулся в своих чувствах. Как же он обожал, когда любимый входил в него медленно, растягивая удовольствие пополам с легкой болью. Но даже она была так сладка и приятна. Винсент внимательно наблюдал за реакцией супруга, с удовольствием осознавая, что ему чертовски приятно. Войдя до самого конца, альфа не спешил начать двигаться, наслаждаясь горячим телом. Ощущать внутри пульсацию, как любимый заполняет тебя до краев. От одних чувств омега тек сильнее, и тоненькая струйка стекала по бедрам. Габриэль приподнялся на локтях, первый двинув бедрами. Винсент удовлетворенно рыкнул, начиная медленно двигаться и постепенно наращивая темп. В какой-то момент альфа вышел из готового кончить тела, меняя позу. Теперь Винсент сидел, а Габриэль оказался на его коленях. То ускоряясь, то замедляясь, омега упирался руками о ноги любимого, медленно двигая попкой и все чаще останавливаясь, желая ощутить член любимого глубже и специально сокращая стенки, чтобы услышать тихие несдержанные рыки. Долго находится в такой позе было трудно. Ноги начинали болеть и дрожать. — Винсент, — жарко припав к губам мужа, Габриэль соскользнул с члена, — я хочу тебя иначе. — И как же? — усмехнулся альфа, оглаживая ноги супруга. — Полагаюсь на твою догадливость, — хихикнул Габриэль, скатываясь с мужа на свободное место на кровати. Его природная сущность жаждала повторного соития, но что только не сделаешь ради игр в постели. Мужчина за столько лет супружеской жизни научился подавлять свои инстинкты, чтобы думать разумно, как и Винсент. Иначе бы не было так интересно. Не существовало бы остринки. Пусть течку было не остановить и тело дрожало в предвкушении и желании вновь почувствовать любимого, Габриэль терпеливо ждал, что предпримет Винсент. — Мою догадливость, значит… Спускаясь цепочкой поцелуев, альфа не забывал покусывать кожу. Подхватив ноги Габриэля, он положил их к себе на плечи, а сам приник губами к требующей внимания дырочке. Для удобства Габриэль умудрился подложить маленькую подушку под поясницу. Дрожащими непослушными пальцами подцепил и устроился удобнее. Настолько его кидало в жар от действий мужа, что от удовольствия поджимал пальцы ног и бесстыдно стонал его имя. Винсент проникал языком внутрь желанного тела, дразня неспешными движениями. И только он собирался снова поцеловать супруга, как услышал громкий хлопок, что заставил остановится всего в паре миллиметров от губ супруга. — Твою мать! — тихо выругался. Возбуждение притупилось. Недоумение сменилось легким позором. Их поймали. Веселье вперемешку со стыдом вылились в тихий смех омеги. — Боже… Мы попались. Как теперь в глаза сыновьям смотреть? — Не сыновьям, а одному конкретному ребенку, — немного нахмурился Винсент, слезая с кровати. — Если вспомнить, как Сиэль сам застукал брата. Мужчина взглядом нашел разбросанную по всей комнате одежду, передавая нижнее белье и рубашку супругу. — Его ярое сопротивления в сторону романтики все сильнее настораживает, — вздохнул Габриэль, не спеша одеваясь. — Что будет в момент полного созревания? В его возрасте уже должно быть какое-то внимание к альфам. Но кроме Себастьяна он никого не хочет замечать. — Не знаю, — Винсент надел рубашку. — Себастьян тоже обеспокоен таким поведением. Я думал, сводить его к психологу. Но потом решил, что это повлияет на него еще хуже. Если психолог вообще останется в своем уме. С еще более тяжелым стоном Габриэль, так до конца и не застегнув пуговицы на рубашке, о нижней части и речи не было, повалился обратно на подушки. — Господи, пусть бы ему сразу попался истинный. Боюсь, других наш мальчик просто не примет. Однажды он мне сказал, что хотел бы стать бетой. — Если примет, — покачал головой Винсент, приобнимая супруга. — Его упрямство и нежелание быть тем, кто он есть, пугает. — Истинная пара все изменит. Он не сможет противиться своей сущности. И, возможно, тогда он перестанет лезть в жизнь брата. — Вспомни, сколько ты противился до того, как понял, что мы истинные, — улыбнулся Винсент. Он пытался приободрить супруга, перевести все в шутку, но сам слабо верил, что Сиэль быстро изменится. Не этот ребенок. А это так огорчало. — Я сразу понял о нашей совместимости. Знал о секрете второго запаха. Противился лишь от неверия, что ты такой очаровательный, прекрасный, влиятельный, успешный человек увидел что-то во мне, простом среднестатистическом омеге. С Сиэлем все иначе, — Габриэль нежно погладил мужа по щеке. — Он одержим братом, — Винсент поцеловал ладонь супруга, — он пытается защитить того, кто в этом не нуждается. Но Сиэль почему-то отказывается это понимать и принимать. — Потому что с ранних лет готовил себя к тому, что будет защищать, — с нежной улыбкой ответил омега. — Почему мы не подарили нашему мальчику брата или сестренку? Еще до появления в нашей жизни Себастьяна. — Моя ошибка, — вздохнул Винсент, опираясь лбом в плечо супруга. — Я не боюсь за Сиэля, он не пропадет с его головой, но… — альфа не договорил. И так все было ясно. — Милый, давай не будем, — Габриэль приподнялся, нежно целуя мужчину в макушку. Переживание за детей с каждым месяцем становилось все очевиднее и тяжелее. — Ты прав, — Винсент, как маленький, приобнял супруга за талию и уткнулся носом тому в грудь, — поживем, увидим, что будет. Надеюсь, что мы сможем исправить любые ошибки.

***

Сложнее всего было показаться детям на глаза. Никогда еще супруги не чувствовали такую неловкость. Словно они поменялись ролями и сейчас их начнут отсчитывать. И, как они и предполагали, Сиэль сильно обиделся и старался лишний раз не смотреть в их сторону, что не скажешь о втором сыне. В глазах Себастьяна так и плясали чертики, а ехидная усмешка не исчезала с губ. Винсент немного вздрогнул, когда Сиэль неожиданно резко поднялся с дивана и, не сказав не слова, быстро ушел в свою комнату. На лицах супругов сразу появилось волнение и разочарование. — Да перестаньте вы, — прервал долго давящую тишину Себастьян, — он подуется, а завтра все вернется в норму, я вам гарантирую. Да и не поверю, что с вашей регулярной половой жизнью он ни разу вас не слышал. — Дома шумоизоляция лучше, — грустно улыбнулся Винсент. — Плюс, сам знаешь, у Сиэля постоянно музыка. В спальню к нам он не врывается. Парень хмыкнул, подперев рукой подбородок. — Знаете, мне даже завидно. Смотря на вас, также скоро хочется найти своего истинного. А мелкий просто еще не дорос, вот и бесится. Когда-нибудь я с ним поговорю о его существовании на этом свете, — улыбнулся Себастьян. — Запиши на диктофон, — усмехнулся Винсент, доставая из стоящего рядом бара бутылку вина и наливая рубиновую жидкость в бокал, — интересно узнать, что он тебе на все это скажет. — Вы слишком сильно переживаете и больше себя накручиваете. Найдет он еще свою любовь. — Вот и я о том же, — вставил Габриэль, присев на подлокотник кресла, рядом с сыном и целуя того в макушку. Еще сильнее привязаться к этому ребенку уже просто невозможно. Омега полюбил его, как родного. — Я перестану себя накручивать, когда увижу на его пальце обручальное кольцо, — Винсент пригубил немного вина. — До этого времени мне трудно будет поверить, что Сиэль нашел свою любовь. — Что ж, тогда тебе нужно набраться очень много терпения, — усмехнулся Себастьян, успокаивающе похлопав по руке омеги. Вечно веселый и жизнерадостный Габриэль сильно приуныл. — Не знаю, чего я хочу больше, чтобы Сиэль остался ребенком, — Винсент улыбнулся, — или поскорее вырос, чтобы я увидел его в свадебном костюме с его альфой. — Пусть он остается собой. Не стоит жить, оглядываясь в прошлое, и убегать далеко в будущее. Отдай все это времени. — Где ты успел столько мудрых слов набраться? — притворно улыбнулся Винсент, пряча за бокалом улыбку. — Поговорил с тремя учителями, — загадочно ответил парень с легкой ухмылкой на губах. — Думаю, пора нам закругляться, — Винсент посмотрел на часы. — Рано утром завтрак, а потом на пляж, пока солнце не начало палить. — Ладно, — кивнул Себастьян и, перед тем как подняться, получил еще один поцелуй от папы, но уже в щеку. Улыбка невольно появилась на губах. — Спокойной ночи. — Добрых снов, — Винсент весело улыбнулся, — и посмотри, если Сиэль заснул в наушниках, сними их, пожалуйста. Запутается еще. — Слушаюсь, командир, — вяло отдал честь, перед тем как уйти к себе. — У меня странное предчувствие, — покачал головой Винсент, смотря вслед уходящему сыну. — И я не могу определить, какой оттенок оно содержит. — А может Себастьян прав? Ты просто сильно себя накручиваешь, — Габриэль пересел к мужу на колени. — Пойдем спать. Как говорилось в одной старой пословице: утро вечера мудренее. — Может, — согласился Винсент, — но как бы не было поздно, — выдохнул, а потом, встряхнув головой, улыбнулся. — Ты прав, пойдем спать. Поставив бокал на столик, Винсент поднялся вместе с супругом и, подхватив того на руки, отправился в спальню.