Bitter

      "Ты слышал?"       "Он вернулся!"       "Биг Босс!"       Это было единственной темой для обсуждения всего отряда в течении нескольких дней.       На базе, как обычно, кипела жизнь, в тренажерном зале, полном солдат, тренирующихся друг с другом. И конечно, неизменный Мастер Миллер, который предпочел забыть свое старое имя, осознав, что никогда не обретет спокойствия в этой жизни. Не после всех предательств и боли. Годы не были благосклонны к нему, не сделали его добрее и не смягчили горечи. Очки могли скрыть призрачно-белую пелену на глазах, но рубашка с коротким рукавом не скрывала обрубка руки. Даже после стольких лет, прошедших после потери конечности, он не сделал протеза, вместо этого предпочтя жить дальше с фантомной болью, которая стала похожа на ноющую боль в затылке, вместо прежней режущей, будто от укуса. Если кто нибудь спросил бы его об этом, то он ответил бы, что это напоминает ему обо всем, что он когда либо потерял. Но никто не спрашивал.       "Еще раз!" — Он кричит на новобранцев, когда они мешаются под ногами и кто-то из них обязательно получает в лицо. Сегодня Миллер стоит прямее, его новый протез ноги гораздо лучше предыдущего, потому он лучше сохраняет равновесие. Костыль же все еще стоит в кабинете, на всякий случай. Суставы мужчины болят от холода поздней осени, но он не обращает на это внимания. Он привык жить с болью в течении долгого времени.       Бойцы занимают свои позиции. Звуки их босых ног на матах звучат почти успокаивающе. Миллер осматривается, отдавая еще один приказ. Новички замирают в неудобных позах. Несмотря на отсутствующие конечности, Мастер Миллер никогда не был добр к новеньким. Нельзя было сказать, о чем он думает, скрыв глаза за стеклами очков.       Миллер никогда и никому не рассказывает, что каждый врач, который осматривал его, пророчил мужчине ослепнуть окончательно в пятьдесят. Пытки, которые он пережил более десяти лет назад, были только началом периода потерь в жизни, но теперь, кажется, он закончит свои дни совершенно бессмысленно. Он отказался от старого имени, — имя Казухира совершенно не подходило сейчас, это была жизнь, полная предательства и смен стран, Америка больше не была домом. Ничто больше не было его домом.       Иногда ему кажется, что он чувствует запах океана.       "Еще раз!" — Восклицает он, выдергивая себя из раздумий. Бесполезно, Миллер. Бесполезно. Прошлое на то и прошлое, и все, что оно может дать, — это потери.       Но солдаты вновь застывают, и каждый из них старается выпрямиться, поспешно хлопая.       "Босс!"       Наступает черед Миллера застыть на месте. Ему следовало оставаться в тени, работая на свой рай, позволяя двойнику брать на себя почести и обвинения. Как бы то ни было, сейчас он здесь, прогуливающийся с сигарой в зубах, в пальто, которое хлопает на ветру. Он поседел, и серебро в его волосах переплелось с темно-коричневым. Миллер смотрит на него, и он бы скрестил руки на груди, если бы мог. Он стоит молча.       "Неплохая работа, Мастер Миллер." — Биг Босс говорит и его голос приятно рокочет, ставший более низким и хриплым. Миллер долго не слышал его.       "Разумеется." — Отвечает он и смотрит прямо перед собой. Не стоит, думает он про себя. Не стоит.       Солдаты все еще не двигаются с места, широко раскрыв глаза. Такое идолопоклонничество невероятно раздражает Миллера. Слова о том, что он всего этого не стоит, рвутся сквозь стиснутые зубы, и он сжимает руку в кулак. Он лишь человек с кодовым именем. У него была семья, их собственный рай и будущее, и он отнял это все своей ложью.       "Продолжайте тренировку." — Босс говорит это спокойным тоном. Краем глаза Миллер замечает рядом дым от сигары.       "Но тренера я вашего вынужден ненадолго забрать, думаю, нам надо кое о чем поговорить."       "Нам не о чем разговаривать." — Произносит Миллер и впивается ногтями себе в ладонь. Прошли годы, а в горле до сих пор пересыхает, и сердце колотится слишком сильно. Впечатление, которое производил на него Босс, —расстояние и время лишь усилили его. Дышать становится трудно. Миллер колеблется и вздрагивает, когда рука, одетая в черную перчатку, касается его руки.       "Успокойся, Миллер" — "Каз". Это было "Каз". Сказанное шепотом, или во весь голос, или проговоренное еле слышно. Фантом произносил его имя точно так же, и Миллер купился на это.       "Не трогай меня." — Он отдергивает руку. Солдаты переглядываются, заинтересованные событиями.       Миллеру было не дано быть таким же как они. Таким же простым и праведным. Вспыльчивый, с тонкими мышцами и глазами, изображение в которых изо дня в день размывается все сильнее.       "Думаю, на сегодня следует прекратить занятия."       "Но Босс..." — Раздается голос какого-то солдата. Миллер не видит лица Босса, но ему кажется, что он улыбается.       "Отставить." — Все тем же спокойным тоном. Миллер злится с новой силой. С явным нежеланием, он ведет Босса в свой крохотный кабинет, не закрывая дверь. В воздухе застывает тишина. Босс тушит сигару. Миллер смотрит на его руки в перчатках, узнавая каждую их деталь.       "Каз." — Произносит Босс и становится прежним Снейком, таким, каким Миллер знал его раньше, окуная его в прошлое одним только этим словом. Он протягивает руку к нему, но Миллер отступает назад, спиной сталкиваясь с дверью, которая с грохотом захлопывается.       "Это имя больше не принадлежит мне." — Он отказывается. Он отказывается смотреть.       "Знаю." — Говорит Снейк. ("Джон" — Шептал Миллер во время их ночей. Их вечеров. — "Джон, Джон...)       "Утратил веру в мир?" — Теперь он заставляет Миллера раздраженно вскинуть голову. Он прикусывает губу, когда не находит ни малейших признаков гнева в лице Снейка.       "И ты знаешь, почему." — Миллер выплевывает эту фразу, отшвыривая руку Снейка.       "Это все твоя вина!" — Рука его дрожит и кулак непроизвольно разжимается. Снейк стал выглядеть значительно старше. Тем не менее, каким-то образом он выглядел так, как выглядит до блеска отполированное оружие, полностью в боевой готовности. Вид его вызывал у Миллера тоскливый отклик внутри.       Вне зависимости от того, сколько девушек и потенциальных жен было у него, никто из них не занял его сердце так, как Снейк.       "Это было необходимо." — Говорит Снейк, грубовато проводя пальцами по щеке Миллера.       "Каз." — Это имя снова скручивает все внутри Миллера. Казухира Миллер сгорел в огне, остался только МакДоннел Бенедикт Миллер. И он не должен был чувствовать прежней тоски. Он отказывался принимать это.       "Изменники. Ядовитые создания. Стараешься соответствовать имени, да, Снейк?" -- Миллер нервно сглатывает, пытаясь задеть его, но тут же чувствует руку Снейка, ложащуюся на его талию. Миллер чувствует, что земля слегка уходит из под ног, даже с новым протезом.       "Меня называли и похуже." — Произносит Снейк, тихо и немного печально. Он и его фантом стали смешались в голове Миллера. Как рай и ад смешались в единое целое, — Богом данная параллель, которую он мог провести в отношении нежелательных чувств, которые пробуждал в нем этот человек.       "Ты разрушил мою жизнь." — Миллер говорит это со злобой, пытаясь подобрать слова, потому что Снейк наклоняется ближе, ласково проводя большим пальцем по его щеке.       "Каз." — Это становится его единственным словом, и вся любовь в голосе Снейка — не больше, чем очередная ложь. Но Миллер дрожит, великий, грозный Мастер Миллер издает только сдавленный звук, когда Снейк целует его.       "Я..." — Миллер отстраняется и отталкивает от себя Снейка, тяжело дыша.       "Я ненавижу тебя. Я хочу, чтобы ты ушел и сдох." — Он говорит это, смотря на лицо Снейка, но не в глаза. Его стальной взгляд сломил бы любого.       "Когда нибудь." — Говорит Снейк и снова притягивает его к себе, целуя как-то отчаянно. Миллер задыхается. Он никак не может признаться себе в том, что годы без Босса сделали его мрачнее и омрачили будущее. Он не желает признавать свою ревность, горечь и печаль от того, что не был достаточно важен для него, став всего лишь одной частью его плана. Он должен ненавидеть Снейка и желать его смерти, его сгорания заживо, но по какой-то лишь Богу известной причине, он все еще помнит те времена, когда без раздумий пошел бы за ним и в ад.       Рука Снейка прижимает его за талию, он по-прежнему гладит его по щеке шершавой и теплой рукой. Миллер хватает его руку и не знает, что делать дальше: отбросить ее или оставить.