Гнев

— Что будет, если Гилберт узнает, что его младший брат заодно с Баскервиллями? — Не важно, что будет… Гнев… Или же отчаяние… Какое бы выражение я не видел на его лице… Я обожаю их все.

      Разбивая огромные окна черными крыльями, разъяренный ангел влетел в свою обитель. Осколки стекла дождем накрыли пол комнаты, но мужчина не остановился. Он шумно дышал, на лице была гримаса ненависти и гнева, руки сжаты в кулаки и готовы к удару в любой момент.       Кадры произошедшего пятнадцать минут назад до сих пор стояли перед глазами Михаила. Люди. Они отдали Высшего ангела на опыты. Изучали как лабораторную крысу, оторвали крылья, вспороли тело. И за этим всем стояла она — Бэкка. Он думал, что любил ее, но это… затмило всё, и он придушил возлюбленную своими собственными руками.       Он чуть не убил Алекса, того, кого охранял многие годы. Того, кого оберегал многие годы, и заботился так, что Алекс и не замечал. Не замечал, что Михаил всегда был рядом. А сейчас, Избранный наставил на него клинок, используя те приемы, которым он его и обучил.       Неизвестно, сколько времени ему врали. Неизвестно, сколько времени продолжались, эти чертовы эксперименты, и скольких его друзей уже нет в живых по вине тех, кого он столько лет защищал. Неизвестно, как давно Бэкка врала ему в лицо, при этом улыбаясь и говоря: «Михаил, все хорошо». Он любил ее, возможно даже по-настоящему, как любят люди. И сейчас она мертвая рухнула к его ногам, но, как ни странно, её смерть волновала его меньше всего.       Она была словно спичка, которая давала свет и тепло, заставляла все нутро трепетать, заставляла жить, но только на несколько жалких мгновений. И вот она потухла, и тьма вновь окутала со всех сторон.       Михаил подошел к книжным шкафам, которые стояли у стен, и со злости скинул всё, что на них было, срывая к чертям даже сами полки. Книги градом сыпались на пол, вместе с ними падали какие-то статуэтки и склянки с жидкостью. Они разбились, пропитав древние книги своим содержимым.       Когда от полок мало что осталось, архангел остановился, крепко сжимая руками боковины шкафа.       — Теперь ты видишь, во что превратилась твоя помощь людям?       Внезапно раздавшийся голос заставил Михаила вздрогнуть и резко повернуться в сторону незваного гостя.       — Гавриил! — яростно прорычал Архангел и схватился за рукояти клинков.       — Воу-воу, братец, ты снова начнешь нападать на безоружных? — второй Архангел вытянул вперед руки, словно преграждая путь.       Михаил посмотрел на брата, действительно, при нем не было ни брони, ни ножен. Архистратиг в недоумении немного наклонил голову.       — Что ты тут делаешь?       — Брат, ты так зол… давно я тебя таким не видел. Устроил погром в этой комнате, убил охранников, чуть не убил Избранного, задушил ту девушку. Кажется, она тебе нравилась? — младший, будто и не слышал вопроса, он осматривал комнату, меря её шагами, сложив руки за спиной.       — Что ты тут делаешь? — Михаил, шипя, повторил вопрос, выделяя каждое слово.       — Я пришел к тебе, Майк, — Гавриил сделал пару шагов к мужчине.       «Майк» — только младшему брату хватало наглости так его называть.       Михаил убрал руки с рукоятей, с лица сошла гневная маска, теперь он скорее не понимал, что происходит.       — Зачем?       — Ты же мой брат, я не мог оставить тебя в таком состоянии, — Гавриил подошел ещё ближе и дотронулся рукой до щеки брата.       — Что ты делаешь? — второму такой жест не понравился, и он хотел отскочить назад, но сзади была стена.       Гавриил наклонился к уху брата и выдохнул тихо:       — Ничего.       Михаил почувствовал себя донельзя неловко, это было слишком неправильно. Архистратиг схватил младшего за плечи и попытался оттолкнуть, но это было бесполезно, в данной ситуации первенство было за Гавриилом.       Старшего словно прошибло молнией, когда второй коснулся языком его шеи, проведя короткую влажную дорожку.       — Гавриил, какого черта ты творишь?!       — Все хорошо, брат, всё хорошо, — голос был таким успокаивающим, но легче от этого не становилось. Михаил всё ещё пытался вырваться из этого плена, но тело думало иначе. Он почувствовал, как краснеет лицо. Сейчас он не был похож на великого Архангела, скорее на девственницу, которую зажали в подворотне.       — Что, черт возьми, хорошо? Это неправильно! Какого черта ты творишь? — через силу проговорил ангел.       — Брат, разве ты не видишь? Всё правильно. Все, так как должно быть. Просто доверься мне, — младший опалил шею своим дыханием, а его руки спустились на талию брата, не давая тому двинуться.       — Гавриил перестань, это не смешно, — Архангел пытался говорить твердо и бесстрастно, но голос предательски дрожал, а тело начало поддаваться на ласки. Чертово тело, которое стало таким человечным после падения…       — А я и не смеюсь, — прикусил мочку уха, заставляя брата вздрогнуть. — Разве ты не видишь, всё правильно. Правильнее, чем когда-либо ещё.       — Отец… запретил…       — Отец давно ушёл, мы вольны делать что захотим. Расслабься, брат, ты скоро сам все поймешь, — руки спустились на бедра, большие пальцы прошлись под майкой, оглаживая гладкую кожу, по которой сразу же пробежали мурашки.       — Брат, не надо, пожалуй… — договорить Михаилу не дали, Гавриил впился в губы настойчивым поцелуем, проникая в его рот своим языком. Он огладил десны брата, прошелся по зубам и коснулся языка, но тот не ответил, лишь промычал что-то протестующее.       Когда младший, наконец, отстранился, между ними повисла тонкая ниточка слюны. Гавриил посмотрел на брата: он был покрасневший, с испуганными глазами и такой запутанный, что казался меньше.       — Гавриил… — тихо произнес Архистратиг. Он уже не пытался оттолкнуть брата, лишь крепко сжимал его плечи.       Внутри словно что-то сломалось. Он и брат… Это ведь неправильно, но почему так хорошо? Хотелось наконец-то расслабиться и разрешить брату делать всё, что он захочет, но часть его отчаянно протестовала. Та часть, которая всё ещё была великим Архангелом, подчиняющимся Отцу и убивающим по приказу.       Глаза заслезились, он не мог понять, что делать, но Гавриил коснулся его щеки и ответ сразу стал ясен. Михаил перестал так сильно сжимать плечи брата.       Младший, заметив это, улыбнулся и тихо прошептал:       — Я буду аккуратным и постараюсь не сделать больно. Расслабься.       Михаил едва заметно дернул головой, словно принимая всё происходящее. Гавриил вновь впился в его губы, уже нежным поцелуем. Его рука скользнула на затылок брата, не давая тому отстраниться.       Язык проник в рот и на этот раз старший коснулся его, своим языком, неуверенно отвечая. Эта взаимность снесла крышу младшему, тот начал целовать яростнее, трахая его рот своим языком и крепко сжимая волосы брата на затылке.       Разорвав поцелуй, Гавриил обеим руками схватил ворот плаща брата и дернул вниз, снимая ненужную тряпку. Для Михаила всё было в неком тумане, но то, что его начали раздевать, вернуло в реальность. Он, наконец, понял, что брат настроен серьезно. Младший заметил изменившееся выражение лица брата и усмехнулся.       Поцеловал Михаила и начал вести дорожку поцелуев к шее, прикусил мочку уха и зализал укус, провел языком по уху, про себя отмечая тяжелое дыхание брата. Водил языком по шее, целуя, прикусывая, оставляя красные отметины, попутно спускаясь ниже до ключиц, прикусывая косточки.       Он остановился и начал снимать майку с брата, тот совсем не сопротивлялся. Когда тряпка оказалась на полу, Гавриил продолжил дорожку из мокрых поцелуев. Руки его блуждали по телу, оглаживая бедра, бока, грудь. Он начал вести языком по ореолу соска, и когда прикусил его, услышал, как шумно вдохнул брат. Гавриил опустился ниже и заметил зарастающий порез на животе, провел языком по засохшей крови, обвел языком пупок и остановился.       Выпрямившись, он взглянул на брата и застыл: потемневшие, с расширенными зрачками глаза, приоткрытый рот, губы, покрасневшие и припухшие от поцелуев, руки сжимающие плечи брата, чтобы не упасть — все в нем было прекрасно.       Гавриил подхватил брата на руки и положил на часть кровати, что не была засыпана осколками. Он снял свою кофту, оставаясь полуголым и навис над Михаилом, впиваясь в его губы страстным поцелуем, рука опустилась на заметный бугорок в штанах и сжала его, вызывая у Архангела тихий, пошлый стон.       Чуть отстранившись, младший смотрел на лицо брата, сжимая и поглаживая член сквозь ткань штанов. Рот приоткрывался в еле слышных стонах, брат выгибался уже от такого.       Гавриил выпрямился и начал рыться в карманах, в конце концов, он извлек из них небольшой тюбик. Да, ангел готовился к этому.       Он начал расстегивать пояс Михаила, скидывая его клинки куда-то на пол и приступая к ширинке. Когда брат стянул штаны вместе с бельем, Михаил выдохнул, оставшись совсем без одежды.       Вот он какой. Раскинувшийся как шлюха на красных простынях, с томным взглядом, тяжелым дыханием, вздрагивающий от каждого касания.       Младший снял всё с себя и развёл ноги брата в стороны, сгибая их в коленях. Легко провел ладонью по члену и яичкам, надавил на тугую дырочку, от чего Михаил напрягся и посмотрел на мужчину.       Тот лишь взял тюбик, выдавил половину на руку и вновь навис над Архангелом, снова поднеся пальцы к дырочке.       — Доверься мне, расслабься, — Михаил кивнул, откинулся на подушки и постарался расслабиться по максимуму. Гавриил медленно проник одним пальцем и остановился, ожидая пока брат привыкнет.       Это было не больно, скорее неприятно, но нельзя было позволить телу напрягаться. Оставалось лишь комкать руками простыни и сдавленно постанывать, когда палец начинал двигаться внутри.       Вскоре, когда двигаться стало не так трудно, младший брат приставил второй палец и начал проникать внутрь. Появилась боль, но терпимая.       Михаилу начало казаться, что это плохая идея, но он промолчал. Когда вошел третий палец, возбуждение начало пропадать, а стоны стали болезненными.       — Гавриил, не надо… — на удивление четко попросил Архангел.       — Тише, потерпи ещё чуть-чуть, — он наклонился и начал целовать грудь брата, желая отвлечь. Это немного расслабило Михаила, и он продолжил терпеть.       Гавриил начал двигаться внутри быстрее, разводить пальцы в стороны и менять угол, словно что-то ища, вырывая у старшего болезненные стоны.       В один момент Михаил выгнулся, громко простонав и снова возбуждаясь. Младший, наконец, нашел простату и начал нажимать на неё при каждом движение, вырывая стоны у брата, который метался по кровати.       Наконец, он вытащил пальцы, чем вызвал недовольный стон. Тело брата изнывало от желания, он уже хотел прикоснуться к себе, но Гавриил убрал его руки, не давая кончить.       Нависая над ним, он одной рукой упирался в кровать, а другой направлял свой член.       — Сейчас будет больно, но ты постарайся расслабиться и потерпи немного, — сказав это, он начал медленно входить.       От боли у Михаила заплясали искры перед глазами и выступили слезы. Он забился под братом, желая скинуть, но не мог, он лишь кричал и кусал губы до крови. Его словно разрывали изнутри. Гавриил целовал его тело, гладил руками, шептал какой-то бред, чтобы тот успокоился, но не останавливался. Войдя полностью и дав мгновенье привыкнуть, он начал медленно двигаться, вызывая у брата всё новые крики. Он начал менять угол, надеясь попасть в нужную точку.       Он, наконец, в неё попал, из-за чего брата опять выгнуло, и крик превратился в стон, Архангел начал двигаться быстрее, вызывая протяжные стоны у второго.       Боль и удовольствие смешались в одну жгучую смесь, с каждым толчком брата становилась всё лучше, казалось, ещё чуть-чуть и голос сорвется.       Гавриил уже буквально втрахивал его в кровать. Губами блуждал по телу, одной рукой вдавливая в матрас. Михаил сам сцепил ноги на бедрах Архангела, словно желая, что бы тот входил ещё глубже. Вся комната была наполнена громкими развратными стонами, рычанием, пошлыми шлепками, казалось, их слышит вся Вега.       Ещё пара движений и старший кончает с громким не то криком, не то стоном сжимая в себе брата и содрогаясь всем телом.       Чувствуя, как плотно обхватил его брат, Гавриил кончает за пару движений глубоко внутрь Михаила и валиться рядом с ним, выходя.       Когда Михаил отходит от бурно оргазма, он говорит:       — Это и впрямь, правильно как никогда.       Второй, слыша это, начинает улыбаться, и, приподнимаясь на локте, нежно целует своего брата, зарываясь пальцами в его взъерошенные волосы.       Когда поцелуй заканчивается, Михаил кладет голову на грудь брата, тот лишь обнимает его в ответ.