Deux poetes

я пишу о хорошем, а ты – о несчастной любви. я пишу то, что вижу; ты – что хранишь внутри. я встречаю рассвет, когда солнце целует плечи, а ты ждёшь заката. тебе так – видимо – легче. и мелочам радуюсь: чаю, хорошей книге, твоим волосам на подушке, первому птичьему крику… а ты горбишься в нашей постели, словно чужая, словно ждёшь – я ударю. но я тебя прощаю из утра в утро; засыпаю в твоих объятьях – а ты ждёшь до полуночи – и поскорей из кровати, на балкон, сигарету в пальцы, в ночное небо – взгляд и дым, шепчешь тихо: «а мне бы…» – и плачешь. раз за разом так. ночь за ночью. не изменишь тебя ни сыном, ни дочерью, ни собакой совместной, жилплощадью... ты, кажется, веришь, что горе тебя порочит. и я смотрю в завтра, улыбаясь светло и легко: я верю в то, что Сегодня – не потолок. а ты уже по утрам усталая, мёртвая. «мне бы до вечера дотянуть…» – неуёмная, полная каких-то страхов и разбитых надежд и вер, которые ранят тебя каждый раз на новый манер, и не веришь ни в один фильм со счастливым финалом, хотя я – твой счастливый финал, вот он я – всегда рядом: с тобой, и твоими истериками, и слезами. я каждое утро грудную клетку твою взрезаю поцелуями, в надежде найти там когда-нибудь сердце, горячее, с чуть-чуть приоткрытой дверцей, за которой и счастье, и солнечный свет, и радость… но, кажется, места для этого в тебе уже не осталось. вот так и живём. я верю, а ты – не веришь. примеряю к твоим волосам корону – ты слёзы меришь. у меня на всесильных руках – наши сын и дочка, на твоих – только шрамы. если я ставлю точку после слов «я люблю тебя», ты ставишь знак вопросительный. и да, я считаю этот мир удивительным (потому что в нём есть так много, так много прекрасного: ты и небо – как минимум), это, видно, напрасно я, но… я пишу о хорошем, а ты – о несчастной любви. я пишу то, что вижу; ты – что хранишь внутри. и я верю в завтра, я верю в стеченье планет. я верю в тебя. а вот ты в себя, кажется…