Орбит без сахара

В очередной раз Ушиджима получает входящий вызов от Ойкавы, и снова он садится в свою машину и мчится к месту их встречи. На этот раз это какой-то бар в одном из самых шумных районов. Ойкава выходит из дверей питейного заведения и пытается отмахнуться от назойливых знакомых, которые упрашивают его пойти развлекаться с ними дальше. Ушиджима собирается уже выйти из авто, чтобы прогнать тех людей и со спокойной душой запихнуть Ойкаву на заднее сидение, но ребята все поняли и отпустили Тоору. И с чего все началось? С каких это пор Ойкава, который никогда не желал общаться с Ушиджимой, теперь в случае любой беды, грусти, хорошего настроения, какой-то обновки звонит ему и просит о встрече? О встрече только в машине, они никуда не едут, ставят авто на обочину и так проводят время. Причем Вакатоши большую часть времени молчит. Два-три слова в десять минут, пока Ойкава изливает душу. И то обычно: «да, я понимаю», на что Тоору рычит: «Да ни черта ты не понимаешь». А все от того, что как-то раз Ушиджима остановил свою машину на парковке возле самого обычного продуктового магазина «Двадцать четыре часа в сутки». Не успел он выйти, как к нему пулей на переднее сидение залетел Ойкава и приставил к виску пистолет с криком: «Гони быстрее, за мной хвост». И Ушиджима подчинился, и далеко не потому, что испугался оружия в такой близи от себя. Он помог бы Тоору в любом случае, даже если бы за ними гнались не только все полицейские Японии, но и военные на танке и вертолетах. Уж как-нибудь он на своей легковушке бы скрылся от них. Единственное, что в тот момент удручало – это не купленные продукты. А он так хотел поесть мороженое по дороге до дома после тяжелой тренировки. Вот они уже довольно далеко уехали от магазина, и Ойкава заливается громким смехом, выдавливая из себя: «Ты мне поверил что ли? Этот пистолет даже не настоящий». Ушиджима не поверил, но ничего не сказал Тоору, видя как тот веселится. Но все же поинтересовался, откуда у него игрушечный пистолет и зачем он ему. «Это моего племянника, - с улыбкой ответил Ойкава. – Я сбежал с семейного праздника». Для чего потребовалось забирать игрушку, он не стал объяснять, как и причину своего побега. Зато заставил Ушиджиму ехать в другой магазин, чтобы он купил им что-нибудь поесть. Странно, ведь обычно с праздников голодными не приходят. В один из своих очередных побегов Ойкава забрался в машину Вакатоши весь мокрый. Белая рубашка прилипла к телу, просвечивая майку. Ушиджима крепче вцепился в руль, размышляя о том, как ему сейчас с такой затуманенной головой вести автомобиль, а Ойкава уже процедил: «Хватит пялиться, дай мне свою олимпийку». Вакатоши приехал за Тоору прямо с тренировки, пришлось еще и отпрашиваться пораньше, чтобы не заставлять его долго ждать, ведь в сообщении было капризно написано: «Тащи быстрее свой зад, я замерз». Теперь понятно, почему Ойкаве было холодно посреди лета. Ушиджима стянул с себя олимпийку, на спине которой было большими буквами написано «Japan» и протянул ее Ойкаве, уже скинувшему мокрую рубашку и майку. «Хоть где-то я могу походить в форме сборной», - негромко произнес Тоору, поплотнее заворачиваясь в куртку большего, чем у него, размера. Ушиджима сказал, что ему она очень идет, и он по-прежнему хочет видеть его своим связующим. Тоору повернулся в сторону окна и попросил отвезти его к морю. Пока они ехали, Ойкава снял и мокрые джинсы, с которыми ему пришлось поизвиваться в тесной машине. Ушиджиме с трудом удавалось не выезжать на встречную полосу, так как его глаза постоянно смотрели в сторону промокшего Тоору. И в этот раз Ойкава не стал рассказывать то, что творилось у него внутри, где-то глубоко, там, куда никто еще не добирался. Просто стоял на пляже без штанов в одной красной олимпийке, прикрывающей все самое интересное. Он скинул обувь и зарылся пальцами в песок, пока Ушиджима встал как вкопанный, наблюдая за ним. - Море безмятежное, смотришь на него и понимаешь, что все твои проблемы – полнейшая глупость. Они ничто в сравнении с тем, как природа создавала это море, - внезапно произносит Ойкава, не оборачиваясь на своего уже личного водителя, того, кто увозит его от реальности и проблем, которые копятся как грязная посуда на дне раковины. - Ойкава, пошли в машину, ты так можешь простудиться, - сказал на это Ушиджима, стараясь отвлечь себя от стройных ног Тоору. - Кому до этого есть дело? Позволь мне дышать, Ушивака-чан, - Ойкава подошел к воде и окунул свои ступни, по ногам забегали мурашки. А Тоору наслаждался прохладным ветерком, не подозревая, что сзади подкрался Ушиджима. Парень схватил Ойкаву и повесил себе на плечо, чтобы у него ноги совсем в ледышку не превратились. Ойкава сразу стал дергаться и извиваться, не забывая попутно бить великана по спине, с требованиями, чтобы он его опустил. - Я так моря не вижу, дубина! – верещал Тоору, вцепляясь пальцами в футболку Ушиджимы от формы сборной. Вакатоши спокойно развернулся, открывая Ойкаве вид на водную гладь. Тоору недовольно повис, но на море все же посмотрел. - Ты не замерз? – спросил Ушивака, легко касаясь обнаженной ноги Ойкавы, чтобы проверить, не холодный ли он. - Нет, мне сейчас очень жарко. Убери оттуда руку, а то живым ты с этого пляжа не выберешься, - Тоору еще крепче вцепился в футболку, поерзав на плече Вакатоши. Тот спокойно опустил ладонь, даже не замечая того скрытого смысла, очевидного для опытных в общении людей, с которым произнес эти слова Ойкава. – А ты не хочешь на море разве посмотреть? «Мне это не нужно, весь мой мир замыкается на тебе, ты мое море, мой океан», – вот что хотел бы произнести Вакатоши, но вместо этого сказал сухое «нет». Ойкава глубоко вздохнул, ставя этим точку в их разговоре. На обратном пути до дома Ойкавы, он уснул, и Ушиджиме пришлось найти в его мокрых джинсах ключ и отнести спящего Тоору на руках до кровати. Так Вакатоши навсегда лишился своей олимпийки. Тоору не захотел ее возвращать хозяину. Пришлось потом объяснять менеджеру сборной, что он ее просто случайно где-то оставил. А сейчас его удивил выпивший Ойкава, завалившийся в машину. Тоору улыбался, но было понятно, что эта вымученная улыбка вызвана действием алкоголя. Пока они выезжали из района развлечений, Ойкава рассказывал, как он не хотел с ними оставаться и пить. «Так нельзя, понимаешь, нельзя выбиваться из социума. Если хочешь добиться успеха, если хочешь жить хорошо, то делай тоже, что и все эти люди. Отвратительно. Меня от самого себя сейчас вырвет. Или, постой, это от выпивки?», - говорил Ойкава, открывая шире окно в машине, чтобы подышать свежим воздухом. Ушиджима же просто сам пристегнул ему ремень безопасности, молча выслушивая полупьяные речи. - Во рту привкус спирта, - поморщился Тоору. – У тебя есть какая-нибудь жвачка? - В бардачке, - Ушиджима старался не отвлекаться от дороги. Даже не смотря на то, что Ойкава расстегнул верхние пуговицы рубашки, ведь ему сейчас было очень жарко. Тоору незамедлительно вытащил пачку жевательной резинки. - Мята? Серьезно? А есть что-нибудь послаще? – Ойкава открыл упаковку и закинул себе в рот сразу несколько штук. – Например, тутти-фрутти? Ужас, Ушивака-чан, как ты только живешь без тутти-фрутти. Вакатоши даже не нашелся, что на это ответить. Ему всегда нравились привычные вкусы, а мята напоминала зубную пасту. Он жует такие конфеты не для вкуса. А Ойкава рассмеялся, рассказывая о том, как представил серьезного Ушиваку, дышащего на своих товарищей по команде сладким запахом тутти-фрутти. Потом он стал надувать большой пузырь, наблюдая за собой в зеркало над сидением. Только Ушиджима хотел предупредить о чем-то Тоору, как жвачка выпадает прямо на рубашку. И все слова застывают недосказанными. Ойкава сначала расстроился, но потом увидел ступор на лице Вакатоши и снова рассмеялся. А жвачку он кинул в пустую пепельницу. Повезло, что ничего не успело прилипнуть к одежде. - Вот как ты это делаешь? – внезапно спросил Ойкава, вытирая проступившие от смеха слезы. – Почему именно с тобой все забывается? Обладал бы Ива-чан такой способностью, и надобность в тебе была бы исчерпана, - Тоору даже не задумывался, о том, что мог этой фразой сделать Ушиджиме больно или неприятно. Он вообще рядом с Вакатоши редко думал, желая расслабиться и передать бразды правления кому-нибудь другому. Ведь в остальной своей жизни ему приходилось очень многое решать самому. Но Ойкава все же заметил, как Ушиджима чуть нахмурил брови, и быстро решил исправить ситуацию: - В смысле… ну, с тобой мне вроде как легко. Мне не страшно показаться перед тобой в таком виде. Теперь. Раньше я, конечно, лучше бы сдох, но не появился перед тобой пьяный или с покрасневшими глазами, не выспавшийся, мокрый с ног до головы. А сейчас я с тобой расслабляюсь… - Ойкава, мне не нужно это объяснять, - спокойно ответил Ушиджима и потрепал Тоору по волосам. – Я все понимаю. - Да что ты можешь понять? – Ойкава хотел начать возмущаться, но вместо этого вжался в сидение, поправляя растрепанные Ушиджимой волосы и скрывая своей рукой покрасневшие щеки. – Мне правда с тобой хорошо, - тихо произнес Тоору, но в этот момент какая-то машина рядом громко просигналила, перекрывая его слова. - Что? – спросил Вакатоши, не расслышавший последнее предложение. - За дорогой следи, вот что! – уже громче прокричал Ойкава. – Задница ты! Бабуинья! - В какой части твоего мозга генерируются такие фразочки? – Ушиджима понял, что Ойкава говорил что-то другое, но раз он не смог это повторить, то пусть так оно и будет, не сейчас так потом они все обязательно обсудят. - Они не в мозгу у меня. Они сразу на языке, я даже не успеваю их контролировать, - Ойкава расплылся по сидению, ощущая, как засыпает. А Вакатоши думает, что снова ему нести его до постели, и он совсем не против этого. Ойкаве предстоит проснуться утром с больной головой и мыслями, что один раз Ушивака мог бы и задержаться. Не все же им общаться только в машине. Но пустая постель и совсем не мятая вторая подушка, говорят, что всю ночь он был один. Может, оно и к счастью, что они видятся вечерами и только в автомобиле Ушиджимы. Ремни безопасности не позволяют им перейти черту, грозящую бедой похлеще автомобильной катастрофы. Какое-то время телефон Ушиджимы не беспокоили сообщения и вечерние звонки от Ойкавы. Вакатоши мог спокойно тренироваться, не задумываясь ни о чем, но в голову все равно лезли глупые мысли. Что, если Ойкава все-таки доверился Иваидзуми во всем? Что, если у него случилась такая беда, о которой он не может поведать даже Ушиджиме? Или, еще хуже, он просто не в состоянии о чем-то рассказать. Но после тренировки, когда Ушиджима уже принял душ и переодевался, его телефон стал разрываться от входящего вызова. На той стороне линии Вакатоши услышал всхлипывающий голос Ойкавы с просьбой быстрее приехать. Ушиджима, не задумываясь ни на минуту, мчится к машине, забрасывает в нее спортивную сумку и едет по названному адресу. Таким образом, он благодаря Тоору изучил уже большую часть города. Ведь чаще всего его нужно было забирать из совершенно разных мест. Когда Вакатоши подъехал, Ойкава завалился в машину, сдерживая всхлипы, закусывая губы, чтобы не сорвался болезненный стон беспомощности. Его грудь резко вздымалась, требуя больше воздуха, который Ойкава так бесполезно ловил ртом. Ушиджима хотел утешить его, прижать к себе и успокоить, но Тоору сейчас ему бы не дался. Он обнял себя за плечи и чуть согнулся, стараясь изо всех сил перестать плакать, но слезы его не слушались и, повинуясь закону всемирного тяготения, летели вниз на коленки, оставляя мокрые пятнышки на светлых джинсах. Вакатоши чувствовал, как внутри него все закипает. Если бы он знал обидчика Ойкавы, то непременно бы убил его, утопил в собственной крови, и то, это бы не искупило то, что они сделали с его Тоору. Спрашивать сейчас что-то у Ойкавы было бесполезно, ничего кроме сбившегося дыхания он не слышал. От нехватки кислорода Тоору начал икать, и Ушиджима, держа одной рукой руль, открыл бардачок, сказав, что там лежит бутылка с водой. Ойкава невидящими из-за слез глазами стал шарить по бардачку и наткнулся на куда более интересный предмет. - Тутти-фрутти? Серьезно? – выдавливая из себя слова, произносит Тоору, рассматривая пачку жевательной резинки, ему сразу вспомнилось, как он так же спрашивал про вкус мяты. Икота внезапно прошла, а уголки губ дернулись в попытке улыбнуться. - Тебе же не понравился тот вкус, - ответил на это Ушиджима. – Я ее для тебя купил. Самому мне не очень нравится такое. - Вака-чан, ты меня удивляешь, - Тоору все-таки нашел бутылку воды и принялся жадно ее пить, а Вакатоши в это время сбавил скорость, чтобы ненароком Ойкава не подавился от резкой остановки или внезапно оказавшейся на дороге кочки. – А куда мы едем? - Сейчас увидишь, - Ушиджима снова прибавил скорости, когда Тоору закрыл бутылку и убрал ее в бардачок. Весь путь они проехали молча, каждый со своими мыслями. Ушиджима всматривался в дорогу, ища путь, следуя которому, он сделает Ойкаву пусть чуточку, но счастливее, а Тоору наблюдал за мелькающей темнотой в окне, стараясь отодвинуть все свои проблемы на задний план. Нахождение рядом с Ушиджимой само по себе успокаивало, он не знал почему, но рядом с этим громилой он чувствовал себя под защитой, словно его прикрыли большим крылом, за которым можно спрятаться ото всех и дать волю чувствам. Они приехали, и только Ойкава поднял свою голову, как Вакатоши уже вылез из авто и открыл ему дверь. В лицо сразу приятно подул прохладный ветерок с чуть уловимым запахом моря. Ушиджима привез его на побережье. Дикий пляж, ни души, ни мешающих фонарей. Только свет от луны и автомобильные фары освещали им округу. Ойкава расстегнул ремень безопасности и выпрыгнул из машины, чтобы побежать навстречу морю, скидывая тесную обувь. Ойкава встал посреди пляжа, зарываясь пальцами ног в чуть холодный песок. Он развел руки в стороны и весело засмеялся, хотя еще какое-то время назад ему казалось, что он больше никогда не сможет улыбаться. - Вака-чан! Ты лучший! Ха-ха! – Ойкава опустил руки и уставился на водную гладь, чуть затрагиваемую легким ветерком. Сейчас Тоору совсем перестал следить за речью, в такой восторг он пришел, от, казалось бы, обычного поступка. Ну, море, ну, луна тут вовсю светит. И что? Каждый мог бы так сделать. Но ведь сделал именно Ушиджима. Именно он все понял, запомнил и привез Ойкаву сюда. Вакатоши подошел к нему и тоже уставился на море, хотя взгляд Тоору уже скользил по спокойному лицу Ушиджимы, стараясь найти хоть какие-то эмоции. - Здесь ты можешь дышать, - произносит Ушиджима и аккуратно касается пальцами ладони Ойкавы, и, не обнаружив сопротивления, крепче сжимает ее, согревая своим теплом. - Хоть ты это и говоришь, но мне резко стало не хватать воздуха, - щеки Ойкавы покрылись легким румянцем, и он поблагодарил судьбу, что сейчас ночь и вряд ли Ушиджима что-то заметит. - Поделиться своим? – спрашивает Вакатоши, и, не обращая внимания на удивленный взгляд Ойкавы, склонятся к нему и целует в губы, от чего сердце Тоору на миг остановилось, но снова пошло, когда он ощутил руки Ушиджимы на своей талии, сокращающие между ними расстояние. Ноги Ойкавы чуть подкосились, но он крепче вцепился в куртку Ушиджимы, не позволяя тому разрывать поцелуй, и наслаждаясь возникшим между ними моментом. Все проблемы, тревоги, трудности, какое-либо беспокойство – все это отошло на задний план, уступая свое место приятному и сладкому ноющему чувству, которое так тепло разливалось в груди, заставляя неметь руки и ноги. Чтобы не свалиться, Ойкава обнял Ушиджиму за шею, а тот чуть его наклонил, придерживая своими руками. Обоим хотелось рухнуть прямо здесь на холодный песок, чтобы забыться в объятиях друг друга. Ойкава глупо шептал имя Вакатоши ему в губы, а тот иногда следил за ним взглядом, подмечая каждую деталь: чуть дрожащие ресницы, краснеющие щеки, слезы, проступившие в уголках и так уже припухших глаз. Ушиджима осыпал поцелуями горящее лицо Ойкавы. Никто не хотел возвращаться обратно – в жизнь. Скоро уже рассвет, но им было все равно. Ушиджима сидел прямо на песке, а Тоору удобно расположился на его коленях, прижимаясь к нему спиной. Вакатоши взял его за руки, переплетая их пальцы в замок, чтобы хоть как-то согреть Ойкаву и унять его дрожь. - Вака-чан, вернешься домой - собирай вещи, - произнес Ойкава, щекоча своей пышной прической подбородок Ушиджимы. - Зачем? – Вакатоши не особо волновала причина, он готов был выполнить все, что только ему скажет Тоору, поэтому он совершенно спокойно чмокнул его в макушку. - Мы поедем в дорожное путешествие. Ты был когда-нибудь на Хоккайдо? – может быть когда-нибудь Ойкава решит свои проблемы, а не убежит от них, но не сейчас. Сейчас его мир стал крутиться вокруг одного человека, смотря на которого все остальное казалось мирской суетой. Когда у тебя есть тот, кому ты всецело доверяешь, то все становится таким неважным.