Мальчик, который выиграл

Если Стайлзу и суждено быть счастливым, то точно не в этой жизни. Не-а, ни за что. Смотри, как твоя мать умирает в мучениях, смотри, как искажается ее лицо от боли, отпечатай эту картину у себя на обратной стороне век, получи быстро остывающее тело матери у себя на руках, распишись. Смотри на рыжеволосую Лидию Мартин, получи клубок в сердце из боли и страданий от того, что она тебя не замечает, и никогда, собственно, и не заметит, распишись. Стайлз принимал все «подарки» судьбы с покорным поклоном в пол (как бы не из-за того, что его плечам и спине не под силу тяжесть этого груза), веря в то, что она дает ему не больше, чем положено, не больше, чем он сможет вытерпеть. Считал, что уж та точно не прогадает, больше не въебет так сильно, потому что… Да, собственно, почему? Стайлз уже давно большой мальчик, но все еще верил в сказки о том, что Создатель уберегает свое Дитя. От тех же самых ударов судьбы, которая, сука, любит играть с этими забавными божьими тварями, созданными по подобию. Но, как оказалось, до них, тварей, никому нет дела. Как итог: спасение утопающего — дело рук самого утопающего. И Стайлз прокладывает дорогу навстречу своему счастью, учится быть отличным сыном и верным другом, учится быть нормальным. Учится быть живым. Пока судьба не сталкивает его с Дереком Хейлом. Все снова катится по пизде — Стайлз цепляется за все, что может, раздирая руки в кровавое месиво, ломая ногти почти под корень; сжимает зубы так, чтобы не выказать свою слабость, свою уязвимость от обстоятельств, призванных полностью изничтожить его изнутри. Игра «въеби, блять, сильнее — посмотрим, кто кого» началась в тот момент, когда он сделал свой первый вдох и оповестил своим криком стервозную суку о том, что — вот он я. Я родился. Я новая божья тварь по подобию — игрушка в твоих неуемных руках. И, блять, Стайлз понимает, что его снова обводят вокруг пальца, что он снова падает на колени, преклоняя свою голову, не справляясь. Принимая поражение. Сколько, блять, еще нужно принять ударов на себя, чтобы ты, мать твою, угомонилась? Вопрос в никуда, ответов ниоткуда ждать не приходится. *** Стайлз на грани истерики, на грани крупнейшего за всю историю своей короткой жизни срыва опускается коленями на влажный асфальт. Впервые — добровольно. И он хохочет, задрав голову к небу, потому что: — На, сука, получи, блять, распишись! — срывает голос, но плевать на все, просто потому, что он выиграл. Он, блять, выиграл эту игру. *** Волк вторит ему скулежом в сгущающиеся сумерки, прикрывая спину.