Память

Как много дел... как много... Лекари направляются в возрождающийся Дейл, переправляют по быстрой реке бревна на новые дома, его народ отправляется на выжженные нивы на берегах Озера - лечить опаленную землю и сажать семена. Снег... Ведь так недавно был снег, он так и не может забыть холод в его шатре. Теперь молодые ростки пробиваются с земли. Неужели так быстро?.. Неужели он так и не свиделся с сыном? Тот хотел помочь людям Эсгарота. - Пошлите за принцем, пусть отложит свои дела и навестит родной дом, - приказывает он в один из дней, когда тоска становится неодолимой. Младший советник вдруг смотрит на своего короля с испугом и тревогой. В ту ночь он не спал и услышал тихий скрип двери и шаги, которые мог бы различить среди многих других. В ту ночь было мало слов, куда больше прикосновений. Горят губы, без числа целуя другие, горит тело от живого тепла рядом. - Почему тебя не было так долго? - Я был нужен там, отец. Пальцы нетерпеливо вскрывают застежки на серо-зеленом камзоле, открывая гладкую кожу. - Почему ты не послал гонца с вестью? Слова смешиваются с поцелуями, которые он рассыпает по шее, плечам, груди... - Прости, отец. Кожи касались не сколько губы, сколько язык, воскрешая такой знакомый вкус. Тело его сына вздрагивало и выгибалось, когда от живота он спустился ниже. - Ты останешься? - спросил он, когда глубокие частые вздохи принца стихли. - Да... до восхода солнца. Улыбнувшись, Трандуил притянул его к себе за бедра. - Тогда я хочу, чтобы рассвет никогда не наступал, - прошептал он, прежде чем снова поцеловать его, скользнул языком по небу. Несмотря на то, что сын рядом, сон его беспокоен. Ему снится как гудит тетива лука, как срывается в полет жадная до крови вражеская стрела с черным оперением. *** Утром Леголаса не оказывается рядом. Он хочет узнать, успели ли привести в порядок покои так нежданно вернувшегося принца. И почему-то вспоминает испуганный взгляд молодого эльфа. Лишь за обедом он интересуется о самочувствии сына - того не было и за утренней трапезой. Обеспокоенный шепот струился из углов: - Король не в себе. - Потеря слишком велика. Для всех нас. - Должно пройти время. Потеря?.. Но какая? После. Он выяснит это, когда будет не так много дел. Если вспомнит. И он не вспоминает об этом. Легко забыть то, чего не хочешь помнить. Сын принес с собой запахи трав, немного грозы и старой пропыленной ткани. Трандуил разглаживал темно-зеленый, чуть выцветший камзол на груди и поправлял воротник. - Ты только что из дозора? - Почему ты так решил? - Сын оборачивается к нему, в темноте белеют алебастровая кожа, и темнеют провалы глазниц. - Твоя одежда... Она в пыли или паутине. - Ты же знаешь, отец, что я никуда не ухожу. Никогда, - добавил он, помолчав. - У тебя ладони как две льдинки, - промолвил Трандуил, сжимая руки сына. - Я добавлю дров в камин. Дрова, поискрившись, загорелись. Родившиеся языки огня заплясали отсветами по его лицу, выделив тонко выточенные черты. - Подойди, - протянув ладонь, позвал он Леголаса, и тот вышел из тени. Устроившись на лохматых шкуры перед камином, Трандуил одной рукой обнимал сына за стянутую поясом талию, другой перебирал длинные, вспыхивающие золотом от близкого огня волосы. - Почему ты приходишь только ночью? - между поцелуями в открытую шею спрашивает он. - Солнце не терпит вымысла, ночь же способствует ему. Ничего не проясняющий ответ. *** Трандуил постукивал пальцем по бесконечным корешкам книг. Где-то была та, которая ему нужна. Он помнил ясно - высокая, поблескивающая золотом и алыми гранатами. Он поморщился и еще раз провел по многочисленным шероховатым переплетам. Нет. Он с досадой всматривался в многоцветное скопление книг и старался хоть в памяти увидеть нужную страницу и строку. Но воображаемые руны дергались из стороны в сторону, и вместо нужной строки получалась пестрая россыпь слов, прямые строки ломалась и разрывалась на десятки вариантов. Он выбрал один: "После победы у подножия Одинокой горы был заключен новый союз между людьми, эльфами и гномами." Близко. Но не то. - Идем, идем, - быстро ведет его Леголас по коридорам дворца. - Сегодня новолуние, сегодня звезды ярче. Все дальше они удалялись от каменных стен, вглубь леса, по извилистым тропинкам меж стройных буков. Звезды мерцали на черном, будто впитавшем в себя весь мрак, небе. Ясные, яркие, как будто только что раскинутые щедрой рукой Возжигательницы. В густых переплетениях ветвей заливисто пел соловей. Они встали перед спокойной глади озера, над которой склонялась будто в приветствии серебристая ива. Леголас не отводил глаз от звездного неба, Трандуил любовался отблесками света, падающего с неба и отражающегося от водного зеркала, играющими в волосах сына и отражающимися в его глазах. - Посмотри, - вдруг с чуть лукавой улыбкой сказал он, нагибаясь и зачерпывая в горсть воды. Леголас наконец перевел взгляд на отца и теперь наблюдал, как по капле падают, разбиваются поблескивающие капли. Вдруг... нет, не разбиваются, словно зависают у самой поверхности и принимаются переливаться серебристо-синим, золотисто-зеленым и нежно-розовым. Словно десятки причудливых светлячков собрались над водой. - Красиво, - выдохнул принц, становясь на колено и тоже зачерпывая воду вместе с мерцающими огоньками. В руках его "светлячки" налились пронзительно-алым цветом, казалось, что с ладоней молодого эльфа течет кровь. А шепот нарастал: - Его Величество уходит куда-то по ночам. - Говорят, Король сам с собой разговаривает. - Что будет, если Трандуил не оправится?.. *** Ночь выдалась ветреной, настолько, что слышались плач и стон заплутавшего в воздуховодах ветра. От этого казалось, что тяжелая ткань нависшего над кроватью балдахина обрушится или захлопает, как полотна походного шатра. Почему-то это беспокоило, гоня сон. И Трандуилу мерещились то полощущиеся полог, то почему-то осколок белого клинка. Принц перевернулся на бок и приподнялся на локте. - Хочешь, я расскажу тебе историю? - Не дожидаясь ответа, он начал: - В садах Ирмо, на берегу прозрачного, подобного опрокинутому осеннему небу, озера сидит сереброволосая королева. В сияющую воду падают ее слезы, даже Эсте, дарующая отдых и облегчение от бремени, не может унять их. Королева вспоминает, не может не вспоминать. О том как закричала земля от пролившегося на нее огня. О поле Тумхалад, где сгинули безвозвратно воинство Нарготронда. Об пенном Нароге, осушенном губительным дыханием Глаурунга. О прекрасной, как блики солнца на воде, покоящейся в кургане близ Тейглина. О любимейшем из всех потомков Финвэ, погребенном на вершине холма, вечно зеленом, очистившимся от зла... Трандуил прервал его: - Так мне точно не видеть покоя сегодня. Почему ты рассказываешь лишь об умерших? Принц неопределенно пожал плечами. - Потому что это моя история. *** Впервые за время прошедшее с гибели Смауга эльфы Зеленолесья со своим Королем снова посетили теперь уже новый Дейл. Гости не собирались оставаться надолго, лишь хотели удостовериться, что все идет как задумано. Были устроены многие пиры в честь союзников людей. И хоть эта земля стоила эльфам многих потерь, они были рады вернуться сюда, где воцарился мир. Многие песни были спеты, много чего предвещенно: - Старые пророчества сбудутся как должно, тогда Дейл действительно станет городом серебряных рек и золотых фонтанов! - И снова запоют колокола, и мы вместе с ними, - добавил, смеясь, какой-то менестрель, тихонько перебирая струны арфы. Лишь одно тревожило в это беззаботное время Трандуила - отсутствие Леголаса. И он явился. Как всегда неожиданно, как всегда ночью. Сын увлекал его за руку по заросшей травой тропинке, вившейся вдоль горного склона. Заросли шиповника покрывались нежными бутонами. Справа поднимался покрытый огромными деревьями крутой горный склон, слева зияла глубокая пропасть. Прямо перед нами зловеще чернели горы, безгласная тишина окутывала их, даже птицы почему-то умолкли, и только шум ручья, которому было тесно в каменных оковах, разносился окрест. Раньше здесь была выложенная плитами площадка. На краю умирал и никак не мог умереть тополь, невесть как пробившийся между раздвинутыми плитами. Без конца он ронял в пропасть серебристые листья, словно оплакивал кого-то. Принц отпустил его руку и ушел к самому краю, наклоняясь над пропастью. - Не нужно, Леголас, отойди оттуда, - заставила говорить невесть откуда появившаяся тревога. - Разве ты видел когда-нибудь чтобы чувство равновесия покинуло эльфа? В вопросе явно скользнула усмешка, но Трандуила неясно и больно кольнуло в груди. Видел. Он видел. Лик луны - бледный, болезненный, лукавый, лживый и, что главное, мертвенный, освещал полу осыпавшуюся площадку, обрисовывал фигуру сына. Тот перебирал серебро листвы в ладонях. *** Выточенный из кости, украшенный серебром гребень приятно лежал в ладонь, еще приятнее было расчесывать им прядь за прядью. Трандуил с почти болезненным удовольствием пропускал нити волос меж ровных зубьев, иногда задевая их пальцами, создавалось впечатление, что он касался нагретого шелка. Зеркало отражало Леголаса, закрывшего глаза, расслаблено расправившего плечи. Даже когда волосы легли одной гладкой волной, и Трандуил просто приглаживал или запускал пальцы в пряди, почти касаясь кожи. Спокойствие было разбито кличем утренней птицы. Леголас, словно проснувшись, вздрогнул и встал с кресла. - Пора, - прошептал он. - Подожди, одну минуту. - Он жестом придержал сына. - Я хотел... - Пощелкал пальцами. - Представь себе, днем я помню, а вечером никак не могу... - Он провел ладонью по лбу, словно стремясь его разгладить. - Странно все это. Еще я не могу вспомнить летопись. Новому Дейлу могли бы пригодиться записи о прежнем, - пояснил он. Леголас сжал на прощание его руки. - Ничего, вспомнишь в следующий раз, - пообещал он. Уже на пороге принц обернулся. - Книга, которую ты ищешь, в моих покоях. Летопись действительно была там. Однако Трандуила удивило не сколько ее не совсем подходящее место нахождение, сколько комнаты сына. Выглядели они так, словно там давно не жили. Книга лежала на столе, прямо под солнечным лучом, золотой обрез с названием, выложенным красными камнями граната, вспыхивал яркими искрами. Он наугад распахнул ее, чернила еще не начали выцветать. Среди ровных строк рун будто вспыхнули и погасли несколько. Трандуил закрыл глаза и помотал головой, надеясь, что все это наваждение, шутка уставшего за день разума. Огненные строки горели под веками. Он захлопнул книгу и откинул ее, но панику так же отбросить не получилось. Ширясь, она затопляла все в нем. Боясь шевельнуться, он только чуть слышно шептал пляшущие перед глазами слова: - Битва пяти воинств... Это неправда, не было времени, чтобы в летописи не закрадывались ошибки. Двери черного дерева разомкнулись. Сердце забыло свой извечный ход. Правда. Гробницы было две. Орофера Великого, объединившего племена таварвайт, Короля Зеленого леса, отдавшего жизнь на пепельном поле Дагорлада, и Леголаса, весеннего принца, стража границ, его сына. Крик ударился о сводчатый потолок, скользнул по стена и, разбившись об пол, умолк. Пальцы царапали витиеватую надпись, вырезанную в мраморе, размазывали кровь из-под обломанных ногтей. Он вспомнил! Вспомнил! Из солнца вынули свет, из теней черноту, из возгласа звук. Ничего не дрогнуло, ничего не исчезло. Просто мертвые линии контуров. Все было как и раньше, и ничего не было. На дне расщелины лежало тело молодого лучника. Ручей, отходящий от реки, берущей начало под Одинокой горой, осторожно касался его тела и уносил кровь, окрашиваясь в алый. - Леголас! - возвращалось искаженным эхом из пропасти. Принц был в битве, принц сражался с ним бок о бок. "Сын мой, я же просил тебя остаться дома. Почему ты не послушал меня? - Как командир стражи я обязан хранить твою жизнь!" Сердце беспокойно выстукивало в груди: "будет, будет, будет...", а потом сбилось с выбранного ритма и рвано выводило на высокой ноте: "неизбежно-неизбежно!". Прирожденная ловкость не спасла его от вражеской стрелы. Весенний принц рухнул в равнодушную к горестному крику отца бездну. На том месте, где стоял Леголас, вырос серебристый тополь, роняющий светлую листву в некогда алые воды ручья. В нем нет ни намека на былое величие, всегда прямая спина сгорблена, ломаясь страшными углами, спутанные пряди закрывают опущенное лицо. Знакомые тихие шаги за дверью заставляют его выпрямиться. Он идет на встречу к застывшему в дверном проеме сыну. Трандуил с силой прижимается губами к его губам, крепко сжимает плечи и притягивает к себе. Чуть всхлипывая, он впитывает слабое тепло его рта, как он раньше не замечал, что жар в этом теле едва теплится. - Ты больше не придешь? - Ты все вспомнил. Зачем? Нет, он предпочтет самообман такой реальности. Как раньше сжав его ладони в руках он шепчет: - Я так и не вспомнил, что хотел сказать тебе. Леголас качает головой, глядя словно сквозь него. - Вспомнил - ты любишь меня. А теперь прощай, мой король. Еще не было видно, но на краю мира вставало солнце. По лесу разнесся вздох - то умирала и обещала опять родиться ночь. Просыпались птицы. И вдруг дальний-дальний, еле внятный крик, родившийся из подземных покоев дворца, донесся до немногих, уже проснувшихся. И те, не сговариваясь, склонили головы, вспомнив похожий, когда погиб их принц.