maybe it's all part of a plan

— Ты веришь в родственные души? Серьезный и ровный голос своим вопросом нарушает тишину их маленького уголка в кафе. Луи отрывает взгляд от телефона и, приподняв бровь, смотрит на сползшего в кресле для парочек друга. Его руки, сплошь усыпанные татуировками, висят по бокам, а домашняя работа заброшена, но взгляд устремлён на потолочный вентилятор, как будто тот, постоянно вращаясь, каким-то образом может помочь ему найти ответы на все вопросы этой жизни. — Не уверен, — признаёт, наконец, Томлинсон. — Я считаю, что это работает лишь для некоторой части людей… — он делает небольшой глоток своего всё ещё слишком горячего чая и морщит нос, обжигая язык. — Хм, — уклончиво отвечает Зейн и продолжает вглядываться в пустоту. — Тебе до сих пор всё равно на Лиама? — спрашивает Луи, и уголки его губ растягиваются в ухмылке. — Ты был всего лишь на одном свидании, приятель. Так что насчёт разговора о родственных душах? Пальцы Зейна скользят по его собственным волосам цвета чернил, и пряди волос сползают со лба по мере того, как парень выдыхает. — Знаю, знаю… — наконец, произносит он. — Просто мне кажется, будто мы действительно сочетаемся, понимаешь? Я сумасшедший? Луи постукивает карандашом по своему запястью, немного посмеиваясь. — Нет, ты не сумасшедший. Хотя, может быть, совсем чуть-чуть … Зейн стреляет в него своим взглядом. — Честно говоря, я думаю, что если ты действительно сходишь с ума по нему, тебе следует ему написать. Зейн драматично закатывает его глаза. — Вот здорово, хорошая идея, Лу. Скажи мне: с каких это пор ты эксперт по отношениям? С тех самых, когда вряд ли побывал хоть в одних. Луи щёлкает по карандашу, и тот отскакивает в голову другого парня, прежде чем приземлиться тому на колени. — Замолчи. Нам нужно делать домашнюю работу. Не позволяй отношениям вставать на пути у твоих оценок, Зейни. Зейн опять закатывает глаза, что-то бормоча о ненависти к этому прозвищу, а следом, комментируя невероятно низкие баллы Луи в этом семестре, он получает ластиком, что отскакивает ему в лоб. Чай Луи остывает, и им-таки удается выполнить немного заданий в течение следующих полутора часов; даже если они и отпугивают несколько школьников, сравнивая университет с Азкабаном, и Зейн опустошает почти все запасы кофе в кафе. Он собирается предложить захватить что-нибудь для ужина, когда дверной звонок звонит, сообщая о новом покупателе, и вовнутрь входит самый прекрасный человек, которого Луи когда-либо видел. Он спотыкается об дверь своими ботинками с заостренными носами, в спешке практически сбивая со своего пути коврик. Его ноги похожи на ноги молодого оленя, тонкие и прошедшие не менее мили, облаченные в черные облегающие джинсы, которые низко сидят на его бедрах. На нём надет толстый шерстяной свитер, а в длинных руках покоится кожаный дневник. Глаза Луи перемещаются вверх до тех пор, пока он не замечает бледные ключицы и розовые пухлые губы, которые так и просят, чтобы их поцеловали. У красивого незнакомца также самые глубокие глаза цвета нефрита из всех, что Луи когда-либо видел, и голова, полная беспорядочных коричневых кудряшек и обвитая оливковым платком. Луи настолько увлечен этим парнем, что, когда тот идет к прилавку, Зейн смеется и просит, чтобы он закрыл свой рот. — Черт, — шепчет он. — Черт, черт, черт, Зейн, посмотри на него. Малик приподнимается со своего места и вытягивает шею, чтобы разглядеть прекрасного незнакомца, и когда, наконец, видит его, то присвистывает. — Да, он действительно привлекательный, — соглашается он. — Зейн, — настаивает Луи. — Неужели мы видим одного и того же человека? Он должен быть гребанным Богом или чем-то еще, но не человеком, выглядящим так удивительно во вторник. Зейн смеется. Он, очевидно, не понимает Луи, и тот чувствует личную обиду из-за того, что парень воспринимает это так спокойно. — Так иди с ним поговори, — говорит Малик. — Что из самого худшего может произойти? Луи проводит рукой по его волосам. — Разве ты не слышишь меня? У него есть какая-то магическая сила. Что, если он накроет меня взрывной волной, потому что почувствует угрозу? Слышал когда-нибудь историю Артемиды? Простой смертный смотрел на нее, пока она купалась, и она превратила его в оленя. — Хорошо, но он не купается. Он просто пьет чай, — говорит Зейн, оборачиваясь. Луи просчитывает возможные плюсы и минусы предстоящего разговора с красивым незнакомцем. Плюсы: он может пообщаться буквально с ангелом или, возможно, чем-то созданным в лаборатории каким-то самым веселым ученым на Земле. Минусы: он может умереть. Он не уверен, как, но это, безусловно, возможно. Луи считает, что этот разговор стоит его риска. — Что мне делать? — неистово вопрошает Луи. — Просто встать, подойти к нему и спросить, каким кондиционером он пользуется? Зейн качает головой, чувствуя себя безнадёжным. — Абсолютно нет. Купи ему угощение или что-то выпить. — Что я должен взять? Зейн пожимает плечами. — Шоколад. Каждый любит шоколад. — Олли ненавидит шоколад. — говорит Луи. — Олли — извращенец, — отвечает Зейн. — Иди и купи ему один из тех расплавленных шоколадных бисквитов и разогрей его. Луи встаёт, кивает, поправляет свою причёску, прежде чем произнести: — Спасибо. Зейн плюхается обратно в своё кресло, приняв комфортную позу для расслабления. — Просто пригласи меня на вашу свадьбу, — бормочет он, когда Луи сворачивает к прилавку. Он не может не пялиться на Красивого Незнакомца, пока ждёт своей очереди, чтобы сделать заказ. Тот сидит на деревянном стуле, что-то записывая в своем дневнике и непоследовательно дуя на горячий чай. — Ты что-нибудь будешь, приятель? Луи быстро поворачивает голову к прилавку, приятно улыбаясь старушке за стойкой регистрации заказов. — Да, здравствуйте, могу ли я, пожалуйста, заказать один из тех расплавленных шоколадных бисквитов? О, и подогрейте его, пожалуйста. Женщина улыбается и кивает в ответ, и уже через пару минут у Луи держит в своих руках горячий бумажный пакетик. «Пришло это время», — думает он. «Скажите моей маме, что я люблю ее». — Кхм. — прочищает свое горло Луи. Прекрасный незнакомец резко поднимает свой взгляд, от неожиданности натыкаясь рукой на свою чашку и разбрызгивая горячий чай на рукав своего джемпера. — Упс, — говорит он, растягивая гласные и отправляя одним ударом желудок Луи в пропасть. — Привет, — говорит Луи. — Я, ох. Купил это для тебя, — он передаёт бумажный пакетик парню и буквально может почувствовать, как Зейн, забавляясь, смотрит на них с другого конца комнаты. — Зачем? — спрашивает парень. — Ты не знаешь меня. — Но я хотел бы узнать, — честно отвечает ему Луи, и тот в ответ немного улыбается. — Зачем? — Не знаю. — Луи пожимает плечами. — У тебя просто такие глаза. И я хотел почувствовать себя щедрым. Парень широко улыбается на это, и на его щеках образуются ямочки. — Я Гарри, — говорит он. — Не хочешь ли ты присесть? Луи чувствует себя так, будто все его мечты исполняются, когда Гарри выдвигает противоположный стул, и он садится на него. — Это, ох, шоколад. Надеюсь, ты любишь его. Олли не любит. Ямочки Гарри становятся глубже. — Олли — это твой друг, который сидит вон там? — спрашивает он. Окей. Это означает, что Гарри видел его до этого. Луи надеется, что это хороший знак. — Нет, нет. Это Зейн. Олли — это другой приятель, — говорит он. — Понимаю, — Гарри открывает пакет и вытаскивает бисквит. — Хорошо, я, к счастью, люблю шоколад. Не хотел ли бы ты разделить его со мной? Луи усмехается, краснея, злясь на самого себя. — Уверен, что да. Он старается не смотреть на то, как Гарри отламывает лакомство и растопленный шоколад покрывает его длинные пальцы. — Ты все еще не сказал мне, как тебя зовут, — говорит он. — Я Луи. Скажи мне, Гарри, почему ты готов разделить свой бисквит с совершенно незнакомым человеком? — спрашивает Луи. Гарри слегка пожимает плечами. — Я предполагаю, по той же причине, по которой ты купил его, — говорит он. — У тебя просто такие глаза. — Он улыбается, и Луи чувствует, как тает. — Сколько тебе лет, Гарри? — спрашивает он. — Я действительно надеюсь на то, что я не натолкнулся на шестнадцатилетнего. Гарри выглядит немного обиженным. Он усмехается и отвечает. — Мне на самом деле 19. А тебе? Ты не просто сладкий папочка, ищущий молодых парней, чтобы «снять» их? Теперь настала очередь Луи подарить Гарри злобный взгляд. — Ты действительно не возражаешь насчёт моего нахождения здесь? — спрашивает он. Гарри краснеет. — Эм. Хорошо. Я предполагаю, это зависит от того, сколько тебе лет на самом деле… Луи смеется, думая о том, что этот парень не может быть ещё более милым. — Расслабься, мне только 21, — говорит он. Гарри выдыхает. — Слава Богу. Я не уверен, как моя мама отреагировала бы на то, что у меня появился сладкий папочка до того, как я закончил университет. — Где ты учишься? — спрашивает Луи. — Камберуэлл, — весело произносит Гарри. Глаза Луи расширяются. — Попридержи коней, — произносит Томлинсон. — Ты говоришь мне, что мы ходим в один и тот же универ, и я никогда не встречал тебя? Гарри, кажется, весьма забавляет всё, о чём Луи говорит. Он слизывает со своего пальца шоколад и отвечает: — Ты, возможно, встречал, но забыл. Луи едва ли не смеётся. — Нет ни одного гребанного варианта, при котором я бы забыл встречу с тобой, — говорит он и застенчиво поглядывает на парня напротив, всё же усмехаясь. — И я о том же, голубые глазки, — улыбается Гарри, и Луи делает паузу. — Это прозвище? — Ну это же не то имя, что дали тебе при рождении, — нахально отвечает Гарри. Луи думает, что он, может быть, влюбился. * Спустя десять минут разговора (или флирта, на самом деле флирта) Луи получает сообщение от Зейна, сообщающее о том, что он сваливает отсюда. Луи поворачивается назад, чтобы посмотреть на парня, а тот машет ему, стоя у двери. — Эй, — зовёт он его. — Ты уходишь? — Зейн кивает и подходит чуть ближе, чтобы не кричать. — Я переписывался с Лиамом, и он хочет, чтобы я приехал… Всё в порядке? Вы выглядите так, будто вам есть чем заняться и без меня, — он посылает Гарри улыбку, и тот ухмыляется ему в ответ. — Да, да… Иди и трахнись уже, Зейни, — говорит ему Луи. Зейн закатывает глаза, и Луи посылает воздушный поцелуй, прежде чем тот уходит. — Вы двое, кажется, очень близки, — замечает Гарри. — Не так близки, как тебе может показаться, — кратко отвечает ему Луи. Гарри приподнимает брови. — Ты пытаешься намекнуть на то, что вы никогда не трахались? — спрашивает он. — Потому что я ни на что не намекал. Луи усмехается. — Могу ли я пригласить тебя на ужин? — спрашивает он. — Сначала печенье, потом ужин? Ты уверен, что не являешься сладким папочкой? — дразнит Гарри, но всё равно закрывает свой дневник. Луи смеётся. — Если ты хочешь, чтобы я им был, я вполне считаю, что хорошо смотрюсь в шубе. — Я уверен, что ты бы хорошо смотрелся в шубе, — соглашается Гарри. Они стоят сейчас с каким-то негласным соглашением между друг другом, и Луи быстро запихивает папку обратно в сумку, с которой он и Зейн сидели раньше. — Кстати, — произносит Гарри. — Я не имел в виду…. Ну, то, что вы с Зейном трахались, предполагаю, — Луи ухмыляется. — Нет, мы не занимались с ним сексом, — говорит он, придерживая дверь для Гарри. — Кроме того, ты был прав, полагая, что я топ. Гарри усмехается, и его зелёные глаза мерцают, когда он отвечает: — Какое совпадение. Просто так случилось, что я боттом. Ухмылка, которую он получает от Луи после произнесения этой фразы, заставляет Гарри удивиться, почему же он до сих пор не остался в одиночестве. * Гарри рассказывает ему о месте, где подают фантастические тако, и оно находится не слишком далеко от кафе, так что они идут туда вместе, сталкиваясь бёдрами и болтая о бессмысленных вещах. Они садятся друг напротив друга, а Луи позволяет Гарри выбрать что-нибудь вместо него, потому что тому нравится показывать свои минимальные знания испанского. — Мне нравится изучать новые языки, — говорит он. — Замечательно думать, что я был бы в состоянии общаться с людьми по всему миру. Луи усмехается и окунает кусочек тортильи в сальсу. — Как много языков ты знаешь? — спрашивает он. — Ну, я не владею никаким, кроме английского, — отвечает Гарри. — Но я выучил несколько фраз на шести языках. — Что за фразы? Гарри выглядит довольным; обычно люди не расспрашивают его об увлечениях, или их вообще не волнует то, о чём он говорит. — Я могу спросить, где находится туалет, — отвечает он. — И предупредить людей о пожаре. Ещё я могу узнать у человека, говорит ли они по-английски, и сказать, что я люблю его. И даже, если эти слова не были направленны на него, Луи всё равно чувствует трепет в груди из-за этого. — Удобно, — пытаясь побороть свои чувства, произносит Луи. — Теперь ты можешь подцепить какого-нибудь иностранного парнишку. Гарри усмехается и закатывает глаза. — Как тебе тако? — спрашивает он. — Немного островат, — признаётся Луи. — Но ради тебя я принесу себя в жертву. — Ты всегда так много флиртуешь? — вновь задаёт вопрос парень, закрывая лицо ладонью, но шатен лишь отвечает: — Неа. Может быть. Иногда. Думаю, это зависит от того, с кем я разговариваю. И это не значит, что я флиртую большую часть своего времени… — Ты флиртуешь прямо сейчас? Луи приподнимает брови. — Я купил тебе печенье и ужин, — произносит он. — Это ты мне должен сказать. Гарри разворачивает салфетку и, прежде чем положить её на колени, протирает уголки губ от соуса. — Я думаю, что ты флиртуешь, — наконец, произносит он. — Потому что ты краснеешь из-за некоторых моих слов. И тут, как по команде, Луи краснеет. — Я не делаю этого! — говорит он, обороняясь, на что Гарри лишь усмехается. — Ты делаешь это прямо сейчас. И я уверен, что будет ещё хуже, если я расскажу о том, как невероятно неудобно носить эти джинсы весь день…. И Луи просто краснеет ещё сильнее, улыбаясь в свои руки и покачивая головой. — Знаешь, я обычно не делаю этого, — говорит он. — Ты производишь какой-то странный эффект на меня. — Для меня это большая честь, — произносит Гарри. — Должны ли мы получить своё жареное мороженое? — Это звучит как фантастическая идея, Гарольд. — Гарольд — не моё имя. — Сейчас оно твоё. И если Луи может заставить Гарри показать свои ямочки, просто давая ему прозвище, он уверен, что может подумать ещё о нескольких.