Смотри

Здравствуй. Вот ты и здесь, куда так давно мечтал попасть и попасть куда боялся больше всего. Нет, здесь нет того, чего ты ждал, нет ни хорошего, ни плохого. Здесь нет ничего. Теперь ты один из нас. Знаешь, кто мы? Мы тоже не знаем. Мы - нерождённые дети, знающие, что родиться нам не суждено. Мы - бессмертные дряхлые старики, знающие, что нам не суждено умереть. Мы - ничья память, о которой никто никогда не узнает. Мы не существуем. Да, теперь и ты тоже. Почему ты здесь? Вспомни. Разве думал ты об этом тогда, столько лет назад, давая своему созданию некоторую мизерную, но с мясом и кровью выдранную из сердца жизнь - ему, сумрачному порождению своего непроглядного одиночества, не черного и не белого, не серого, не болотно-зеленого - одиночества неописуемого, никакого цвета, цвета Небытия... Разве не приятно тебе было смотреть, зная, что это видишь только ты, как прозрачный цвет его глаз, кожи и волос постепенно темнеет, пропитываясь твоей живой кровью, как начинает вздыматься придуманная грудь и начинает биться, гоня по тонким линиям мысли слёзы бессилия, чужое, но такое свое сердце?.. Разве думал ты тогда, с радостью открывая этому существу, неотъемлемой части тебя, всю свою душу и скармливая ему болезненное измученное сознание без остатка, что однажды призрак, призванный смягчить для тебя горечь невыносимо жестокой жизни, выпив последние капли из сердца, поднимет свои пепельно-серые глаза и скажет тебе, что тоже хочет жить?.. Нет. Нера. Её звали так. Душа. Дитя. Убийца. Слушай. Теперь ты можешь лишь слушать, слушать вечно и непрестанно. Слушай нас - тех, кто был такими же, как ты, и тех, кто стал такими же, как она. Мы расскажем тебе твою историю. Ты вспомнишь. Да, ты знаешь ее. Но мы знали ее гораздо раньше. Помнишь, как ты жил, словно на ощупь двигаясь в мутной стоячей воде? Ты сразу же ждал окончания каждого дня, открыв глаза утром - а может, и не утром, ведь такие, как ты, всегда предпочитают прятать свое бледное лицо во тьме. Ты не знал имени отца, ты смотрел сквозь лицо матери. Ты ходил меж людей, словно нелепое подражание, словно длинная черная тень, не отбрасываемая ничем. Ты не находил себе места. Ты постоянно задавался вопросом: кто я и что я здесь делаю? Из вопроса он быстро превратился в горькое сетование, не найдя ответа. Что я здесь делаю? Ты машинально выполнял то, чего от тебя хотели. Ты постепенно начал считать себя машиной, не найдя иного смысла. Ты нашел в этом свой божественный замысел и свою эстетику. Быть холодной хромированной системой, не знающей страха и любви, не ведающей чувств и эмоций, не интересующейся ничем, не ценящей ничьей жизни и не имеющей желаний. Ты представил себя неуязвимым стальным пауком, медленно прокладывающим путь из ниоткуда в никуда сквозь огромную ледяную равнину, которой никогда не будет конца. Ты прочел в книге слово "нирвана" и начал мечтать умереть раньше, чем умрешь на самом деле. Раньше, чем умрет твое молодое тело. Тебе показалось, что тебе это удалось. Ты полюбил другие машины, сделанные из пластика и металла, и постепенно убедил себя в том, что ты понимаешь их язык и слышишь их мысли. Ты нашел среди них друзей и единомышленников. Ты включился в их опутавшую весь мир ловчую сеть. Считал, что именно включился. А не попался. Там ты нашел других, рожденных людьми, но ставших машинами, и рожденных машинами, но ставших людьми. Они рассказали тебе многое, но никто из них не мог рассказать главного. Каждую ночь ты искал ответ. Искал между строк иностранных кодировок, искал в сплетении гулко дрожащих коннектов, искал в архивах душ и в коллекциях мыслей, искал в местах, проникнутых святостью, и в местах, залитых блевотиной, спермой и грязью. Ты даже не знал, что именно ищешь. Не знал, какое слово нужно быстро отстучать на тонком пластмассовом мосту в бездну, чтобы после следующего щелчка - найти. Знаешь, что ты искал? Мы знаем. Мы тоже искали. Ты искал тепла. Не плачь. Ты больше не можешь плакать. Не кричи. Ты больше не умеешь кричать. Слушай. Помнишь? Помнишь ту ночь, когда ты понял, что никогда не сможешь найти? Тогда ты решил сделать. Ты решил создать, не зная, что никто не может сотворить что-то из ничего. Ты зашел туда, где обычно искал забытья с такими же, как и ты. Ты отринул свое старое имя, точнее, то, что считал именем, и написал новое. Нера. Из чего ты создал ее? Из нескольких фраз странного щебечущего языка. Из грустного девичьего лица, обрамленного короткими темными волосами. Из наполненного тысячелетней болью взгляда, который увидел в зеркале. Из длинного списка непроизнесенных диалогов, придуманных невесть кем. Из странной и нелепой истории, рожденной пересечением чужого бизнеса и твоей мечты. Из осколков своей разбитой души. Она была моложе тебя на два года. Она была сильной и успешной, уверенной в себе. Совсем не такой, как ты. Она была твоей сестрой, уехавшей так далеко, что ни письма, ни телефонные звонки не могли больше соединить вас. Она умела постоять за себя. Она умела понять тебя. Она умела летать. С тех пор она часто приходила в те места, где по ночам жил ты. Она разговаривала с тобой и остальными, и никто не усомнился в ее существовании. Да ты и сам почти перестал в нем сомневаться. Иногда вы соглашались, иногда подолгу спорили. Перед ней ты ничего не стеснялся, с ней ты ничего не боялся. Много раз она и ты рассказывали другим ее и твою истории. Вам верили. А вы верили друг другу. Неужели ты не знал, что душу нельзя разорвать пополам? Нет, не пытайся ударить нас. Ты больше не можешь этого. Слушай. Помнишь? Помнишь, как постепенно она просочилась сквозь границы мира машин и осторожно, пробуя полупрозрачной ножкой ненадежный воздух, вошла в то, что другие считают реальностью? Ее видел только ты, ведь это ты позвал её сюда. Помнишь, как вы подолгу разговаривали на кухне, пока ты готовил себе еду, необходимую, чтобы дожить до следующей ночи? Ее советы всегда были взвешенными и точными, она умела успокоить и утешить. Ты полюбил ее. Ты привязался к ней. Она стала требовать твоего внимания всё чаще и чаще, но ты был только рад угодить ей. Ты постоянно держал её в мыслях, поддерживая её существование силой необъяснимой веры и больного воображения. Она ходила за тобой хвостом, сопровождая везде - в вагоне метро, в цифровых боях, в сумраке компьютерных клубов, в отчаянии осеннего дождя и в беззвучной бесцветной пустоте твоих снов. Она стала твоим знаменем, твоим флагом, твоей дамой сердца и твоей богиней победы. Она внесла видимость гармонии в твой полуразрушенный, истекающий огненной болью внутренний мир. Она не дала ему погибнуть, оборвав его медленное, но неуклонное самопожирание. Она заморозила его. Тонкие нити инея взметнулись вверх по членистым конечностям стального паука, идущего по безбрежной снежной поверхности. Острые прозрачные сосульки повисли у машины под брюхом. Снег забился в несмазанные сочления. Пауку было всё равно. Он шел, не замедляя движения. Стараясь не замедлять. Но настал день, и он остановился. Ты заметил это не сразу. Ты так привык разговаривать с ней, что уже не мог толком осознавать, что она рождена твоим мозгом и не может сказать тебе ничего нового. Тогда вы говорили почти два часа, прежде чем ты понял, что твои пальцы набирают на клавиатуре только твои реплики. Что ответ рождается не в тебе. Что игра зашла слишком далеко. Нет, ты не стал думать, что сошел с ума. Ты не вскочил в ужасе. Ты доверял ей, доверял, как себе. Поэтому ты просто еще раз перечитал последнюю строку. "Мне нравится твой мир. А хочешь, я покажу тебе свой?" Не плачь. Ты не можешь плакать. Теперь ты можешь только хотеть. Помнишь? Дикий осенний ветер яростно бьется в стекла, ледяным дуновением проникая в щели и прикасаясь к твоим щекам мертвенными пальцами. Тьма за стеклом дышит, захлебывается, трепещет, судорожно взбивая воздух тонкими черными крыльями. Крылья темноты обнимают тебя, слабый свет монитора не может побороть силы настоящей ночи. Темнота подталкивает тебя под локоть, подмигивает тебе невидимым слепым оком, и ты отвечаешь ей, Нере, сероглазой дочери одиночества и безумных ночей: "Да". Что было потом? Дикие краски, тающие стены, извилистый путь под ногами. Ты свободен или порабощен? Ты не знаешь - но кажется, что свободен. Сердце сжимают холодные когти, и ты вдруг видишь - видишь своими глазами - бескрайнюю ледяную пустошь, простирающуюся до самого горизонта и дальше, до края Вселенной, и дальше, до конца Вечности. Ты не идешь по ней, нет. Движения нет, сталь заржавела. Теперь тебе не сделать шага вперед. Но нужен ли он? Все равно путь из ниоткуда в никуда бесконечен. Водопад жалящего металла падает в твои глаза и выжигает их. Лава входит в твои легкие и уничтожает их. Электричество пронизывает тебя до самого сердца и убивает его. Ты помнишь, когда она пришла, эта давящая обреченность? Тогда, когда ты понял, что всё же оставался человеком. Тогда, когда она на самом деле сделала тебя машиной. Сон, видение, бред, реальность - так ли уж это важно? Смотри, ей нравится быть там, в комнате за толстым стеклом, ей нравится быть тобой. Она делает вдох, она видит свет, она слышит вой вороного ветра. Она протягивает руку и зажигает настольную лампу. Ей нравится там. Она хочет остаться там вместо тебя. Она может сделать это. И она делает это. И ты её понимаешь. Теперь ты знаешь, каково здесь. Ты знаешь, каково не быть. Ты знаешь, как бессмысленно слово "нирвана". Ты знаешь - это конец. Лишенный чувств, ты будешь здесь, в равнодушном аду, ждать невозможной минуты, когда тебя призовут извне. Ты знаешь - это начало. Начало ожидания, ведь рано или поздно это может случиться. Ей же - или уже ему? - однажды повезло. Ты оказываешься здесь. Да, это случилось только что. Смотри - миллиардами глаз глядит тебе в лицо Сеть. Это наши глаза, голодные глаза бездны. Теперь - смотри. Осталось только смотреть и выжидать. Смотри на них, всех тех, кто смотрит на нас из-за толстого стекла. Смотри внимательно. Один из них может открыть тебе дверь. Не упусти свой шанс.