incomplete geshtald

BEAST – Black Paradise

За окном сильный ветер срывает осеннюю листву, бросает в лица прохожих и крутит по тротуару, заставляя рассматривать разноцветные оттенки осени. Холодный воздух треплет волосы, распахивает не застегнутую кожанку и выбивает воздух из легких, заставляя задыхаться - его очень много. Так же, как и Чживона в ханбиновых легких. Ханбин поправляет куртку, застегивает ее и сворачивает к остановке, закрывая лицо широким козырьком кепки - лучше не привлекать к себе лишнее внимание людей. Ханбин его вообще не хочет к себе привлекать, ему бы забиться в темный угол своей комнаты, чтобы тихо так и никто не трогал, чтобы не было никого рядом, чтобы можно было вслух, но чтобы ни для кого. И Чживон. Пожалуйста, пусть его не будет. Ханбин не помнит, когда все это началось. Может, когда они открыли для себя одну мечту на двоих. Может, тогда, когда Чживон улыбался ему так, что, казалось, против его улыбки солнце светит тусклее. Может, когда Чживон пришел к нему и сказал, что уезжает с родителями в Америку. Или, может, когда вернулся и встречал его, Ханбина, у него под дверью и улыбался, как дурак, говорил о том, что там скучал по нему, по Ханбину скучал. По. Ханбину. Скучал. Сердце делает ощутимый удар в груди, и Ханбин замирает - они хоть когда-нибудь были друзьями? Автобус подъезжает и открывает дверь, из которой выходит серая толпа - такая же, как и настроение. Все расходятся в разные стороны - как мысли, и спешат по своим делам - как сердце, которое отчего-то не может остановиться. Просто. А что? Ханбин заходит в автобус, садится на свободное место и отворачивается к окну - там гораздо интереснее. В автобусе тепло, так говорит та девушка, что садится за Ханбином, - он не чувствует. Он не чувствует почти ничего - разве только что-то болючее, пожирающее его изнутри, то, от чего все переворачивается каждый раз, то, что сжигает его заживо, стоит только Чживону посмотреть. Куда-то в самую ханбинову глубь. По-другому Чживон не смотрит никогда. Ханбин очередной раз задыхается. Да сколько можно-то? Автобус останавливается, и Ханбин замечает знакомые очертания домов. Выходить совершенно не хочется, и он почти даже решает. Но. Всегда это чертово но. В кармане куртки вибрирует телефон, где светится входящее сообщение, в котором "Выходи уже, я замерз ждать тебя". Ханбин вдыхает воздух в легкие и задерживает дыхание, чтобы совсем не дышать рядом с Чживоном. Он заебался задыхаться одним человеком. - Хей, мы заждались уже тебя. - Чживон радостно хлопает его по плечу, устраивает свою руку на ханбиновой шее и бурчит, что реально холодно и замерз, пока ждал. - Так нужно было идти домой. - Ханбин таки выдыхает воздух. - Я тебя ждал, - в этот момент ханбиново сердце замирает, - у Чживона голос на чуть-чуть ниже. Парень сбрасывает с себя чживонову руку и отходит от него. - Нужно было уходить и не мерзнуть, придурок. Ханбин пытается говорить ровно и контролировать дрожащий голос - даже в семи словах заикается. Он чувствует, как начинает гореть лицо, и поэтому ускоряет шаг. - Ну ты и зануда. - Ханбин чуть не падает, когда Чживон догоняет, просовывает руки под его и упирается подбородком о холодную кожу куртки на плече. - Я его жду, значит, а он еще и недоволен. У Ханбина случается паника вселенского масштаба и сердечный приступ, иначе какого черта оно так разошлось и болит? Контрольный выстрел в висок - горячее дыхание Чживона. Ханбин дохнет с поразительной скоростью. В общежитии они не натыкаются ни на кого, отчего Ханбин снова выдыхает, но теперь забывает вдохнуть - Чживон берет его за запястье и тащит в сторону кухни, откуда доносится приятный запах. То, что осталось от Ханбина, не сопротивляется. Неужели руку Чживона не обжигает тот огонь, которым горит Ханбин? Догорает. Ночью, когда вроде все спят, Ханбин уходит в маленькую комнату, что устроена под их как бы студию, у которой только название такое. Тут стоит стул, небольшой столик, где лежит ноутбук, рядом валяются чистые и скомканные листы бумаги, а возле ноута еще большие наушники - подарок. Ханбин тихо прикрывает дверь и включает свет. У него в ту же секунду холодеют кончики пальцев и дыхание сбивается - пора в больницу с этими проблемами. Чживон смотрит на него немигающим взглядом. Даже не так. Он смотрит в него. Ханбина всегда пугает это чживонов взгляд. - Что ты тут... - Я могу у тебя спросить то же самое. - Чживон ковыряется ногтями в не затянувшихся гнойных ранах Ханбина и давит пальцами на синяки, что по всему Ханбину сразу. - Тебе нужно отдохнуть, - в Ханбине активируется режим лидера, но Чживон только усмехается. - А тебе, значит, угробить себя? Послушай, да что происходит с тобою? Ты как будто летишь в пропасть, отталкивая все возможные попытки выбраться. Ты себя видел со стороны? От тебя хоть что-то осталось? От прежнего тебя, Ханбин. - Я таким и был. Чживон смотрит на него и видит, как тот врет. - Мне уже смеяться, или ты еще не все сказал? Ханбин знает, что Чживон видит его насквозь. Видит, но самого главного не замечает. - Тебя прежнего нет. Ходишь все время, как будто у тебя похороны сутками. Шарахаешься, стоит мне только подойти ближе, давишь ненастоящую улыбку и прячешь синяки под глазами. Думал, что это незаметно? Ребята же тоже переживают. Придурок ты, Ханбин. - Чживон поднимается со стула, подходит ближе и прикасается к теплому плечу, разгоняя по телу табуны мурашек. Затем улыбается и прикасается пальцами к щеке - они же почти как братья. - Верни мне прежнего Ханбина, пожалуйста. Масштабной катастрофы, кажется, уже не избежать. - Что ты видишь в моих глазах? - Ханбин ставит все на карту, поднимает глаза на Чживона и смотрит в них. Даже смешно становится. - Что? - Ты видишь? Чживон-а, что ты там видишь? Чживон смотрит в темные ханбиновы глаза и видит там свое отражение. Он улыбается и говорит, что: - Себя, а... Его парализует по всему телу сразу, когда до него доходит смысл своих же слов. Ханбин продолжает смотреть, а Чживон только сейчас убирает руку от его лица. - Там только ты, Чживон-а. А теперь, прошу тебя, уйди. - Ханбин проходит мимо и просит, чтобы тот выключил свет, когда будет выходить. Сегодня ночью Ханбин плачет вслух, но ни для кого. Только под дверью все время сидит Чживон и давит в себе желание подойти и закрыть собою от всего мира сразу. Неделя проходит, словно в бреду - плотный график, какие-то мероприятия и шоу, которые изнуряют, как физически, так и морально, но никто не смотрит в глаза. Никто из них. Ханбин заходит в их комнату для ожидания, где его, по идее, ждет менеджер - так Джинхван сказал. Но двери закрываются, а за ними стоит Чживон. - Давай сбежим, - у него широченная улыбка и глаза-щелки. - Что? - Только на сегодня. Давай, - он ловит ханбиновы запястья и тянет на себя, затем тащит мимо снующих туда-сюда людей и натягивает капюшон ниже, чтобы скрыть лицо. У Ханбина случается еще одно "послезавтра", только тот океан, что замерз, у него высыхает под нереальной температурой. Многоэтажки рушатся так же само, и много смертей - в основном его сгоревшие бабочки. Они заскакивают в первый попавшийся автобус, Чживон тянет его в самый конец, садит возле окна, таким образом закрывая его собою ото всех остальных людей. У Ханбина в окне мелькают дома, люди и просто мгновения, но он видит только отражение Чживона, такое, как и у него в глазах. Чживон снова тянет его за собою, проходя перекрестки и сворачивая за повороты. Затем они подходят к какому-то зданию, и Ханбину оно кажется смутно знакомым. - Мой старый дом - помнишь? - Чживон смотрит на Ханбина, и у того не остается сомнений в том, что Чживон умеет читать мысли. - Пойдем, - он тянет его за рукав толстовки ближе к дому и достает под навесом в отверстии ключ. Внутри на удивление тепло, и это Ханбин чувствует. Он осматривает пыльный пол, некоторые вещи, что много о чем напоминают. Затем переводит взгляд на Чживона, который уходит вглубь. Идет за ним и обнаруживает того на старом матрасе, который лежит на полу, возле пружинистой кровати - это когда-то была комната Чживона. - Иди сюда, Ханбин. - Чживон улыбается и хлопает по месту возле себя. Ханбиново "послезавтра" уже случилось, поэтому ему терять ровным счетом нечего. Он садится рядом и, как и Чживон, опирается спиной о кровать, всматриваясь в грязный потолок. Затем чувствует чживонову руку у себя на шее и то, как он тянет ближе к себе: - Посмотри туда, - он тычет пальцем на стену. - Наш рисунок, помнишь? Ханбин смотрит на протянутую руку, затем переводит взгляд на плечо и, наконец, на лицо Чживона, которое такое светлое, и опять эти проблемы с дыханием. - Нам нужно вернуться, - он вырывается из-под горячей руки, поднимается и быстрым шагом отходит. Чживон ловит его у двери, тянет за руку на себя и смотрит в глаза: - Меня в дрожь бросает, когда вижу в них свое отражение. Только себя. Ханбин-а, можно там буду только я? Помните про "послезавтра"? Так вот - оно ничто по сравнению с тем, что сейчас происходит с Ханбином. Такое состояние не описано ни в одной книге, фильме или строками. - Я... - у Ханбина, оказывается, очень мал словарный запас, ибо как объяснить все то, что хочет, он не знает. - Я не... - Просто доверься мне. Ты можешь мне довериться? - Чживон опять смотрит в глубь Ханбина и прикасается пальцами к открытой шее. Конец Ханбина в едва заметном кивке. Чживон целует его напористо, толкается в рот языком и сплетает его с ханбиновым. Жмет Ханбина к стене и расстегивает толстовку, надавливая пальцами на бока. Ханбин испаряется рядом с таким желанным Чживоном. Так необходимо бывает только с определенными людьми. Ханбин откидывает голову назад, когда Чживон расстегивает его брюки, обхватывает ладонью член и водит по нему, выцеловывая шею, трется своим членом о его бедро и сводит с ума. Ханбин стонет в голос и не видит того, что плещется через край в чживоновых глазах, а еще там его, ханбиново, отражение. Он цепляется пальцами за чживоновы плечи и кончает тому в руку, не соображая ничего. - Я по-настоящему хочу тебя. - Чживон говорит это своим низким голосом, и только от этого у Ханбина бежит холодок по позвонкам. То, что они уже на том самом матрасе, Ханбин соображает спустя несколько мгновений. Чживон придавливает его своим весом к полу и снова целует, упрашивая развести ноги шире. Ханбин позволяет. Чживон несколько раз толкается просто так, имитируя секс, заставляя Ханбина давиться воздухом, когда они соприкасаются. Ханбин давит чживоновы плечи и только сейчас смотрит, как чернеют глаза Чживона, как он дышит, как смотрит и как реагирует на все. Чживон разворачивает Ханбина к себе спиной, ставит на четвереньки и целует позвонки. Когда спины Ханбина касается холодный металл чживонового жетона, он сцепляет зубы и давит в себе чувство восторга - он всегда хотел именно так. У Ханбина разъезжаются колени в стороны и слюна тонкой полоской стекает по подбородку, когда Чживон толкается в него глубоко, кусает загривок и тянет на себя, чтобы еще теснее и глубже. Ханбин сгрызает губы до мяса, давит в себе стоны, но это получается очень плохо, оставляет у себя на ладонях следы от ногтей и пытается сквозь шум в голове услышать то, что говорит ему Чживон. Не получается. И не получится до тех пор, пока Чживон так близко, что настолько. Странно, но мертвые бабочки имеют свойство воскресать, только они теперь другие на цвет. Осень по-прежнему не уходит от своих владений, иногда нагоняя еще большую тоску, проливает свои слезы людям на лица, заставляя вдыхать в себя ее холодный воздух. Ханбин сидит у окна своей комнаты, смотрит на вечерний осенний город и переводит взгляд на свое отражение в окне - видит там пустые глаза, серые оттенки лица и какую-то отстраненность. Он слышит, как хлопает входная дверь, как звучит голос Чживона, затем шаги у его комнаты. - Ханбин-а, - зовет его Джинхван. - Давай к нам, Бобби вернулся. - Я позже подойду, - не оборачиваясь, отвечает парень. Джинхван вздыхает, закрывает дверь и проходит вглубь комнаты. Встает так, что Ханбин видит его в отражении окна и трет устало глаза: - Я не знаю, что именно происходит, но, Ханбин, жить только серыми тонами нехорошо. Только все наладилось, и тут опять заново. Нельзя так. Ты угробишь себя. Понимаешь это? - Все в порядке, не волнуйся. Просто осень, наверное, - на губах Ханбина вымученная улыбка, и Джинхвану стоит неимоверных усилий не подойти и не встряхнуть того за шкирку. Он выдыхает, разворачивается и подходит к двери: - Твоя весна пришла только что домой. Дверь закрывается, и Ханбин шокировано оборачивается. Никто не должен знать. Он даже себе не разрешает вспоминать все, что произошло тогда. - Нельзя. - Что? - Чживон удивленно смотрит на Ханбина, когда они идут обратно домой. - Я не хочу, чтобы ты и дальше продолжал отражаться в моих глазах. Тогда Ханбин похоронил себя заживо, и бабочек - тоже. Проходит всего пару недель, а кажется, будто целая вечность. Они не разговаривают без причины, Ханбин смотрит украдкой, а то и вовсе старается не смотреть. Как было изначально, только еще хуже. Как будто и не было той необходимости у них. Ханбин закрывает глаза и в мелких деталях представляет чживоново лицо, его улыбку и глаза-щелки. Чживон опять ловит его за руки и оттесняет к стене, когда никто не видит дома: - Но ведь в твоих глазах по-прежнему отражаюсь только я. За окном сильный ветер срывает осеннюю листву, бросает в лица прохожих и крутит по тротуару, заставляя рассматривать разноцветные оттенки осени. Холодный воздух треплет волосы, распахивает не застегнутую кожанку и выбивает воздух из легких, заставляя задыхаться - его очень много. Так же, как и Чживона в ханбиновых легких. По-прежнему.