you catch him

Джексон грубо волочит за собой упирающегося Марка и еле себя сдерживает, чтобы не ударить его размалеванное лицо. - И чего тебе не хватает? – шипит парень, заталкивая Туана в туалет. Тайванец фыркает, выдергивает руку и открыто усмехается. Джексон хочет снять надоевший костюм, что он надел для банкета и хорошенько преподать урок своему нерадивому хёну, что слишком пошло смотрит. И так нагло врет. А еще ободранные джинсы привлекательно обтягивают ноги, а майка позволяет лицезреть прекрасную шею и все слишком далеко зашло. - Может тебя? – Марк улыбается, и Джексон закрывает глаза, трет переносицу и выдыхает. - Давай заходи! – Джуниор, как и Джексон, только более учтиво позволяет Конпимуку войти. - Вы как шлюхи честно слово! – Джексон осматривает мальца, что перевоплотился и стал просто неузнаваем. - О, так ты приехал? – Марк кивает на Джуниора, что смотрит время на наручных часах. Джексон смотрит на БэмБэма, на его кофту леопардовой расцветки и не понимает, как мог упустить такое. Когда в жизни он так проебался? - Какого черта, а? Почему я как дурак должен шататься ночью по клубам в поисках тебя? И узнавать от других, что ты, в каком-то борделе, да еще и с ним, - Джексон взведенный и взбешенный, а еще безнадежно уставший. - Я просил приехать только Джинёна, - отвечает Марк и по его лицу сложно, что-либо прочесть. Это делает больно, Джексон реально дурак, раз думал, что тут начнут испытывать чувства сожаления перед ним, даже от Компимука он ощущает лишь обиду. И ещё больше Джексон полный дурак раз позволил себе приехать с Джинёном. - Знаете что? – Джексон обводит всех мрачным взглядом из-под челки и отмахивается рукой, - идите вы все куда подальше. Делайте что хотите, - Джексон вышел со всей дури хлопнув хлипкой дверью. Он ненавидит, но это пока что не катастрофа, гораздо хуже то, что происходит через секунду. - Подожди! – неожиданно для Джексона к нему со спины прилип Конпимук, громко дыша в шею и давая понять, что младший пил не только сок из трубочки. Джексон замирает, потому что он давно не чувствовал себя так. Так неузнаваемо, так до боли, в груди испытывая желания и в тоже время понимая, что так нельзя. А БэмБэм своими руками обхватил торс парня и прижался сильнее, в его висках шумело и так хотелось ему прижиматься постоянно. Он снова выдыхает, хочет что-то сказать, что-то важное, потому что он больше никогда не сможет. Джексон ловит этот вздох и все понимает и уже знает ответ. - Я не могу, - хрипло шепчет Джексон, потому что как бы он не думал, но его это все волнует и возбуждает. Конпимук опускает руки, и Джексон оборачивается к нему. Да, ему нравится этот развязно-трагический образ, ему нравятся худющие колени, что немного посинели о холода, ему нравится эта дерзкая леопардовая расцветка, ему нравятся большие глаза с голубыми линзами и ему просто рвет сердце это чертово подобие ошейника. Одно «Я» Кайе хочет потянуть за него к себе и поцеловать пухлые губы, что наверняка имеют кисло-сладкий вкус. Но ему не жаль, он будет ждать того, кто вряд ли оценит его и кто никогда не будет серьезно к нему относиться, не смотря на то, что Джексон уже не ребенок. А вот БэмБэм ребенок…хотя, - Ты уже не ребенок, - Ван все-таки тянет на себя за ошейник парня и почти касается губами ушной раковины, заставляя кровь бурлить и желать, - но ты все равно останешься моим малышом, - Джексон отпускает смущенного парня и мягко проводит по его волосам. Пусть он как дурак будет верен одному, но он будет спокоен хотя бы за не разбитое сердце. Джексон приезжает домой и садится на обшарпанный диван. Какого черта он делает, зачем старается и держится? Просто он обещал Марку, что больше не будет падать, наверное, потому что Марк имел в виду, что больше не будет ловить. Он никогда не чувствовал себя таким измотанным сегодня вообще много он испытывает снова и это гребанное дежавю просто переворачивает душу. Он стягивает пиджак и встает, ком подходит к горлу и он понимает, что это неизбежно. Взгляд падает на боксерскую грушу. «… - Зачем ты рисуешь его? - Так можно создать иллюзию его присутствия, будто он мой знаешь…» «…- Прекрати так смотреть… …Он не будет твоим… и моим тоже» «…Я буду ломиться, стучать в твою дверь, даже зная, что ты не откроешь…» Джексон бил и бил выпуская боль, выпуская накопленный гнев, позволяя этому безраздельному кошмару охватить себя и завладеть, чтобы потом пожалеть, но так лучше. Так безопасно он же не сдирает с костяшек пальцев кожу об мусорные баки, он же не где-то там, в подвалах накаченный какой-то жестью, он тут дома. Джексон бьет в последний раз и отходит, отступается и позволяет себе упасть. Марк успевает в последний миг, он ловит Джексона и смотрит в глаза. Они оба пытаются отдышаться, будто бежали марафон на выживание. Марк сидит с разведенными ногами, а Джексон на нем и смотрит блестящими глазам на него. Он просто смотрит, ничего не ожидая. Надоело. Марк запутывается пальцами в белых волосах и ему самому как-то спокойнее. - Я думал, что ты больше не будешь меня ловить, - голос хриплый и такой тягуче низкий, что Марк покрывается мурашками, хоть и губы уже горят поцелуем от Джинёна. - Я просто боялся не успеть.