Память

Пустота ассоциируется с чем-то холодным, чужим. Небытие, нежизнь, несуществование. Ничто. Просто отдельные цепочки вихрящегося хаоса, затягивающего в свой безликий круговорот. В пустоте темно и стыло. Она – олицетворение одиночества, идеального в абсолюте и ущербного в принципе. Она… не такая. Моя пустота мягкая. Окутывает и баюкает, бережет, как мать свое дитя, от всего внешнего мира. Целая вселенная, центр которой – ты. В ней нет мыслей и тревог, нет боли. Здесь хочется остаться и, да, я не желал уходить. Я яростно цеплялся за ускользающую пелену грустно улыбающейся пустоты. Я рвался и почти плакал, словно ребенок, вынужденный покинуть тепло матери при рождении. Да. Мне совершенно не хотелось воскресать. Если я жил, то не желаю возвращаться, если мне только предстоит жить… Возможно, я слишком труслив для этого. Что от меня такого получит мироздание, кроме проблем? Так может и не стоит? Мне. Это. Не. Нравится. Вот только мое мнение, видимо, не учитывается. Пустота мягко поцеловала меня в лоб, благословляя. В последний раз. Больше мы с ней не увидимся, я это чувствую. Но все-таки, подруга, знаешь… Тело тяжелое и совершенно не слушается. Пахнет какими-то лекарствами, а пальцы слегка покалывает ледяными иголочками. Приятно. Во рту сухо, как в пустыне, даже на зубах что-то скрипит. В ушах стоит размеренный, жутко раздражающий гул. И кто-то держит меня за руку. Пальцы этого «кого-то» сухие и длинные, как у первоклассного хирурга, и кожа приятно шершавая на ощупь. Теплая большая ладонь. Наверняка мужчина, но сказать точнее не могу. Для этого нужно хоть как-то справиться с неподвижной шеей. Мужчина наклоняется сам, в поле моего зрения появляется недовольное лицо, обрамленное чуть вьющимися черными волосами. Внешность у него откровенно отталкивающая, но за эти руки это можно легко простить. Слегка приподнимаю брови в ответ на неприкрытую неприязнь во взгляде. Что? - И не надо на меня так смотреть, - приятный голос с непередаваемыми ехидными нотками. – Ухаживать за вами – часть моего соглашения с судом. По своей воле я бы… Он замолкает, давая мне возможность додумать самому. И ежу понятно, что я ему не нравлюсь. Почему, интересно? - Вы… кто? Я совершенно точно его не знаю. Может мы пересекались мельком? - Поттер? – собеседник хмурится еще больше. Поттер… Это я? Я… Медленно начинаю осознавать, что не помню. Ни своего имени, ни кто я такой. Понятия не имею, где я, и кто со мной говорит. Видимо, мы все же не шапочно знакомы. Уж больно у моей сиделки тон многозначительный. - Вы не помните? – и смотрит так, словно утвердительный ответ станет для него приговором. Осторожно киваю. - Отлично. Просто замечательно. Мало мне было этих месяцев наедине с вами, так теперь… Поттер, воистину, вы – главная ошибка моей жизни! Очень жизнеутверждающе. Хмыкаю. - Я хоть вас и не помню, но не думаю, что ваше общество мне было приятно. Вообще не понимаю, с какого моей нянькой назначили человека, что вполне мог меня коматозного добить и, как я понял из упоминания суда, еще и преступника? - Даже в таком состоянии наглости вам не занимать, - смена жгучей неприязни на отстраненный холод не нравится мне еще больше. Мужчина взмахивает какой-то палочкой, и прямо из воздуха появляется, словно сотканная из лунных бликов, лань… А я не удивлен. Вот ни капельки. Значит ли это, что для меня подобное привычно? А главное… Я так тоже могу? Интерееесно… - Альбус, Поттер очнулся, - после этих слов непонятное нечто ускакало, и стена помехой не стала. - Не поясните? – щурюсь. - Вы, Поттер, восемь месяцев пролежали в коме, - мужчина скрестил руки на груди, милостиво выдавая информацию. – Когда Темный Лорд выдвинул условие, вы, как последний гриффиндорец, улизнули с поля боя, дабы принести себя в жертву. Что было потом, никто не знает. Вас нашли в лесу рядом с трупом Лорда и нескольких Пожирателей, и в себя вы до сих пор не приходили. У вас крайняя степень магического истощения, которая до сих пор не купирована и, похоже, еще и амнезия. Пытаюсь уложить сказанное в голове. Получается не очень. Лорд, Пожиратели, магия… Бред, если посмотреть со стороны. Ничего не значащие понятия. Какова вероятность того, что мне врут? Неизвестно. Рвано выдыхаю. - Допустим. Вы представитесь? Тот вновь окидывает меня оценивающим взглядом. - Северус Снейп, преподаватель зельеварения в школе чародейства и волшебства Хогвартс. - Маг? – с сомнением. - Маг. Впрочем, вы – тоже. Не самый лучший, но все-таки. - О как… Дверь резко распахивается, с силой ударяясь об косяк, и этот стук болью отдается в голове. Вошедший длиннобородый старик радостно улыбается, а я невольно подбираюсь. Он мне не нравится. Что-то не так, что-то… неправильно. - Гарри, мальчик мой, я так рад! Тебе пришлось слишком многое пережить из-за меня, я не мог простить себя… Прости меня, Гарри! Он несет какую-то бессвязную ерунду, но я почти не слышу, не понимаю. Меня тошнит, и тело сводит судорогой. Внутри головы словно что-то взорвалось, осколками оседая в черепе. И эта сводящая с ума дрянь бурит себе выход наружу, через плоть, кость и кожу. Невыносимая агония во множественном числе. Зубы начинают выстукивать неровную дробь, пальцы судорожно комкают одеяло, и я хочу только одного: сдохнуть уже, наконец. Чтобы это прекратилось. - Гарри? Что с тобой, Гарри? – голос старика словно проходит через плотный слой ваты. От него только хуже. - Поттер! – хлесткая пощечина приводит меня в чувство. Уже легче. Но мозг, по ощущениям, все еще напоминает желе. - Северус, нельзя же так! Мальчик только что вышел из комы, его состояние… - Нет, - с трудом выплевываю слова. Снейп смотрит недоверчиво. – Это помогло. - Мальчик мой… - бесит! - Хватит, - отбриваю. – Я уж точно не ваш мальчик. Тот недовольно пожевал губами, но спорить не стал. Уж лучше ядовитый сарказм Снейпа и его неприкрытая ненависть, чем этот слащавый старик с всепрощающим взглядом. От него хочется выть на луну, да и эта странная хрень, что мозги мне помяла… Что-то мне подсказывает, старичок к этому причастен. До его появления все нормально было. Конечно, возможно так проявляет себя моя паранойя, но лучше я поостерегусь. - Северус, Гарри поживет у тебя в период реабилитации. - Но… - пытается возразить тот, и мне почти жаль его. Хм… Почти. - Суд назначил тебя опекуном до тех пор, пока его состояние не придет в норму, - с толикой сочувствия. Интересно, фальшь только я слышу? - Но память может и не вернуться, - вношу свою лепту. Северус прожигает меня взглядом. - Прискорбно, но я соглашусь с Поттером. Я не могу… связать свою жизнь с ним. Хватит. - Северус, - мягко. – Помоги ему освоиться. О большем не прошу. Мужчина поджимает губы, но молчит. Какая быстрая капитуляция. - Ну, раз мы договорились… Гарри, я тебя оставлю, поговорим позже. Я попробую помочь тебе вспомнить прошлое, - старичок кивает на прощание и, явно довольный, уходит. Чувствую, как по позвоночнику бодро маршируют мурашки размером со слона. - Кто это был? – продолжаю сверлить дверь глазами. Северус косится на меня. - Альбус Дамблдор. Он директор Хогвартса. - У меня есть возможность не пересекаться с ним? Или свести встречи к минимуму? Вот теперь профессор удивлен. - Зачем? Он хорошо к вам относится. Лучше, чем вы того заслуживаете. Скалюсь. - Он мне не нравится. Он… пугает… И эта боль… - Альбус пугает? – недоверчиво. - Если выбирать… вам я симпатизирую больше. - О, - растерянно, но тут же вскидывается. – Вы говорили о боли? - Когда он вошел – да, - хмурюсь. – Это может быть никак не связано и длилось всего секунду… Но за эту секунду мне словно мозг наизнанку вывернули. - Скорее всего, это кратковременная мигрень, - предполагает мужчина, и я понимаю – не верит. К черту. Я попытался. Буду заочно считать Альбуса Дамблдора врагом, пока что-либо не скажет об обратном. Видимо, старичок большая шишка с вполне определенной репутацией одуванчика, будет глупо настаивать на своем, обвиняя его вслух. Более того, это может быть простым совпадением. Ну да… Хм. В общем, соглашусь со Снейпом. Кратковременная мигрень? Конечно! Я же в коме чертову тучу времени пробыл, и не такое могло произойти. Например, ноги бы отказали. А почему нет? Меня зовут Гарри Поттер. Примем это за константу. Возможно это не так, вероятность есть. Но имя кажется знакомым и протеста не вызывает, так что, буду считать, что оно мое. Иначе все это дурно пахнет и, либо виной всему шизофрения, либо… мне лучше было не просыпаться. - Надеюсь, память вскоре к вам вернется, - Северус потирает виски. - Вот уж не думал, что когда-нибудь буду мечтать о благе для вас. - Кажется, я вам в прошлом сильно кровь попортил, - вывожу задумчиво. - Не то слово, - мрачно. – С сегодняшнего дня я буду готовить вам курс укрепляющих и тонизирующих зелий. Дня через три, как ваш организм придет в норму, начнете физические упражнения. Ваше состояние далеко от плачевного, так что, думаю, уже завтра к вам пустят посетителей. Уверен, Альбус известил ваших друзей о случившемся чуде. Хмурюсь. У меня есть друзья? Нет, логично предположить, что есть, но по собственным ощущениям и судя по Снейпу, я – та еще заноза в заднице. Неужели кто-то со мной ладит? Я заинтригован. - Что будет после того, как я восстановлюсь физически? Мужчина неприятно скалится. - Поедете ко мне домой, где я буду пытаться вернуть вашу память. - Что в этом страшного? – чую подвох. - Зельями, чей вкус вам никогда не нравился, - расшифровка. Озадаченно моргаю. Я правда такая мямля, что жалуюсь на вкус варева, что способно принести мне пользу? Серьезно? По всему выходит, что я – избалованный маменькин сынок. Почему внутренние ощущения так расходятся с предлагаемой реальностью? Пока я копаюсь в себе, Снейп успевает куда-то сходить и вернуться обратно. Протягивает мне четыре склянки с разноцветными жидкостями. - Сначала бесцветное, потом розовое, коричневое и зеленое, - дав инструкции, он остается на месте, выжидательно выгнув бровь. - Что? - При мне, Поттер. Не хочу, чтобы лечение затянулось, если вы перепутаете порядок или что-то не пожелаете пить, - холодно. Какая прелесть. Опустошаю колбочки в указанной последовательности. - И даже без жалоб, - комментирует Снейп. Это начинает раздражать. И утомлять. Действительно, скорее бы избавиться от его общества. - Спите, Поттер, - глаза, в самом деле, начинают слипаться. Снотворное? Вот же… … - Утро доброе, - его тон никак не вяжется с пожеланием. Мрачно смотрю на ложку овсянки перед собой. Это издевательство какое-то! - Поттер, не стройте из себя страдальца! – теряя терпение. – Держать ложку сами вы все равно не можете, так что не бесите меня и открывайте рот! Послушно размыкаю челюсти, мысленно обещая этому… зельевару все прелести жизни, когда выйду отсюда. Но он прав: чтобы выйти – надо есть. Айййиии! Лучше зелья, чем овсянка! - Гарри! – вскидываюсь на радостный оклик. В дверях стоит, белозубо улыбаясь, рыжая девчонка. Смутно знакомая. - Джинни, я же просил подождать! – за ее спиной мелькает такой же рыжий парень, неуловимо похожий на девчонку. - Да ладно тебе, Рон, - смеется та. Девушка наконец протискивается в палату, следом за ней входит парень и еще одна девица с пышной каштановой шевелюрой. Что-то их много на меня одного. Это же мои друзья, я так понимаю? - Гарри, друг, как ты? - Мистер Уизли, - как-то отстраненно констатирует профессор, и троица синхронно смотрит на него, словно только что заметив. Ага, я почти поверил. - Профессор Снейп, - цедит пышногривая. – Что Пожиратель делает рядом с Гарри? - И вам – здравствуйте, - кажется, мужчина совсем не удивлен такой реакции. - О чем вообще думает Дамблдор? – возмущается рыжая. Джинни, вроде. - Не думаю, что хочу обсуждать это с вами. Мисс Уизли. Мисс Грейнджер… Пятьдесят баллов с Гриффиндора, за неуважение к преподавателю. Девчонка вздрагивает, но быстро берет себя в руки. - Я не ученица, да и вы больше не учитель. Гарри, мы обратимся в Министерство, чтобы тебе подобрали нормальную сиделку. Обо мне вспомнили? Эх, а я уже почти заснул. - Я в этом не заинтересован, - отбриваю. – Кто вы? - Гарри… - ее глаза наполняются слезами. – Прости, я забыла, что ты… - Я тоже. Забыл. Так кто вы? - Я – Гермиона Грейнджер, твой друг. Это, - кивок в сторону парня, – Рон Уизли, тоже друг. А это… - Я – Джинни Уизли. Твоя невеста, - влезает рыжая. Тишина. Впрочем, она длится недолго. - Джинни! Я же тебе говорил… - Рон тушуется, а его сестра упрямо встряхивает головой, напоминая строптивую лошадь. - А я не верю! Пусть скажет мне сам! - Он не помнит! – Гермиона скрещивает руки на груди и закатывает глаза. - Тем более, - Джинни не унимается. – Раз он не помнит, то нельзя уверенно утверждать, что… - Что я – гей? – вставляю. И снова тишина. Даже Снейп удивлен. Мне смешно. Мои так называемые друзья еще такие дети! Не могут держать себя в руках и вести достойно перед тем, кого считают врагом. Ругаются у койки больного, обсуждая его личную жизнь, наплевав на мнение последнего. В чем тут дружба? И еще один вопрос, который я задам не им. Потом. - Спешу тебя огорчить, но я действительно гей, - радостно улыбаюсь. - Откуда ты знаешь? – подозрительно. Изо всех сил стараюсь не покраснеть. Ну… Дело в том, что меня уже посещали размышления по поводу того, насколько мягкие губы у Снейпа. Если он узнает… Вспомнить я ничего не успею. - Могу Рона поцеловать, - предлагаю. Рыжик отскакивает. Нервный какой. Я же пошутил. Уизли, конечно, не урод, но… Честно, либо я извращенец, либо Северус действительно интереснее. Хм… А сколько ему лет? Вроде не старый, может, тридцать-тридцать пять? - Дурацкая шутка, - дуется Рон, глядя на мою широкую лыбу. - Насчет гея я не шутил. - Да поняли мы уже, - морщится Гермиона, а Джинни поджимает губы и вылетает из палаты, словно за ней дементоры гонятся. А… Кто такие дементоры? - Что-то у меня голова разболелась, - выразительно кошусь на Снейпа, и тот понятливо кивает. - Мистер Уизли, мисс Грейнджер, думаю на сегодня хватит. Ваш любимый герой не в лучшей форме, а у меня нет никакого желания лечить его дольше положенного, если он перегрузит организм. Те недовольно заворчали, но довольно быстро ретировались, бросив напоследок угрозу о новом посещении. Сдалось оно мне. Непонятно, зачем они вообще приходили? Посмотреть, правда ли я ничего не помню? - Вы не слишком-то обрадовались встрече с друзьями, - замечает Снейп, смешивая какие-то зелья. Хмурюсь, откидываясь на подушку. - Скажите, профессор, я ведь правильно понял: вы были рядом со мной все восемь месяцев? - Не напоминайте, - с кислой миной. Усмехаюсь. - И что, кто-то приходил проведать мою коматозную тушку? – скептически. Мужчина вскидывает на меня глаза, понимая. А я, значит, угадал. Прискорбно. - Я не особо волновал их тогда, так почему они активизировались сейчас? – продолжаю мысль. – Из-за амнезии? Что я знал о них тогда? И еще… Расскажите мне подробней, почему я герой? - Я сужу предвзято и не могу отвечать за качество повествования, - неохотно. – Может, спросите профессора Дамблдора? Меня откровенно передергивает. - Нет, - твердо. – И, кстати, раз речь зашла о посетителях… Где моя семья? У меня вообще есть родственники?