Безумие

День у Ватари явно не удался. Сначала ученый прожег стол, потом 003 случайно смахнул пробирки с полки… Ютака в это время возился в шкафу с реактивами, и услышав звон, уронил из рук бутылку с очень дорогим химикатом. –Ксо… – негромко прошептал шинигами, отрываясь от шкафа и окидывая взглядом кучу осколков, – это же просто необходимый компонент для эликсира! И что мне теперь делать… Идти к Тацуми? Он же меня запилит… Сейчиро вообще в последнее время какой-то странный, а тут еще я приду со своими заявками и требованиями. Ладно, стол можно отполировать, и так сойдет. Но ведь без реактивов не поработаешь! 003 виновато заверещал. –Живо в карман… А то скажу секретарю, кто сотворил это безобразие, – пригрозил Ватари. Совенок замолк и забился в карман халата, а ученый вздохнул и сел за прожженный стол – выписывать требования на химикаты. Рабочий день уже закончился, но Ютака знал, что Тацуми обычно задерживается. Идти к напарнику не хотелось, но иного выхода просто не было. Правда, повелитель теней не перестал общаться с Ватари после того, что произошло, но стал каким-то холодным и отчужденным. Впрочем, это-то как раз было понятно. Ученый иногда жалел секретаря – но больше по привычке, чем оттого, что Сейчиро действительно вызывал жалость. Он по-прежнему выглядел холодным и неприступным, как ледяная крепость, и только Ютака знал, что за внешним безразличием секретаря притаилась боль. Тацуми даже на задания с напарником не ходил – Ватари приходилось нарушать основное правило шинигами и спускаться на Чиджоу в одиночку, или же уговаривать Хисоку пойти с ним – если тот, разумеется, был не занят. Подойдя к кабинету, ученый осторожно постучался в дверь. Ответа не последовало, и Ватари бочком вошел в кабинет. Тацуми спал, положив голову на стол. «Что это с ним? – удивился Ютака. – Сейчиро всегда задерживается на работе, но чтобы спать… странно». Ученый уже хотел выйти из кабинета, решив, что можно подойти по этому вопросу и завтра, как секретарь пошевелился и поднял голову, неприветливо посмотрев на напарника. –Что случилось? – недовольно и чуть раздраженно спросил он. Ватари застыл на месте. «А ведь действительно… зачем я сюда явился? – удивленно подумал Ютака, пару раз встряхнув головой, чтобы привести мысли в порядок. – Ах да… заявки на реактивы». –Н-неважно… я… я завтра приду, ладно? – ученый испуганно попятился к двери. –Да стой ты, – повелитель теней буквально вырвал у него из рук бумаги и подписался не глядя. – Это все? –Да. Спасибо, – ученый ошарашенно посмотрел на напарника. «Странно. Он ведь всегда говорил, что нужно внимательно читать то, что подписываешь, потому что какая-нибудь бумага может оказаться твоим смертным приговором, – подумал ученый, – А сейчас ему на самом деле все равно… И он выглядит таким усталым, словно днюет и ночует здесь, решая какие-то сложные проблемы. Но вроде бы запарки особой в последнее время не было. Так в чем же дело?» Ютака еще раз взглянул на Сейчиро, и удивился еще больше. Рубашка секретаря была помята и явно не первой свежести. Как бы ни был занят Тацуми, его одежда раньше всегда находилась в идеальном порядке. Но расспрашивать секретаря Ватари просто не решился. Вряд ли Сейчиро рассказал бы ему правду. Попрощавшись, ученый вышел из кабинета. «Интересно – понял ли Ватари? – подумал секретарь. – Хотя вряд ли… Кто я теперь этому чудику, когда у него есть Куросаки? Раньше бы, конечно, догадался… стал бы выспрашивать, окружать заботой, а теперь испугался, даже сбежать захотел. Да и сбежал… Ему плевать на меня. Хотя оно и к лучшему. Пусть никто не догадывается, что происходит на самом деле. Никто не сможет помочь… я ведь знал, на что иду. И зачем». Еле поднявшись с кресла, Тацуми запер изнутри дверь кабинета и поставил барьер, хотя никому и без того не пришло в голову телепортироваться сюда без разрешения. Сейчиро знал, что очень скоро Граф позовет его, и решил оставаться здесь – поближе к Замку свечей. «Приглашения» Хакушаку обычно звучали в голове, словно радио, которое невозможно отключить. Чувство, надо сказать, не из приятных. В первый раз секретарь подумал, что просто сошел с ума… Тацуми дополз до дивана и лег на бок, даже не раздеваясь. Первый раз... от воспоминаний о той ночи до сих пор пробирала дрожь. План сработал даже слишком хорошо – Граф согласился помочь (конечно, списки будущих шинигами составлял сам Энма, но не все потенциальные кандидаты проходили проверку... был этап, на котором многое зависело от отшельника) и счел плату приемлемой. «Я сам предложил ему... сам, – Сейчиро хотелось скрипеть зубами от собственной глупости. – Я готов был пожертвовать собой. Но не думал, что будет настолько мерзко». Графа только порадовало, что секретарь до сих пор ни под кем не был. Казалось, услышав об этом, он лишь решил быть более жестоким. В ту ночь эта невидимая тварь не сдерживалась. Для начала Граф буквально разорвал его... похоже, находя некое извращенное удовольствие в том, чтобы не использовать иной смазки, кроме крови насилуемого. Тацуми наивно полагал, что этим все и ограничится, но ему не дали даже отдохнуть. В ту ночь Хакушаку брал его несколько раз... на пятом или шестом акте Сейчиро просто отключился. Утром Граф растолкал его, чтобы сказать, что аванс принят, и буквально выставил секретаря вон. Чтобы позвать на следующую ночь. И еще через день. Тацуми подозревал, что Граф продолжит требовать с него плату и потом, когда услуга уже будет оказана. За молчание. Оставалось лишь надеяться, чтобы этому садисту наскучило однообразие. Каждый раз, возвращаясь от Хакушаку, Сейчиро в первую очередь выпивал горсть обезболивающего. В последнее время – еще и запивал спиртным, чтобы ощутить действие быстрее. Секретарь так и не привык к жестокости Графа, да и сам отшельник явно не хотел, чтобы его жертва получала хоть немного удовольствия. Что ж, условия сделки нельзя было изменить. «Скоро он снова позовет меня…» – подумал Тацуми, мельком взглянув на часы. Как бы он ни старался отвлечься, мысли все равно возвращались к предстоящим пыткам. Всегда такой сдержанный и невозмутимый, сейчас повелитель теней чувствовал себя абсолютно беспомощным. Сейчиро знал – никакие таблетки не заглушат боль, и никогда он уже не станет прежним. «Скучаешь? – услышал секретарь голос в голове. – Пора уже и поработать. Ты ведь не заставишь меня ждать? Живо тащи сюда свою задницу!» Тацуми почувствовал глубокое отвращение к невидимому извращенцу, но не повиноваться он просто не мог. Спустя миг он уже находился в Замке свечей. Граф ждал его в спальне. Увидев повелителя теней, Хакушаку жестом приказал ему подойти и начал грубо лапать. Сейчиро инстинктивно отстранился, и невидимка с размаху дал ему пощечину. Тацуми побледнел, на его щеке отчетливо выступил след от пятерни Графа. –Тебе идет, – насмешливо сказал садист. – Я всегда думал, что секретарь – лучшая профессия для любовницы или шлюхи… но ты и с этой ролью плохо справляешься. Да… и еще – сегодня целку строить не обязательно, тем более что ты уже давно не целка. Хакушаку еще раз размахнулся и ударил Сейчиро по второй щеке. Очки слетели с лица секретаря и, тихо звякнув, разбились вдребезги. –Люблю симметрию, – холодно пояснил Граф. – На колени, шалава! Ты знаешь, что делать… и постарайся, чтобы мне было приятно. Тацуми послушно опустился на колени. Он не в первый раз ублажал невидимку таким способом. Секретарю даже не приходилось слишком стараться – Хакушаку практически манипулировал им, положив руку на затылок. Но тот факт, что это происходило не впервые, не уменьшал чувства безмерного унижения. Граф грубо трахал его в рот, не столько удовлетворяя потребность в сексе, сколько желая до предела опустить свою жертву, словно отыгрываясь за то, что некогда Сейчиро всеми силами мешал ему завладеть Тсузуки. Наконец он кончил, заставив секретаря сглотнуть все до последней капли. Противиться не было никакого смысла… К тому же, Сейчиро понимал, что это только начало. Хакушаку дернул повелителя теней за плечо, заставляя встать. Тацуми повиновался, но Граф вовсе не собирался давать ему передышку. Грубо завернув секретарю руки за спину, Хакушаку заставил Сейчиро опереться о тумбочку и, сдернув с него брюки, резко вошел – как всегда, без подготовки. Повелитель теней прикусил губу, не собираясь доставлять извращенцу дополнительного удовольствия, и тут же почувствовал, как острые когти впились в спину, оставляя глубокие царапины. –Кричи… ты же знаешь, что я все равно заставлю, – прошептал Граф, безостановочно двигаясь внутри Тацуми. Сдерживаться не было никаких сил. Секретарю казалось, что его пронзают раскаленным железом. Его крик слился со стонами Графа… вот только это был вовсе не крик удовольствия. Грубо швырнув свою игрушку на ковер и развалившись в кресле, Хакушаку заговорил. –Знаешь… скоро я исполню свою часть договора, – сказал он. – Тут как раз подворачивается идеальный момент, чтобы убрать Мураки. –Я… хотел вовсе не этого, – хрипло ответил Сейчиро, слизывая кровь с прокушенной губы. Приподниматься с пола он пока не рисковал. –А чего же ты просил? Чем скорей это произойдет – тем лучше, – Граф усмехнулся. – Или тебе этот доктор нравится? Представляю, с каким лицом приползет сюда Тсузуки, когда узнает… –Нет… только не это, – взмолился секретарь. – Раз уж ты собрался убить Мураки, то хотя бы не рассказывай об этом Асато... Хакушаку издал сухой смешок, больше похожий на карканье. –За отдельную плату – может быть, и не скажу. Я помню… ты хочешь этого шинигами для себя… А мне, видимо, придется довольствоваться тобой… пока. Тацуми вздрогнул. Больше всего он боялся, что Граф не удержится и плюнет на договоренность ради шанса надавить на Асато… тем более, что обстоятельства этому вполне благоприятствовали. Сейчиро попытался встать и одеться, и обнаружил, что пуговица на брюках отлетела. Кое-как застегнув «молнию», он накинул на себя пиджак и прислонился к стене. Очки он даже разыскивать не стал – слишком уж отчетливо впился в память звон разбившихся линз. –А я ведь предлагал разделить его, – сказал Хакушаку. Перед глазами повелителя теней словно все поплыло – то ли от отсутствия очков, то ли от гнева. –Я же выполняю свою часть договора... – тихо, но твердо сказал Сейчиро. –Не очень-то и стараешься, – ехидно ответил Граф, и Тацуми подумал, что извращенец сейчас ухмыляется… причем криво. «Мечтает заполучить Тсузуки в свое распоряжение, – с горечью подумал секретарь, и вздрогнул, представив бывшего напарника на своем месте, – нет… что угодно, только не это!» –Я же позволяю тебе делать со мной все, что ты хочешь... оставь Асато в покое, – тихо сказал повелитель теней. – То, о чем я просил – это только ради его блага... –Я помню, как ты оправдывался, – Хакушаку, похоже, продолжал усмехаться. – Ты ведь лучше знаешь, что нужно Тсузуки... Кто бы говорил, а? Я прекрасно знаю, ради чего ты на самом деле стараешься... Сейчиро с ненавистью посмотрел на белую полумаску. –Ну скажи – и чем ты отличаешься от меня? – Граф потер пальцем невидимый подбородок. – Только тем, что не признаешь правду о себе... Ладно, иди отсюда. Все будет естественно, как ты и хотел... что может быть естественнее смерти? Смех бил в спину, как автоматная очередь. Тацуми шел с большим трудом, несмотря на то, что регенерация уже начала действовать. В этом состоянии почти нереально было думать о чем бы то ни было, кроме боли, терзающей тело изнутри. Почти из последних сил секретарь телепортировался к себе. Не было сил даже принять душ – секретарь лишь сбросил с себя истерзанную одежду. Брезгливо взяв разодранный костюм двумя пальцами, Сейчиро выкинул его, завернув в пакет. Казалось, что ткань впитала в себя запах проклятого невидимки. Тацуми нарочно надевал перед походами к Графу что-нибудь старое и ненужное – Хакушаку обожал рвать одежду на своей жертве. «Если так дальше пойдет, то мне скоро нечего будет носить», – горько усмехнулся про себя секретарь. Немного придя в себя, Тацуми все же пошел в ванную комнату и встал под холодные струи воды. Боль была такой сильной, будто ничего и не заживало вовсе. Тщательно обмыв все тело, повелитель теней накинул халат. Было уже поздно… слишком поздно, чтобы спать. Да и вряд ли он смог бы уснуть, даже если бы очень захотел. Немного подумав, Сейчиро переоделся в чистый костюм и, взглянув в зеркало, презрительно улыбнулся своему отражению. «Шлюха… тряпка, – подумал он, приглаживая влажные волосы, – и чего ты добился? Асато непременно пойдет к Хакушаку, если с доктором что-то произойдет, и попадет в лапы к этому извергу… он просто не вынесет такого! – боль снова пронзила все тело секретаря, и он взял со стола початую бутылку с дешевым виски и коробочку с таблетками. – Даже я с трудом выношу это… что же станет с Тсузуки?» Боль не отступала – наоборот, становилась все сильней. Она не оставляла Тацуми с того самого дня, когда повелитель пришел к Графу со своей просьбой. Сначала секретарь просто принимал обезболивающее, потом – начал пить его чуть ли не горстями, а вскоре и вовсе стал запивать лекарство алкоголем для большего эффекта... причем алкоголь пришлось покупать крепкий, сакэ не помогало. Захватив с собой бутылку, Сейчиро телепортировался в свой кабинет. Таблеток Тацуми не взял – боли в последнее время настолько донимали секретаря, что он держал несколько упаковок с обезболивающим в ящике своего стола. Прибыв на рабочее место, повелитель теней с шипением сел на диван, держа в руках бутылку со спиртным. Мысли не желали оставлять его в покое… как и боль. «Чем я только думал, когда решил, что эта тварь умеет держать слово и слушать, о чем просят?» – подумал секретарь, открыв пачку с лекарством и запив очередные несколько таблеток глотком обжигающей жидкости. Ему показалось, что боль лишь усилилась. Впрочем, Сейчиро давно перестал отличать физическую боль от душевной – настолько переплелись все ощущения. Секретарь всегда был слишком горд, и то, что сотворил с ним Граф, было самым большим унижением, которое Тацуми пришлось пережить. Раны на теле заживали быстро… но издевательства Хакушаку оставляли грязные пятна на душе секретаря, на его гордости – а их невозможно было смыть ничем. Но сейчас его волновало не только то, что его втоптал в грязь невидимка-извращенец. «Я ведь не смогу помочь Асато, если Граф все-таки решит нарушить договор… а он наверняка не удержится», – Сейчиро взял еще несколько таблеток и, подумав, ссыпал в ладонь чуть ли не горсть, которую и отправил в рот, запив все несколькими глотками виски. «И опять я ошибся... Причем ошибся не с идеей, а с методом реализации. Я сам отдал его… отдал во второй раз», – действия обезболивающего секретарь не чувствовал – создавалось странное впечатление, что он не лекарство принимает, а ест конфеты. Правда, почти безвкусные, лишь чуть горьковатые, но это не имело сейчас никакого значения. «Если бы Мураки умер своей смертью, то Асато смирился бы с этим… плакал бы, переживал… но смог бы смириться. И пришел бы ко мне за утешением… А я обращался бы с ним осторожно, и никогда не стал бы считать своей собственностью, я достаточно обжегся на Ютаке... Ксо, да и для самого доктора лучше подошло бы обычное посмертие, а не загробная работа среди людей, которые на него будут косо смотреть или откровенно ненавидеть. Я со своей стороны сделал бы все, чтобы его не судили строго, приняли во внимание прошлые заслуги перед департаментом... конечно, в теории все было прекрасно. А сейчас я даже не знаю, чем все закончится», – Сейчиро поморщился, отправив в рот очередную дозу обезболивающего. Он не в силах был признаться себе, что просто ревнует и не может смириться с тем, что Тсузуки достался не ему. Секретарь все еще искренне полагал, что мог бы дать бывшему напарнику намного больше, нежели Казутака, не понимая, что неизбежно будет пытаться переделать Асато… и злиться, когда тот станет поступать не так, как хочется повелителю теней. Тацуми почувствовал, что его клонит в сон. Повелитель теней захотел встать, чтобы умыться и прогнать усталость, но не смог даже пошевелиться. Почти пустая бутылка упала на пол, и на паркете образовалась небольшая лужица виски. Сегодня Куросаки пришел на работу пораньше. Ему нужно было обсудить кое-какие детали отчета с секретарем, причем желательно до начала утреннего собрания. Дело было в том, что на их последнем задании произошло некоторое недоразумение – демон был замечен на их с Тсузуки территории, а потом вдруг переместился на чужой участок. Впрочем, напарники не стали терять время даром и убили тварь без особых трудностей – Асато не зря считался сильнейшим шинигами… осталось только записать все так, чтобы в дальнейшем не возникло никаких формальных вопросов. Хисока взял отчет и вышел из рабочей комнаты. Подойдя к дверям секретарского кабинета, он осторожно постучался. Ответа не последовало, и мальчик постучался еще раз. «Странно, – подумал он, – Тацуми-сан всегда приходит рано... обычно он в это время уже готовится к собранию…» На свой страх и риск эмпат переместился в комнату… и замер от неожиданности. Секретарь лежал на диване, рядом валялась пустая упаковка из-под лекарств. На полу – бутылка из-под виски... этикеткой вверх, что позволило опознать напиток. «Он что – пытался покончить с собой? – испуганно подумал Куросаки. – Но… почему?» Эмпат торопливо обхватил повелителя теней руками и тут же почувствовал запах спиртного. «Он же не пьет обычно… ну, очень редко. А тут таблетки виски запивал, – удивился мальчик, – целую бутылку угрохал… нет, он точно с собой что-то сделать хотел!» Телепортировавшись в лазарет, Хисока уложил Тацуми на пустую кушетку и кинулся разыскивать Ватари. –Ютака… нужна твоя помощь. Там… в лазарете секретарь, и с ним что-то... плохо ему, в общем, кажется. Я зашел к нему утром, а он… – Куросаки не мог даже спокойно объяснить, что произошло, но ученый, не теряя времени даром, рванул в лазарет. Подойдя к кушетке, он склонился к самому лицу напарника. –Он пьян, – сказал Ватари, обращаясь то ли к себе, то ли к вошедшему вслед за ним эмпату. –Да… и на полу лежала упаковка из-под каких-то таблеток, – чуть спокойней пояснил мальчик. –Ксо… я же видел вчера, что с ним определенно что-то не так… и даже не поговорил! А ведь мы – напарники… что бы там ни произошло! – отчаянно воскликнул Ютака. – Как ты думаешь, он хотел… –Во всяком случае, так все и выглядело, – подтвердил мальчик. –Но Сейчиро… Он никогда не сделал бы этого, – не очень уверенно сказал ученый. – Хотя... он и пить-то никогда не любил... –Я тоже не понимаю, что это на него вдруг нашло. Он ведь такой сдержанный обычно, – поддержал Хисока. –А ты не заметил, что это было за лекарство? – спросил Ютака. –Н-нет... я в тот момент даже не подумал об этом… слишком уж все было странно. Я могу принести… – эмпат исчез из палаты, даже не дождавшись ответа своего любимого. Очутившись в кабинете секретаря, Куросаки сразу поднял упаковку от лекарства. «Обезболивающее? – удивился мальчик. Подсознательно он ожидал увидеть скорее снотворное, оно как-то сильнее вязалось с версией о самоубийстве. – Но зачем…» Взгляд Хисоки упал на приоткрытый верхний ящик стола. «Тацуми-сан не запер ящик? На него не похоже…» – эмпат подошел к столу. Остальные ящики были все же заперты, а в единственном открытом Куросаки обнаружил несколько пустых и три полные упаковки того же обезболивающего. Захватив с собой одну из них, Хисока перенесся обратно в лазарет. –Ну что? – обеспокоенно спросил Ватари, когда эмпат вернулся Мальчик молча протянул ученому упаковку. –Обезболивающее… причем довольно сильное, – констатировал Ютака через несколько секунд. – Но зачем ему? Сейчиро вроде ни на что не жаловался. Если бы у него что-то болело, он просто прошел бы обследование… хотя бы для порядка. –Может, он просто не хотел обращаться к тебе? – предположил эмпат… и тут же пожалел о сказанном. Ютака даже в лице изменился. «Ну да… после того, как я ушел от Тацуми, он даже общался со мной через силу… и то только потому, что иногда нельзя иначе. Я просто не имею права ожидать от него доверия», – подумал ученый. Куросаки осторожно коснулся руки своего любимого шинигами. –Прости, кои, – тихо сказал он, – я сказал не подумав. –Ничего, – Ватари смахнул набежавшую слезу. – Думаю, Сейчиро скоро придет в себя, и я сделаю все, чтобы помочь ему. –Не волнуйся так… – сказал Хисока, стараясь успокоить ученого. – Это ведь не очень серьезное отравление… для шинигами, во всяком случае? –Он выживет. Хотя любого человека такое просто убило бы. Ютака вздохнул и снова пощупал пульс напарника. Повелитель теней никак не отреагировал, продолжая неподвижно лежать на кушетке. «Что могло привести его в такое состояние? Да, наш разрыв стал для него неожиданностью, но не думаю, что дело в этом. У нас в департаменте никто не может держать себя в руках так, как Тацуми…– подумал Ватари, осторожно погладив напарника по руке. – Что же довело тебя до такого? Или... кто?» Куросаки немного ревниво посмотрел на Ютаку, и тут же одернул себя. «Они же напарники... я бы просто с ума сошел, случись что с Асато, даже если бы мы накануне жестоко поссорились… И ведь Ватари еще считает себя виноватым, потому что я имел неосторожность ляпнуть такое идиотское предположение», – подумал эмпат, «пробежавшись» по мыслям любимого. –Ютака, ты не виноват, честно, – сказал мальчик, заглядывая в янтарные глаза. – Пока Тацуми-сан не придет в себя, мы все равно не сможем узнать, в чем дело. Не казни себя... Ученый кивнул, но Хисоке показалось, что Ватари даже не слушает его. «Это ведь я оставил Сейчиро наедине с болью… после того, как бросил», – снова промелькнула мысль в голове ученого. –Я… хотел бы сделать ему промывание желудка. Может, так будет лучше... если еще не поздно, – золотоволосый шинигами повернулся к эмпату. – Правда, этот метод применяют обычно к людям… – Ютака тихонько вздохнул. – А тебе при этом присутствовать вовсе не обязательно. Ватари изо всех сил старался сделать хоть что-то, абстрагироваться от ситуации и смотреть на напарника сугубо как на пациента, но это было очень сложно. Мальчик согласно кивнул. «Будь на месте Тацуми кто-то другой, я бы смог хотя бы прочитать его и понять, в чем дело… Но чувства повелителя теней всегда были закрыты от меня», – подумал он. –Позови меня, если что, – сказал Куросаки, и вышел за дверь. Рабочий день уже начался – независимо от того, раздал ли секретарь задания. Когда мальчик вошел в рабочую комнату, то обнаружил там Тсузуки – как всегда, опоздавшего. Аметистовоглазый шинигами, ожидавший от напарника взбучки за очередной наглый прогул, немного удивился задумчивой молчаливости мальчика. –А что – совещание уже было? – осторожно спросил Асато. –Нет, – мрачно ответил Хисока, садясь за стол и стараясь сосредоточиться на отчете. – И сегодня уже не будет. –То есть как это – не будет… так не бывает! – уверенно заявил аметистовоглазый шинигами. – Тацуми ни за что не пропустит утреннее собрание, уж я-то знаю! –Ему нехорошо, – тем же тоном ответил эмпат. Его мысли сейчас были рядом с любимым. «Зачем я ляпнул такое?.. Ютаке и без того тяжело видеть напарника в таком состоянии, а тут еще и мои обвинения…» – думал он. –Это как же ему должно быть нехорошо, чтобы он… Где он сейчас? – встрепенулся Тсузуки. – Дома? –В лазарете. Но лучше не ходи туда сейчас. Он все равно не в том состоянии, чтобы кого-то принимать, да еще и рассердится, что ты в рабочее время его навещать поперся. Давай в перерыв сходим, ладно? Или завтра утром… – Хисока искренне надеялся, что Ватари сможет привести секретаря в чувство за это время, но полной уверенности у него не было. –Ну хотя бы скажи мне, что с Сейчиро! – взмолился Асато. – Пожалуйста… ведь мы же все-таки были напарниками, и он всегда заботился обо мне! –Какой ты неугомонный, – мальчик сделал вид, что раздосадован, – не даешь отчет дописать… Секретарь – тоже живой… то есть мертвый… короче, человек, и имеет право хоть разок заболеть! –Но он не болел никогда… Ни-ког-да, слышишь? И на работу всегда приходил, и собрания все проводил... Ты мне скажешь, в чем дело, или нет? – обиженно выкрикнул Тсузуки. –Диагноз у Ютаки спросишь… я тебе не врач, – устало вздохнув, ответил Куросаки. Он едва не ляпнул, что проводить собрание в бессознательном состоянии весьма проблематично, но вовремя сдержался. Асато замолк, решив, что выяснит все самостоятельно. Несмотря на все принятые меры, Ватари так и не удалось привести напарника в сознание. Секретарь пришел в себя самостоятельно только после окончания рабочего дня, глубокой ночью. Первым, кого он увидел, был сидящий рядышком Ютака – бледный и взволнованный, с опухшими от слез и усталости глазами. –Ну, наконец-то, – выдохнул золотоволосый шинигами, взглянув на бледное лицо повелителя теней, и утер слезы. –Не плачь… я еще не умер, – тихо и хрипло произнес секретарь. «После всего, что было, он так обо мне заботится, – мысленно удивился Тацуми, глядя на ученого. – А ведь я обращался с ним, как последняя тварь. На его месте я никогда не смог бы простить такого… только радовался бы, случись что с моим истязателем». –Зачем ты так себя довел, Сейчиро? – сочувственно спросил Ватари, осторожно взяв напарника за руку. Секретарь молчал. «Его что-то мучает… мучает уже достаточно давно, а он ни с кем не может поговорить. Понятно… чуть ли не единственный человек, которому он мог доверять, предал его. Я сам воздвиг стену между нами, а теперь еще и удивляюсь», – укорил себя Ютака. Казалось, он уже забыл, как груб был с ним сам Тацуми, когда они были любовниками. –Ну, что же с тобой, – с тихим вздохом продолжил ученый, – что у тебя болит? Ты ведь… принимал сильное обезболивающее, причем в лошадиных дозах. Да еще и спиртным запивал… Это опасно, Сейчиро. Почему ты не поговорил со мной? Я понимаю, что не достоин доверия с твоей стороны, но ты ведь мог посоветоваться со мной хотя бы как с врачом. –Ты тут ни при чем, – выдохнул секретарь, – не нужно винить себя в моей глупости. «Да уж… повелитель теней упрям, как прежде. Я ничего не смогу добиться от него», – подумал Ватари. –Не успокаивай меня… ведь есть причина тому, что ты сделал с собой, – тихо сказал ученый, – и если бы ты смог доверять мне, то все было бы иначе. –Говорю же, это не из-за тебя, – ответил Тацуми, но избавиться от Ютаки было не так-то просто. –Из-за кого тогда? – золотоволосый шинигами чуть не сорвался на крик, но тут же постарался успокоиться – он отлично знал, что секретаря этим не проймешь. Сейчиро молча отвернулся к стене, прикусив губу. Сейчас он больше всего боялся, что Граф вновь призовет его, посчитав, что прошло достаточно времени, и тогда все может раскрыться. –Иди отдыхай, – тихо, но убедительно сказал повелитель теней, – я ведь уже пришел в себя. –Хорошо… но ты больше не наделаешь глупостей, правда? – с надеждой спросил Ватари. –Нет, – пообещал Тацуми, понимая, что иначе напарник просидит с ним до утра, и даже дольше. «Я ведь и так испортил все, что мог», – подумал секретарь. Несмотря на намеки и предположения со стороны ученого, он не стал убеждать напарника, что вовсе не хотел покончить жизнь самоубийством, считая, что эта версия намного более приглядна, чем правда. Да и отчасти близка к истине. «Лучше бы я действительно не очнулся! – с горечью подумал секретарь. Внутри него дрожала какая-то холодная пустота. Будто Тацуми хотел спасти кого-то от падения в пропасть – и не успел… нет, хуже – выпустил руку падающего, и теперь уже ничего нельзя было поделать – только наблюдать, как умирает самый дорогой человек. – Теперь я понимаю, почему Асато так часто не хотелось жить… Иногда кажется, что своим существованием приносишь только боль любимым людям. Ютака ждет ответа… Но что я могу сказать сейчас? Что я своими руками подвел бывшего напарника к пропасти? Черт со мной... я ошибся и сам навлек на себя эту мерзость своей глупой выходкой, но Тсузуки... он не заслужил. И поэтому он не должен ничего знать. Он ведь обязательно воспользуется хоть призрачным шансом на спасение Мураки... и попадет в такую же зависимость от этого извращенца. А Граф… он просто обманет Асато, как и меня. Ксо! Ведь даже если я отдам Хакушаку всего себя, этому извращенцу будет мало. Он с самого начала планировал этот обман. А я только подкинул ему идею, как обосновать то, что Мураки среди шинигами не место... идиот. Я же даже объясниться не могу! Я не сумею выбраться из этой ловушки сам, не смогу спасти Тсузуки… остается только молча дать доктору умереть. Это лучше, чем позволить Асато спасти его… такой ценой. И как мне теперь смотреть ему в глаза?» –Ватари, – тихо окликнул повелитель теней уходящего ученого. –Что такое? – спросил Ютака, обернувшись у самого порога. –Прошу тебя, не пускай сюда Тсузуки, ладно? А то он начнет беспокоиться... и снова разнесет полдепартамента. –Хорошо, – коротко ответил Ватари, – отдыхай и поправляйся… я вернусь утром. «Что бы там ни было… это вовсе не похоже на попытку самоубийства, – подумал ученый, еще раз пристально взглянув на напарника, прежде чем закрыть дверь, – разве что неумышленную или спонтанную. Способ очень странный... Сейчиро должен был знать, что на шинигами такие методы не действуют, и все кончится обычным, не слишком серьезным отравлением. Хотел привлечь к себе внимание? Вряд ли, он не подросток... И это лекарство он принимал постоянно, что просто очевидно. Ему действительно было больно, причем очень долгое время. Что-то мучило его... и вымотало до предела, вызвав истощение душевных сил... но говорить об этом Сейчиро явно не собирается. Когда-нибудь все выяснится… главное, чтобы не было слишком поздно». К счастью для Тацуми, Граф этой ночью не стал вызывать его, однако и уснуть секретарь больше не смог. Когда Ютака вернулся в лабораторию, то увидел там обеспокоенного эмпата. –Хисока, что ты тут делаешь? –Я беспокоился. Уже поздно, а тебя все нет. Как там Тацуми? – спросил Куросаки. –Я бы не сказал, что хорошо… кстати, ты его очки не видел – на столе или диване? А то я заметил, что Сейчиро без них. Это как-то странно. Он снимает их, только когда протирает… или ложится спать, – Ватари отчаянно покраснел. Юноша сделал вид, что не расслышал последних слов. –Очков там вроде не было, да я и не смотрел внимательно. Я ведь не обратил внимания, что он без оптики… Хотя нет, точно не было. Я ведь осмотрел стол, когда лекарство искал. –Ладно, это не столь важно. Знаешь, Тацуми вовсе не отрицает того, что пытался покончить с собой, но мне кажется, что тут явно что-то не так. Возможно, это просто прикрытие. Попытка скрыть что-то действительно серьезное, – задумчиво сказал ученый. – Хотя положение и без того нешуточное, раз до такого дошло. Сейчиро сейчас напоминает мне стрекозу, запутавшуюся в паутине... Изгибается от боли, а вырваться или хотя бы позвать кого-нибудь на помощь не может... – Ютака вздохнул. – Я тут подумал... мне кажется, секретарь не мог просидеть у себя всю ночь. Он как минимум заходил домой, потому что вчера на нем была какая-то помятая одежда, сразу видно, что не первой свежести. А когда я раздевал его сегодня, то заметил, что на нем уже свежая рубашка и другой костюм. –Погоди… значит, ты заходил к нему вчера вечером? – спросил Хисока, и в его голосе послышались ревнивые нотки. – Интересно – зачем? –Ну, не надо, кои, – укоризненно покачав головой, ответил Ютака. – Просто 003 разбил пробирки, а я уронил бутылку с реактивами, вот и пришлось подойти к Сейчиро, чтобы он подписал требования на новые химикаты и посуду. Я еще удивился, что он подписался не глядя... да и спал за столом, когда я вошел. Ты зря ревнуешь, правда. Мальчик отвел взгляд. –Ладно… придется подумать над всем этим, – сказал он, не желая заострять внимание на своих чувствах. –И, пока я не забыл... Есть в этом деле еще одна странность. Тацуми не попросил у меня обезболивающего, когда очнулся. А если бы у него постоянно что-нибудь до такой степени болело, то вряд ли перестало бы и после отравления... – заметил ученый. –Разберемся... Главное, чтобы он ни в чем не обвинял тебя, – напряженно ответил эмпат. –Нет… скорей наоборот. Сейчиро усиленно пытался убедить меня, что я ни при чем… – Ватари замолчал. «Вот только я чувствую, что виноват перед напарником», – подумал он, опустив голову. Хисока подошел к любимому и обнял его. –Не переживай... все будет нормально, – шепнул эмпат на ухо ученому. –Да… а еще Тацуми просил не пускать к нему Асато – дескать, тот разволнуется и разнесет полдепартамента. Я понимаю, что он беспокоится за твоего напарника, но все-таки это как-то странно, – высказал свои подозрения Ютака. – Сейчиро так себя ведет, будто ему больно даже просто видеться с ним. «Да, странно… Как-то сложно представить, чтобы Тацуми страдал из-за Тсузуки... особенно физически, – подумал эмпат. – Может, ему и не слишком приятно видеть, что Асато счастлив с доктором... Но я не могу всерьез думать, что секретаря именно это довело до ручки!» –Тацуми-сан очень выдержан, – попытался успокоить любимого Хисока. – Может быть, ты просто неправильно его понял? –Не знаю… но я боюсь оставлять его одного в таком состоянии. Вдруг он сделает с собой что-нибудь? Мне кажется, что Сейчиро сейчас на грани… он вполне способен снова причинить себе вред, – ученый явно беспокоился. –Ладно, останемся здесь на ночь, – Куросаки уселся на диванчик, на котором они с Ютакой провели немало приятных минут. – Ксо, а ведь еще надо что-то придумать для Асато. Днем он вроде поверил в то, что ты ему наболтал, но завтра все равно будет рваться проведать Тацуми. И если твой напарник так сильно не хочет его видеть, это может стать проблемой. –Мы что-нибудь придумаем, – не очень уверенно сказал Ютака. – Ты кофе будешь? Или все же чай? –Кофе… раз уж придется дежурить всю ночь, – откликнулся Хисока, наблюдая, как Ватари кладет вещи на кресло и включает электрический чайник. Ученый дождался, когда вскипит вода, и разлив по кружкам кофе, поставил одну перед эмпатом. –Спасибо… Знаешь, будет лучше, если ты все же пойдешь домой – ты и так тут полночи просидел. Думаю, я смогу что-нибудь выдумать, если сюда заявится мой напарник, – сказал юноша. –Хорошо, – чуть поразмыслив, отозвался Ютака, – если что – ты знаешь, где меня искать. Ты.. точно справишься? –Да. Иди домой... и постарайся поспать, – отозвался Куросаки. Ватари оставил на столе недопитую кружку и телепортировался домой, позабыв вещи. Он слишком устал, чтобы думать о таких мелочах, и даже не в состоянии был выразить благодарность своему любимому. Мальчик вздохнул с облегчением. Он видел, что ученый устал и огорчен. Хисока вовсе не хотел, чтобы Ютака мучил себя, да и ревность не давала эмпату покоя. Допив кофе, мальчик прошел в палату. Сейчиро, похоже, спал, иногда нервно вздрагивая во сне. Без очков секретарь казался гораздо моложе, на лице его застыло беззащитное выражение. Эмпат легонько прикоснулся к руке повелителя теней, заранее уверенный, что ничего не почувствует, и потому поток эмоций Тацуми едва не сбил его с ног. «Что это… он ведь действительно хочет умереть! – испуганно подумал мальчик. – Жалеет, что не решился раньше, а теперь попытка самоубийства будет лишь побегом от ответственности… но ответственности перед кем и за что?» – Куросаки попытался заглянуть глубже, но безрезультатно. По всей видимости, секретарь слишком тщательно скрывал мысли об этом, причем, судя по всему, опасался думать на эту тему даже наедине с собой. «Так что же смогло выбить его из колеи, да еще и до такой степени? – задумался Хисока. – Ведь раньше я не замечал суицидальных склонностей у Тацуми-сана…» Больше никаких мыслей поймать не удалось. В какой-то миг мальчику даже показалось, что секретарь не спит, но ощущение тут же развеялось. Куросаки вышел из комнаты, осторожно притворив за собой дверь. Своим присутствием в палате он ничем не мог помочь Тацуми. «Странно… Неужели дело действительно только в Асато? Наш повелитель теней, конечно, всегда заботился о бывшем напарнике, но с тех пор, как Сейчиро бросил Тсузуки, он ведь не старался с ним сблизиться... ему было достаточно того, что Асато ото всех шарахается... почему сейчас Тсузуки так резко стал ему важен? И почему Тацуми не нервирует присутствие Ватари, например? – мальчик покачал головой, в коей плохо укладывалось такое положение вещей. – Я, конечно, мало знаю об истории отношений секретаря и моего напарника, но все-таки, кажется, повелитель теней просто боялся с ним сближаться, боялся как-то обозначить свое отношение – пока Асато не начали интересоваться другие. Тацуми мешал Графу, насколько мог. Мешал доктору. Мешал всем, кто покушался на Тсузуки... и молчал, словно ждал, что Асато наконец оценит его удушливую заботу… Вряд ли между ними и в самом начале что-то реально было – разве что в мечтах секретаря. Впрочем, Сейчиро относился к бывшему напарнику прямо как рыцарь к даме сердца, и все время боялся сделать шаг навстречу. Единственный раз, когда секретарь осмелился прямо намекнуть Асато о своем отношении к нему, Тсузуки буквально оттолкнул его. Неужели дело в этом?» Несмотря на то, как груб был секретарь с Ютакой, эмпат испытывал к нему некоторое чувство жалости. Снова усевшись на диван, Хисока зевнул и налил себе еще кружку кофе. Услышав, что мальчик ушел, Сейчиро наконец открыл глаза и вздохнул. «Интересно – как много ему удалось прочесть? – с беспокойством подумал секретарь. – Я просто не в состоянии сейчас утаить все – слишком мало сил, но самое главное я, кажется, все-таки сумел скрыть. Во всяком случае, очень старался… И вряд ли Куросаки-кун догадался, что я не сплю». Тацуми бездумно уставился в потолок, стараясь расслабиться. Больше всего он боялся, что с утра пораньше нагрянет Тсузуки. Это стало бы для повелителя теней настоящей пыткой. Сейчиро знал, что не сможет молчать, если увидит Асато, не выдержит этого страшного бремени лжи… но и рассказать всю правду было бы просто неприемлемо. «Как я могу сказать такое? Я ведь предал его, пусть и сам того не желая… он даже говорить со мной не захочет и возненавидит... такое нельзя простить. И, конечно, сразу попытается спасти своего проклятого доктора… как раз на это и рассчитывает Граф! – с горечью подумал секретарь. – Нет, так нельзя. Я все-таки постараюсь настоять на том, чтобы Тсузуки ко мне не пускали... и останусь здесь, пока все не разрешится, пусть Асато потом считает меня предателем...» Сейчас ему было абсолютно все равно, что работа стоит, а сотрудники, возможно, просто бездельничают, воспользовавшись его отсутствием. Впервые в жизни – и до, и после смерти – повелителю теней было плохо настолько, что его не волновало больше ничего. Рабочий день подошел к завершению. Тсузуки покосился на часы и вздохнул. Ему казалось, что время тянулось невыносимо долго. Дневное происшествие не давало ему покоя. В перерыв он зашел к Ватари, чтобы навестить Тацуми, но ученый был очень взволнован и вел себя так, будто аметистовоглазый шинигами только мешает ему. На все просьбы Асато пустить его к бывшему напарнику Ютака с испуганным видом отвечал: –Сейчиро и без тебя сейчас плохо. Нечего к нему ходить, ты его только взволнуешь, и сам... и все. Тацуми не слабенький, он скоро придет в себя. –Да… но хотя бы скажи, что с ним! – попросил Тсузуки, сложив ладони в умоляющем жесте. –У него… переутомление, – соврал ученый, сказав первое, что пришло в голову. «Ну вот как сказать, что Сейчиро отравился? – подумал он. – Асато ведь ворвется в палату и будет мешать мне, а увидев секретаря в таком состоянии, еще и переволнуется… будет у меня два пациента вместо одного. Они ведь все-таки бывшие напарники, и Тсузуки вовсе не безразлично, что происходит с нашим повелителем теней». Аметистовоглазый шинигами удивленно посмотрел на Ютаку. –То есть как это? – спросил он. – Переутомился до такой степени? –Да… знаешь, за столько лет упорной, можно сказать, педантичной работы можно и утомиться! – ученый продолжал вдохновенно и уверенно врать, надеясь вытурить Асато из лазарета и не впустить в палату. –Н-ну хорошо, – Тсузуки уже почти поверил в эту не слишком правдоподобную ложь, хотя на душе у него было неспокойно… что-то не вязалось в рассказе Ватари… вот только он никак не мог понять – что. Теперь, когда аметистовоглазый шинигами уже собирался домой, он, наконец, начал понимать, что показалось ему подозрительным. «Почему Сейчиро раньше не бывало так плохо? – раздумывал Асато. – Ну ладно, допустим, он и в самом деле переутомился… но ведь для шинигами это сущий пустяк! Вон сколько я работаю – и ничего… хотя, конечно, лучше не сравнивать меня и Тацуми. Он целый день на работе, и чуть ли не всю ночь в придачу. Хорошо, будем считать – он и правда устал до такой степени, что ему нужно отдыхать и ни в коем случае нельзя волноваться. Но почему Ютаке можно ходить к нему, а мне – нет? Они же с Ватари разошлись недавно, хоть без особого крика, но все равно, они уже не доверяют друг другу как прежде. Да и Хисока у секретаря был, кажется. Так в чем дело? Разве я враг повелителю теней? Ничего… если меня и завтра не пустят… я… я просто войду без разрешения!» – решил Тсузуки, и телепортировался в Чиджоу. Прямо к дверям квартиры, где его ждал любимый. –Ты задумчивый сегодня, – сказал доктор, открывая дверь. – Что-то произошло? –Н-нет, ничего особенного, – ответил Асато. Только уже зайдя в квартиру и разувшись, Тсузуки решился задать вопрос: – Кадзу, а ты не знаешь – шинигами могут переутомляться? –Так тебя все-таки опять куда-то направляют? – поинтересовался Мураки. – Или ты на меня намекаешь? – доктор усмехнулся и шагнул к любимому шинигами. Асато робко улыбнулся в ответ. Мураки ласково обнял его, и Тсузуки показалось, что все проблемы отошли на второй план. –Не на тебя, – шинигами зажмурился и поцеловал Казутаку. Сейчас было сложно представить, что когда-то эти двое считались врагами и всерьез собирались убить друг друга. – Я просто... –Для общего развития? – доктор ласково взъерошил волосы Асато. – Думаю, могут. Ну сколько раз просил, не надо глаза закрывать, когда целуешься. Так поступают только глупые девушки в старых фильмах... Тсузуки смутился и положил голову на плечо Мураки, будто желая охладить пылающую щеку о его белый пиджак. –Разве ты сам никогда не уставал? – доктор продолжал ласково обнимать его, словно стараясь заслонить от всего мира. – Нет, правда, с чего это тебя заинтересовало? –Я не в том смысле, – прошептал шинигами, стараясь все же обойти причину. – Я имел в виду... ну, чтобы серьезно. Чтобы лечиться нужно было. И не из-за того, что с кем-то сражался, а просто... заработался там, не выспался... –Да, это ты точно не для себя узнаёшь, – Мураки осторожно отстранился, чтобы заглянуть в немного растерянные аметистовые глаза. – Беспокоишься за... своего напарника? Знаешь, я не думаю, что такая мелкая причина может вывести шинигами из строя. Даже если речь идет не о самом сильном из вас... вы быстро восстанавливаетесь. –Так я и думал, – Тсузуки вздохнул и опустил голову. «Они оба мне солгали, а на деле у Сейчиро какие-то серьезные проблемы! Наверное, стараются меня оберегать от волнений...» –Асато? – вопрос доктора заставил шинигами поднять взгляд. –Все в порядке, – Тсузуки постарался снова улыбнуться. Глядя на Казутаку, шинигами было куда проще притворяться... да и не было это притворством, в принципе. Асато был счастлив на самом деле, до такой степени, что иногда не верил своему счастью... и боялся, что просто придумал их с Мураки совместную жизнь. Что в реальности все произошло так, как нагадал покойный демон-предсказатель. Прошла уже не одна неделя, но окончательно довериться своим чувствам все еще не получалось. Тсузуки уже пару раз снились кошмары, от которых накатывал такой ужас, что было страшно просыпаться в одиночестве – после них шинигами почти перебрался в квартиру доктора и даже старался утром провожать его до клиники. Асато порой казалось, что Мураки однажды просто исчезнет из его жизни, не оставив следов... словно оборвавшийся счастливый сон. Потому что у одного аметистовоглазого шинигами просто нет никакого права на такое огромное счастье. –Я же вижу, что не совсем, – ласково сказал доктор, будто почувствовав, о чем думает его любимый шинигами. – Не бойся… я ведь с тобой, и всегда буду рядом, слышишь? Что бы ни случилось... –А вдруг… вдруг ты… – попытался было возразить Тсузуки, еще не зная, что сейчас скажет. –Тихо… – прервал его Казутака, ласково касаясь губами шеи любимого, – я уже нашел то, что мне действительно нужно, и не собираюсь ничего менять... Асато показалось, что он сейчас растает под ласковыми прикосновениями. Он и сам не заметил, как стал отвечать на поцелуи. Через пару минут они уже оказались в спальне и нетерпеливо помогали друг другу избавиться от одежды. Теперь аметистовоглазому шинигами казалось, что он зря пугал себя. Отвечая на умелые ласки любимого, он вновь чувствовал себя живым и настоящим. «Ну что может случиться с таким человеком, как Кадзу? – промелькнула последняя мысль в голове Тсузуки, прежде чем он окончательно отдался потоку нежности и любви. – Мы всегда будем вместе…» Ласки доктора становились все настойчивей, и вскоре Асато забыл уже обо всем на свете. Наступило утро – секретарь почувствовал, как по векам скользнули солнечные лучи и задержались где-то на подушке. Открыв глаза, Тацуми увидел рядом с собой напарника. –Ватари… – тихо произнес секретарь, – я даже не заметил, как ты пришел… –Я телепортировался, чтобы не тревожить тебя понапрасну… надеялся, что ты спишь, – тихо ответил ученый. –Спасибо, – Сейчиро решил не говорить, что вовсе не спал этой ночью. – Понимаешь, я хотел поговорить с тобой... –О чем? – золотоволосый шинигами насторожился, надеясь, что повелитель теней наконец раскроется. –Я... хотел попросить прощения за то, что был так груб с тобой. Я вел себя по-свински, когда… когда мы были вместе, и сейчас очень об этом сожалею, – негромко сказал Тацуми. – Ватари, прости меня… если можешь, пожалуйста. Я был слеп и не понимал, что причиняю боль единственному человеку, который любил и понимал меня... я просто не знал, что делаю с тобой, не хотел обращать внимания... не думал... –Все хорошо, Сейчиро, правда, – ласково произнес ученый, мягко взяв напарника за руку, – я давно не сержусь на тебя… «Скорей – на себя, за то, что бросил его слишком грубо, не позаботившись о его чувствах… – мысленно укорил себя Ютака. – Да, он иногда поступал со мной жестоко... но ведь я молчал об этом. Боялся, что не буду ему нужен, если устану терпеть. Так и не решился нормально поговорить с ним, довольствовался тем, что меня использовали... и действительно устал так, что не устоял перед надеждой быть кому-то действительно нужным. Перед лаской и любовью... Хисока постарался защитить меня даже от моей собственной совести...» –Я могу надеяться... по крайней мере, на твою дружбу? – почти неслышно произнес повелитель теней. – Я так хочу снова доверять тебе... –Да, ты всегда и во всем можешь полагаться на меня, – искренне ответил Ватари и осторожно пожал ладонь напарника, – на этот счет можешь не беспокоиться. Тацуми вздохнул с облегчением. Испорченные отношения с Ютакой были отнюдь не единственной его проблемой, но секретарю показалось, что гора величиной с Фудзи обрушилась с его плеч. –Сейчиро, может, ты все же расскажешь, что случилось? – осторожно спросил ученый. Секретарь вновь отвернулся к стене, так ничего и не ответив. «Ну да… этого я, в принципе, и ожидал. Доверие между нами еще слишком хрупко, и ему действительно трудно говорить об этом». –Если не готов еще, то можешь, конечно, не рассказывать, – с тихим вздохом продолжил золотоволосый шинигами, – но тебе же самому стало бы легче, если бы ты поделился... –Не легче… Будет только хуже, – с какой-то странной тоской ответил секретарь, стараясь не смотреть на напарника. «Ты ведь тоже возненавидишь меня, если узнаешь… любой бы возненавидел. Да и где гарантия, что ты не проболтаешься – пусть и совершенно случайно? Я не должен говорить об этом никому. Я буду стараться даже не думать об этом в присутствии Хисоки – я слаб, и эмпат вполне может прочесть меня сейчас». –Может, поспишь немного? – с жалостью сказал Ватари. –Да не могу я спать! – повелитель теней досадливо поморщился. «Ксо… но что же с ним такое?» – испуганно подумал ученый. –Ютака, прошу тебя, – тихо произнес Тацуми, – не пускай ко мне больше Куросаки… и вообще никого, ладно? Я не хочу видеть никого, кроме тебя, и не хочу, чтобы кто-то видел меня в таком состоянии. –Хорошо, – поспешно ответил Ватари. Его немного удивило поведение напарника. «Ну, ладно – допустим, Асато стал бы волноваться. Но почему Сейчиро избегает мальчика? Хисока ведь не станет закатывать истерики или рассказывать о состоянии моего напарника на каждом углу», – подумал ученый. –И, если можешь... оставь меня пока одного. Не нужно за меня бояться, я больше не собираюсь совершать глупостей... Хисоке до самого утра не давали покоя мысли секретаря. Ему очень хотелось понять, в чем же, собственно, дело... и почему обычно такой сдержанный повелитель теней всерьез собирался умирать. Мальчик даже не прилег отдохнуть после своего дежурства – настолько поразили его эмоции Тацуми… а учитывая, что эмпат не смог прочесть и половины… В общем, юный шинигами еле дождался, пока Ютака сменит его на посту у палаты Сейчиро. «Нужно выяснить, что с ним случилось, – твердо решил Куросаки. – Я пойду домой к секретарю, и плевать, что некрасиво рыться в чужих вещах! Это... просто часть расследования. И больше негде искать зацепки, ведь в кабинете я уже все осмотрел». Мальчик перенесся в квартиру повелителя теней и огляделся. Жилище как жилище… разве что эмпат ожидал большей аккуратности от этого педанта. Легкий беспорядок показался Хисоке немного странным. Все выглядело так, будто с какого-то момента обитавшему здесь чистюле стало все равно, как выглядит его дом. Тем не менее, юный шинигами обыскал всю квартиру, и его старания были вознаграждены. На кухне, в шкафчике под раковиной, он обнаружил довольно большой пластиковый пакет, лежавший рядом с мусорным ведром. Достав кулек из шкафчика – брезгливо, двумя пальцами – эмпат вытащил из него разорванный костюм. Едва Куросаки прикоснулся к лохмотьям, как его словно обожгло чужой болью. Но то, что он почувствовал дальше, удивило мальчика еще больше. «Хакушаку… – ошарашенно подумал Хисока, едва успевая улавливать мелькающие образы, – он что – насиловал Тацуми? И секретарь… молчал именно об этом? Но почему?» Эмпат так и не смог понять, что произошло на самом деле, но увиденные образы поразили его до глубины души. Мальчик аккуратно положил одежду обратно в пакет и вернул его на место. Затем огляделся и, убедившись, что не оставил явных следов своего пребывания, телепортировался в лабораторию к Ватари – Куросаки было о чем поговорить со своим любимым. Он застал ученого за очередным опытом. Ютака сосредоточенно бурчал себе что-то под нос, взбалтывая какую-то смесь серо-буро-малинового цвета в пробирке. Мальчик подошел, стараясь не напугать своего любимого – во время проведения своих «экспериментов» Ватари просто-напросто не замечал, что происходит вокруг. –Кои… нам надо поговорить, – тихо произнес Хисока. Ученый чуть вздрогнул, но тут же кивнул и поставил пробирку в холодильник. Дождавшись, пока внимание Ютаки будет направлено на него, эмпат продолжил: – Я был на квартире у Тацуми, и обнаружил кое-что… короче, судя по всему, Хакушаку в последнее время… издевался над нашим секретарем, как мог, – мальчик отчаянно покраснел. –Что ты имеешь в виду? – Ватари вздрогнул. Он слишком много слышал о нраве Графа и о его склонностях, и не на шутку перепугался за напарника. –Похоже, он насиловал и унижал Сейчиро, – тихо сказал Куросаки. – И... кажется, это имело место не раз и не два. «Бедный Тацуми, – мальчик невольно пожалел повелителя теней, – не знаю, во имя чего он терпел подобное обращение, но после такого… неудивительно, что он не хочет жить». Ученый был в шоке от услышанного. «Граф… он ведь всегда ненавидел моего напарника за то, что тот мешал его отношениям с Асато… Конечно, Сейчиро не мог рассказать о таком даже мне...» –Погоди, кои… ты уверен, что все было именно так, как ты говоришь? – спросил Ютака, искренне надеясь, что услышит отрицательный ответ. –Своему дару я доверяю. Он может просто не сработать, но не обмануть. В общем, за то, что я почувствовал, ручаюсь, – юноша с жалостью и некоторой долей ревности посмотрел на любимого шинигами. – А вот что я подумал... Знаешь, наверное, Тацуми пытался чего-то добиться от Хакушаку… возможно, чего-то, связанного с моим напарником. Кажется, секретарю ничего не удалось, вот он и не хочет видеть Тсузуки. –Он и тебя больше не хочет видеть, – поделился новостью ученый, – наверное, боится, что ты все поймешь. Только на мое присутствие соглашается. –Странно… Тацуми-сан вроде спал, когда я к нему заходил... Он что, всю ночь только притворялся спящим? И почему это он хочет видеть только тебя? – не смог сдержать ревности Куросаки. –Он не может никому доверять хотя бы частично… кроме меня, – чуть бледнея, ответил золотоволосый шинигами, которому вовсе не хотелось, чтобы его любимый ревновал. – Мы с ним все же напарники, Хисока… и, заметь – он и мне не рассказал об этом происшествии. –Хорошо… – эмпат немного успокоился и взглянул на часы, – мне пора. Встретимся после работы. Куросаки телепортировался прямо в рабочую комнату. Асато на месте не было, и юный шинигами подосадовал про себя по этому поводу. Но необходимость заниматься текучкой никто не отменял, вне зависимости от того, что там стряслось с несгибаемым секретарем. Сев за работу, Хисока перестал замечать ход времени, и поднял голову от бумаг, когда прошел уже примерно час. Напарника все еще не было, и эмпат не на шутку встревожился. Он уже хотел позвать кого-нибудь на помощь, но дверь внезапно отворилась, и в комнату, пошатываясь, вошел Тсузуки. –Асато… ты в порядке? – спросил Куросаки, вскочив с места, и подхватил аметистовоглазого шинигами под руку. Страшная боль нахлынула на юношу, словно накрыв его с головой. Боль от потери самого близкого человека, ни с чем не сравнимая по своей силе. «Мураки… он что, умер? Его, кажется, сбило машиной… – подумал мальчик, едва улавливая страшные образы. – Странно...» Как-то не вязалось такое банальное происшествие с фигурой доктора – особенно в понимании Хисоки. –Что… что случилось? – испуганно спросил юноша, внезапно заметив, что плащ Тсузуки испачкан в крови. – Ты ранен? –Кадзу… он погиб… – растерянно ответил Асато, – это я… я виноват! Я провожал его до клиники, и… если бы я не отвлек его, ничего этого не было бы! – из аметистовых глаз потекли слезы, шинигами просто не в состоянии был сдерживаться. –Тихо… успокойся, Тсузуки, – эмпат бережно приобнял напарника, пытаясь хоть как-то облегчить его страдания. –Ты не понимаешь… Шинигами нельзя общаться с людьми… смотри, что из этого получается… я принес ему смерть! – Асато с отчаянием посмотрел на мальчика. –Ты не виноват... и доктор – он ведь не был просто человеком... Это просто несчастный случай, ты ни при чем, – попытался убедить напарника эмпат. –Я все же его убил… убил своей любовью, – тихо ответил аметистовоглазый шинигами. –Ты его не убивал, слышишь? – Хисока легонько встряхнул Тсузуки за плечи. Мальчику вдруг стало страшно – ему показалось, что его напарник ведет себя так же, как и после встречи с тем проклятым демоном. Слишком мало прошло времени... «Что, если Асато не выдержит такого потрясения? – с ужасом подумал Куросаки. – Ксо, почему же все так ужасно совпало?» –Ты точно уверен, что Мураки... не ранен? – осторожно осведомился эмпат. – Успокойся, пожалуйста... Тсузуки вздрогнул и ничего не ответил, но это было и не нужно – мальчик отлично чувствовал все сам. Сейчас его напарник с ужасом вспоминал, как его пытались оторвать от тела… нет, души там не было… он бы понял. Да, Асато одновременно и чувствовал, что доктор мертв, и не мог поверить... –Даже если... Мураки все же не самый обычный человек, может, он в списке потенциальных шинигами, тогда все не совсем плохо... – Хисока продолжал всеми силами успокаивать напарника. Сейчас мальчик был готов на все, хоть работать до скончания времен вместе с доктором, лишь бы Тсузуки не сошел с ума от душевной боли. И, похоже, усилия эмпата возымели действие. Немного придя в себя, Асато утер слезы и подумал: «Хисока прав... я должен проверить, где сейчас душа Кадзу. Возможно, все и в самом деле не так ужасно…» Граф сидел у окошка в Замке свечей и довольно потирал невидимые руки в перчатках. «Ну вот… дело сделано, – подумал он, разглядывая погасшую свечу, принадлежавшую ненавистному доктору, и с нескрываемым удовольствием занося его имя в список умерших, – теперь Мураки не вернется, и Асато будет принадлежать только мне! Интересно, как там этот идиот Тацуми?» Хакушаку не хотел признаваться себе, что в глубине души он скучает по своей жертве. Однако за это время мысленная связь, которую он установил с секретарем, окрепла, и он знал, что Сейчиро не в том состоянии, чтобы можно было продолжать использовать его – по крайней мере, не сейчас. «Ничего… скоро мой любимый Тсузуки сам придет ко мне в руки, и тогда повелитель теней просто не будет мне нужен», – мечтательно подумал Граф. Аметистовоглазый шинигами тем временем пытался выяснить все, что было возможно. Но почти никакой информации о душе его любимого не было. Ясно было одно – в списки шинигами Мураки еще не попал, но Асато объяснили, точнее, напомнили, что это не такая простая процедура, и что в этот день, разумеется, умер не только доктор. Нужно проверить всех умерших, а потом уже составлять списки тех, кто может или хочет стать шинигами. Конечно, некоторых, заранее выбранных людей туда заносили автоматически, по факту смерти, и сразу же предлагали их душам выбор, но с Мураки дело обстояло, похоже, не так... Уточнив, что на одном из последних этапов почти все зависит от Хакушаку, Тсузуки поспешил в замок к невидимке. «Если Граф знает хоть что-то, то он обязательно скажет мне, – уверенно подумал Асато, – а если не скажет… я готов сделать все, чтобы он поделился со мной информацией и помог Казутаке». В Замок Тсузуки буквально ворвался – благо, маленькому зомби всегда было можно сказать, что дело не терпит отлагательства. Для этого шинигами сейчас действительно не было ничего важнее судьбы Мураки. –Что-то случилось, мой милый? – спокойно спросил невидимка, про себя уже празднуя победу. –Да, я хотел узнать, что будет с душой одного человека… Казутаки Мураки, – ответил Асато. Граф заметил, что шинигами еле держит себя в руках. На какой-то миг ему даже показалось, что еще немного – и Тсузуки сорвется на крик и закатит истерику. Безумная тоска и страх наполняли огромные фиолетовые глаза. –То же, что и с остальными душами, – безразлично ответил Хакушаку. – Его будут судить… Пока не могу предсказать точно, что с ним будет потом, он много чего наворотил за свою жизнь, как доброго, так и злого... Асато побледнел еще сильнее и пошатнулся. –Разве… разве Мураки не станет шинигами? – тихо, почти неслышно спросил Тсузуки. –Нет… знаешь, твой бывший напарник сумел убедить меня, что доктор не должен стать одним из вас. Он так настаивал на этом, что я согласился – это действительно приведет только к постоянным конфликтам, – Граф словно бы не обращал внимания на то, как почти теряет сознание стоящий перед ним шинигами. – Секретарь привел достаточно веские доводы. Так что сделать я уже ничего не могу, мог бы – сказал тебе обязательно... а претензии – пожалуйста, к нему. –Тацуми… не может быть… – прошептал Асато. Даже не попрощавшись, он телепортировался в департаментский лазарет. В палату, где лежал секретарь, Тсузуки вломился без стука, игнорируя пытавшихся помешать коллег. –Это правда? – буквально с порога прокричал он, глядя в бледное лицо секретаря. – Ты… ты убил Мураки… ты всегда терпеть его не мог и не хотел, чтобы мы были вместе! А теперь сделал все, чтобы он не стал шинигами! И лежишь тут, прикрываясь несуществующей болезнью… подлец! Я тебя ненавижу, слышишь? Сейчиро посмотрел прямо в глаза бывшему напарнику, и Асато тут же замолчал. Что-то страшное было во взгляде секретаря… безразличие, пустота. Таким Тсузуки его никогда не видел. –Хочешь убить меня? Пожалуйста. Я заслужил, – слабым голосом умирающего ответил повелитель теней, – только… я не хочу, чтобы у тебя были потом проблемы. Я и сам готов умереть, и не возвращаться уже никогда, а ты вполне можешь мне с этим помочь... просто сначала хоть выслушай меня. Что касается доктора – я вовсе не собирался убивать его, это была идея Хакушаку... я знал о ней, знал и молчал. Да, и еще я действительно считал и считаю, что Мураки не место среди шинигами, но я вовсе не хотел его смерти… – Тацуми перевел дыхание, словно устав от этой речи, и посмотрел на дверь. Асато с удивлением понял, что повелитель держит блок – возможно, из последних сил – чтобы никто не вмешался в их разговор. – Прошу тебя, если можешь – дай мне немного времени, я постараюсь сделать все для того, чтобы Мураки судили справедливо... не предвзято. И… пойми. Я не говорил тебе о задумке Графа только потому, что понимал, на что способен этот ублюдок. И я знал, какую цену он намеревался затребовать с тебя, приди ты к нему за помощью. Скажи, Асато… ты уверен, что сам Мураки согласился бы на это? Что он позволил бы тебе так платить за его спасение, узнай он об этом заранее? Повелитель теней неожиданно потерял сознание, так и не дождавшись ответа бывшего напарника – видимо, защитный барьер отнял у него последние силы. В комнату тотчас же ворвался Ватари. –Лучше бы ты просто убил меня, – прошептал Тсузуки, схватившись за сердце и буквально сползая на пол у постели секретаря. В груди невыносимо кололо, словно наружу пытался прогрызться мелкий зубастый зверек. Голос Ютаки доносился до Асато словно издалека, шинигами уже не понимал, чего от него хотят. Ученый кое-как привел его в чувство. По крайней мере, Тсузуки не сопротивлялся, пока ему помогали подняться, снять пропитанный начавшей засыхать кровью плащ и улечься на свободную кровать. Асато чувствовал себя так, будто у него отняли все... и поздно спасать, поздно метаться... Измученное сознание отключилось само, пытаясь хоть так закрыться от мира, в котором не было ничего, кроме бесконечной боли. *** Тсузуки пришел в себя только утром следующего дня. Ютака, накануне отчаявшийся привести аметистовоглазого шинигами в сознание, просто оставил его в покое, мысленно отругав себя за то, что накаркал себе двух пациентов. Открыв глаза и вспомнив о вчерашних происшествиях, Асато едва сдержал слезы. Его худшие кошмары воплотились в жизнь... Чуть повернув голову и посмотрев на соседнюю койку, Тсузуки обнаружил, что секретарь все еще находится без сознания. Аметистовоглазый шинигами больше не испытывал ненависти к повелителю теней. Он вообще ничего не ощущал, кроме странного безразличия. Казалось, мир рухнул, и все потеряло смысл. Сейчас он чувствовал себя почти так же, как и секретарь, вот только Тацуми сам призвал беду на себя и на бывшего напарника, а Асато стал жертвой чужих далеко идущих планов. Возможно, когда-нибудь Хакушаку все равно постарался бы избавиться от доктора, вот только вмешательство вездесущего Сейчиро помогло извращенцу-невидимке провернуть это дельце более качественно. Но Тсузуки не думал об этом. В сущности, Асато и не успел ни о чем подумать, потому что к нему буквально подскочил Ватари. –Ну, наконец-то ты пришел в себя! – негромко – видимо, чтобы не потревожить напарника – сказал золотоволосый шинигами. – Я чуть с ума не сошел… Сначала Сейчиро, потом ты… При упоминании имени секретаря Тсузуки негромко вздохнул. Услышав вздох, Ютака поправил очки и осторожно сказал: –Я понимаю, что ты думаешь о нем… но поверь, ты просто не все знаешь. Тацуми и сам пострадал от Графа... я уверен, он не хотел, чтобы с тобой случилось то же самое. Хакушаку унижал и насиловал секретаря уже долгое время, довел его до такого состояния, что Сейчиро уже не желал жить дальше... –Так вы все знали… и молчали, – тихо ответил Асато. –Нет… мы узнали слишком поздно. И поняли все только вчера, когда тебе стало плохо. Хисока попробовал выяснить, что между вами произошло, и как видишь, ему это удалось. Тсузуки вдруг стало немного жаль бывшего напарника. Он представил себе, как нужно было довести секретаря, чтобы тот решил умереть. Раньше он никогда не слышал от Тацуми ничего подобного, а вчера повелитель теней практически попросил помочь ему умереть… навсегда. «Конечно... теперь понятно… – подумал он. – Сейчиро всегда был очень гордым, и насилие со стороны Хакушаку наверняка оказалось для него слишком унизительным. К тому же, он ведь и правда хотел оградить меня от посягательств Графа… Ксо, я даже ненавидеть его не могу…» –А, кстати... где мой напарник? – обеспокоенно спросил Асато. –Понимаешь, ему показалось подозрительным то, что Граф наговорил тебе о смерти доктора, и Хисока решил все проверить… – начал было Ютака, но дверь внезапно распахнулась, и на пороге появился Куросаки и… Тсузуки сморгнул, не веря своим глазам. «Кадзу? Не может быть… – подумал он. – Неужели я все-таки сошел с ума?» Но доктор уже подбежал к своему любимому. Если бы Асато не лежал, то обязательно упал бы в обморок, увидев его так близко, целым и невредимым.... –Я это, я… – Мураки ласково взял аметистовоглазого шинигами за руку. – Знал бы, что ни одна сволочь не предупредит тебя... сорвался бы сразу, и к черту вашу проклятую бюрократию... как вы с ней работать еще умудряетесь? Доктор поднес ладонь Тсузуки к губам и осторожно поцеловал самые кончики пальцев. Эта невинная – все же вокруг было слишком много свидетелей – ласка окончательно убедила шинигами в том, что он, как ни удивительно, пока что находится в здравом уме. И происходящее вокруг – реальность... –Кадзу... – шепотом выдохнул Асато, – я думал, что потерял тебя... снова... что кошмар сбылся... –Успокойся, – уже не обращая внимания на свидетелей, Мураки решительно обнял любимого, погладил по спине, унимая бешено бьющееся сердце. – Нас с тобой никто не сможет разлучить. Никогда. Теперь все будет хорошо... –Так что там все-таки произошло, можешь рассказать? – тихо попросил Тсузуки, наконец придя в относительную норму. – Почему мне сказали... –Понимаешь, кои… похоже, я давно состоял на особом учете в вашем департаменте. И умирать сейчас, судя по всему, совсем не должен был, – начал свой рассказ доктор. – Ты же сам говорил, что в жизни каждого человека есть моменты, когда она висит на волоске, просто обычно до определенного времени ее стараются сохранить... Но в любом случае уже имелась в наличии директива Энма Дай О, согласно которой я сразу после смерти должен был стать шинигами – без всяких экзаменов. Он решил наградить меня таким образом, когда я вылечил тебя… Принц Ада очень ценит тебя, Асато, – Кадзу нежно погладил шинигами по руке. – Только вот неожиданно всплыл приказ Графа, согласно которому я не должен был попасть в ряды богов смерти. На разбирательство ушли почти целые сутки… –Я так перепугался… – Тсузуки вздохнул, прижимаясь еще ближе к своему любимому… теперь уже шинигами. –Я тоже чуть с ума не сошел. Боялся, что не увижу тебя больше. Но мне сказали, что все будет улажено, и о проблеме сообщат куда нужно. Думаю, Хакушаку просто не знал о директиве Дай О-сама, иначе не стал бы так рисковать… полагаю, его ждет серьезное наказание, – ответил Мураки. Асато прикрыл глаза. Думать о том, чем эта история окончится для одного невидимого подонка, ему совершенно не хотелось. Доктор погладил любимого по голове и оглянулся на стоявшего чуть поодаль эмпата. –Кстати… я хотел поблагодарить тебя, Хисока, – сказал Мураки, – за то, что ты нашел меня и рассказал, что случилось… а то меня бы, наверное, так до конца дня по инстанциям и таскали. Все-таки бюрократия у вас не только процветает, но уже и дает плоды… в основном – гнилые. –Не за что, – Куросаки едва заметно усмехнулся выпаду доктора в адрес бюрократии, – мне с самого начала эта история показалась какой-то… неправдоподобной, что ли. По мере общения с любимым Асато чувствовал себя все лучше. По-видимому, доктор тоже заметил, как изменилось состояние аметистовоглазого шинигами. –Ну что… ты уже можешь встать? – с ласковой улыбкой спросил он. – А то перерыв пропустишь… Тсузуки улыбнулся и живо поднялся с койки. Все страхи развеялись, и снова появилась уверенность в завтрашнем дне. Теперь Асато точно знал, что никто и ничто не помешает ему быть с Мураки. Наскоро одевшись, Тсузуки взял любимого за руку, и они вместе телепортировались в квартиру к аметистовоглазому шинигами. Появляться дома у Казутаки, считавшегося мертвым, не стоило. «А тут довольно уютно… даже несмотря на практически полный беспорядок», – улыбнулся про себя доктор. В квартире у Асато он был впервые, и теперь не без интереса смотрел из окошка на красивый палисадник, весь засаженный цветами. Было заметно, что один аметистовоглазый шинигами определенно прикладывал к этому ландшафтному дизайну свои усилия. Тсузуки подошел к Казутаке и обнял его сзади. –Тебе нравится? – тихо спросил он. –Да… очень красиво, – Мураки обернулся и нежно поцеловал любимого шинигами в губы. Сейчас ему казалось, что они расставались не на день, а на целую вечность. Асато прижался к доктору так, будто больше не хотел отпускать его. –Я никогда тебя не оставлю, – прошептал доктор, будто прочитав мысли Тсузуки. Он осторожно взял любимого на руки и понес к кровати. Аметистовоглазый шинигами поцеловал любимого, обняв его за плечи. –Кадзу… Я так соскучился, – тихо прошептал он, наконец отрываясь от губ. –Знаю… я тоже, – доктор уложил его в кровать, шинигами поспешно избавились от лишней одежды, и Мураки начал целовать Асато в шею, осторожно поглаживая это совершенное и такое желанное тело. Тсузуки с готовностью отвечал на каждое прикосновение, словно впитывая в себя ласку, постанывая от удовольствия. Желание было буквально написано на его лице, не говоря уж о теле. Видя, как нетерпелив его шинигами, доктор облизнул пальцы и осторожно проник в него, подготавливая, растягивая и одновременно лаская. Асато застонал громче, подаваясь навстречу, вцепившись ногтями в плечи Казутаки, чуть ли не царапая его. Правда, царапины были теперь не так страшны, но Тсузуки старался сдерживаться – ему не хотелось причинять боль Мураки. Подготовив любимого, доктор убрал пальцы и, продолжая ласкать Асато, плавно вошел в него. Аметистовоглазый шинигами обнял Казутаку и крепко прижался к нему. Сейчас, после всех этих переживаний, хотелось быть как можно ближе... одним целым. Мураки начал двигаться, и Тсузуки, уловив ритм, подался навстречу, утопая в сладком блаженстве. Стало просто невыразимо хорошо – так, что охватившие чувства можно было выразить только криком. И Асато кричал, забывая обо всем на свете. Казалось, что они слились в нечто цельное, единое, и теперь ничто не сможет разлучить их. *** Граф сидел в своем кабинете и размышлял о событиях последних дней. Он отлично понимал, что сейчас находится в опале у Энма Дай О. Одно неосторожное движение – и прощай... не только должность и титул, но и жизнь. «Как же глупо я попался, – думал невидимка, отпивая остывающий чай, – хотел получить Асато, а остался ни с чем… нет, хуже…» Хакушаку с досадой посмотрел на сидящего у окна секретаря. На лице Тацуми не отражалось ничего, кроме безразличия. Некогда полный сил, повелитель теней напоминал сейчас безжизненную сломанную машину, но не это было самое страшное. Узнав, кто и почему довел Сейчиро до такого состояния, Повелитель Ада запретил Графу не только приближаться к Тсузуки, но даже и смотреть в его сторону. Кроме того, секретарь, чью причастность к делу легко доказали, был отдан на попечение невидимки – при условии, что Хакушаку не причинит ему никакого вреда. Теперь Граф был вынужден ухаживать за Тацуми... и постоянно глядеть на него, словно на запретный плод. «Что будет, если я не удержусь, сорвусь и снова наброшусь на секретаря?» – иногда с тоской думал невидимка. Что-то подсказывало ему, что сейчас Сейчиро настолько все равно, что он не стал бы сопротивляться, позволяя Хакушаку делать все, что захочется, и даже не подумал бы потом жаловаться... Но Граф отлично знал, что Энма шутить не будет. Предупреждение, сделанное невидимке, было последним. Хакушаку поморщился и вздрогнул, вспомнив лицо Повелителя Ада. Тот, по всей видимости, был в бешенстве от махинаций подчиненного, и никаких поблажек ожидать не приходилось. «Я еще легко отделался, – попытался убедить себя Граф. – Если бы я успел хотя бы обмануть Тсузуки и добиться его тела, конечно, умирать было бы не совсем обидно... но жить все же хочется больше». Все же чувство досады не покидало невидимку. «Почему всем хорошо, кроме меня? Разве этот докторишка больше достоин любви Асато, чем я? Даже малявка Куросаки – и тот счастлив со своим сумасшедшим ученым. Любит и любим, понимаешь… – Хакушаку с силой стукнул кулаком по столу, но Тацуми не отреагировал даже на это. – А мне достался какой-то инвалид, к которому я даже прикасаться не имею права! Меня уже тошнит от созерцания чужого счастья… ненавижу их всех!» К огромному сожалению Графа, любая попытка навредить хоть кому-нибудь из сотрудников окончилась бы трагически... для вредителя. А свою жизнь бессмертное существо ценило высоко.