Я люблю тебя, Косэй Арима

Косэй всегда был для меня кем-то особенным. Он был моим героем, вдохновением, музой, и тем, на кого стоит равняться. С самых первых секунд его игры, я полюбил его музыку. Только из-за него я начал играть на фортепиано. Я хотел, чтобы он принял меня за равного. Хотел, чтобы он смотрел на меня, признал мою музыку. Я хотел, чтобы он любил меня так же, как я люблю его. Когда он пропал, я был в бешенстве. Он исчез на два, целых два гребанных года. Ни одного концерта, ни одного вступления. Ни на одном конкурсе он не появлялся. Великий гений Косэй Арима пропал. Я слышал, как взрослые и учитель говорили, что Косэй потерял музыкальный слух. Что он больше не слышит ноты. Но я в это не верил. Мой герой Арима не мог не слышать нот. Он не мог играть не идеально. Он был самим совершенством, который никогда не оборачивался на неудачников. Поэтому я хотел догнать его, чтобы он посмотрел на меня. Потому что я не неудачник. Я участвовал во всех конкурсах, надеясь увидеть его там. Но его нигде не было. А потом, через два, года он вернулся. Как снег на голову. Я докажу ему, чего стою. Я играл так, как ни играл, наверное, никогда. Я хотел, чтобы он это услышал, чтобы он смотрел на меня, понял, что я хочу ему сказать. И он впервые посмотрел на меня. И впервые похвалил. А потом на сцене, он провалился. И я опять рвал и метал, ведь мой идеальный Арима не мог так играть. Не мог сбиваться, не мог играть не идеально. И не мог так улыбаться в конце, когда провалился. Как с неба на меня снизошло озарение, что он и правда больше не слышит нот. Я не верил. Остальные концерты пролетали в моей памяти урывками. Опять твое выступление, опять провал. А потом опять начинаешь играть, по другому, легко, и опять улыбаешься этой красивой улыбкой. Черт, что же ты делаешь? А когда ты вышел на сцену с моей сестрой, как играл вместе с ней, соревнуясь, пытаясь урвать главное место, хотя ты только подыгрывающий. Как она улыбалась тебе, а ты ей. Это улыбка должна быть моя! Ты никогда не улыбался так мне. Ты вообще так никогда не улыбался. Хотелось встать, подойти и, схватив за руку, увести оттуда, чтобы эту улыбку мог видеть я. Только я. Забежав за кулисы, накричал на тебя и на сестру. Выпускаю пар, да? А сказать правду слабо, Такеши? Теплый апрельский ветер, и ты, идущий по дороге, с грустными глазами. Почему ты такой грустный, Арима? Что-то случилось? Как бы я хотел знать, что. Ты останавливаешься передо мной, отрывая взгляд синих глаз от земли и смотря в мои глаза. Что это? Сердце забилось быстрее. — Такеши. Тук-тук. Сердце сейчас, кажется, выскочит из груди. Ты раньше никогда не называл меня по имени. Тук-тук. Время замедлилось. Хочу смотреть в твои глаза вечность и слышать, как ты повторяешь мое имя. Тук-тук. Ты не должен грустить. Быстро наклоняюсь к твоему лицу и оставляю легкий поцелуй на твоих губах. Прикосновение, но во мне будто взорвался фонтан эмоций. Я видел, как расширились твои глаза и как ты покраснел. Уверен, я сейчас тоже не отличаюсь от тебя. Хотел бы, чтобы это длилось вечность. — Не унывай, Косэй. Не унывай. Ведь у тебя все еще есть я. Тот, кто восхищался тобой с самого детства. Ведь я наконец нашел название этому странному чувству. Я люблю тебя.