В заточении

Когда именно все это началось, Сайлар не смог бы сказать точно. Их заточение с Питером казалось бесконечным, возможно прошло несколько месяцев их пытки в пустом городе. Первые три месяца Петрелли вообще с ним не разговаривал, прятался в пустых квартирах большого города. Но одиночество — это самая страшная вещь, и однажды Питер просто не ушел, когда с ним заговорил Сайлар. - Прошу тебя… — рваный стон-крик разрезает темноту. Судорожно сжатые пальцы комкают белоснежную простыню. Кровь грохочет по венам, возбуждение слепит изнутри, раскрашивает все вокруг в безумно-яркие цвета. Капли пота текут по напряженным мышцам, пряный запах секса липнет к потным телам. Они были всегда близко друг от друга, тоска и одиночество притягивало их, как магнит. Они мало разговаривали, но даже просто молчать вдвоем было куда веселее. Сайлар всматривался в Питера, изучал его привычки, запоминал особенности. Младший Петрелли всегда был ему интересен, он вызывал в Сайларе какое-то странное чувство, то ли уважение, то ли ревность. Копаться в себе не хотелось, и Сайлар делал то, что ему всегда нравилось — он копался в других. Питер стонет снова, рвано дышит, кривит губы и закрывает глаза. Сайлар хватает его за длинные пряди, тянет сильно, заставляет откинуть голову. Целует горячую кожу во впадинке за ухом, чувствуя, как дрожит сильное тело под его губами. Желание медовой тяжестью катится по позвоночнику, колотится глухим набатом в груди. Он ведь тогда совершенно случайно прикоснулся к куртке Питера. Тот ушел в душ и бросил одежду на стул слишком небрежно. Тяжелая ткань неслышно соскользнула на пол. Сайлар всегда любил порядок во всем, скомканная вещь причиняла ему почти физическую боль. Он тяжело вздохнул и поднял куртку с пола. Увиденные картинки заставили дрожать пальцы крупной дрожью. Нэйтан и Питер. Вместе. Переплетенные обнаженные тела, закушенные от страсти губы, стоны, бешеный ритм движений. Лицо Питера, невероятно чувственное… Сайлар жадно впитывает всхлипы дрожащего под ним Питера, от его беспомощности и покорности уносит последние остатки контроля. Сайлар впивается жадным властным поцелуем в губы парня. Чувствует языком привкус меди, и это добавляет возбуждения им обоим. Он бережно слизывает капли крови с прокушенной губы Питера, нежно очерчивает контур губ и смотрит в глаза. Петрелли тогда с недоумением смотрел на дрожащего Сайлора с его курткой в руках. Питер давно уже оделся, выдернул куртку из его скрученных пальцев и ушел к стене. А Сайлар все никак не мог выровнять дыхание и прогнать видения из головы. С тех пор ему не стало покоя. Он никогда особо не интересовался сексом, все эти прикосновения казались ему не нужными, неинтересными. Так, разрядка для организма, не более. Но вид Питера с закушенной от возбуждения губой стал преследовать его, не отпуская ни на минуту. - Прошу тебя… — голос Питера срывается на хрип, тугие мышцы перекручены судорогами наступающего оргазма. О чем он просит? И кого именно? Сайлару не хочется думать об этом сейчас, он стискивает тело Петрелли так сильно, что ему слышится хруст ломаемых ребер. Питер протяжно стонет и впивается пальцами Сайлару в тонкую кожу запястий, оставляя синяки. О чем они поспорили тогда?! Зачем и почему?! Сайлар не помнит, скорее всего, им просто была нужна причина, что бы выплеснуть скопившееся раздражение и отчаянье. Они орали друг на друга, размахивали руками и стискивали кулаки. — Ну, извини, что я не твой брат, Нэйтан, — Сайлар схватился за дверную ручку. - Да, ты не Нэйтан… — стукнуло в спину. Под ребра, столько тоски было в тихом голосе. Сайлар ушел, до темноты гулял по пустым улицам, но тянуло обратно, ноги все время поворачивали к квартире, ставшей ему домом. Он устал бороться с собой и не спеша вошел в полутемную комнату. Приглушенный свет торшера, пустая бутылка виски и спящий Питер в кресле. Седая нитка серебром светилась в черных прядях, морщинки на лбу и темные круги вокруг глаз. Щемящая нежность заскреблась в горле, Сайлар сглотнул и прикоснулся кончиками пальцев к точеным скулам. — Нэйтан, я так соскучился… — голос Питера еле слышный, он в полудреме, в пьяном забытьи. Можно бесконечно задавать себе одни и те же вопросы и так не найти ответа. Зачем, почему. Сайлар не знал, не понимал. Он просто превратился в Нэйтана. Кожа стала грубее, плечи шире, нежности больше. Питер широко распахнул глаза, не веря, не понимая. Он так крепко обнял Сайлара, что стало трудно дышать. Он прикоснулся губами к виску Питера и потерялся в ощущениях. Он вошел одним мощным сильным движением. Вскрик Питера разорвал сумрачные тени, отскочил эхом от стен. Сайлар замер, сдерживаясь, дрожа от напряжения. Давая телу Питера привыкнуть, покрывая короткими поцелуями виски, скулы. Питер дрожит, стонет и просит еще. В голове становится совершенно пусто, одно только чистое яркое невероятное желание. Сайлар начинает двигаться очень медленно, дразня, разжигая возбуждение еще сильнее… В ту ночь он просто не мог остановиться, его тело, ставшее Нэйтаном, скучало по поцелуям, ласкам Питера. Руки вспоминали гладкую горячую кожу, он разглаживал горькие морщинки вокруг закрытых глаз, заправлял дрожащими пальцами непослушные пряди за ухо. Его тело, тело Нэйтана просило о большем, оно просто разрывалось, болело от желания, от невероятного возбуждения. Сопротивляться такому было просто невозможно. Сайлар прикоснулся губами Нэйтана к щеке Питера. А тот подставил губы для поцелуя. Не открывая глаз, обдавая кожу Сайлара горячим дыханием, притягивая к себе еще ближе. Сердце колотится в ребра, в висках шумит, все вокруг кажется размытым. Сайлар шумно дышит, в горле совершенно сухо. Нестерпимо хочется курить, но Сайлар этого даже не умеет делать. Нэйтан курил после крышесносного секса с братом. И это было их тайной с Питером. Еще одной… Следующим утром Сайлар проснулся от громкого крика. Еле открыв глаза, он с интересом уставился на Питера. Тот стоял в одних джинсах возле кровати, дрожащий от ярости, стыда и злости. Гремучая смесь… Невероятно возбуждающее зрелище. Сайлар не смог удержаться и растянул опухшие от поцелуев губы в самой пошлой улыбке, на которую был способен. — Ты… Что ты сделал?! — Питер дрожал крупно, как загнанная лошадь. В глазах плескался ужас, отвращение и что-то еще более темное. Запретное, преступное, обжигающе манящее. Сайлар скинул измятую простынь со своего уставшего обнаженного тела. Увидел краем глаза тень смущения на перекошенном лице и потянулся, как большой сытый кот. — Я? Это все ты и твой брат… Закончить фразу он не успел, мощный удар в лицо опрокинул его прямо на деревянный пол. Питер бил не останавливаясь, удары следовали один за другим, костяшки сбиты до мяса, красным цветом перепачкано все вокруг. Сайлар не сделал ни единой попытки сопротивляться, он только прикрывался растопыренными пальцами. Такова была плата за запретное удовольствие. Через какое-то время - возможно, миг, а возможно, и вечность - он просто потерял сознание. Питер никогда за все это время не прикасался к нему сам, он всего лишь позволял Сайлару в образе своего брата делать это. Он всего лишь отвечал на ласки и поцелуи Нэйтана. Позволяя себе хоть на немного забыть, что это всего лишь иллюзия. Самообман. И это придавало страсти немного горечи, добавляло в их жизнь еще одну причину для молчания, для смятения и терзания. Питер вернулся только под вечер, подошел к лежащему на полу Сайлару и очень долго всматривался в избитое лицо. Невысказанное висело между ними, давило, но ни один из них никогда не заговорил об этом. Прошло много месяцев, зажили сбитые костяшки, срослись поломанные ребра, прошли синяки с идеальных скул. И однажды Сайлар поймал на себе долгий взгляд Питера. И там, в груди зажгло, запекло так сильно, что болью отдалось в едва сросшихся ребрах. Комок льда застрял в пересохшем горле, царапая, раздирая изнутри. Пальцы задрожали, по позвонкам забегали искры возбуждения. Они никогда не говорят об этом. Два человека в пустом городе. Два одиночества. Надежда тает с каждым прожитым днем, отчаянья становиться все больше. Питер все чаще оставляет полупустую бутылку виски на столе. А Сайлар научился курить.