Чужой

В одиночной камере можно было думать часами, и Джаред думал, вспоминал, анализировал, мысленно ругался на самого себя, добровольно шагнувшего в примитивную ловушку, и снова впадал в меланхолию. На допросы его водили нечасто, на них он оттягивался по полной, отвечая на все вопросы федералов издевками, боясь лишь одного — что однажды дверь распахнется и на пороге покажется Эклз, его личная ошибка, его единственная уязвимость. Джаред усмехнулся, в сотый наверное раз, прокручивая перед собой кадры своей прошлой жизни, в которой всегда был одиночкой, никого не подпуская к себе слишком близко, не считая друзей детства. Но они были практически братьями, а вот любовники у него всегда были случайны, как правило, на одну ночь. А потом он познакомился с Дженсеном Эклзом — неожиданно возникшим на горизонте соперником, внаглую вторгаясь на их с парнями территорию. Тогда они решили проучить нахального новичка, показав для начала, кто на самом деле здесь хозяева Побережья. А прижатый к капоту собственной импалы, Эклз только выпендрежно скалился, да бросал на Джареда нечитаемые взгляды из-под бабски длинных ресниц. Но не на того напал: он лишь сильнее надавил на шею наглеца лезвием, с удовлетворением оставляя на ней наливающуюся кровью царапину. - Может возьмешь в долю, босс? А я дам тебе все наработки по Индустриальному банку, - предложил вдруг Эклз, вскидывая на него огромные зеленые глазищи. - Я не босс, мы все на равных, - зачем-то пояснил Джаред, но нож от горла отнял, пряча обратно в карман. Оглядываясь на стоящих позади друзей, переглянувшихся при таком заманчивом предложении — еще бы, они сами подбирались к банку не один месяц, да никак не могли разобраться с новейшей системой сигнализации. Он на минуту оставил Эклза, чтобы вместе с Чадом и Мэттом принять совместное решение. Да, тот все правильно понял про Джареда, действительно, он был главным заводилой в их дружной компании, всегда находя им новые дела, а потом газетенки взахлеб писали о том, как их банда в очередной раз взломала недоступное хранилище крупного банка, оставив полицию с носом и в этот раз. И пожалуй, они из-за постоянной удачи утратили бдительность, интуитивно поверив в вечное покровительство Фортуны. И проиграли, приняв в свою команду зеленоглазого красавчика, выложившего перед ними схему отключения охранной сигнализации и досконально расписавшего все остальные слабые места автоматики банка. Заигрывать с ним Эклз стал практически сразу, провоцируя, то жаркими раздевающими взглядами, то грязными намеками от которых Джареду хотелось набить ему морду, а потом трахнуться, или наоборот. Долго он не желал признаваться даже самому себе, что влюбился. Впервые в жизни, до бешеного пульса, до потемнения сознания, до того, что готов был сам подставиться, лишь бы заполучить красавчика Дженсена. А тот ходил самодовольным, насмешливо усмехаясь над оробевшим от нахлынувших чувств Джаредом. И Джареду было обидно до чертиков, что влюбился в такого абсолютного засранца как Эклз. Впервые они поцеловались в буквальном смысле под свист пуль, когда попали в засаду, устроенную давними конкурентами команды Джареда. Губы Эклза были на удивление мягкими, обманчиво податливыми, но стоило Джареду немного расслабиться, как его немедленно атаковали, а губы Дженсена оказались твердыми, со вкусом горечи только что выкуренной сигареты. И любовь у них вышла со вкусом горчинки. При слове «любовь» Джаред презрительно сплюнул сквозь зубы, ненавидя себя за недавнюю слабость. Повелся как малолетний идиот на заманчивую приманку по имени Дженсен. - Знаешь, ты странный, - сказал ему как-то Эклз, когда они лежали обессиленные ночным марафоном в постели. - Всегда стараешься обойтись без крови и жертв, - продолжил тот под его молчаливо-вопросительным взглядом. - Хотя слава о тебе гуляет как об опасном головорезе. - Я убиваю только по необходимости, - кратко бросил Джаред, зарываясь в подушку, не желая рассказывать любовнику о своем самом первом неудачном ограблении, когда его, совсем мальчишку, повязал казавшийся вполне безобидным пожилой мужчина в бейсболке — хозяин продуктовой лавки. Мистер Бивер, так гласил его прикрепленный к груди бейджик, приставил к виску Джареда отнятый его же пистолет и продержал так несколько минут, за которые тот сто раз попрощался с жизнью. А затем разрядил оружие, оставив ствол себе на память и, поманив Джареда в подсобку, накормил сытным обедом, удовлетворившись его «спасибо» на прощание. Они потом еще долго заходили к нему втроем — помогали разгрузить товар, разложить его по полкам, взамен получая еду и крепкое рукопожатие Бивера, бывшего ветерана Вьетнама. Дженсен не стал пытать его дальше, переключаясь опять на ласки, трансформируясь из самоуверенного и нахального типа в нежного и страстного любовника. Джаред таял под его прикосновениями, готовый отдаваться снова и снова, впервые сумев довериться и душой, и телом чужому человеку. - Люблю, - прошептал он машинально, не контролируя больше себя, свои слова и поступки. И сам замер от собственного неожиданного признания. А Дженсен смешался и откатился на другой край кровати, закуривая сигарету, заставляя Джареда чувствовать себя еще гаже. - Не бери в голову, я пошутил, - сказал он, отворачиваясь и собираясь одеваться, потому что лежать и дальше, делая вид, что ничего особенного не произошло, было глупо. Его спину обожгло чужое прикосновение горячей ладони. - Я тоже, Джей, я тоже, - прошептал на ухо Дженсен, но в его голосе улавливалось сожаление. Больше они никогда не заговаривали на эту болезненную для обоих тему, потому что иметь для бандита любую мало-мальскую привязанность означало бы погибель. И даже мистер Бивер остался для него лишь далеким и светлым воспоминанием юности. К взятию неприступного банка они подошли очень тщательно, сразу как водится, распределив роли, рассчитав поминутно время операции, зайдя в финансовое учреждение перед самым закрытием, чтобы в нем было минимум посетителей. А потом сразу все пошло не так: не успели они ввалиться в помещение, крича во все горло привычное «всем оставаться на своих местах, это ограбление», как вместо банковских работников их встретили вооруженные до зубов федералы. Напрасно Джаред орал, чтобы все уходили через черный ход, а он их прикроет, потому что все изученные ими лазейки оказались перекрыты. Он видел как яростно отбивался Чад, пока ему на затылок не обрушился приклад автомата, как метался из стороны в сторону растерявшийся Мэтт, не зная толком, что делать. Только тогда Джаред все понял и застыл в нелепой позе посреди огромного, сияющего чистотой, зала, не обращая внимания на предупреждающие окрики федералов « стой, стрелять будем!». - Эклз! - его отчаянный возглас, переходящий в хрип, перекрыл все звуки, заставив всех разом замолчать. - Выходи, посмотри мне в глаза, продажная коповская сука! На него все смотрели как смотрят на идиота, как на прокаженного. - Дженс, не смей, - долетел до него громкий шепот из-за угла, и он, не мигая, уставился туда. А затем увидел Дженсена — злого, взъерошенного, безоружного, непохожего на себя самого. Хотя, его настоящего Джаред, выходит, и не знал никогда. Встал молча напротив, прожигая таким же ненавидящим взглядом, позволяя Джареду поднять руку с зажатым в ней кольтом и даже прицелиться в себя. - Трус, подонок, двуличная тварь, - твердил Джаред, чтобы найти в себе силы пустить пулю в некогда любимого им человека. - Предатель! - не удивляясь, что его почему-то никто не пытается остановить. Его рука задрожала, а фигура Эклза расплылась нечетким пятном, не давая нормально прицелиться, и тогда Джаред вскинул ладонь к собственному виску, нажав на курок. Раздался сухой щелчок разряженного оружия, потом еще и еще, и Джаред заплакал от бессилия, уже не осознавая как его скручивают, заламывая руки за спину, как зачитывают его права. Очнулся он в одиночной камере, где его навещали только воспоминания, а на допросах мелькали разные лица, за исключением хорошо им изученного, до каждой крохотной веснушки. Но однажды произошло то, чего он так страшился и в то же время страстно хотел: к нему пришел Дженсен. Присел рядом, не говоря ни слова, видимо, надеясь на него, но Джареду нечего было сказать, он выговорился еще тогда, при захвате и позже, ведя с ним длительные беседы мысленно. - Тебя скоро выпустят, возьмут в программу по защите свидетелей, - наконец, скупо обронил Эклз, не глядя на него. - Учтя твое сотрудничество с властями. - Что?! - отмер в свою очередь Джаред. - Да я рта не раскрыл перед федералами. Погоди, это ты все устроил? Хочешь остаться чистеньким? Думаешь, я нуждаюсь в твоем покровительстве? Сначала предал, а потом пожалел, да? - частил он торопливо, боясь, что Дженсен не станет его дослушивать. - Но мне плевать на себя, отсюда я выйду только вместе с Чадом и Мэттом. В ответ Эклз разразился смешком: - Поверь, я тебя неплохо узнал, поэтому они тоже попали под программу. Вы никого не убивали, кроме преступников, - добавил он уже серьезным тоном. - Я осмелился взять на себя роль Санты, и надеюсь, не пожалею об этом. Джаред недоверчиво хмыкнул, впервые за все время разговора, решаясь посмотреть Дженсену в глаза. - Зачем это тебе? - Потому что « я тоже, Джей, я тоже», - и его глаза не врали. *** Пару месяцев спустя лавчонку старика Бивера посетила парочка крепких молодых мужчин. Набрав разных пакетов с чипсами, кукурузными хлопьями и замороженной пиццей, они встали у кассы. - Джей! - узнал его Бивер и расплылся в улыбке. - Куда же ты пропал так надолго? - Уезжал по делам, мистер Бивер, но теперь окончательно вернулся, - отзеркалил улыбкой Джаред, довольный, что его не забыли. - И скажу по секрету, я очень соскучился по вашим обедам. Старик засмеялся, всплескивая руками: - Да я и под старость не научился готовить, просто разогревал вам, вечно голодным сорванцам разные полуфабрикаты. - У вас они выходили вкуснее ресторанных блюд, - сказал серьезно Джаред. - Я бы и сейчас не отказался от вашей стряпни. И когда изумленный мистер Бивер повел их с Дженсеном в подсобку, он подумал, как хорошо вернуться туда, где тебя помнят и ждут. Конец