"Тараканы"

Дорогой Дневник! Я так долго наблюдала за этими странными людьми, что, наконец, решила завести тебя. Работаю я официанткой в милом и уютном кафе "Хвост Феи". Наверное, стоило бы черкнуть пару строк о нашем скромном уголке. Я, пожалуй, напишу о стареньком магнитофоне, который делился взрывной музыкой "Queen" или тихо нашёптывал слова "Сплин". Упомяну я и о мягких подушках разных цветов с разнообразными надписями, которые скромно расположились на диванчиках. Также поведаю о маленькой статуэтке поварёнка, что встречала всех возле бара. Скорее всего, расскажу тебе о вечных тягучих запахах кофе и свежей выпечки, иногда разбавленных с ароматом карамельного сиропа. А ещё парочка строк будет уделена старенькой вывеске чёрного цвета, которая гласила: "Live by the sun, Love by the moon". И, конечно, я хотела бы написать о колокольчике, из-за которого решила начать эту историю. Когда выпадал первый снег, множество шумных компаний собирались в нашем кафе. В него заходили влюблённые парочки, каждая из которых старалась уединиться в скромном уголке, чтоб никто не мог увидеть их неловкости и смущения. Или, бывает, забредут уставшие студенты, заваленные множеством книг, попивая горячий кофе, украдкой наблюдая за танцем белых балерин. Когда старенький магнитофон чуть репил, но передавал волнующие слова песни "Hello" в исполнении прекрасной Адель, когда сердца большинства начинали биться слишком быстро, слишком вместе, слишком громко, - мы понимали, о чём танцевали "балерины". Не чёртов балет "Лебединое озеро" и далеко не "Щелкунчика"… Они танцевали новый балет "Магия чуда" Это был один из тех дней зимы, когда снежинки танцевали в своих пачках. Запах кофе смешивался с кисло-сладкими духами официантки и добавлял приятную тяжесть. Лирический сопрано, заваленной книгами блондинки, вторил словам магнитофона. Бариста мило щебетал с красавицей Мавис, подливая в её кофе карамельный сироп. Макао и Вакаба активно обсуждали новости шумного города, уделяя большее внимание киноиндустрии. Это день, когда перебинтованные руки открыли дверь кофейни, словно Алиса отворяла дверь в страну Чудес. Это был день, когда колокольчик звенел чище, чем смех ребёнка. Это был единственный день, когда снежинки снимали свои пуанты и рвали пачки, танцуя для себя. Танцевали под звон колокольчика и заявляли, что чудо – это они. А владелец тихо посмеивался и шептал что-то в свои короткие усики, будто понимал, что там говорил колокольчик… Нацу Драгнил - типичный обитатель Браунсвилля, молодой парнишка со звенящей мелочью в кармане старых протёртых джинсов. Парнишка с серо-зелёными глазами и свисающей на глаза розовой чёлкой. Нацу Драгнил не любит куда-то торопиться, как и большинство людей этого города. Он всегда мог продумать и распланировать свой день, притом совершенно не придерживаясь плана. Парнишка не плывёт по течению жестокого Нью-Йорка, но и не старается грести против него. Ему легче пересечь мост сумбурной жизни отброса. Пусть и с разбитым экраном дешёвого телефона, пусть и с порванными кедами, пусть и со ссадинами на руках. Нацу не тот богатенький мажор, которых десятки. Он не из миллиона людей, которые страдают золотой лихорадкой. Его можно отнести к миллиарду бедняг без гроша в кармане, но Драгнил остаётся единственным… Единственным и довольным своим положением. Нацу Драгнил ужасно не любит транспорт, однако обожает наблюдать за небом при поездке в вагоне поезда или какого-нибудь экспресса… Но он всё равно не испытывает любовь к транспорту. Его не особо волнует, куда он едет: небо приковывает к себе внимание везде. Как однажды он ответил на вопрос официантки кафе "Хвост Феи": "Даже в самых бедных, грязных и кровавых местах небо остаётся чистым". На первый взгляд Нацу тот ещё романтик, эдакий женский угодник. Однако единственная его любовь - это пиво, музыка и безудержное веселье. Нацу Драгнил не является поклонником постоянства, однако обожает комфорт и уют: он мог спокойно плюнуть на свою нелюбовь к однообразию. И таких исключений у Нацу было три: одно из них - то самое кафе, в которое он заходит слишком часто. То самое кафе, где он чувствует себя как дома. Дорогой Дневник! Я искренне не понимаю этих людей: вечно они суетятся, куда-то спешат, к кому-то опаздывают. Они злятся, раздражаются, что-то обещают и тут же нарушают свои обещания. Если посмотреть на наш город со стороны снежинок, то мы как будто тараканы: также разбегаемся при малейшей опасности и собираемся в одну кучу, учуяв еду. Но знаешь, к нам тоже иногда заходят интересные экземпляры. Например, наш бармен тот ещё оболтус. Или наша официантка, довольно-таки странная личность. А ещё Эльза, любительница сладкого. И этот в наушниках, Нацу. Если подумать, то все мы тараканы, все с заскоками и странностями... Зимний ветерок врывается в помещение кафе с громким треском двери. Сразу же за ним, в кафе входит и парень с красным от холода носом и яркой улыбкой. Поцарапанная рука со ссадинами на пальцах притрагивается к розовой шевелюре, слегка потрепав её, тем самым сгоняя снежинки. Белоснежная улыбка сразу расползается по лицу. - Ну и дубарь на улице. Лисана, согреешь? Лисана сразу улыбается и бурчит по поводу того, что в долг денег не даст. Нацу, конечно, слегка дуется, но сразу подходит к заветному месту с кофе-машиной, больше не привлекая внимания к своей скромной персоне. «Посетителей сегодня мало» - замечает Нацу и делится своими странными наблюдениями с барменом, на что тот лишь пожимает плечами. Они, конечно, ещё поговорят с владельцем кофе-машины, но пока Нацу примечает маленькую проблему… Ну, или её отсутствие... ... Знаешь, когда-то эта странная девушка с книгами по истории журналистики сказала одну очень умную вещь. Мы тогда разговорились, что было для меня в новинку. Не такой уж и стервой она оказалась. Девушка тогда сказала: "Весь Нью-Йорк, все люди, все мы ждём лучшего момента". Я тогда задумалась над её словами. Быть откровенной… Тогда я не понимала, что она мне сказала. Но сейчас, записывая эти строки при тусклом свете свечи, я понимаю их значения. Ведь если подумать, мы действительно ждём лучшего момента. Мы ожидаем, что жизнь станет лучше, когда нам исполнится восемнадцать лет, когда мы поженимся, когда получим лучшее место работы, когда у нас появится первый ребенок, второй. Потом мы себя чувствуем уставшими, так как наши дети растут медленно, и думаем, что, когда они вырастут, мы почувствуем себя счастливыми. Когда они становятся более самостоятельными и у них начинается переходный возраст, мы жалуемся, что с ними тяжело ладить, и, когда они пройдут этот период, станет легче. После говорим, что наша жизнь станет лучше, когда мы, наконец, купим дом побольше и машину получше, сможем пойти в отпуск, выйдем на пенсию. Но когда наступит этот момент? - Хорошо поработали, на сегодня всё, - звонкий голос Эльзы раздаётся с помещения для работников, а через некоторое время появляется и сама администратор. Я бы не сказала, что Эльза красавица, но и утвержать, что она плохо выглядит тоже нельзя. У неё огненно-красные волосы, которые она завязывает в высокий хвост неизменно белой резинкой. Правда, в конце рабочего дня он становится неуклюжим и неаккуратным, зато делает Эльзу невероятно милой. Если она снимет очки в толстой красной оправе, мы увидим карие, как топленый шоколад глаза. И пусть у неё низкий голос, пусть нет американского акцента, пусть она плохо знает некоторые слова, зато говорит она их с неизменно весёлыми нотками. - Эл, я завтра пораньше уйду, - Грей, наш бармен, смущённо треплет волосы на голове и отводит взгляд синих глаз, стараясь не обращать внимания на выступивший румянец. - Грей на свиданку идёт! - кричит кто-то из персонала, заставляя Грея взорваться от смущения, и он предпринимает слабые попытки оправдаться, но они глохнут в общем смехе всех коллег. Эта история началась в нашем кафе. В кафе с мягкими подушками на диванчиках и с маленькой статуэткой поварёнка. История, которая началась под голос Адель и балет снежинок. История, в которой пахло кофем, что готовил бармен. Здесь остался отпечаток от Эльзы и строгость от Лексуса. Таинственность от Жерара и открытость Макарова. Эта история с кисло-сладким запахом духов Дождии и пожелтевшими страницами книг Леви. С заразительным смехом Ромео и бурчанием Гажила. Это была зима… или осень? Не так важно. Это был вальс листьев или всё же балет? Всё это не имело значения… Ведь колокольчик звенел только для двоих. Для той, что хотела стать свободной и для того, кто подарил ей свою свободу.