На благо всего Тедаса

– Генерал! Поступили новые раненые! Громкий крик обеспокоенного новобранца отвлек Каллена от очередных разборок со снабжением продовольствием солдат из Эмприз-дю-Лиона. С тех пор как Инквизитор привел туда свой отряд, этот район добавил Инквизиции проблем и лишнюю головную боль. Беженцы, красные храмовники, солдаты Инквизиции, драконы… И все это легло на плечи Генерала, которому приходилось разрешать каждый военный конфликт с храмовниками, искать компромиссы между соотношением одеял и ящиков провизии, координировать отряды по зачистке территорий от опасностей, подписывать кучу рапортов и отчетов солдат и интендантов, все поставлявших запросы на какие-то очень нужные вещи. Также Владения Льва были богаты эверитом и веридиумом, поэтому, по просьбе Инквизитора, да и из практических соображений, Каллен организовал поисковые отряды из солдат, собиравших руду, до которой не добрался сам Инквизитор. Каллен устало посмотрел на переминавшегося с ноги на ногу юного солдата и надавил пальцами на переносицу, зажмурившись. «Создатель, еще раненые! У нас солдат столько нет, сколько этих раненых!» – подумал он, но сказал: – Веди, будем разбираться. И позови Грекхема, пусть прихватит бумаги для их оформления. Генерал Инквизиции – почетный титул, но, кровь Андрасте, как же он выматывал! Когда Каллен согласился возглавить армию Инквизиции, он понимал, что будет нелегко, но та начала разрастаться… И ноша Каллена стала, по мнению многих, непомерной. Конечно, у него были подчиненные, которые брали на себя часть его обязанностей, но без чуткого и неусыпного контроля Генерала все в любой момент могло пойти наперекосяк из-за одной незначительной оплошности. А такой роскоши Инквизиция себе позволить не могла. Выйдя во двор Скайхолда, где был расположен лазарет, и увидев новоприбывших раненых, Каллен понял, что заботы о продовольствии придется переложить на плечи Брета, хотя и обещал дать ему выходной сегодня. С другой стороны, Каллен и сам не отказался бы от выходного. Он давно хотел пойти на тренировочную площадку, чтобы размяться, и пропустить с Инквизитором и Быком пару кружек эля в таверне. Однако же каждый вечер Каллен поднимался по лестнице на второй этаж над кабинетом и засыпал сразу, как только его голова касалась подушки. Иногда даже не снимая доспеха. Или, не находя в себе сил забираться наверх, спал прямо за столом. Благодаря этому боли от отсутствия лириума в организме отступали на второй план, а кошмары не могли проникнуть в его полностью отключившееся сознание. Смертельная усталость и явно недостаточное количество часов для сна выматывали его, но Генерал знал, что он трудится для людей, на благо всего Тедаса, и это добавляло сил. Несмотря на боль, недосып и ограничения собственных желаний Каллен каждое утро поднимался вновь – и вся сумасшедшая канитель начиналась снова. Рапорты – новобранцы – военный конфликт – ограбление повозки с провизией… Это было уже привычным делом для него. Но, видя, как Инквизитор, преодолевая страдания и переступая через собственные желания, жертвует всем, желая покончить с угрозой, неумолимо надвигавшейся с неба, Каллен понимал – он и сам должен сделать все возможное, чтобы спасти этот мир.

***

Прием был решительно погублен. И почему Инквизитор счел отличной идеей взять с собой на званый ужин к орлейской знати, готовой стать спонсорами Инквизиции, Сэру и Железного Быка? Благо, хоть Вивьен знает, как надлежит вести себя в кругу высокопоставленных особ. Да к Вивьен по части манер вообще никогда претензий не возникало. А вот эта парочка… Жозефина выпила уже три с половиной бокала антиванского вина, но никак не могла совладать с собой и с объявшим ее гневом. Она с таким трудом устроила этот ужин, целых полгода обхаживала этих надутых индюков из верхушки, только бы процент их месячной прибыли перекочевал в казну Инквизиции! Леди посол с досадой поджала губы. После того, как Сэра и Бык напились в стельку и устроили дебош в фамильном имении орлейских аристократов, денег Инквизиции не видать, как Инквизитору – новой перины из Вал Руайо, уж об этом она позаботится. Пусть хоть как-то поплатится за свою, как Жозефине казалось, намеренную выходку и поспит лишний месяц на набитом соломой матрасе. Нервы леди посла были на пределе. За последнюю неделю они потеряли возможность заключить несколько весьма выгодных союзов с Неваррой, с Инквизицией расторгли договоры с десяток торговцев и теперь – пожалуйста! Инквизитор лишает денег собственную казну. На нее, хрупкую молодую девушку, возложили заботы о спонсировании, заключении союзов и поддержании статуса Инквизиции. Никто не будет спорить, что Жозефина – дама с сильным характером, да и ей самой нравилось заниматься дипломатией. Но здесь, в Инквизиции, ей приходилось прикладывать все силы, чтобы организация оставалась на плаву даже в самое трудное время. Ей нужно было из всего извлекать выгоду, знать всех потенциальных союзников и уметь выставлять в свете только лучшие стороны Инквизиции и ее предводителя, чтобы люди не отворачивались от них. А, учитывая шокирующие решения Инквизитора, это было очень нелегко. Четыре бокала. Жозефина глубоко вздохнула. Уж у кого точно не останется нервов, когда все закончится, так это у нее. Однозначно. Жозефина встала с кресла и расправила юбки. Что же, придется ей снова попотеть и постараться выставить бесцеремонные выходки команды Инквизитора как шутку или желание повеселить гостей. Вряд ли это сработает, но с изрядной долей упорства, лести и должного красноречия может получиться. Сев за свой письменный стол, она взяла в руки перо. Оно неприятно надавливало на мозоли на пальцах, которые Жозефина старательно пыталась скрыть на публике с помощью длинных рукавов. Перо ловко заплясало по бумаге, оставляя извилистые черные следы за собой. Навыки каллиграфии, приобретенные еще в детстве, сейчас были просто незаменимы. «Пара писем, щедрое предложение содействия со стороны Инквизиции во всех делах, небольшой сувенир – и дело в шляпе», – подумала Жозефина, стараясь не обращать внимания на боль в пальцах. Пара писем – и Инквизиция станет мощнее. Пара писем – и солдаты будут лучше экипированы. Слово здесь, слово там, слово в нужное ушко – и Инквизицию уже расхваливают чуть ли не в Ривейне. И каждое письмо, каждая лесть, уступка и новая мозоль на нежных пальчиках приближают их к концу, когда зло отступит, а мир будет спасен.

***

Лелиана перестала получать отчеты от верной разведчицы Амели, и это беспокоило ее уже несколько дней. Ворон так и не прилетел с ответной запиской. Зная Амели, Лелиана готова была дать руку на отсечение – что-то случилось, и, скорее всего, Амели больше не вернется в Скайхолд. Никогда. Она тяжело вздохнула и отошла от окна, в которое смотрела всякий раз, когда находилась свободная минутка, пытаясь заметить на горизонте ворона. Лелиана вернулась к своему письменному столу, рядом с которым уже стоял посланник с пачкой писем. Она коротко кивнула ему и забрала бумаги. «И что же на этот раз? Снова предложения руки и сердца Генералу? Провокационные и скандальные сплетни? Очередные попытки шантажа?» Лелиана с усмешкой взглянула на письма, лежавшие сверху – орлейская печать. Что же, это сразу добавляет интриги. Лелиана села и начала развязывать аккуратный узелок бечевки, скрепляющей письма. – Сестра Соловей! – окликнул ее голос откуда-то с лестницы, а вскоре там показался и капюшон посланника. – Мы получили новости о группе разведчицы Амели. – Он потупил взгляд, остановившись перед ней, стараясь не смотреть в глаза. – На них напали венатори, когда они исследовали новую местность. Убиты все, кроме новенького, он… дезертировал. На последнем слове посланник перешел на шепот, так как знал, что Тайный Канцлер не выносит две вещи: предательство и неосторожное обращение с ее нагом. Лицо Лелианы осталось непроницаемым, но он знал, что внутри у нее кипит злоба и разочарование. – Где он сейчас? – спросила Лелиана, флегматично взглянув на него. – Сидит в комнате для допроса, агент Рейнор сам взялся за него. – Хорошо, пусть предоставит мне отчет. И… я сама решу, что с ним делать. Можешь идти. Посланник удалился, а Лелиана уткнулась лицом в ладони и – на секунду – ей захотелось вскрикнуть. Сколько жизней отличных разведчиков унесла эта Брешь, венатори, храмовники, Корифей, будь он проклят! Юнцы с горящими глазами приходили записаться в ряды Инквизиции и многие становились первоклассными агентами. И большей части из них уже нет в живых… Возможно, со стороны казалось незаметным, что Лелиана оплакивает каждого разведчика, но это было так. Всякого она знала по имени, знала биографию и непременно писала родственникам, если таковые были, письмо, красноречиво восхваляющее павших во имя Тедаса бравых юношей и девушек. Ее сердце готово было разорваться каждый раз, когда погибал очередной агент. Лелиана ненавидела терять верных людей. Но когда-нибудь и она расстанется с жизнью ради того, чтобы жили остальные. Такова цена, которую платят все, кто примкнул к Инквизиции.