***
Ветер свистел протяжно, низко, предупреждающе. Мы остановили лошадей, которые тоже почуяли незримую опасность в воздухе и теперь, взволнованно похрапывали, перебирая усталыми копытами. Безмолвно переглянулись — оторваться от неприятелей не получится, — и слезли с нашего четвероногого транспорта, загодя взяв в руки оружие. Лошадки у нас обученные, много раз в таких ситуациях бывали, поэтому, хлопок по крупу лишь указал им нужное направление для бегства. Когда все закончится, она сами нас найдут. Выбрать симпатичный, ровный степной участок, без каких-либо рытвин или бугров, очень важно, так как принимать бой лучше на своей, знакомой территории. Встали спина к спине, не касаясь друг друга. На фоне рослого брата, самой себе я кажусь маленькой и нелепой, но обманчивое ощущение защищенности все же успокаивает. — Минута до нападения, — спокойным тоном сообщил Джонатан, у которого, похоже, в голове встроенный радар на этих тварей, — Бей сильно, старайся их прикончить в несколько ударов. И следи за клыками, которые тебя кусают, умоляю. Мне надоело каждый раз отсасывать из твоей раны эту пахучую, ядовитую дрянь. — Не беспокойся, папочка, — рассерженно зашипела я, наверное, внешне смахивая больше на злобного хомяка, чем на кого-то из кошачьих, — И почему, ты всегда… Закончить претензии мне не удалось, потому как на горизонте наконец-то показались виновники события. С глухим утробным урчанием, они двигались в нашу сторону широкой полосой сгустков тьмы и тумана. До носа стал долетать отчетливый запах трупной гнили. Покрепче сжав рукоять клинка, я невольно взглянула на белесые следы от рун и вяло сглотнула слюну. В этом измерении, они бесполезны. Уже давно стоило научиться делать все самостоятельно, без каких-либо магических допингов. Предвкушение покалывало позвоночник. Голову пьянил охотничий азарт. А потом, за несколько секунд до того, как весь мир превратился в хаос, я с кристальной ясностью поняла, что сегодня, вполне могу не выжить. Прикинула вероятность в процентах. И улыбнулась.***
Во время оказания медицинской помощи, Джонатан всегда работал молча. Не знаю, может быть, отсутствие болтовни помогало лучше сосредоточиться на своем деле, или ему в кайф было слушать мою приглушенную ругань, пока он сшивал крупные ранения и обрабатывал порезы травяной настойкой антисептического действия. Точно, неисправимый садюга. Однако, сейчас, это было не умиротворенное молчание, а затишье перед грозой. Закрепив последний бинт, он методично свернул самодельный лазарет и выжидающе на меня уставился. Бояться я его уже давненько не боялась, а вот опасаться явно стоило. Вот, ведь, талант у человека — выведет жертву из зоны комфорта одной лишь парочкой косо брошенных взглядов. — Ну, что? — буркнула я угрюмо, проиграв братцу в гляделки. И когда он выработал в себе столько терпения, которым отродясь не мог похвастаться? Знала ли я вообще когда-нибудь своего брата? Последний вопрос, из серии щекотливых риторических. — Объясни-ка мне, милая, — будничным тоном начал свою обвинительную речь Джонатан, придвигаясь ближе, и тем самым, нависая над моей тушкой, беспомощно распластанной по земле, — Что в последние полгода с тобой твориться? И почему у тебя, внезапно, взыграл комплекс героя во время сражений? Какого хрена, — тут, его голос приобрел угрожающий оттенок, — ты бросаешься на моего противника вперед меня? — Тебе же нужна была помощь, — оскорбленно процедила я сквозь зубы, безмерно удивляясь тому факту, что вообще полезла защищать этого неблагодарного недоумка. Ну, подумаешь, схлопотала с десяток синяков, да три прикуса от остальных, обделенных вниманием, чудовищ. Все равно, этот подвид был не ядовитый. — Вот как. Ты над этим точно хорошо подумала? Я… Тебя… Об этом… Просил? — не оценил мой широкий жест братец. Он присел рядом со мной на корточки и внимательно изучил мою опухшую, расцарапанную физиономию. Красотка, ничего не скажешь. Видать, глаза у меня были довольно затравленные, да и общее состояние определялось, как препаршивое, поэтому, инквизитор раздумал проводить экзекуцию. Мягко приподняв мой подбородок большим и указательным пальцами, он заявил со смертельной серьезностью: — Ты не посмеешь больше совершать за меня, мою же работу. Ты будешь придерживаться выбранной ранее тактики, ибо умереть тебе в этом мире — непозволительная роскошь. И если я не убиваю кого-то, кроме демонов, уже долгие месяцы, это не значит, что я превратился в ангелочка Джейса. Я верен своим принципам, Кларисса, и не тебе решать, кто из нас двоих достоин жить. Надеюсь, ты все поняла, сестричка? — последние слова, он пробормотал, где-то в районе моего лба, закрепляя сказанное невесомым поцелуем. Я ошарашенно дернулась и от души пихнула подлеца с манией величия. — В лоб целуют покойников! Не смей ко мне прикасаться, — в конце-концов, испугалась я по-настоящему. В ответ же, незамедлительно получила его обожаемое издевательство, которое идет в совокупности с усмешкой, да невинным взглядом: «Малышка Клэри, что-то произошло?» — ну, и дальше, что там по старой схеме. Сердце опустилось в пятки. Да уж, есть, от чего прийти в ужас. Несносный и такой проницательный. Наверняка, балуется скрытым телекинезом, ибо как еще по-другому брат мог угадать мои мысли? И насчет того, что на какие-то сумасшедшие минуты, я вполне серьезно обдумывала идею суицида, и про то, что он мог бы измениться в лучшую сторону. Обманулась его внешним спокойствием. Думала, что перевоспитаю. Наивная дура. Ничему тебя жизнь не учит, Кларисса. Очень жаль. А теперь, когда глупая правда открылась, скажи… Что ты дальше, идиотка, будешь делать?***
Ну, а потом… А, что потом? Разумеется, все вошло в обыденную колею. Перед нами пораскинулась та же бесконечная дорога, а вся местная демоническая живность предсказуемо мечтала перегрызть наши глотки, уж не знаю с голодухи ли такая популярность, или на то есть иные причины. Погодка тоже оставляла желать лучшего — с полторы недели назад, этот мир подумал, что негоже ему бросаться от одного к другому, и вообще, пора погрузиться в сон, посему, ударили сильные морозы. Снег метался жирными белыми мухами, ветер завывал уныло, голодно, и немилосердно забирался под тёплый плащ. Лошади неизменно брели одна за другой — черный мустанг Джонатана впереди, прокладывая путь, а моя белая кобылка сзади, наступая след в след. Иногда, когда пурга прекращалась, а ночь была мирная, лунная, мы устраивали привал — растапливали снег в котелке над огнём, варили мясо неизвестного происхождения и жадно глотали травяную настоечку брата. А чуть погодя, сытые и относительно счастливые, ложились на шубы возле костра, прижимаясь друг к другу спинами, искореженными боевыми шрамами. В метре от меня поблескивал звездой Моргенштернов Геосфорос, и я знала, что при малейшем намеке на опасность, Фаэсфорос, парный клинок Джонатана, непременно зазвенит сталью неподалёку. И тогда, почему-то становилось неважно, кто мы по рождению, какое у нас мировоззрение и что там за призрачная надежда в конце пути. Ведь, главную ношу — вечность, и проблемы иже с ней, вполне можно разделить пополам.