Война и Страсть.

— Чай, и шоколад, и даже не спрашивайте, где я это достал, - Ян открывает дверь, держа в руках поднос. — Спасибо, - Элиза пожимает плечами, смотря на командира. — И, что решил командир дивизию, - уверенно спрашивает Раиса, беря в руки чашку с чаем. — Маргариту уже допросили, даже не дав мне сделать ей перевязку. — Все хорошо, сестра, - улыбается Маргарита, беря в свои руки чашку. — Я уговорил отправить тебя в госпиталь, - признается Ян. — Подлечат. Откормят. Полковник сказал молчать. Солдатам месяц отпуска, а меня представить к награде. — Молчать значит, - ухмыляется Раиса, отпивая горячий чай. — Маргарита, как ты думаешь, стоит ли твоего внимание человек, который не знает, что ты предпочитаешь чай без сахара. Разведчик еще. Позор, товарищ командир батальона. — Виноват, - Ян ухмыляется, опуская взгляд. — Так, я никуда не поеду! Ни в какой госпиталь! Я останусь с сестрой! – Маргарита решительна в своем намеренье, остаться с сестрой. — Я не отпущу свою сестру! - громко выкрикивает Раиса. — Да, все бабы дуры, - вздыхает Ян, смотря на Раису, которая нахмурила свои брови. — Одумайтесь. Кругом война. Самая линия фронта. Маргарита ранена, и если придется бежать, то далеко она не уйдет. Легкая цель. — Мы бабы, может и дуры, но ударить можем, - отвечает ведьма. — Он прав, - зажмуривается, произносит Маргарита. — Я не смогу уйти… — Я не потеряю тебя вновь, сестра, - прикусывая губу, шепчет Раиса. — Решайте, завтра утром колонну тяжело раненных солдат направляют в районный госпиталь, - говорит Ян, надеясь, что Раиса примет верное решение. — Нужны медсестры для сопровождения. — Мы решим, - Раиса положительно кивает. — Я к своей группе, - Ян смотрит в глаза Раисе, которая тоже не отводит взгляда от новообращенного вампира и ест плитку шоколада. — Лампочку прикрути в своей комнате, Ромео, - шипит Раиса вслед уходящему Яну. — Почему, когда ты влюбляешься, то не можешь удержаться от глупостей? - спрашивает сестру Маргарита. — Думаешь, я влюбилась? - Раиса оборачивается, чтобы заглянуть в глаза сестре. — Я знаю тебя сестра не один год, - Маргарита обнимает ее. — Оно неконтролируемо - желание любить. Любовь невозможно контролировать. Это огонь, который даже вода не сможет потушить. Именно так я и думаю. Она ушла. Кетрин ушла из лагеря сразу же, после того, как буря гнева утихла. Она отобрала у солдат бутылку алкоголя и ушла. Ушла в ночи. Она ушла. Кетрин ушла. Но, Элайджа не мог простить себе ее уход. Он не мог простить себе, то, что отпустил ее. Отпустил, и теперь винит себя. Элайджа отпустил ее. Отпустил одну. Отпустил примаком в Ад. Элайджа берет нескольких солдат, под внушением, и уходит в лес. Обычная разведка, как скажет он Клаусу. Он волновался о Кетрин. Он знает, что она могла натворить глупостей. Он лишь хотел убедится, в то, что с ней все хорошо. Элайджа находит ее на рассвете, сидящей на берегу и допивающую бутылку алкоголя. Как же она напоминает ему его. Он вот так же сидел и молчал, надеясь, что алкоголь утолит или заглушит его боль. — Катерина… Он медленно приближается к ней, и дотрагивается до ее плеча. — Отвали! Она думает, что он нашел ее, для того, чтобы доставить к Клаусу. Она всегда убегала. Она всегда будет так поступать. Она убегает. Он догоняет, зная, что игра закончится. — Если я догоню, игра закончится! Он ее убьет. Она думает именно так. Она хочется жить, поэтому бежит. Она бежит, но в какой-то останавливается, понимая, что впереди минное поля. — Катерина! — Оставь меня Элайджа! Я ведь для тебя шлюха, и больше никто! Ты ведь так думаешь! Оставь меня! Кетрин делает шаг в сторону поля. Они слышат голоса немецких солдат, и понимают, что их крики привлекли внимание. Автоматная очередь. Элайджа принимает самое правильное решение. Он толкает ее в воду. Они падают. Кетрин пытается отплыть от него. Пытается, но не получается. Он целует ее, не понимая, что происходит с ним. Солдаты стреляют по поверхности воды. — Es ist niemand hier (Здесь никого нет. ) Минута… Две… Пять… Десять… Солдаты уходят. Кетрин первая выплывает на поверхность... — Убирайся! Сейчас же! Идиот! Ты больше никогда меня не увидишь. Он целует ее. Целует не говоря ни слова, ведь Элайджа Майклсон желает лишь ее. Желает целовать и любить только ее. Горечь обиды медленно, но верно заменилась другим чувством. Страстью? Любовью? Похотью? Оно неконтролируемо - такое прекрасное желание страсти смешенной с ненавистью и похотью. Она ответила неожиданный порыв. Элайджа подхватил ее на руки и они вновь оказались в воде. Там она и стянула с него гимнастерку. Он покрывал ее тело поцелуями. Ее теплые губы проводили дорожку, начиная от шеи и опускаясь все ниже. Она довольно усмехается ,проводя рукой по его черным, как смоль, волосам, а Элайджа шептал. — Зачем я это сделал… Зачем я не сдержал свое слово? — Вашу семью уже не спасти, Элайджа, а со мной тебе хорошо. Если мужчина дал слово, значит, он должен его держать. Элайджа не сдержал свое слово, ведь он снова целовал ее в губы, на этот раз более страстно. Они были, как единое целое, находясь в этом огне страсти, любви, похоти. Они оба были напряжены до предела, наслаждаясь этим. Этот рассвет озарял ее лицо. Этот рассвет они встретили в стонах и признаний. Так они и провели оставшиеся часы, перед восходим солнца, друг другу себя и свою любовь. А на утро Элайджа осознает, что он не сдержал свое слово. Он нарушил обещание, ради нее. Даже вода не смогла потушить огонь, который Кетрин Пирс разожгла в его сердце. Это он не мог контролировать. Оно неконтролируемо - такое прекрасное желание страсти смешенной с ненавистью и похотью.