Война и Страсть.

* Флешбек. Новый Орлеан. Неделю назад. Переезд Кетрин в особняк Майклсонов. * Кетрин рассматривает свою рану на шею. Пирс вздыхает, садясь в кожаный стул. Она открывает тумбочку туалетного столика и достает шприц с инъекцией. Кетрин вздрагивает вытирая капельки пота со своего лба. — Мама… В зеркале Кетрин видит отражение своей дочери. Надя скрещивает руки на своей груди и смотрит на Кетрин. — Мама, почему ты не спасла меня? От этих слов Кетрин вздрагивает, и разбивает зеркало попавшейся под руку пудреницей, но Надя по-прежнему стоит за ее спиной. — Ответь мне, мама… Почему? Кетрин дергает плечами, стряхивает с себя осколки, но Надя по-прежнему здесь. — Надя? Пирс встает с кресла и направляется в сторону Нади. Она улыбается дочери, пытаясь дотронуться до его лица дочери. — Прости меня, Надя… Кетрин жадно глотает воздух и все ближе приближается к Нади. Но, Петрова отстраняется от матери. — Ты не любила меня, мама… Тебе был важен Стефан Сальваторе… Ты не достойна, быть любимой. После этих слов Кетрин оказывается на полу, и тянется с Нади, которая смотрит на нее сверху и улыбается. — У меня нет сердца… Мне нечем любить… Я виновата перед тобой… Я не уберегла единственного человека, который любил меня… Я не уберегла свою дочь…Надя, прости меня… Я должна умереть… Кетрин ползет к дочери, которая медленно уходит в сторону. Она готова умолять ее о прощении на коленях и ползать до тех пор, пока Надя не простит ее. — И ты умрешь, мама… Ты погрузишься в Ад, где и должна быть… Надя смеется, а Кетрин ползет к дочери. Она понимает, что умереть – это единственный способ заслужить прощения Нади. Она подползает к деревянной лестнице, которая ведет на первый этаж, и выламывает деревянное перила, которое становится для нее колом. Треск древесины слышит Элайджа, который оставляет брата и Фрею, и оказывается на втором этаже. — Прости меня, я должна умереть…. Я не уберегла тебя, Надя… Я поступила эгоистично. Я должна была спасти тебя… У меня нет сердца… Мне нечем любить… Я не заслуживаю быть любимой… Я должна умереть… Элайджа с вампирской скоростью вырывает кол из рук Кетрин и поднимает ее с пола, прижимая к себе. — Катерина… Она поднимает свои глаза, и моргает длинными ресницами. Время для нее потеряло счет и остановилось, но она видит его лицо, и разжимает свою руку, протягивая ему шприц с противоядием от укуса оборотня. — У меня нет сердца… Мне нечем любить… Моя дочь умерла из-за меня… Моя мнимая любовь к Стефану разбила мое сердце на осколки… Но, ты не умрешь из-за меня Элайджа… Ты попустил меня к себе слишком близко, а я растоптала твои чувства… Ты будешь жить, Элайджа, а я умру… Она дотрагивается до его раны на плече, и смотрит на его одежду, которая обратилась в порванные клочья. Кетрин подминает руку с шприцем, и спустя несколько секунд иголка пронзает кожу первородного. Это самое ужасное. Наблюдать за тем, что на твоих руках умирает тот, кто тебе дорог. Одиночество. Пустота. Тьма. Элайджа уже давно смирился и принял это. Элайджа не сможет смириться с тем, что сейчас в его руках, все тише и тише бьется о ребра сердце Кетрин. Это сердце может остановиться, а он выжил, и его сердце бьется в груди. Ее сердце должно биться. Элайджа уже смирился с тем, что у него темное сердце, и это лишь орган, перекачивающий кровь в организме. Ему нечем любить. — Я спасу тебя, Катерина. Твое сердце не остановится. Элайджа приподнимает ее голову и смотрит в ее глаза, в которых постепенно затухает огонь жизни. Он не сможет потерять ее. Оказалось, он способен причинять боль, тому, кто любил ее. Он виноват в том, что его брат причинил боль его возлюбленной. Он должен исправить все. Он должен спасти ее. — Жалкое зрелище… Клаус ухмыляется, наблюдая за всем этим. Он действительно считает это жалким зрелищем, но у него больше общего с Кетрин Пирс, чем он думал. Она вся дрожит и ее тело слабое и капельки пота стекают с ее лба. Клаус мечтал, что однажды он будет наблюдать за тем, как Кетрин Пирс умирает. Медленно и мучительно. Умирать в муках галлюцинация. Жалкое зрелище, за которым Клаус Майклсон не желает наблюдать. Чувства к этой женщине закрыли глаза его брату. Он впустил Кетрин в свою жизнь, хотя Элайджа не впускает людей в свою жизнь. Но, Клаус осознает, что может потерять своего брата. Потерять опору. Потерять корни. Если Клаус Майклсон потеряет опору, корни, то любой ветер снесет его и сотрет с лица Земли. Клаус не в праве судить о чувствах Кетрин к его брату. Но, он осознал, что Кетрин Пирс испытывает чувства к его брату, и возможно это не любовь, но доверие. Их отношения основаны на доверии и защите. Клаус Майклсон не вправе судить - Время рассудит. Клаус не может потерять своего брата и поэтому прокусывает свое запястье, опускается на колени и приподнимает голову Кетрин, чтобы напоить Кетрин своей кровью. — Ты действительно любишь моего брата. Я позволю тебе остаться, рядом с Элайджей. Если счастье моего брата заключается в том, чтобы ты дышала, то ты будешь дышать… Элайджа берет Кетрин на руки, и может не во всех историях счастливый конец, но в этот раз судьба позволит им быть счастливыми. Их сердца разбиты. Их души в трещинах. Им больше нечем любить. Но, у них появился шанс. Шанс, которым они правильно воспользуются. — Спасибо, брат… Обернувшись, шепчет Элайджа, видя, что Клаус одобрительно кивает ему, и Элайджа кивает брату в ответ. Унося Кетрин в их комнату Элайджа понимал, что судьба дала им последний шанс. Шанс на счастье. Шанс на искупление. Элайджа верит в то, что на этот раз все будет иначе. На этот раз они обретут свое счастье, а пока он будет рядом с ней. Пока он будет лежать радом с ней, дожидаясь ее пробуждения. Он будет ждать ее. Всегда. * Франция - Венгрия. * Когда Клаус видит, что Ребекка настроена решительно и не слушает очередную лекцию Элайджи о семье, то понимает, что отпускать ее одну на фронт нельзя. Нельзя, потому что Ребекка глупая и совершает необдуманные поступки, он уж знает свою сестру. — Если ты так боишься за меня, Элайджа, то идем со мной. Хотя, с кем я разговариваю! Ника уже не спасти, а ты по-прежнему веришь в искупления нашей семьи. — Сестра, прошу тебя. Обдумай все. — Я ухожу, Элайджа, а ты продолжай жить жалкой жизнью вместе с Ником. Пока Мир в опасности я не буду спокойна. Ребекка бросает свои вещи в военный вещмешок и когда она отстраняется от брата, то походка такая уверенная-уверенная. Она все решила. — Мы уходим. Клаус проходит мимо, почти не посмотрев на сестру, только сжимает в руках свой вещмешок и словно понимает, что Ребекка улыбается. Ребекка добилась своего. На следующие две недели Никлаус забывает о выходке сестры, и о том, что вместо уютного дома с постелью, Клаус спит в окопе французской армии. Две ушло на переезд и, чтобы добраться до Венгрии. Природа пробуждается. Талый снег обратился в грязь, и Клаус Майклсон думал, что грязь и в его жизни. Ребекка совсем не глупая возможно, немного наивная, возможно, позволяет собой пользоваться, но она не глупая, и понимает, что ее брат все еще злиться на нее. Она улыбается, протягивая блату фляжку с запасом крови. Она понимает, что все это он делает ради ее, и она действительно очень благодарна брату. — Спасибо... Клаус отчетливо слышит : " Спасибо" из уст своей сестры, и понимает,т как тяжело ей было произнести эти слова благодарности. Он знает, что она любит его, как брата, даже, когда ненавидит. — Готова к бою за Берлин, Ребекка? Мы обязательно будем в Берлине, как победители. — Я и не сомневаюсь, Ник. Ребекка мило улыбается брату, садясь рядом с ним. Элайджа с ног до головы измазан чужой кровью приближаясь к брату и сестре. Очередной бой окончен, и Элайджа вернулся. — Добро пожаловать на фронт. Говорит Клаус и довольно ухмыляется, глядя сверху вниз на брата. Ребекка поправляет свои волосы и тяжело вздыхает. — Я думаю, что это было необходимостью. Элайджа смотрит на брата, бессмертного первородного гибрида с развитой паранойей, который, мог прекратить все это, но больше не пытается разобраться в этой войне как. Клаус по-прежнему вырвал сердце, ломал все кости, но у него нет цели. У него нет цели победить. У него есть цель закончить все это. *Вашингтон. * В руках Кетрин бокал виски, который она не выпускает из рук. Алкоголем она пытается уничтожить мысли в своей голове. — Разве ты не должна быть на той вечеринке, - знакомый голос, услышав который Кетрин оборачивается. — Алекс, очередная вечеринка в честь победы в Венгрии, - ее горло обжигает пятилетний виски. — Скучно... Кетрин молчит,когда Алекс уходит в свою комнату.Пирс ухмыляется в своей собственной манере. — Я устала бороться. Признание, слетевшее с ее уст, эхом разносится по комнате. Она призналась в это. Призналась, что устала бороться. Призналась, что устала просыпаться по ночам из-за того, что ей снится Элайджа. Призналась, что готова бросить все и уехать, чтобы быть рядом с Элайджей. Призналась, что готова переступить через свою гордость, чтобы быть рядом с ним. Призналась, но уже слишком поздно. Кетрин берет себя в руки, стараясь казаться невозмутимой и безразличной. Её безразличие причиняет гораздо больше боли. Она закрывает глаза, оказавшись верить в том, чтобы принять то, выбор Элайджи : Всегда будет выбирать семью. Она осознает, что Майклсон слишком слаб, чтобы бороться за их, и значит бороться за них будет она. Она заплачет, впервые за это время, Кетрин будет задыхаться от боли, но твердо решит и прошептав тихое «Прощай, Элайджа Майклсон. За нашу разрушенную любовь. Любить больше нечем. » поставит стакан с виски и уйдет. Уйдет во тьму, где ей будет комфортнее всего. *Хирургический госпиталь Красной Армии. Прибалтика. Март 1945 года. * « Нельзя. » - вновь проносится в мыслях Раисы. Она повторяет это слово каждый день, каждую минуту, каждую секунду. Она должна контролировать себя, и это безрассудно позволять венам под глазами появляться при виде крови солдат. Раиса и не знала, что ей предстоит испытывать по возвращению на фронт. Жажда крови, но только она осознала, что дальше эта жажда закроет ей глаза, и она никогда не увидит Яна. Просто она осознает, что нужно терпеть и держать себя в руках. « Нельзя. » - напоминает себе каждый раз Раиса, когда видит раненых солдат. Она вспоминает о Яне, и о том, какая жизнь у ним могла бы быть. Война закончится, и она вернется за ним, перероет всю землю, но вернет его. Вернет свое счастье. Вернет свою любовь. В голове не крутится «нельзя», когда она вспоминает о нем, а под глазами исчезают набухшие венки. Раиса четко осознает, что Ян и есть ее смысл жизни. Ради Яна она дышит. Ради Яна она контролирует себя. Ради Яна она пройдет этот путь. Восточно-Померанская операция. 70-я армия В. С. Попова, 2-го Белорусского фронта К. К. Рокоссовского продолжала наступление в северо-западном направлении и к исходу 1 марта овладела рубежом Моддзель, Кедрау, Штарзен. 8-й механизированный корпус долгое время не мог оторваться от стрелковых соединении и вёл затяжные бои в районе Прондзонна (см. карту — Восточно-Померанская операция 10 февраля — 4 апреля 1945 г. (190КБ)). 1 марта после 50-минутной артиллерийской и авиационной подготовки перешли в наступление 3-я ударная армия Н. П. Симоняка и 61-я армия П. А. Белова 1-го Белорусского фронта Г. К. Жукова, наносившие удары в направлении Гросс Естин и Каммин. К 10 часам утра войска армий овладели главной позицией обороны противника и продвигались в северном и северо-западном направлениях. В прорыв были введены две танковые армии. 1-я гвардейская танковая армия М. Е. Катукова, обогнав стрелковые соединения 3-й ударной армии, сломила сопротивление врага на рубеже Габберт, Фалькенвальде и, продвинувшись в глубину на 20-25 км, вышли на линию Гросс-Меллен, Цертен, Креммин. Передовой отряд левой колонны главных сил к 22 часам вышел к южной окраине Неренберг. 2-я гвардейская танковая армия С. И. Богданова была введена в сражение в полосе наступления 61-й армии и вела бои вместе с пехотой по прорыву главной полосы обороны противника. Несмотря на усилия войск 61-й армии и соединений 2-й гвардейской танковой армии, нашим войскам в первый день операции не удалось завершить прорыв обороны противника. За день боя они овладели только главной полосой обороны противника, продвинувшись на глубину 5-7 км.[2] Совинформбюро. В течение 1 марта на территории Померании, северо-восточнее и севернее города НОЙШТЕТТИН, наши войска в результате наступательных боёв овладели населёнными пунктами ФЛЕММИНГСОРТ, ФЛЕТЕНШТАЙН, ФАЛЬКЕНХАГЕН… В районе БРЕСЛАУ наши войска, продолжая бои по уничтожению окружённой в городе группировки противника, овладели пригородами АЛЬТХОФНАСС, ГРОССЕ-ЧАНШ и заняли 10 кварталов.В Чехословакии, западнее города ЛУЧЕНЕЦ, наши войска, действуя в трудных условиях горно-лесистой местности, овладели населёнными пунктами ЗАЕЖОВА, НЕРЕСНИЦА, ЗАБАВА…