Острая сексуальная неудовлетворенность

Виноват во всем был банальных недотрах. Жуткий, исчислявшийся даже не неделями – месяцами, в то время как тело Дэдпула требовало неустанного удовлетворения собственных платонических потребностей и желало оттрахать все, что имеет дыры и движется, а может и не имеет – сделать дырочку для члена дело двух минут. Вы поймите, партнер Уилсону был необходим, желательно многоразовый и неговорливый, потому что потрепаться он и сам горазд, а вот дрочить уже надоело. Кто-то компактный, миловидный и охуительный, чтобы без всяких там вредных привычек и с любовью к тако. Желательно, с геройскими помыслами – развращение спасителя всея Нью-Йорка делало процесс куда более увлекательным и… Все правильно, охуительным. Бедный, бедный-бедный Пити Паркер. Зажатый между ослепительным Дэдпулом и белоснежной кроватью, такой сонный, милый и развращенный до предательского стояка, румяных щек и истерзанных губ, цепляющийся за плечи Уэйда и изо всех сил сдерживающий стоны удовольствия. Желанный супергерой, по ночам спасающий сотни жителей, предмет мокрых мечтаний многих девушек, здесь и сейчас раздвигающий ноги перед самым жестоким наемником Америки, пиздецки возбуждающий. Питер Паркер. И мыслям самого Дэдпула вторят голоса в голове, соглашающиеся с каждым словом парня, и побуждают к более решительным и жестоким действиям. Уилсона вообще не волнует сейчас этот мир, пусть даже рядом прогремит атомный взрыв или Мстители во всем своем составе придут поглазеть на сие действо – он выпустит кишки каждому, кто посмеет помешать ему и Паучку получить свою дозу удовольствия. Наемник до крови кусает нежную кожу у основания шеи Питера, отмечая, что теперь это – его и что каждый, посмевший посягнуть на собственность Уэйда Уилсона, будет четвертован, а после расчленен. Ибо нехуй. А сам Пити сейчас развратно елозит бедрами по простыне в ответ, распаляя желание Дэдпула, отправляя его разум куда-то за пределы сознания, оставляя лишь дикое, первобытное и животное желание. Паркер жадно вдыхает воздух, ему мало, ему не хватает, но в то же время он не хочет просить – где-то на задворках гуляет невинность, пытающаяся растормошить совесть. Но вы ведь все понимаете - наемнику жизненно необходимы просьбы и мольбы супергероя. Уэйд проводит пальцами по ребрам, спускаясь все ниже к паху, но не трогает его, уделяя внимание внутренней стороне бедра. Прервав беспорядочные поцелуи, он припадает губами к лобку Паука, все еще скрытым за боксерами, и наконец прикасается к его твердому, как камень, члену, зная, что их молчаливая борьба закончится сейчас же полной и безоговорочной капитуляцией мальчишки, который, испустив протяжный стон, ладошками обхватит голову Дэдпула, прося еще ласки, еще удовольствия. Наемник рывком стягивает нижнее белье Паучка, поднимается и вновь припадает к желанным губам, попутно прижимаясь своим членом к члену Питера, двигая бедрами и сам чуть слышно рычит. Отстраняется, смотрит безумными глазами на мальчишку, который чуть ли не плачет оттого, что хочется большего, гораздо большего. Уилсон сует два пальца ему рот – Пити обхватывает их губами и сосет, сосет почти отчаянно, старательно вылизывает, раскаляя атмосферу до расплавленного воздуха, и Дэдпул уже не уверен, что ему хватит самообладания не выебать своего мальчика прямо сейчас. Жестко и больно, порвав девственную задницу ко всем ебеням, втрахать в постель до потери сознания. Питер-потом-мы-выебем-его-еще-и-в-рот-Паркер с причмокиванием раскрывает алые губы, выпуская пальцы Уэйда из горячего плена. И хоть слюна – отвратительная смазка, за неимением большего, кроме как безудержного желания, приходится довольствоваться малым. Наемник прикасается к заветному входу, надавливая подушечками пальцев на дырочку, вводит сначала один, а сразу после другой, заставляя Питера выгнуться и зашипеть от боли, и сразу припадает губами к розовым, торчащим соскам Паучка, сминает их, посасывает, расслабляя, успокаивая. Он начинает не спеша двигать пальцами, нетерпеливо растягивая, а также пытаясь найти нужную точку, дабы сменить боль желанием, добавляет третий и пытается, искренне пытается держать себя в узде, но когда мальчишка распахивает глаза, охает и начинает просить еще, Уилсон посылает всех и вся нахуй. В пизду ваше самообладание. Он вытаскивает из горячего нутра пальцы и резко входит, попутно кусая Питеру шею, уши, ключицы. Останавливается на пару секунд, потому что больно уж притих его Паучок, и начинает двигаться лишь когда тот сам пытается елозить задницей, желая найти то самое место еще раз. Понравилось, да? Теперь похуй на все, теперь можно трахаться до умопомрачения, до безумных криков, можно сжимать ягодицы Паркера до лиловых отпечатков ладоней и ебать, ебать, ебать. Питер скулит, царапает спину, прижимается всем телом к Уэйду и стонет его имя ему в губы, пока сам наемник вдалбливается в него, рыча, целуя повсеместно, хаотично. Член мальчишки трется о тело Уилсона, и это пиздец как охуенно, поэтому мальчишка стонет, почти кричит и дрожит всем телом, наконец, кончая, и вскоре оргазм настигает и Дэдпула – тот рычит и изливается прямо в своего Спайди, а после наваливается на него всей своей стокилограммовой тушей. Они лежат так еще с минуту, пытаясь отдышаться, а после Паучок сталкивает с себя Уилсона, потому что «Ты блядь тяжелый, съеби с меня нахуй!». И вообще Питеру-его-можно-трахать-вечно-Паркеру интересно, какого блять хуя этот умалишенный только что лишил его драгоценной анальной невинности, поэтому он, несмотря на то, что всего десять минут назад умолял Уэйда выебать его, очень и очень строго начал глядеть на наемника, который с самым невинным выражением лица разглядывал мальчишку, подперев подбородок рукой. Нет, на него невозможно долго злиться. - Чувствую, передвигаться самостоятельно сегодня не получится, - вздохнул Питер. – Ты, - он ткнул пальцем в Уэйда, - будешь носить меня на руках, - протянул руки к наемнику. - А еще приготовлю тебе наивкуснейшие блинчики дядюшки Уэйда! – воскликнул Уилсон и подхватил Паучка на руки.