Ты - мне, я - тебе

Их отношения постепенно становились всё более доверительными, дружескими, и даже более того. Чем-то важным, почти необходимым стало сидеть и слушать, как человек, находящийся на другом конце города, стучит по клавишам, щёлкает зажигалкой, вдыхает-выдыхает едкий сигаретный дым. Как звякает чашкой кофе о блюдце. Как кликает мышкой. Всё чаще они оставляли включённым Скайп и занимались своими делами, слушая жизнь по ту сторону экрана. Для них обоих, занятых учёбой и работой, подобные посиделки были естественной формой поддержания контакта. Разговоры тоже никуда не делись, как только цейтнот переставал сидеть на дедлайне, погоняя штрафами за невыполнение, они снова обсуждали всё на свете. Но это странное ежедневное онлайн-молчание добавило в их жизни то, что обычно остаётся между строк сообщений, проявляясь только при личных встречах. Нюансы: человек в жизни... …барабанная дробь по клавиатуре – что-то не выходит. Короткое ругательство… …ехидное хмыканье и «ну, да, конечно». Метод, описанный в учебнике как новаторский, устарел лет на десять… …сминается целлофан открываемой пачки сигарет, щёлкает мышка, потом зажигалка, потом снова мышка. Уже более спокойное: «Здесь, что ли…» …короткий, чуть завистливый вздох: «И когда я смогу оперировать подобные явления?» …звук открываемого окна – работать в дыму всё же не очень приятно… …бормотание наконец-то занявшейся ненавистной зубрёжкой девушки: «В12 – цианокоболамин»… Особенно забавно было, когда Наруто возвращался домой. - Опять куришь? – гневно вопрошал он товарища. - Угу, - не отрываясь от работы, отвечал тот. - Лучше бы пошёл, на турнике подтянулся, - продолжал бурчать Удзумаки. - Начну внимать этим пожеланиям, когда ты меня на руках сделаешь. А пока иди… - в этот момент Сакуре всегда казалось, что он косится на монитор - …куда шёл. То есть на кухню. Я работаю. Но тот не унимался. - Опять на холсте рисовал? Блин, всё краской провоняло! Соседи уже думают, что мы два нарка, тихо кайфуем тут! Звуки щёлканья мышки и работы на клавиатуре на секунду прекращались. Раздавалось делано-участливое, почти профессиональное: - Тебе что, Хината опять не дала? Хочешь об этом поговорить? - Да пошёл ты! – слышалось в ответ. – Я, между прочим, сегодня с её братом подрался! Снова раздавались звуки кликанья, клацанья и вежливое: - Ну и кто кого? - Извращенец, никто никого, дрались мы, говорю тебе. - В смысле, кто кого побил? Или у вас, как в садике, после драки всегда наступают мир, дружба, жвачка? Учитывая количество ваших в Неджи стычек, вы уже должны были сжевать их целый вагон, выдрав себе все пломбы. Если бы вы каждый раз заменяли жвачку на косяк, то уже давно забили бы на Хинату, став лучшими корешами на свете. Пели бы «Зе сан из шайнинг, зе везер из свит, й-е-е!» на пару. Неджи хорошо поёт, не в курсе? Удзумаки бурчал в ответ что-то про здоровый образ жизни и драку, как лучший способ общения в современном жестоком мире. Поют пусть гомики с экранов, а они Хьюгой не такие. У них принципы! Хотя старшему братцу Хинаты, конечно, не помешало бы подстричься, а то в прошлый раз, когда они мутузили друг друга, кто-то вызвал полицию, сказав, что какой-то блондин бьёт длинноволосую женщину. Эта «женщина» потом, правда, и приехавшим копам, и этому доброжелателю так подробно объяснила, кто тут баба, что отзывчивый товарищ, наверное, ещё долго к телефону подойти боялся. А потом Удзумаки шёл душить Акаши за проницательность и неуместную иронию. Рядом с компьютером раздавались шаги, и сразу же: – Привет, Сакура! Что не здороваешься? Думаешь, не знаю, что ты тут? Она улыбалась и отвечала: - Привет, Наруто! И откуда ты знаешь, что я тут? - Оттуда. Когда Сай вечером у компьютера, можно не сомневаться, что ты будешь где-то неподалёку. - Я, между прочим, работаю, - снова раздавался голос Сая, - а кто-то мне мешает. - Сакура, не мешай Саю, - строго приказывал Удзумаки, - а то он просрочит заказ, ему не дадут денег, и нас выгонят из квартиры. Тогда мы придём жить к тебе. - Удзумаки, я, конечно, понимаю, что Хината скромная и всё такое, но своё желание видеть рядом с собой девушку, расхаживающую по квартире в одной тонкой футболке и трусиках, держи при себе! Сублимируй свою нерастраченную энергию на что-нибудь полезное. Например, попробуй поучиться для разнообразия. Но вместо учёбы неугомонный блондин обычно начинал выспрашивать, насколько тонкая на ней майка и нет ли чулок, за что выталкивался матерящимся Акаши на кухню. Куда, собственно, в самом начале и направлялся. Потом Сай возвращался. - Злюка? - Что? Какое-то время он молчал, и Харуно слышала, как он шуршит сигаретной пачкой. - Вот зачем ты сказала про тонкую майку и трусики? Да, кстати, какого они всё-таки фасона? Скажи уже, иначе меня этот вопрос ещё полночи преследовать будет… - Шортики. Белые, кружевные. И майка тоже белая, почти прозрачная, на то-о-оненьких бретельках, которые я медленно снимаю и... Слышался судорожный выдох-стон. - Злюка… Перестань. Мне ещё работать и работать, а ты… - А я мешаю? - Мешают мысли, которые возникают, стоит только представить тебя во всём этом… Блин, хватит! Всё, работа, работа! - Сай? - М? - А во что сейчас одет ты? - В чёрные джинсы и чёрную футболку. - Тонкую? – ехидно спрашивала она. - Нет, Злюка, с начёсом, - так же ехидно отвечал художник. – И трусы – тоже! Она смеялась и обещала больше не беспокоить. И снова слышала… …шорох бумаги – пометки в черновике… …дзынь! На кухне Наруто готовит рамен в микроволновке… …щёлк-щёлк – мышка заходится в экстазе под чуткими пальцами… И до полуночи-до часу, пока глаза не начинали слипаться, совместная Интернет-жизнь билась в динамиках их компьютеров призраком настоящей, такой желанной встречи. Когда он посмотрит на неё и скажет… Не важно, что. Слова постепенно становились не так уж важны. *** Вчера они договорились встретиться в центре города и сходить в то самое кафе, что Сай давным-давно заприметил в одном старом парке. Сакура весь день ждала, когда пары закончатся, и можно будет наконец-то бежать, заставляя сердце колотиться от предвкушения. Но, стоило прозвенеть самому прекрасному звуку на свете – финальному звонку последнего урока, - как мобильный сообщил, что навалившаяся работа задерживает Акаши ещё на пару часов. Он просил подождать его в офисе фирмы, где он сейчас сидит на совещании. Сакура задумчиво пошевелила бровями и зашла с мобильного на карту города. Ехать было не далеко. Возмущения в душе тоже не было – начальство оно такое начальство, особенно когда желает странного. Наоборот, было интересно, что же это за место, какие там работают люди и так ли похожи на свои прозвища Лентяй, Жирдяй и Босс. Такой ли он большой, как убеждает Акаши, и действительно ли умеет есть и курить одновременно, не выпуская сигарету изо рта. Впрочем, ей он это вряд ли бы согласился продемонстрировать. Приехав по указанному адресу, Харуно позвонила в двери, и предупреждённый охранник провёл её на кухню, напоил водичкой и с чистой совестью пошёл и дальше охранять вход-выход, в который, впрочем, никто особо и не ломился. Тихонько пристроившись в уголке, Сакура собралась было погрузиться в чтение одной занимательной статьи из медицинского журнала, как в дверь влетела девушка. Одета она была, как деловая леди, но что-то в поведении и макияже заставляло задумываться на тему, что же она за «лядь» на самом деле. Резкий тон, показная начальственность – Харуно, как человеку наблюдательному, сразу стало ясно: с ней говорит классическая «секретарша», не довольная ни собственной значимостью здесь, ни зарплатой, ни жизнью как таковой. Никто её, гениальную, не ценит, не замечает золотых мозгов, только кофе им, хамам, подавай, да канцелярию заказывай. Даже мини-юбки не срабатывают. Несправедливо же! Девушка, окинув Сакуру строгим и чуть презрительным взглядом, неприятно долго задержавшимся на потёртых джинсах и скромненьком свитере, решила всё же не обращать на неё внимания, и пошла нервно пить воду из кулера, бормоча себе под нос что-то сердитое и нечленораздельное то ли про нежданных посетителей, то ли про отвратительных сослуживцев. Когда шёпот стал уже почти разборчивым, в дверь проскользнула вторая. Одета она была похоже, но лицо было чуть проще, и, глядя на неё, виделось: женщина просто честно исполняет свой нелёгкий долг делопроизводителя, без звёзд во лбу и мини-юбки на привязи. Разве что декольте чуть глубоковато, но кто без греха? Могут же быть у женщины, работающей в суровом мужском коллективе, свои способы облегчения общения с сотрудниками? - Что, опять он? – сочувственно поинтересовалась вторая у первой. Та с хрустом сжала пластиковый стаканчик из-под воды. - Да. - Что на этот раз? Девушка плюхнулась на стул и, не обращая внимания на Сакуру, начала рассказывать: - Представляешь, я ему говорю: «У меня есть твоя кукла Вуду. Если будешь ко мне ещё доделываться, я ей поломаю ручки-ножки и сверну голову!» - А он? - А он, козёл такой, сказал, что у него тоже есть моя кукла Вуду. Большая, резиновая. И если я буду мешать ему работать, он её… ну ты поняла, что, да? - Что, так и сказал? - Ага. Ещё и добавил: «У меня есть друг, которому тоже нужно. Он селит такие куклы в шкафу с грязными носками. Готовься, Ясухиса!» И захохотал, как Дарт Вейдер. Вот козёл, да? Сакура внутренне напряглась, вспомнив недавний разговор Сая и Кибы. Что-то всплывало в памяти, всколыхнувшееся при упоминании Тёмных властелинов. Какие-то бредни о хомячках, тронах, и маме Инудзуки. - Сто процентов, - сочувственно кивнула вторая, но вопрос, заданный следом, заставил усомниться в искренности этого чувства. – А разве Дарт Вейдер хохотал? Он разве не просто дышал как поломанная дымомашина через маску? Мне в детстве всё время казалось, что он там курит под ней. А злой такой, потому что пепел ему на лицо падает. Первая задумалась, размышляя то ли о превратностях перехода на тёмную сторону силы, то ли о наглом сотруднике. Почему-то Сакура уже знала, о ком они говорят. Или у них тут контора такая, где берут только @банутых на всю голову – от программеров до секретарш? - Блин, я так из кабинета вылетела, что стрелку на колготках пустила… - успокаиваясь, вздохнула первая. - Хорошо тебе, твой хоть трескает всё без разбору, от чипсов до ластиков, но зато рот занят. Вторая насупилась. Харуно догадалась, что некто под прозвищем «Жирдяй», быстрее всего, работает рядом со второй барышней. - Знаешь, как раздражает этот вечный хруст? Как в зимнем лесу сидишь. В окопах. Бегут солдаты по снегу. Чипсы: хрусь-хрусь-хрусь. Яблоки: хрям-хрям-хрям. Морковка: хрум-хрум-хрум. Это уже стрельба началась. Шоколад: пам-пам-пам. Курица: чав-чав-чав. Это их хоронят. Чай: сёрб-сёрб. Все плачут. Печально так… - Так одень наушники! - Я и так в них. Но знаешь что обиднее всего? - Что? - Что всем этим он ДЕЛИТСЯ! Улыбается и делится, сука! Знаешь, сколько я из-за него уже набрала? Пять килограммов! - Бедная! – жалостливо пропела первая, но в её глазах Сакура уловила какое-то скрытое торжество. – Хочешь, махнёмся? Вторая посмотрела на неё, как на сумасшедшую. В её глазах зажглось ответное торжество. - Ты что? Лучше уж толстой, но морально здоровой, чем худой и с явно расшатанной психикой! «Стрелка на колготках» нахмурилась. - Хочешь сказать, что я психованная? «Декольте», мило улыбаясь, ответила: - Ну, что ты, конечно нет! В этот момент Харуно поняла, у кого Сай научился такой противной неискренней извиняющейся улыбке. - Просто пойми сама, дорогая, сидеть в комнате с человеком, у которого в качестве скринсейвера мелькают изображения членов в разных ракурсах… Тут кто угодно начнёт дёргаться. «Стрелка» вздохнула, размышляя, видимо, о своей нелёгкой судьбе и жизни в окружении членов – живых и рисованных. Работа в мужском коллективе явно была не её коньком. Зато Сакура неожиданно поняла, для кого Акаши просил у неё атлас с патологиями половых органов. Наверное, так он проявлял своё истинное отношение к людям: ей достались члены высокохудожественные, а секретарше – дефективный копипаст. Так ей и надо. Дверь внезапно хлопнула. Глаза первой девушки налились красным, а руки сложились в защитную стойку карате; вторая, наоборот, застыла каменным изваянием. На пороге стоял Сай, единственный и неповторимый, сжимая в руках (Сакура вначале даже не поверила и протёрла глаза) большущий фаллоимитатор, почему-то ярко-розовый и в зайчиках – миленьких таких, улыбающихся, с морковками. Харуно снова протёрла глаза. В то, что любители жестокого самоудовлетворения неожиданно массово стали любить белочек и зайчиков, верилось слабо. Пусть даже и таким способом. Хотя как символы мужской силы кролики вполне подходили («Плейбой» и всё такое), да и морковки были очень уж многозначительными, няшные снежинки и цветочки портили впечатление. - Это тебе, Ясухиса! – торжественно вручил Сай первой «ляди». – Твоему ребёнку от нашей компании. Подарок к Рождеству. Обе секретарши выпали в осадок, и Харуно, недолго думая, последовала за ними. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что умеет её парень появиться феерично, но жизнь ему это умение вряд ли продлит. И что она ожидала другой фразы. Как минимум: «Ты не справилась, Ясухиса! Возьми вазелин и вот с этим – к шефу! Быстро!» А потом она поняла, что «игрушка», которую Акаши протягивал своей «рабочей» жертве – это действительно игрушка. Мыльные пузыри, которые чья-то извращённая фантазия запихнула в такой вот странный флакон. И что он так и стоит посреди кухни, в окружении трёх задумчивых девушек, с прикольным аналогом фаллоимитатора на вытянутой руке, словно статуя древнего вождя, указывающего путь потомкам. - А можно взять конфеты? – робко поинтересовалась вторая. - Ну, вы же сами на общем собрании настаивали на том, что сладости портят фигуру? – не понял художник. - Настаивали, - печально вспомнила «Декольте», понимая, что от подарка отвертеться не удастся. – Но мы же хотели вместо них игрушки… - Это и есть игрушка! – уверенным тоном заявил Сай. Сакура поняла, что девушки, в отличие от неё, наблюдательностью не отличаются. - Только для таких извращенцев как ты! – вспыхнула первая. – Как у тебя вообще рука протянулась: такое – детям! Акаши равнодушно пожал плечами и начал отвинчивать крышку. - Ты сама делала заказ, Ясухиса! Я говорил тебе – если нет фотографии товара, то дело нечисто, - он снял пробку и дунул в направлении уязвлено замолчавшей мадам. По кухне поплыли большие радужные пузыри. – Теперь бери подарок и объясняй всем сотрудникам, как они должны нести такие презенты домой. Советую развивать тему раннего полового воспитания. Кстати, я тоже домой. И не трогай мой скринсейвер! Я всё вижу, Ясухиса! Он взял Сакуру за руку и вывел её из кухни в прихожую. Краем уха девушка услышала удивлённое бормотание им вслед и, почти сразу, презрительное фырканье «Стрелки». Почему-то Харуно не было её жалко. Когда они вышли из офиса, было уже темно, а неожиданная испортившаяся погода испортила планы на пеший променад. Да и сам Сай выглядел слишком задумчивым и голодным. Впрочем, атмосфера кафе, в которое они были почти заброшены разыгравшимся сильным ветром, располагала к разговорам – темно, тепло, вкусно пахнет. За короткий отрезок пути от работы до общепита, оба умудрились замёрзнуть, и обоим требовался кофе. - Никогда не пойму женщин, наверное, - ожидая заказ, угрюмо произнёс Сай в пространство. – Столько работы, столько трудов… Вот скажи мне, почему так, а? - Ты о секретарше с работы? – улыбаясь, поинтересовалась девушка. – Так ничего фантастического тут нет. Обычный воинствующий планктон. Акаши затянулся сигаретой, откинулся на спинку стула и посмотрел на свою девушку. - Просто после общения с тобой мне начинает казаться, что всё возможно. Что нужно набраться терпения и продолжать пытаться понять людей, их чувства. Что женщины хоть и по-своему, но логичны. А когда я говорю с ней, то этот поток хаоса из её головы приводит меня в ступор. Нет, я понимаю, что думать многие не умеют, а большинство просто не любит, но чтоб вот так вот… Сакура хитро улыбнулась. Обычно диспозицию объяснял он, но сегодня роли почему-то поменялись. Она неожиданно увидела, насколько тяжело ему даётся контакт с внешним миром, и восхитилась своим Грязным Художником: каким упорством, какой волей к победе нужно обладать, чтобы не просто в теории разобраться во всех этих хитросплетениях, а ещё и научиться применять на себе. Почему-то казалось, что за это время Акаши не раз был избит по миллиону причин, основной из которых было его желание разобраться, какие слова действуют на каких людей, и почему. Она неожиданно осознала, сколько работы ему ещё предстоит и почему для него так важна связь с ней. Не только как с девушкой, но и как с «аборигеном» обычной жизни и разумным существом женского пола, которое может что-то объяснить. Но говорить про лень глупой тётки, которая будет весь мир убеждать в том, что он плохой, а она – хорошая, лишь бы не сделать лишнего шага, было неинтересно. Да, есть такие люди, которые свято уверены, что они «ужасно славные», и если кому-то не нравятся, то проблема не в них, но она была уверена, что эту гипотезу Акаши уже отработал. Всё девушке объяснил, разжевал и по полочкам раскидал, но - увы! - не помогло. Когда больной не хочет лечиться – медицина бессильна (лоботомия как метод - снова увы! – широкого применения не получила). Значит, нужно найти что-то ещё. Сакура хитро улыбнулась и с видом знатока вынесла вердикт: - И что тебе непонятно? По-моему, всё просто. Ты ей нравишься. Художник поперхнулся и долго кашлял. - Нравишься, нравишься! Не сомневайся. Ты – «её тип» мужчины. Но она видит только тебя внешнего. Внутренний ты её не устраиваешь категорически. Поэтому она со всем доступным ей тщанием и заботой приближает тебя к своему пониманию нормального парня. То есть - которым можно вертеть так, как ей надо. А надо ей признания: «Вы незаменимы на фирме, гениальная наша Ясухиса! Хотите стать ведущим разработчиком? Или сразу – генеральным директором, чего уж там мелочиться?» Или кто там у вам больше всех получает? - Он, он. Босс. Только она до сих пор думает, что включать курсив – это высший пилотаж, а сохранить документ в «Ворд»'е – это и есть программирование. - Круто! Только дела не меняет. Акаши задумался. - Я читал, что в детском саду так бывает. Кто нравится – того задрачивают. С учётом развития её интеллекта… Хм, может быть. Харуно сурово сдвинула брови и картинно подняла вверх указательный палец – предостерегающе и грозно одновременно. - Здесь всё сложнее. Борьба идеального и материального, видимого и желаемого, свинарки и пастуха в её душе достигают апофигеоза. Но отважная женщина не сдаётся! Сай чуть улыбнулся. - Она просто не понимает, что если третий муж бьёт по морде, то дело не в муже. Официантка принесла кофе, и Сакура моментально превратилась из грозного символа «Берегись ошибки, психолог! Опасссссно!» обратно в себя. - Я вообще не знаю, как далеко за пределы петли на колготках распространяется её понимание, - сказала она, отхлёбывая. - Но совсем скоро дети сотрудников будут бегать по дому, размахивая подобием фаллоимитаторов. Это даже забавно, но мне жалко бабушек. Чувствую, скоро увеличение количества смертей от сердечных приступов прибавит мне работы! Сай задумчиво кивнул. - Бабушек жалко. Но лучше подумай о детях, которым объяснят суть подарка… Что из них вырастет? Сошлись они на том, что методы воспитателей детских садов нужно применять срочно и в полном объёме. Или это слишком жестоко? Лоботомия гуманней и добрей? Все эти манные каши и описанные колготки – так неожиданно и строго… - Знаешь, мне этот детский вариант как-то и в голову не приходил, - признался он. А потом вздохнул и добавил: - Женщины… И Сакура, улыбаясь в ответ, неожиданно остро осознала, что именно удерживало её от последнего шага, который она сама уже сто раз хотела сделать. Когда она думала о близости с Саем, то мысли становились сладкими, немного нервными, а ещё их было ужасно трудно выбросить из головы. Как это произойдёт – у меня? У него? Случайно? Или договоримся, что в этот день, в этот час? Какой он будет – нежный? Страстный? Сдержанный, контролирующий весь процесс от начала до конца, или наоборот, отдастся процессу, забыв обо всём? Она хотела всего этого настолько, что иногда, слишком увлекшись фантазиями на эту тему, возбуждалась так сильно, что выход был только один: представить, что её руки – это его руки, и сейчас он гладит её так, как тогда, после ссоры. И все заканчивалось так же, как тогда – ярко, неожиданно. Но со временем этого становилось мало. «Разрядка» не могла заменить нормальный секс, как иллюзии не заменяют реальной жизни. И всё же она никак не могла решиться сказать последнее решающее «да». Почему? Сейчас Харуно поняла: она хотела быть с ним на одном уровне. И речь шла даже не о его опытности. Безусловно, Акаши хорошо знал, как доставить девушке удовольствие, но она чувствовала, как он сам получает его, целуя её, прикасаясь к ней, даже просто дразнясь и играя. Дело было не в этом. Зачем она нужна ему? Вечно объяснять, что такое любовь? Нескончаемый подбор эпитетов никого ещё не научил чувствовать на деле. В теории же он сам знал всё намного лучше неё. И даже применял все эти знания на практике. Надо сказать, не без успеха. Разговоры? В сети есть с кем потрепаться. Даже на абсолютно еб@@утые темы. Художественное вдохновение? Ну, рисовал же он как-то до неё. И, судя по далеко не первой выставке в крупной галерее, делал это довольно талантливо. Обычное присутствие, теплота, которую она умеет отдавать? Блин, так любая сопливая школьница это умеет, ещё даже лучше чем она – более самозабвенно, самоотверженно... Нет, нет и нет. Дело было в его всезнайстве. В умении не потеряться в нестандартной ситуации. В уверенности в себе. В возможности при желании становиться любым, каким угодно. В каждом разговоре, в каждом «сеансе психопомощи»: ещё до того, как он пригласил её на свидание, Сакура ощущала – она так не сумеет. Она «меньше» его не на год, а на… пусть не на жизнь, но на долгую-долгую работу над собой. Вытаскивая её из глупого уныния, видя ситуацию насквозь, Акаши умел оставаться «сверху и над», словно дружественное, но нейтральное божество. А она только воспринимала. Зато сейчас, столкнувшись с абсолютно новым Саем – немного растерянным, не знающим, что делать в глупейшей жизненной ситуации, Сакура почувствовала, что переходит внутри себя некую границу. Поднимает планку, выходя на новый уровень: теперь она может помочь ему так же, как и он ей. Её присутствие в жизни Акаши обретает новую глубину - в первую очередь для неё самой. Оно становится оправданным. Возможно, теперь встревать в такого рода конфликты, окружающие этого парня, словно мухи летний мёд, придётся ещё очень долго. Потому что жизнь, будь она хоть трижды обычной, всегда найдёт, чем тебя удивить, и преподнесёт случай, где книги бессильны. Но, чтобы всё так же чувствовать себя вровень, Сакура была готова делать это день и ночь. Всю жизнь. Они ещё сидели, болтали о всяких глупых приколах на работе – Сай рассказывал о том, что их «прима-балерина», Шикамару, обычно спит. Но все задания сдаёт в срок. Открывает глаза, читает тех. задание, складывает ручки куполом, полчаса кодит и снова спит. И всё работает! Сакура рассказывала о том, как их сегодня повели в больницу. Скорая привезла двух влюблённых, которые решили покончить жизнь самоубийством. Встречаться негде, денег на презервативы нет, сессию заваливают, весь мир их не понимает, особенно злые родители. Попросили ключ от комнаты у кого-то в общаге, сожрали купленный на последние деньги торт, выпили бутылку шампанского. И яду выпили, который девушка у знакомой медсестры выкупила. После шампанского, правда, им захотелось пошалить напоследок. Но не тут-то было! Медсестра оказалась женщиной ушлой и вместо отравы дала слабительного. А ключ от комнаты молодые в окошко сразу выкинули – чтоб не испугаться и не сбежать. Этаж четвёртый – не прыгнешь. Посидели они сычами, посидели, а потом их прорвало. В буквальном смысле. Медбрат из скорой рассказывал, что она в шкафу закрылась, а тот прямо в ящик комода. Так и сидел, как горный орёл на насесте, когда к ним двери ломали. Пока везли, влюблённые друг на друга даже не посмотрели. И из больницы по отдельности ушли. Зато живые, ёпт! И уже без глупостей в голове, которые вышли через совсем другое место. Так что если в голове у секретарши по-прежнему будет сумбур и кака, она, так и быть, отольёт ему в бутылочку такого вот лекарства. Помогает – проверено! Потом кофе закончился, и Сай вызвал такси. Сакура ехала, опустив голову на плечо Акаши, и ловила себя на мысли, ставшей уже привычной: это был отличный вечер. Если бы такая «секретарская» история приключилась с её бывшим, он бы всё свидание напролёт рассказывал ей, какая эта дамочка дура, какой он умный, и как его задолбало несовершенство мира и очевидная слабость кадров. Куда смотрит компания? Куда смотрит Министерство Труда? И куда ты смотришь, в конце концов? А так… - О чём думаешь? – раздался над ухом шёпот Сая. - О том, мог бы состояться этот разговор, если бы мы не пошли на свидание, а болтали, как обычно, по Скайпу. Как думаешь? - Думаю, мог бы. Но я не хикки, Сакура. Хотя мог бы им стать, наверное. Но всё же, нет. Мне хочется тебя видеть вживую. В любой обстановке – мой офис, улица, кафе. Без подготовки, настоящую. А ещё мне нравится наблюдать, как ты кладёшь руки на чашку с кофе, как тои губы нежно её касаются, как ты слегка облизываешься, и кончиком язычка скользишь… - Сай! - она чуть покраснела и шутейно толкнула его кулачком. – Перестань! - Монашенка, - смешивая иронию и нежность, усмехнулся он. – Ты даже не представляешь, как это нужно – чтобы кто-то вот так вот тебя толкал. Толкни ещё раз! - Извращенец, - буркнула Харуно, но всё же снова ткнула его кулачком в живот – легонько, совсем не больно. Потом поняла, что железные мышцы пресса полностью блокировали её «атаку» и, хитро прищурившись, неожиданно принялась его щекотать. Акаши издал непонятный звук, и в одно мгновение девушка оказалась прижата к сиденью с руками, заведёнными за спину. - А ты грозный противник, оказывается, - с напускной серьёзностью произнёс Сай, - тебя нужно связать, чтобы обезопасить. - Верёвки, удары… Ками-сама, с кем я встречаюсь?! – улыбнулась она. Неожиданно став серьёзным, парень отпустил её руки и резко отстранился. - Сай? - обеспокоено спросила Сакура. – Что-то случилось? Он молчал. Потом поднял голову. - Со мной. Ты встречаешься со мной, таким, какой я есть сейчас. Каким ты меня знаешь. Каким лю… - Приехали, - донёсся с переднего сиденья голос водителя. – Первая остановка. Харуно вышла из машины. Потрясла головой, прогоняя видение: бесчувственный, холодный Сай, безразличный ко всему, кроме… Она не знала, что интересует таких людей. Но она была уверена - Акаши не притворяется, когда говорит с ней. Тогда что с ним творится? - Ой! Задумавшись, она не заметила, как нога поехала по скользким ступенькам. Нелепо взмахнув руками, Сакура стала заваливаться на спину. Однако вместо ощущения ушибленного копчика было только тепло и сдавленные, произносимые сквозь зубы маты. - Злюка, отползай уже, а? – переведя дух, попросил Сай. Харуно осторожно (и где была эта осторожность пару минут назад?) откатилась в сторону и встала на четвереньки. Потом, держась за перила, поднялась и отряхнулась. Акаши тоже успел подняться. - Ты цел? - Цел, цел, - вздохнул он, потирая чуть пониже спины. – Сердит на чью-то неуклюжесть, но цел. - Как ты успел выскочить из машины, оббежать её и встать между мной и травмой? - А, это, - он почесал макушку, на секунду задумавшись. – Сам не понимаю. Просто увидел, как ты падаешь, и будто что-то подбросило. Ну, давай, счётчик тикает. Состучимся! - Ага, - чмокнула его в щёчку девушка, - до связи! Она чувствовала, что Сай недоговаривает. Вот и водитель такси, высунувшись из окна, смотрел на них как-то странно… Но не вменять же в вину человеку то, что спас её от падения? И всё же она чувствовала, как её сегодняшняя фраза что-то всколыхнула в Акаши. Что гнетёт её Грязного Художника? И почему он не может поделиться этим с ней? Неужели всё ещё не доверяет? *** В темноте не было ни единого лучика света. Сай знал – это только для того, чтобы стало больнее, когда вспыхнет свет, и глаза ослепнут от такого яркого перехода. Его любимый кошмар. Не самый страшный, но самый надоедливый, самый упорный и неприятный. Тишина. Зеркало. В нём – он. Тот, которым он был раньше. Бесстрастный, бесчувственный, прямой и простой, как приказ и его выполнение. - Ты опять пришёл? Никак не забудешь? - Это ты никак от меня не отвяжешься. - Не желаю говорить с таким трусом, как ты, - фыркнуло отражение. Сай поморщился. Раньше в его жизни не было ничего такого, что стоило бы бояться потерять. Даже собственная жизнь не стоила того. Но теперь появилось много всего: связи, чувства, друзья. Сакура. Особенно – Сакура. Но боязнь потерять всё это не делала его слабее. Это делало его просто человеком. Акаши Сай, студент Национальной академии живописи, веб-дизайнер и сетевой хулиган с ником Dirty Painter, это понимал. Рядовой четыре-один, к чьему простому имени никогда не добавлялась фамилия – нет. - А ты вообще труп. - Лучше быть полезным трупом, чем бесполезным живым. - Полезным – кому? Шайке со своими якобы великими целями? Кто-то заколотит чуть больше бабок, вот и всё. - А тебе подавай вселенскую справедливость? Ты ещё не понял, что такого понятия не существует в принципе? Недовольные будут всегда. - Мне плевать на справедливость. Я просто хочу немного честности. Для себя. Отражение ехидно засмеялось. - Честности? Пожалуйста! Ты поверил идиоту. Он вытащил тебя в мир людей и их грёбаных эмоций, но не позаботился о том, чтобы дать что-то ещё. Оставил тебя без кожи. Не объяснил, как тут жить. Как стать человеком в полном смысле этого слова. Как не чувствовать себя никому не нужным изгоем. - Это я понял и сам. - Помогло? - Частично. - Нужны связи? - Да. - И ты наивно полагаешь, что Сакура станет такой связью? - Я верю в это. - Напрасно. Предыдущая версия тоже подавала надежды, но – увы. Так будет и в этот раз. - Сакура – другая. Она сильная. Она умеет любить. - А ты – нет. - Что ТЫ об этом можешь знать? То, что я к ней чувствую, ты понять не сможешь. Это что-то особенное. Такого со мной раньше никогда не было. Анализировать это почти невозможно. Слишком много нюансов, оттенков. Как в картинах великих мастеров – сколько ни приглядывайся, невозможно разобраться и списать всё на технику. - Зато я точно знаю, что своими неумелыми душевными пассами ты всё только портишь. «Думать сердцем» по-Удзумаковски у тебя получается исключительно через жопу. Только когда ты становишься мной, что-то начинает получаться. - Неправда. С Сакурой этот номер не проходит. Она чувствует подлог. Ей нужен я, а не ты. - Она не знает ТЕБЯ. - Знает. Это с тобой она не знакома. - Но ты должен будешь рассказать ей! Иначе это будет обман. Недоверие. Ложь. - Я расскажу. - Когда? - Когда она будет готова. Мы вместе только два месяца… - И последний ты практически не вылезаешь из душа, борясь с возбуждением самостоятельно. А ведь она хочет тебя. И это могла бы быть не твоя собственная рука, а её губки. Пухленькие, розовые. Такие нежные… - Заткнись! Отражение довольно оскалилось. - Зачем же так мучить себя и её? - Я не поддамся. В этот раз – нет. - Надеешься, что она сможет всё понять? Что ей хватит на это силы и мудрости? Любви? - Да. - Но она боится! - Меня? Чушь! - Того, что снова будет верить в иллюзию. Боится лжи. После облома с тем придурком, она боится собственной склонности к идеализации. Не хочет любить того, кого на самом деле нет. Опасается придумать идеального парня, а он окажется не тем, за кого себя выдавал. Забавно, не находишь? - Не нахожу. - Потому что твои грёбаные эмоции ничему тебя не учат. Потому что тебе снова хочется. Но, даже если ты не поддашься, ничего не изменится. Снова будет гневный монолог красавцы и чудовища. В зеркале, словно в телевизоре, проступила картина: осень, жёлтые листья, редкие лужи, светло-серое, немного грустное небо, освободившееся от груза дождя и теперь просто хандрящее по ушедшему непонятно куда лету. Лавочка. Он и Она. Судорожно сжатые руки, желваки на челюстях. Всхлип: «Кто ты? С кем я встречалась всё это время?» - «Я – Сай. Твой парень. Такой, каким ты меня видела. Какого знала. Какого любила все это время. Неужели за четыре месяца ты так и не поняла, какой я на самом деле?» - «Я… Не знаю. Я не знаю тебя, Сай!» - «Знаешь. Это всё тот же я». Молчание. «Если бы я знала, что ты ТАКОЙ, то никогда бы не легла с тобой в постель. Ты просто играл, втёрся в доверие и воспользовался мной. Ненавижу! Ненавижу тебя! Ты чудовище! Ублюдок! Тебе место в психушке, в изоляторе! Убирайся!» Сай, стоящий перед зеркалом, вздрогнул. На душе стало мерзко – совсем как тогда, когда всё это случилось. Он опёрся о край резной рамы. В глубине отражения снова маячил его двойник – бесстрастный и злой. - Сакура не такая. Она сильная. Это раз. И я не допущу той же ошибки. Не стану спать с ней, пока не скажу всей правды о себе. - Но тебе же хочется? Она горячая, несмотря на всю свою скромность, а ты привык к тому, что секс есть почти всегда. - Я подожду. - Да ну? Неужели настолько хочется избавиться от меня даже там, в постели? Лишить последней радости? - Ещё бы! - Ты же не умеешь по-другому! Только со мной. Иначе ты никогда и не пробовал. Всегда контролируешь всё и ещё ни разу не занялся сексом, отдавшись эмоциям, примитивным и потому самым приятным. Сверху, снизу, сзади – во время секса ты, так или иначе, становишься мной. Чувствуешь удовольствие, но не любовь. Никогда не теряешь голову и не позволяешь так захватить себя, чтобы снесло башню. Боишься, и правильно делаешь. Кто знает, что там, за гранью бесчувственности? Какие они, твои эмоции? А если они, проявив, наконец-то, своё истинное лицо, окажутся слишком уж примитивными и грубыми? Зверскими? Мы-то знаем, каким животным ты можешь стать. Сай молчал. Отражение улыбалось. - Неужели ты всё ещё надеешься, что если девушка будет знать о тебе всё, полностью доверять и принимать любого, то у тебя получится расслабиться? - Хм… Да. - А не сорваться при этом? -Я планировал делать всё постепенно. Нежно и осторожно. Тогда… - Чушь. Ты же хочешь не просто войти в неё. Всадить – вот самый осторожный из подходящих глаголов. У вас обоих сносит крышу, когда вы только прикасаетесь друг к другу. - Я выдержу. - Упрямый болван! Сдайся. Засади ей так, как хочется! Тебе понравится, вот увидишь! И Сакуре тоже! А отношения… Подумаешь, не сложатся. Не факт, что вообще бы получилось. Ты урод, Сай, запомни. Был и остаешься. Таким, как мы, не положено любить и быть любимыми. - Нет! - Да! - Нет!!! Сай ударил по зеркалу кулаком. Но, вопреки здравому смыслу, оно не пошло трещинами, а зеркальный двойник только засмеялся. И тогда Акаши принялся колотить по нему, что есть силы. Руками, ногами, сбивая костяшки, колени и ступни, пока не раздался треск и он… …Проснулся. Наруто держал его за плечи и сдавленно матерился. В стену, о которую Сай с таким упорством бился, стучали с обратной стороны, обзывая его полуночным дятлом и другими, не менее лестными эпитетами. - Ты хоть понимаешь, что вошёл в серию ударов во сне? Художник тяжело дышал и недоверчиво смотрел на собственные руки и красно-бурые отметины на обоях. Через пару минут, когда дыхание пришло в норму, он сел и взялся за голову. - Извини, Наруто. Удзумаки плюхнулся рядом и взглянул на ставшее каменным лицо друга. Таким, почти прежним, тот становился только когда терял контроль над собой. Он хлопнул художника по плечу и тот, вздрогнув от неожиданности, захлопал глазами, перестав быть похожим на холодного истукана. - Пустяки. Расслабься. Сделать тебе кофе? Акаши отрицательно покачал головой. - Может, рамен? Я даже готов пожертвовать пачкой-заначкой. Художник ещё раз вздохнул, опустил руки и, взглянув на обеспокоенного товарища, сильно смахивавшего в этот момент на взъерошенного цыплёнка, улыбнулся. Курица-наседка в исполнении Наруто была очень трогательной. - Я ценю такую жертву, но лучше сбегай за куревом. У меня закончилось. - Ладно, - обрадовался Удзумаки и понёсся вниз. Сай, проводив его взглядом, сел за компьютер и уставился поверх монитора на стену. Там теперь висела «Надежда». Несмотря на слёзные мольбы Джирайи и всех пяти его тёток, он отказался выставлять эту картину. Слишком она была нужна ему самому. Слишком. *** Последняя в этом сезоне прогулка удалась на славу. По прогнозу дальше наступало резкое похолодание, но этот денёк выдался чудный: солнце, лёгкий мороз и пронзительно-голубое небо, столь редкое для декабря в этих широтах. Ночью был мороз, а с утра выпал снег. Сакура и Сай, решив не уезжать ни в какие далёкие края, пошли гулять в лесопарк, раскинувшийся неподалёку от дома Харуно. И, хотя кое-где под ногами хлюпала грязь, оставлять свои следы на белоснежном пока ещё покрывале было весело и как-то очень романтично. Они бродили, украдкой целуясь, дышали полной грудью и надеялись, что обещанный циклон задержится где-нибудь по дороге. Акаши взял с собой этюдник, надеясь осесть в каком-нибудь тёпленьком кафе с хорошим светом и сделать пару набросков своей девушки, но Сакура, и так чувствуя за собой вину за то, что её парню приходится постоянно тратиться на такси, решительно отказалась. Она напирала на то, что они с ним и так скоро превратятся в придатки к компьютеру – так редко бывают на воздухе, поэтому, если есть возможность, то нужно ходить, пока природа шепчет. - А кофе? – сдался, наконец, художник. - А кофе продают в автомате на входе, в больших бумажных стаканчиках. Давай я пока посижу на лавочке, посторожу этюдник, расчищу тебе место, а ты сгоняешь? - Ладно. Я быстро. Проводив парня взглядом, Сакура улыбнулась. Прогулка была ужасно милой – их следы на снегу, прекрасная погода, хорошее настроение... Смех. Ну ладно, пусть смеялась только она, но Сай же улыбался! Ей это не мерещилось! Да, пусть и делал он это куда-то в пол, прикрываясь сигаретой, но прогресс был налицо: Акаши стал меняться. Сегодня он даже ни разу не заставил её покраснеть. Аллилуйя! Но через мгновение идиллия была разрушена. Внимание привлекли крики откуда-то из глубины боковой аллеи. Трое парней тащили девчонку в кусты. Та кричала, отбивалась от них, вопила, что есть мочи, но что может такая малявка против здоровенных амбалов, ошалевших от собственной крутости настолько, что позволяют себе подобные выходки в общественном месте? Нет, конечно, никакой полиции не будет, и люди сюда забредают крайне редко, но всё же… - Отпустите её, недоноски! Не дожидаясь возвращения Сая, Сакура рванула к ним. Парни, не рассчитывая никого тут увидеть, сначала слегка стушевались, а потом заулыбались. На ловца и зверь бежит! Больше – веселее! Но Харуно, не надеясь на то, что самцов удастся образумить праведно-пламенными речами, застыдив настолько, что у них пропадёт желание хулиганить, знала, как поступить. Разогнавшись, насколько это было возможно, она со всей силы врезалась в первого амбала, шагнувшего ей на встречу с тупой улыбкой на широком лице. Тот, не ожидая такой прыти, нелепо взмахнул руками и упал, то ли от неожиданности, то ли поскользнувшись на появившемся за ночь льду. Но Сакуре того и надо было – пока парень не поднялся, она со всей мочи саданула его ногой по яйцам, понимая, что тёплая куртка до бёдер и джинсы значительно ослабят атаку. Но на какое-то время боль его задержит. - Ы-ы-ы!!! – выпучил глаза нападавший, скрючившись на земле в позе зародыша. Вероятно, он что-то хотел сказать товарищам, но не мог. Но всё и так было довольно красноречиво. - Ах ты, сука! – заорал второй, двинувшись на Харуно. Но та не стала дожидаться, пока её накажут за срыв чьих-то мерзких планов. - Сопротивляйся, дура! Беги! – крикнула она девчонке, замершей в руках третьего, и тоже дала дёру. Краем глаза Сакура заметила, как жертва побежала в другую сторону. Это было хорошо. Это значило, что ей, как минимум, удалось вырваться, и теперь всё зависит от её скорости. Так же, как сейчас безопасность самой Харуно зависела от быстроты её собственных ног – второй амбал нагонял её с пыхтением маленького паровозика. Задыхаясь от обжигающе морозного воздуха в горле, проклиная свою лень и нежелание ходить в спортзал, ссылаясь на занятость, будущий лучший хирург в стране неслась во весь опор, надеясь на одно – что кто-нибудь, кроме них с Саем, решится забрести в такую отдалённую часть парка. Чёрт, она даже не могла кричать и звать на помощь – дыхания хватало только на бег, а мыслей – на молитву: только бы не споткнуться, только бы заплетающиеся ноги не поехали по льду! Но боги, наверное, были сейчас заняты помощью той, первой девушке. Догоняющий её злющий парень, схватив за меховую опушку капюшона, резко дёрнул руку на себя. Не удержавшись, Сакура полетела вниз и единственное, на что хватило реакции – утащить нападающего за собой на землю. В возне на земле она выиграла. Правда, вскочив первой, Сакура на секунду потеряла направление – куда бежать, в какую сторону, но, быстро сориентировавшись, снова попыталась скрыться. Пара шагов, и за углом ближайшей трансформаторной будки уже начнётся более обитаемая зона. Есть шанс, что там кто-нибудь будет гулять. Увы, преследователь тоже успел подняться довольно быстро, и ему направление было до лампочки – вот он, маяк, прямо перед ним! Схватив девушку за локоть, он развернул её на себя и замахнулся для удара. Всё, что она могла – зажмуриться и внутренне сжаться в комочек. Но удара не было. Был хруст, звук падения, был лежащий на асфальте горе-насильник, держащийся за горло в попытке продышаться, и был Сай. Лицо у него было спокойное, но такого злого прищура глаз Харуно у своего бесстрастного парня не видела ещё ни разу. - Ты в порядке? – он без стеснения ощупывал её, пытаясь определить, есть ли переломы. Сакура уже хотела ответить что-то шуточное, успокоив его, но вместо этого заорала: - Сзади! Её первая жертва, уже пришедшая в себя, и тот насильник, который погнался за девушкой, неожиданно вынырнули из-за угла будки, примчавшись на помощь своему менее удачливому товарищу. Разворачиваясь и одновременно закрывая спиной девушку, Сай легко уклонился от прямого удара в голову. Ещё через мгновение ударил в ответ сам – коротко и мощно. Клацнула челюсть, мотнулась голова, но будущий Фаринелли всё же устоял. Он махал кулаками во все стороны, хлопал глазами, в которых явно потемнело, и пытался достать Акаши вслепую. Правда, эти действия сильно мешали его приятелю и тот, сообразив, что к чему, изо всех сил толкнул стоящего впереди друга вперёд, а сам прыгнул сверху. Цель была достигнута – пытаясь не дать Харуно поучаствовать в этой глупой свалке, художник повалился на землю, пытаясь выкарабкаться из-под двух туш, прижавших его к земле. Впрочем, это продлилось недолго. Не успела Сакура оглянуться в поисках подходящего камня, чтобы стукнуть им по голове верхнего врага, как художник уже выбрался и, зло ругаясь, молотил их ногами. Да, это было неблагородно - бить лежачего. Но действенно. Как только Акаши, чертыхаясь, отошёл от стонущей кучи-малы, Сакура бросилась к нему. - Ты цел? Но он только махнул рукой, пытаясь очистить снегом куртку от налипших комьев грязи. Девушка, глядя на это, прислонилась спиной к стенке подстанции и сползла вниз. И, так и сидя на корточках, она, кажется, впервые за эти сумасшедшие десять минут, вдохнула и выдохнула. На глаза почему-то навернулись слёзы, но Харуно упрямо стёрла их кулаком, строго-настрого приказав себе не истерить. В конце концов, всё обошлось. Все живы. Все целы. Куртку она выстирает, а своего Грязного Художника отмоет так, что тот сменит ник на Pure Nature. - Эй, ты в порядке? – Сай присел рядом, внимательно глядя ей в глаза. Она улыбнулась, поднялась и расправила плечи. - Где ты научился так драться? – спросила она, удивлённо глядя на трёх валяющихся на земле мужчин, ещё пару минут назад казавшимися ей такими опасными. Теперь они отползали в стороны, решая, то ли стоит перегруппироваться, то ли всё же ползти себе с Богом восвояси. - В Галерее, Злюка, - поднялся вслед художник. - Охранял свои картины от пятерых тёток Извращенца, пытавшихся их снять со стен, утащить в тёмный уголок и там надругаться. Ты знаешь как, не красней. Скажи мне лучше, почему, стоит только оставить тебя на пять минут, как вокруг оказывается целая толпа озверевших мужчин? Харуно снова взглянула на горе-насильников, уже отползших на безопасное расстояние и теперь поднимающихся, топая восвояси – вряд ли на новые подвиги, скорее уж замаливать старые грехи в районном травмпункте. - Потому что я Бетмен, Сай! Если не я, то кто же защитит Готем? - пафосно и гордо заявила она и тут же осеклась – под правым глазом Сая расцветал просто очаровательный синяк. - Тебя задели? Сильно болит? Тонкие пальчики заскользили по его лицу, пытаясь ощупать. Он провёл ладонью по щеке и слегка скривился. - Ничего серьёзного. На излёте задели, наверное. - Всё равно нужно обработать. Приложи пока лёд. Она с чистой душой протянула Саю обледенелую каменюку, которой собиралась лишить насильников последних извилин. Тот глянул на её размер, оценил слой мокрой грязи с одной из сторон и вежливо отказался. - Пойдём лучше в кафе, которое ты так недальновидно отказалась почтить своим присутствием. Там есть нормальный лёд, а ещё можно умыться, привести в относительный порядок одежду и выпить, наконец, кофе. Заодно сделаешь с моим ранением всё, что хочешь. Идёт? - Идёт, - улыбнулась Сакура. – Я тебе на фоне будущего бланша какой-нибудь красивый пенис нарисую. Йодом. Тот довольно кивнул. Девушке даже показалось, что внутренне он себе представляет, как появится на работе и покажется в таком виде любимой секретарше. Но потом он глянул на землю, покачал головой и как-то грустно сказал: - Жаль, что первый кофе пропал. Очень ароматная арабика. Такая, как ты любишь... *** В кафе они, правда, пошли не сразу. Вначале вернулись, подобрали оставленный на скамейке этюдник Сая и прошлись по кустам в поисках возможного трупа – а вдруг девушка всё же не успела скрыться? Но поиски ничего не дали. Скорее всего ей удалось уйти от преследования. Умчалась домой, и правильно сделала. Во всяком случае, Харуно твёрдо знала, что окажись она на её месте, то тоже вряд ли бы вернулась воздавать почести нежданному спасителю. Обзывала себя трусихой, упрекала за малодушие и неблагодарность, но не вернулась бы. Хотя мысленно обязательно бы желала этому хорошему человеку всяческого счастья. Сама она, хоть и была здорово перемазана грязью, лучилась счастьем. Сай, глядя на её счастливую моську, только качал головой. - Ты всё-таки извращенка, - сказал он, уже подходя к кафе. - Нормальной девушке для счастья надо быть чистой, красивой и в безопасности. А тебе, судя по всему, нужно врезать кому-то по яйцам, окунуться в лужу и пошариться по кустам в поисках растерзанного и изнасилованного трупа. По идее, всё это должен был делать я, чтобы покорить тебя смелостью, мужественностью и ответственностью. Ты, случайно, никогда операцию по смене пола не делала? Харуно засмеялась. - Нет, только лоботомию. А что? - А то, что тогда я всё же начну считать себя бисексуалом, и мы проведём тот опыт, от которого отказался Наруто! Сакура картинно нахмурилась. - Учти, ты будешь пассивом! – сурово пообещала она и взялась за ручку входной двери. - Согласен, - безропотно согласился он. Харуно от удивления захлопала глазами и встала, как вкопанная, прямо на пороге кафетерия. - Сай… Ты что, всё-таки… Акаши невозмутимо закурил и посмотрел на свою девушку. В чёрных глазах плясали чёртики. - Сакура, я согласился только потому, что уверен – ты никогда не сможешь этого сделать. - Да ну? – воинственно сузила глаза она. Художник затянулся и хитро прищурился. - Тебе придётся прийти в секс-шоп. Открыть двери, воровато оглядываясь: а вдруг кто-то из знакомых увидит, КУДА ты ходишь? Потом наткнуться на ждущий взгляд продавщицы. Проблеять: «Я посмотрю пока, ладно?» Конечно, девушка участливо закивает, и от этого тебе станет неловко ещё больше. А потом сказать, громко и отчётливо: «Дайте мне, пожалуйста…» Ты какие предпочитаешь – гелевые, латексные, под натуральную кожу? Будешь держать его в руке или всё же решишься одеть страпон? И попросить его там: «Мне, девушка, сбрую с х@ем». На сколько сантиметров? Диаметр? В этот момент ты вспомнишь меня. Подумаешь, что парень свой, и его всё же жалко. Попросишь самый маленький. А тебе в ответ: «А их нету, извините. Закончились. Есть от пятнадцати. Берёте?» Сбегать будет поздно и ты, чувствуя себя последней извращенкой, даже садисткой в глазах продавца, только кивнёшь. А после этого сделаешь всё, чтобы больше там не оказаться. Ну как, актив ты мой ненаглядный, сможешь? Акаши так живо описал все перспективы, что Харуно будто вживую увидела себя там, в царстве разврата и порока – будке два на два метра, притаившейся в переходе возле её университета. Стоящей в окружении фаллоимитаторов всех цветов и размеров, костплейного белья и ещё много чего, вызывающего краску на лице одним своим видом. Смущенную, выдавливающую из себя слова. Да какой из неё, к чертям, экспериментатор в постели? Она даже в Интернете никогда не заходила в подобные магазины, а уж вживую! Но признаться в таком малодушии собственному парню она не могла. Не хотела выглядеть зажатой, абсолютно не раскрепощённой дурочкой, с которой только и можно, что по скайпу о птичках трепаться. Для него она хотела быть сексуальной и смелой. Хотела. Но настолько… не была. Увы, не была. И всё же Сакура вздёрнула подбородок вверх, сжала челюсти и процедила: - Смогу. Сай ехидно ухмыльнулся, глядя на неё с весёлым вызовом. - Тогда попробуй сказать это прямо сейчас. Не продавщице – мне, своему парню. Тут никого нет. Скажи: «Сай, я хочу трахнуть твою задницу большим резиновым членом». Только твёрдо скажи, уверенно, как настоящий актив! Не краснея! Сакура набрала воздух в лёгкие и почувствовала, что румянец предательски лезет на щёки. Её внутренняя воинственная часть подбадривала её, обзывая закомплексованной монашкой. В конце концов, это только слова. Тра-ля-ля. Вон, психи в дурдоме себя Наполеонами обзывают, и ничего! И эти слова тоже ничего не означают. И вообще, это очередной дурацкий прикол Сая. Он ещё заплатит за это. - Сай, - начала она, - я… Но горло предательски отказывалось вырабатывать звук. - Ну-у-у? – поддразнивал он. - Я хочу… Румянец был уже, наверное, на всю щёку. - В глаза мне смотри, Злюка. В глаза! Хочу… Чего? Говори! Она зажмурилась и выпалила на одном дыхании: - Трахнуть тебя в зад большим членом! И сразу замерла с открытым ртом. На пороге кафетерия стояла явно смущённая женщина средних лет в белом переднике. - Я только хотела сказать, что мы открыты, - пробормотала она. – А то вы так долго стояли, что я уж подумала – ручку заклинило. Извините, пожалуйста. Сакуре показалось, что у неё покраснело не только лицо, но и кончики пальцев на ногах. - Мы сейчас зайдём, - пробормотала она, не зная, куда деть глаза. Женщина тоже поспешила юркнуть обратно. А Акаши, глядя на свою девушку, так ржал, что подавился сигаретным дымом и долго не мог прокашляться. Харуно, к своему докторскому стыду, думала в этот момент, что так ему и надо. - Знаешь, Злюка, я впервые в жизни почувствовал себя хулиганом, который поймал отличника и заставил ругаться матом, - признался он, прекратив смеяться. - Мне никогда не везло на проделки, - буркнула всё ещё красная Харуно. – Стоило только что-то такое сотворить, как рядом оказывались родители. И было ужасно стыдно. - Как сегодня? - Как сегодня. - Злюка, считай, что это была моя награда за синяк под глазом. Если бы каждая моя драка заканчивалась так вот весело, ходил бы сюда махаться каждый день! - Ой, синяк! – спохватилась девушка. – Идём, обработаю. Они прошли, наконец, в кафе, и хозяйка заведения (это она выходила на порог), сделав вид, что ничего не было, усадила их за столик возле окна. Меню уже было на месте, но никто его и не подумал открыть. Сакура, взглянув на все сильнее проступающий синяк Сая, попросила спирт, вату и йод. Глядя на окончательно вытянувшееся лицо администратора, решила, что если за одиозную фигуру сегодня она, то надо соответствовать образу до конца, и с улыбкой добавила: - Можно без сахара. Акаши же, наоборот, чинно заказал два кофе и по куску чизкейка к ним. Увы, спирт принесли первым, и Доктор Страшная Месть принялась за дело. Сай кривился, но терпел. - Больно? – злорадно спрашивала юная последовательница доктора Менгеле. - Нет, не очень, - героически отвечал художник, не понимая, как простую йодистую сетку можно сделать ещё и электрической. - Терпи, герой. Я постараюсь полегче, но ты же знаешь, идеально у меня пока получается только на трупах. Осталось совсем немного. Под конец экзекуции Сакура уже почти забыла о ситуации на пороге. Зато три побитых парня из головы не шли никак. В конце концов, с них всё началось. - Признайся, ты поражена? – спросил Сай, держась за щёку. Сакура, отдавшая должное, наконец, кофе и торту, всё же успела уловить знакомый исследовательский огонёк в чёрных глазах. От этого в душе зашевелились нехорошие подозрения. Но всё равно она была действительно тронута его сегодняшним поступком. Так защищать её, так оберегать… Получить в морду, опять же… Романтика! - Признаюсь. Поражена. Он довольно кивнул. - Прочитал в одной книге, что ничто не производит на девушку такого впечатления, как самопожертвование. И лучше всего, если остаются следы. Сакура сцепила зубы и зло на него уставилась. - Я тебе сейчас на второй щеке симметричный бланш сделаю. Ты что, совсем идиот? Акаши неопределённо хмыкнул. Наверное, это значило «да». - Сакура, ну я же не нарочно! Да, я слышал, как вторые двое бежали. Их бы только глухой не услышал. Но узнать, как ты себя чувствуешь, мне показалось важнее. И уж конечно, я не хотел получить по морде. Это вышло случайно. Локтем, когда вниз летели. Можно было либо оттолкнуть тебя, чтобы ты не упала с нами, либо закрыть лицо. В любом случае, он не собирался рассказывать Сакуре о своих первых психологических опытах, почти наверняка заканчивающихся такими вот потасовками. Дурацкие, грязные драки, в которых он намеренно глушил природный защитный инстинкт и доведённые до автоматизма реакции тела на атаку. Не сражения, а побоища, где он позволял издеваться над своим телом, пытаясь понять, почему людям нужно причинить кому-то боль, чтобы убедить в своей правоте, даже если это не так? Тем более – если это не так? Он не любил вспоминать то время: энтузиазм и отчаяние, непроходимые дебри непонимания, и полное, почти непереносимое ощущение одиночества. Злость на Наруто – мир, в который друг его вытащил, и впрямь оказался стадом дикобразов. Его поддержка, позволяющая видеть свет в конце тоннеля и не сдаваться. И снова – злость на эту поддержку, на себя, что не получается вписаться ни в одну из прочитанных схем человеческих взаимоотношений, разобраться ни в одном чувстве, злость на всех людей – нелогичных, таких же злых, интуитивно жестоких. Именно тогда он начал носить чёрное – на других оттенках кровь была намного заметнее, а бордовый он не любил. Этот цвет вызывал в памяти плохие ассоциации. - Ты мог не ощупывать меня, а побежать со мной дальше. Не ввязываться в драку и не геройствовать. Ты что, не понимаешь, что они могли тебя покалечить? – кричала Сакура, видя, что её тирада проходит мимо ушей художника. - Но игра ведь стоила свеч? – пожал плечами он. - Нет! - Но ты ведь поражена? Ты сама сказала… - О-о-о! Сейчас я поражаюсь исключительно твоему долбоебизму! Ради проверки очередной глупости так рисковать собой - это не просто глупо, это… Это… - она задыёхалась, на находя слов. - Не ради проверки, Сакура, - признался Сай. - Просто мне хотелось, чтобы ты увидела меня другим. Сильным. Способным на благородные поступки. Защитником. Ты права, наверное, это очень по-детски – пытаться выглядеть в чьих-то глазах лучше, чем ты есть на самом деле. Но разве не все делают так же? Девушки, прячущие под макияжем недостатки внешности? Покупающие лифчики с пуш-апом, добавляющим на глаз пару размеров? Парни, рассказывающие о своих «подвигах», покупающие цветы, ведущие подруг в ресторан? Демонстрирующие показное чувство юмора, щедрость, внимательность? Обвинительная речь Сакуры оборвалась на полуслове. Безусловно, почти все парочки ведут себя именно так. Свидания как бы предполагают демонстрацию своих лучших качеств. Девушка, по жизни предпочитающая гладкий хвостик, вертит на голове ненавистные вавилоны, а парень, не вылезающий из джинсов, втряхивает себя в костюм. Ино шутила: «Парни это делают, чтобы затащить девушку в постель, девушки – чтобы затащить парня в ЗАГС. Ну, или тоже в постель, если связывать себя узами пока рано». Или потому что «хочу, чтоб у меня был парень, ибо у подруги есть/так как это престижно/ повышает мой статус в глазах окружающих». Или хрен его знает, зачем – Харуно точно знала, что для своих «хотелок» совсем немногие люди ищут причину. Но то, что при этом творится у обоих «встречающихся» на душе, остаётся за кадром: например, природные застенчивость, робость – или наоборот, куда-то до лучших времён отложенная смелость, чтобы продемонстрировать добропорядочность и «приличность». Боязнь быть непонятым. Разные цели, зачастую, правда, неосознаваемые, но всё равно преследуемые в этих начинающихся отношениях. Но может ли что-то хорошее начаться со лжи, пусть и общественно допустимой, даже одобряемой? - Только выглядеть, Сай? – прошептала она. – Или всё же быть? Акаши вздрогнул от её взгляда, прожигающего, кажется, насквозь. - Не двигайся, - попросил он шёпотом и потянулся за этюдником. И Сакура замерла, чувствуя, как лучи солнца и взгляд Сая скользят по лицу, одинаково нежно лаская его. Она понимала – сейчас он не ответит. Ответы на такие вопросы никогда нельзя найти быстро. *** Когда света почти не стало, Сай повёл её домой. Обратная дорога вышла без приключений, и Сакура, пригласившая Акаши к себе, неожиданно поняла, что за весь день они так толком и не ели. - Ты голодный? Сай улыбнулся. Этот день они провели вдвоём. И, если не считать небольшой драки и связанной с его признанием ссоры, то всё было великолепно. В кафе Сакура, не привыкшая позировать для портретов, начала травить байки, рассказывать о том, как увлекательно было делать операцию на лёгких у типа, проглотившего пять теннисных мячей и голову одной куклы Барби. Рассказывала, что в детстве всегда хотела такую же игрушку, модель «После развода» - с домиком Кена, машиной Кена и гардеробом, втрое больше обычного. И теперь мечта идиотки, похоже, начала сбываться. Если на следующей неделе привезут второго, распилившего и неудачно проглотившего кукольный дворец, то надо будет написать письмо Деду Морозу, чтоб отменил задание. Отправить на северный полюс: «Горшочек, не вари!» Он рисовал и улыбался. Скучно, как обычно, не было. Наоборот, с каждым разом становилось легче – на миллиметр привычки, на грамм доверия и понимания, на какую-то неуловимую грань, определяющую, насколько подходит тебе тот или иной человек или нет. И сегодняшний день не был исключением. Даже несмотря на драку. Он вспомнил, как называется это явление. Резонанс. Сам факт существования в жизни Харуно человека, который понимает, поддерживает и оберегает её, делал её счастливой. Чувствуя себя нужной, желанной, Сакура светилась изнутри, встречаясь с ним, разделяя будни и выходные, щедро даря этот свет ему. Он наполнял его душу, как ничто другое, рассеивая сумрак воспоминаний и тупое равнодушие, привычно заполняющее сердце. Этот день, с его шутками, пейзажами, теплотой и чувством полного душевного комфорта и лёгкости переполнял его. И теперь уже ему хотелось поделиться с ней этой радостью. Ты – мне, я – тебе. Снова и снова, пока… Он вплотную придвинулся к Сакуре и посмотрел на её лицо. Последние лучи солнца, уже скрывшегося за горизонт, делали её глаза другими – то ли охристыми, то ли медовыми. Лёгкий румянец на щеках. Чуть обветрившиеся губы… Наверное, всё же не стоило так жадно целовать их на морозе. - Голодный. Ты даже себе не представляешь, насколько, - признался он неожиданно хриплым голосом. Девушка, поняв, куда он смотрит, вздрогнула. Не испугалась и не отстранилась. Не перевела в шутку. И даже не сделала, как обычно: короткий поцелуй, улыбка, подмигивание. Обещание чего-то большего в будущем, но не сейчас. Наоборот. Она, словно бросая ему вызов, дерзко провела языком по контуру рта и хитро прищурилась. Совсем недавно это делал он, заставляя её краснеть и смущаться, чувствуя себя абсолютно наивной и неопытной. Возможно, она такой и была, но играть на чужих слабостях умела не хуже Акаши. - Вообще-то, я не это имела в виду, но… Она хотела этого. Таких вот взглядов – и отвечать на них. Прикосновений – с возможностью возврата сторицей. Равной игры. Теперь – хотела. - Я знаю. Иногда мне кажется, что я знаю, что ты имела в виду ещё до того, как ты это скажешь. Сакура нахмурилась. Рука, поглаживающая шею парня, остановилась. Почудилось: он слегка дёрнулся, словно от нетерпения, приглашая её не останавливаться. - Думаешь, что изучил меня настолько хорошо? Кончик её носа игриво погладил его щёку. Руки легли на плечи – спокойно, расслаблено. Но голос, голос… Вкрадчивый, но всё же холодный. Готовый ко всему «докторский» голос выдавал её напряжение. Акаши знал – чем дальше они вместе, тем всё серьёзнее для них обоих. Тем сильнее страхи, полученные от прошлого опыта. Он знал, чего боится его девушка. - Думаю, что ты боишься этого и спрашиваешь себя, насколько я эгоистичен для того, чтобы бросить наскучивший объект. А ещё… Его ладони легли на её талию, плавно прошлись по поясу и сомкнулись за спиной. Приподняв край блузки, пальцы Сая двинулись вверх, отыскивая какие-то неимоверно сладкие точки, прикосновения к которым заставляли забывать суть разговора в желании выгнуться навстречу и прижаться посильнее. - Ещё ты мучительно размышляешь, стоит ли нам начинать более близкую стадию – ведь секс сам по себе ничего не исправит, а только усугубит ситуацию. И ты знаешь это как никто – если процесс распада начался, синтеза не будет. Руки Акаши, скользя вдоль позвоночника, заставляли её вздрагивать, рассыпаясь в сотне сахарных мурашек, бегущих по коже. Он чуть задержался на застёжке лифчика, но, подумав, всё же оставил всё как есть и переместил ладони на живот. По ощущениям Сакуры, количество мурашек удвоилось. На каком-то уровне Харуно понимала, что это ловушка: так ласкать её, но при этом напоминать о том, что более близкие отношения могут быть плохой идеей, невозможно было без скрытого умысла. Она чувствовала, как её художник бросает ей вызов, словно признавая наконец-то их полное равенство во всём – и в умении владеть эмоциями, и в способности находить ответы на вопросы. Это был выбор: что ты предпочтёшь – бояться дальше, тянуть до бесконечности и в итоге поддаться собственным комплексам, или всё же твоё чувство достаточно сильно, чтобы плюнуть на возможную боль? - И что? – мягко спросила она, принимая дуэль. Тонкие пальчики нежно погладили его шею. Несильно задели ногтями, и снова погладили. Чуть опустив голову, Сакура провела языком по пульсирующей синей жилке на горле. Вкус был восхитительным, а запах... Она обожала его запах – мороз, краска, мята, чуть-чуть – табак, и «Bulgary Aqua Mаn». Поддавшись искушению, она сделала поцелуй чуть более властным, втянув в рот белоснежно-белую кожу и оставляя маленькие красные следы. Свои метки на его теле. Знак того, что он принадлежит ей. Потом, словно опомнившись, принялась легонько покусывать его подбородок. - Тебе никогда не приходило в голову, что я боюсь не меньше? – прошептал он одними губами. Дыхание парня участилось. Девушка увлечённо наблюдала, как он сглатывает слюну, как ходит кадык, как воротник медленно, но верно превращается в удавку, а первая пуговица рубашки нещадно впивается в горло. Сакура поддела её ногтем, и та поддалась. - Чего? Сай судорожно пытался остановиться. В прошлый раз, когда они так стояли, говорили и гладили друг друга, всё только начиналось. Было проще сказать себе: «Рано. Жди». Их связь ещё не улеглась в душу и слегка злила тем, что делала его слишком зависимым. Это ощущалось как опасность. Как пусть и желанная, но слабость. Теперь это прошло. Убедившись, что никто не собирается вытирать об неё ноги, душа потихоньку отогревалась. Чем больше времени Акаши был вместе с Сакурой, тем огромней становилось количество иррационального внутри себя, тем сильнее страхи, боязнь потерять всё это. Сможет ли он - так? Не рассуждая, а чувствуя, без попыток подчинить себя какой-либо причине, разложить по полочкам и удостовериться? Или его собственные фобии ещё круче, чем у Злюки, маленькой монашки из Интернета? Он поднял ладони чуть выше и стал осторожно поглаживать её грудь через ткань лифчика. - Того, что тебя достанут мои эмоциональные проблемы, манера поведения, занятость и тараканы в голове. Привычка заставлять тебя краснеть. Что ты махнёшь на меня рукой и пошлешь подальше. Что снова окажусь никому не нужным, а значит, бесполезным. Сакура хмыкнула и погладила кончиками пальцев морщинку, всегда возникающую у него на лбу, когда он начинал действительно волноваться. Думая о том, что кто-то может быть слишком эгоистичен в отношениях с тобой, слишком легко забыть, что ты сам грешен. Зацикливаешься лишь на своих проблемах и страхах, жуёшь прошлогодние сопли, оставляя кого-то наедине с проблемами, ничуть не меньшими собственных. Она знала, чего боится Сай. - Замена обычно находится быстро. А уж для тебя, с твоим опытом… - улыбнулась она, поддразнивая и подбадривая одновременно. Его рот остановились в миллиметре от её. Она почувствовала, как дыхание Сая стало частым, и от этого почему-то пересохли собственные губы. Медленно, будто специально (или всё же действительно – специально?), она облизала их. Кончик языка прошёлся по контуру, чуть задержавшись в уголках. Тяжёлая вода, заполнившая взгляд Сая в этот момент почему-то вызвала в душе непонятное чувство радости. - Найти того, кому можно доверить свою душу, очень тяжело. Ничтожный шанс. Один из миллиона. Она посвятила себя тому, чтобы спасать людские жизни. Хватит ли у неё мужества принимать его так же, когда он расскажет ей, сколько крови на его руках? Как он, равнодушный ко всему, кроме поставленных задач, лил её, словно воду? Останется ли она по-прежнему – его? Или, разрывая эти узы, на этот раз с себя придётся снять не только кожу, но и вынуть душу? Руки на её груди чуть сжались, но Сакура только тихонько застонала в ответ. - Это всегда риск и всегда боль. - Но… Она хотела сказать, что боль – неотъемлемая часть жизни. Что это и значит – быть человеком. В конце концов, больно бывает не всегда. Что бы тот ни сделал, ей хватит силы вынести это. Но Сай знал этот ответ заранее. - Ты доверяешь мне, Сакура? – не дал продолжить он ей. Акаши придвинулся вплотную и смотрел ей прямо в глаза. Его руки, блуждающие где-то у неё под блузкой, остановились. Харуно понимала, как важен для него ответ. Ощущала, что за этим напряжением кроется что-то ещё… - Да. Веришь – не веришь. Дети – родителям, ученики – учителям, граждане – правительству. Любимые – любимым. Когда истины перестают быть простыми, как поиск развлечений в ближайшем баре, когда игры заканчиваются, этот выбор падает на тебя, как неизбежная плата за взросление. За потерянный Эдем слепоты. За желания не тела, но сердца, в конце концов. Она, усмехаясь, прикоснулась губами к его груди, отчётливо ощущая, как бешено стучит его сердце. Так же усмехаясь, погладила открывшуюся на груди кожу и расстегнула ещё одну пуговицу. Но, дойдя до третьей, неожиданно обнаружила собственные руки заведёнными за спину. - Сай, что ты… - Ш-ш-ш-ш… Чтобы удерживать её так, ему хватало и одной. Второй он продолжил гладить лицо Харуно, всё также избегая прикасаться губами к её чуть приоткрытому рту. Но на коже, шёлковой, обнажённой, чувствовался каждый его выдох – на шее, на ключицах, в расстёгнутом вороте блузки, в ложбинке груди. На секунду Сай задержался там, почти прикоснувшись, и девушка вздрогнула от того, как сильно сжались соски. Она попыталась дёрнуться, вырваться, но он держал её, держал сильно, и смотрел в глаза. Что ты сделаешь дальше? Сдашься? Ответишь? Что будешь делать с болью – такой маленькой, несущественной? Крошечной несвободой? Что случится, если она станет большей? Что ты выберешь, Сакура, выбираясь из своих иллюзий? Сакура выпрямилась и замерла. Её лицо застыло напротив его, рот возле рта, и кончик носа почти касался щеки. - Всё равно доверяю, - выдохнула она и, неожиданно втянув в себя его нижнюю губу, сильно её укусила. Боль, которой Сакура делилась с ним так же, как и он с ней… Мысли, страхи, радость сегодняшнего дня. Их смех. Прикосновения. Но больше всего – её ответ сейчас. Всё это было слишком… У него не было слов. Слова не могли выразить того, что с ним творилось. «Не всё равно?» После второго ответа Сакуры – на тот вопрос, который он так и не задал, в голове слово что-то щёлкнуло, и всё понеслось с неожиданной скоростью. Ответное покусывание, яростное и нежное одновременно. Бархатистый вкус языка и этот чёртов оттенок кофе, из-за которого поцелуи кажутся горькими и отдают отчаянием, стремящимся к лёгкому сумасшествию. Сильные руки у неё на бёдрах, ощущение невесомости, полёта, заставляющее ухватиться за его шею. Снова губы – жадные, жаркие. Зал, диван, быстрые движения пальцев, расстёгивающих маленькие жемчужные пуговки на блузке, стаскивающие с неё колготки с носками. Она, сидящая на нём в тонком кружевном белье и толстой шерстяной юбке, задравшейся выше некуда. Его ладони, исступлённо гладящие спину и обнажённые стройные ноги девушки; губы, ласкающие плечи быстрыми, колючими поцелуями. Её стоны: пальцы запутались в жёстких и густых тёмных волосах. Их поцелуи – острые, горькие. Срывающийся на хрип шёпот над ухом: - Ты хочешь этого, Сакура? Так, как в прошлый раз? Или… больше? Харуно засмеялась, откидываясь назад и прижимая его голову к своей груди. Она хотела всё. Сейчас ей было наплевать на любые правила. Какая разница, какой должна быть хорошая девочка? Сай хотел свою Злюку, настоящую. И настоящая Сакура хотела его так, как никого и никогда в своей жизни. Так, что было страшно самой. Странного человека, одновременно наглого и робкого, так много знающего, но не знакомого с очевидными вещами. И всё же внутри себя её Грязный Художник был так же беззащитен, как и любой, решившийся приоткрыться по-настоящему. И эти его провокации, любовь к разговорам на эротические темы… Почему-то это не злило её. Скорее заводило. Даже сегодня в парке – она боялась себе признаться, но вместе со смущением, представляя себе всё то, о чём говорил её парень, чувствовала одновременно и возбуждение. Где-то на задворках сознания крепла мысль, что с ним она сможет стать любой. Даже ничего не боящейся и ничего не смущающейся – так, как не смущали её сейчас собственные желания и слова. - Хочу… - она перевела дух, обхватив руками его за плечи. Чуть привстала, подставив губам парня плоский животик, чем тот не замедлил воспользоваться. Ощущение от его языка, щекочущего пупок, было таким будоражащим, что Сакура, не выдержав, застонала: - Ещё! Да! Ещё! Возможно, дело было в желании отбросить свои страхи, как что-то явно мешающее жить полноценно. А может, наивность не лечится. Но в любом случае, она этого хотела. А весь мир мог идти к чёрту, прихватив с собой печальный прошлый опыт. Подчиняясь, Сай чувствовал, как привычное, слегка отстранённое отношение к происходящему во время обычной близости с девушками меняется, становясь совсем другим. Он был здесь и сейчас, горел изнутри, требуя и желая. То, что почувствует партнёрша, как отреагирует, её удовольствие – всё это стало очень важным. Из обычного физического акта удовлетворения – брать без сомнений и жалости, отдаваться без радости и горя - это становилось чем-то большим, определения чему он давать пока боялся. А ещё это было сладко, так сладко… Её губы, покрывающие поцелуями его лицо и шею… Его руки, гладящее девушку по спине… Щелчок застёжки лифчика. Короткий, судорожный вздох Сакуры – упругая, уже разгорячённая ласками кожа груди пахнет цветочным гелем для душа и чем-то ещё неуловимым и тёплым, а вкус сосков – карамельный, нежный. Её пальцы, запутавшиеся в его шевелюре, и ногти, чуть царапающие шею, ключицы, слегка обнажившуюся в вороте рубашки грудь с виднеющимися тёмными волосками… У Сакуры тряслись руки, но она продолжала бороться с упрямой третьей пуговицей. Та уже почти сдалась, когда Сай снова перехватил и завёл ей руки за спину. Слегка дёрнул, вынуждая прогнуться в спине и, всё также контролируя попытки вырваться одной левой, правой сжал так соблазнительно подставленную грудь. Большой палец принялся массировать соски, и девушка, застонав, выгнулась ещё сильнее, почти забыв о том, почему не может ответить. - Ещё? - Да! Ещё, Ещё! Сай стиснул зубы, прекрасно осознавая, чего сейчас хочет Сакура. И он сам хотел того же, с трудом подавляя желание просто расстегнуть ширинку на джинсах и оказаться внутри неё. Легко и быстро. С радостью и большим удовольствием. Очень большим. Сдержаться позволяли лишь остатки привычной отстранённости и шепоток, запомнившийся из странного сна: «Сдайся. Засади ей так, как хочется! Тебе понравится, вот увидишь! И Сакуре тоже! А отношения… Подумаешь, не сложатся. Не факт, что вообще бы получилось. Ты урод, Сай, запомни. Был и остаешься. Таким, как мы, не положено любить и быть любимыми». Во сне он разбил зеркало, говорившее ему это, но разбить желания своего тела не мог. Видя, что творится с его девушкой в данный момент, чувствуя, что это делает с ним – не мог. На этот раз тело и душа были едины – они хотели сделать её своей. И всё же… «Всё равно доверяю»… Он должен, должен быть достоин этого доверия! Его пальцы, ласкающие её сквозь тонкую ткань трусиков, уже насквозь промокших, точно знали, что делать. Когда он вошёл в неё рукой, она только сдавленно охнула и выгнулась, прижимаясь к нему плотнее, желая ещё сильнее ощутить эти резкие, размеренные движения внутри себя. - Глубже. Непроизвольное, судорожное движение его бёдер навстречу. Даже через плотную ткань джинсов Сакура чувствовала, насколько у него уже твёрдый. Засосы на шее, укусы на ключицах и груди – боль, заставляющая терять голову всё сильнее, чувствуя, как первоначальные планы плавятся в желаниях тела, в остроте момента, в эмоциях, которые, словно сладкий яд, отравляли душу то ли иллюзиями, то ли надеждами. - Ещё. Её тело, словно губка, впитывало в себя удовольствие, прося новой дозы. - Ещё, Сай! Он вздрогнул. Никогда раньше ему не нравилось это имя – чужое, нелепое. Но его звучание сейчас просто сносило крышу – таким голосом, с такой мольбой. Ещё немного, и он просто не выдержит. Сорвётся. Быть в ней… Хочется. Сейчас. Больше всего на свете. Сакура, словно ощущая это, пыталась вобрать в себя всё то, что он мог дать сейчас. Ощущая внутри себя какую-то непонятную жажду, она втянула в свой рот его язык, прикусила зубами и принялась посасывать, наслаждаясь собственной жёсткостью и его стонами. Но, когда Акаши добавил ещё один палец, и давление внутри собственного тела стало ощущаться как более полное, девушка, застонав, отпустила добычу, и парень с рычанием принялся осыпать поцелуями её лицо. Потом припал к груди, втянул в себя её вершинку, а большим пальцем той руки, что ласкала её внизу, принялся массировать клитор. Девушка хрипло стонала, абсолютно перестав понимать, где в её квартире пол, а где потолок. Снова попыталась вырвать руки – уже совсем несильно, но ладонь Сая стала просто железной, а боль в запястьях мгновенно превратилась в новое наслаждение. Пытаясь хоть как-то помочь себе, Харуно стала глубже насаживаться на пальцы Акаши, приподнимая и опуская бёдра, заставляя своего парня почти потерять голову от вожделения. И, слушая его короткие стоны, ощущая этот усиленный ритм в себе, Сакура неожиданно испытала один из своих самых ярких оргазмов. На несколько мгновений мир замер, и не стало ни иллюзий, ни реальности, ни страхов. Всё плыло в радужных пятнах, плясавших по зажмуренным векам. Было только тепло и сильный стук сердца Сая, её Сая, который она ощущала даже через так и не снятую рубашку. С трудом переводя дыхание, Харуно ещё не могла поверить в это – она кончила, даже не успев толком начать. Что он делает с ней? Как ему удаётся так чувствовать её ритм, находить её самые чувствительные зоны? Тело, всё ещё звенящее от экстаза, говорило: требуй. Ты хочешь и ты можешь. Имеешь право. Или плевать на них, на права. И она, сладко потянувшись, снова прижалась к Саю, но особенно сильно там, где доказательство его желания, выпирающее сквозь одежду, касалось её тела. Парень попытался отстраниться, отползти, поднявшись чуть вверх и тем самым ослабить давление на ширинку. Харуно видела его плотно зажмуренные глаза, желваки на скулах, сжатые кулаки. Слышала, как хрипло он выдыхает. Акаши явно пытался не дать возбуждению взять вверх над собой, снова подарив наслаждение только ей. А он? Почему? Харуно не понимала. Ладно – первый раз, когда она ещё спала, и они только-только помирились. Ладно, когда оба уставшие или не одни. Ладно, когда отношения только-только начинались. Но сейчас она здесь, с ним, доверяет ему и явно не имеет ничего против продолжения. Горячая, возбуждённая, желающая большего. Равная ему. Такая же. И он хочет, это сомнениям не подлежит. И наверняка может. Так почему? Сакура легко погладила его щёку кончиками пальцев, целуя область за ушком, и прижалась так, что молнии на джинсах пришлось совсем туго. - Тише, Сакура, тише, тише… Но его охрипший, бархатный, умоляющий голос, дыхание, щекочущее где-то в области шеи, только завёли ещё больше. Она, вернувшись к его лицу, стала покусывать ставший колючим к вечеру подбородок. Изредка возвращаясь к губам, с силой втягивая в себя нижнюю, она с каким-то ожесточением посасывала её, и стоны, всё более становящиеся похожие на рычание, были для неё лучшей наградой. Но, стоило только попытаться расстегнуть третью пуговицу его рубашки… Снова… Руки снова оказались зажаты в его железных ладонях. Оторвавшись от поцелуя, девушка недоуменно взглянула в глаза Акаши. Ещё никогда она не видела их настолько умоляющими и растерянными одновременно. В них полыхало желание, но вместе с этим парень словно умолял её: не делай этого, пожалуйста, не делай! - Почему? – прошептала она. - У меня с собой нет… - Но можно ведь губами. - Мне будет мало. Мало? Сакура не верила себе. Мало, блин! Да лучше уж мало, чем вообще ничего! Что за отмазки? Она смотрела и не понимала – почему? Боится привязаться окончательно? Не хочет привязать к себе, не будучи эмоционально задействованным самому? Может, она снова лжет себе, и глаза врут: он совсем не тёплый, ему нет дела до её чувств? Он не ждал её, давая шанс внутренне вырасти, осознать себя и свои желания? Может, она всё ещё верит в иллюзии, а Сай, не желая разборок в будущем, пытается такой вот «порядочностью» облегчить себе пути отхода? Трель телефонного звонка громом раздалась в затянувшейся паузе. Девушка не отреагировала. - Возьми, - попросил он. Сакура поджала губы и отвела взгляд. Встала, расправила юбку, подняла и надела лифчик. Телефон всё ещё звонил. - Алло? – трубка стационарного телефона неприятно холодила разгорячённую кожу возле уха, ещё пылающую от жаркого, сбивчивого дыхания Сая, его шёпота. «Тише, Сакура, тише, тише…» - Лобастая, у меня авария, выручай! - раздался на том конце провода голос Ино. – Меня затопили. - Что? – не поняла сразу Харуно, то ли не отойдя после оргазма, то ли ещё погруженная в мысли об Акаши и его поведении. - То! – буркнула Яманако. – Затопили меня! У соседей сверху поломалась какая-то хрень, и два этажа надо мной и один внизу залило на… напрочь! По последнему слову Сакура поняла, что сказать Свинка хотела совсем другое. - Сай у тебя? Киба сейчас приедет. Если у твоего благоверного есть время, пусть поможет, а? Знаешь, какими тяжёлыми становятся мокрые ковры? Мы с тобой вдвоём не утащим, гарантию даю. А у меня их дофигища… - Сейчас спрошу, - она отодвинула трубку от лица и посмотрела на Акаши. – Ино затопили, есть время помочь? Киба уже выехал. Художник только кивнул, буркнув что-то вроде «само собой, поможем» и, пригладив торчащие во все стороны волосы, пошёл в ванную. Харуно, пообещав подруге помощь, едко бросила ему в след: - Охлаждаться? Зачем? Впереди тебя ждёт нехилая трудотерапия по Фрейду! Сакура ожидала какого угодно ответа – едкого, колкого, доказывающего что она сама дура. Игнорирования. Укора: что ты надо мной издеваешься, когда и так тяжело? Только не ждала, что окажется прижатой к стене в коридоре, распластанная между его горячим, будто из сауны, телом и холодной стеной, и абсолютно не понимающая, как он успел сделать это так быстро. - Сакура… - его губы были так близко, что сознание снова начало замутняться, а возбуждение опять колыхнулось где-то под рёбрами. Хотелось впиться в его рот, обхватить его талию ногами и заставить любить себя прямо здесь. На что угодно хотелось спорить – у неё получится. Вот только… - Сакура, не думай, что я боюсь близости с тобой. Я хочу тебя, как сумасшедший. Ещё никогда и ни с одной девушкой я не проявлял столько терпения. И сомнений в собственных чувствах тоже нет. Ещё когда мы помирились, уже тогда для меня стало все очевидно. Просто… Пожалуйста, потерпи ещё немного. Будь со мной, просто дыши одним воздухом. Поверь, иногда это важнее. - Важнее чего? - тихо спросила она, не в силах отвести взгляд от его глаз, лихорадочно блестящих в темноте. Он, крепко обняв её за талию, потянул на себя, и, слегка покружив, поставил на пол возле входа в спальню. - Важнее всего. Чмокнув её в нос, Сай пошёл умываться. Сквозь приоткрытую дверь, не оставляющую пространства для воображения, Харуно видела, как Акаши щедрыми горстями плескает себе в лицо ледяную воду и даже не морщится. Она глубоко вздохнула и, чертыхнувшись про себя, недобрым словом упоминая при этом чью-то забывчивость, осторожность и контрацепцию, пошла одеваться. Мокрые ковры – это же так здорово! Что ещё нужно для счастья сразу после оргазма? *** Про этот случай она долго не решалась рассказать даже Ино. Да и о чём рассказывать? Мой парень меня не хочет? Хочет. Очень даже хочет. Но почему-то не может. Почему? Молчит. Откладывает на потом и делает вид, что ничего не случилось. Что ж… Сакура долго сомневалась, стоит ли спускать всё на тормозах и вести себя так же, как и раньше. Видела, что Сай мучается, словно пытается шагнуть через себя, но всё ещё не может решиться. Чего он боится, чего? Странный он всё же. Слишком странный. Слишком сильный – для ботана и художника. Слишком ловкий, быстрый, мускулистый. - Слушай, может он ждёт, пока ты ему в любви признаешься? – предположила подруга, когда Сакура, не выдержав тяжёлых дум, всё же поделилась проблемой. – Так давай, не стесняйся. «Я вас люблю, чего же боле…» Не бойся, аффтар умер, он не обидится! Или сама чего-нибудь сочини. «Указкой лазерной в ночи ты душу мне пощекочи»… Или вот ещё: «Тебя люблю и так хочу, что ночью на тебя…» - Ино! Прекрати! – покраснела Харуно. Яманако захихикала. Они сидели у неё дома, пили чай и болтали о парнях – милое дело, если учитывать, что, хотя завтра и среда, но уроков мало, на работе зарплата и вообще в жизни всё хорошо, за исключеньем пустяка. - Нет, вот я не понимаю, на что ты жалуешься? Тут пыхтишь, пыхтишь, а собственный оргазм получаешь через раз, и то по праздникам. - Жалуюсь на то, что всё закончилось тупым петтингом! А что, если в следующий раз всё обернётся митингом? Или того хуже… - Что может быть хуже митинга? - Досвиданинг! – Сакура сердито пождала губы. – Может, мне и кажется, но в последнее время он стал избегать меня. - Так это он боится, что ты его изнасилуешь в тёмной подворотне. Жестоко. А он не сможет отбиться. - Это он-то не сможет? Да он знаешь, какой сильный? - Какой? Харуно задумалась над сравнением. В голову лезла исключительно поэтическая чушь: как баобаб, как самец гориллы, как лев – царь зверей. Но на деле всё было намного серьёзней. - Он как-то на прогулке троих хулиганов уложил. А я даже не поняла, каким образом. Тебя Киба хоть раз поднимал на руки? - А то! Долго кряхтел, потом жаловался на боли в спине. Пришлось ему утешительный массаж делать. Я после того случая знаешь, на какую диету села?! - Вот-вот. А меня Сай поднимает, как пушинку. Легко. И пресс у него в кубиках: хоть рубашку с себя снять он мне так и не позволил, скромник липовый, но я раз его в шутку стукнула кулаком по животу. Так вот – ни жиринки! Ему и серьёзный удар, что слону дробина. Блокирует, и не почешется. Наверное… Ино задумчиво почесала макушку. - Не знаю даже, что и сказать. Если он такой закачанный, то стесняться снять рубашку… Слушай, а может у него там следы от псориаза или экземы? Или ещё хуже - какая-нибудь неприличная татуировка? Ну, не пенис, конечно, над этим вы бы вдвоём поржали, а, например, «Хару навсегда!», с портретом в натуральную величину. Может, страшная деваха-то была, и он тебя пугать не хочет. Или ещё хуже – это мужик. Слушай, а вдруг он того… Из этих. Харуно мрачно крякнула: - Я уже думала об этом. Самое прикольное, что на нелёгких терниях поиска себя этот великий экспериментатор таки завалился пару раз в гей-бар. - И что? - С его слов, ничего хорошего. Секс, как секс. Люди не те. Вместо чего-то душевного и тёплого получаешь обычное знакомство в баре: выпивка, немножко поговорили, вроде понравились, ещё выпивка. Снова поговорили, немножко пошутили и выпили ещё. Кстати, при желании, мой загадочный художник может выпить дохренища. И ни в одном глазу! Так что предупреди Кибу, пусть не пытается проделать с ним свой любимый фокус «Ты меня уважаешь? Пей!» А вечер в баре томно переходит в ночь на чьей-то кушетке, и иллюзия приязни и понимания перерастает в очередной пьяный интим. Даже если уснёшь там же - хмурый взгляд наутро и желание смыться побыстрей куда подальше. Те же яйца, что и с бабами, но в профиль. Ино задумалась. - Мда… Вот оно как бывает, оказывается… - Утешает то, что после всей этой катавасии Сай, по его словам, лишь окончательно убедился в собственной гетеросексуальности. Или же дело в том, что лично его тупые мужики, изображающие из себя бабочек на острие соблазна, раздражают его намного больше, чем такие же особи женского пола. И вообще, понял, что искать надо того, к кому лежит душа. С кем интересно и тепло, где тебя понимают и принимают такого, каким ты есть. Единственный парень, с которым у него такая идиллия – это Наруто. Но он тот ещё гомофоб! - Ну, тогда я вообще не знаю, - вздохнула блондинка. – Но выход вижу только один – поговорить. Выложить всё, как на духу и поставить вопрос ребром: ты вообще хочешь со мной серьёзных отношений, или мы так, побаловаться? Сакура замялась. - А если он скажет, что между нами только дружба? И поэтому он… Хотя нет, какая к лешему дружба с такой эрекцией? А, чёрт! Ты права, Свинка. Надо спросить. - Ну-ну, - улыбнулась Яманако. – Начинай копить смелость. Сакура сжала челюсти и кивнула. Из истории с прошлым парнем она накрепко усвоила один урок: нельзя пускать всё на самотёк, потакая своему страху быть брошенной. Нельзя говорить себе, что «и так всё хорошо», закрывая глаза на очевидное. Сай стал её проводником из мира иллюзий в реальность. И отправляться туда обратно она не желала. Дело оставалось за малым – решиться. - Обещай, что не будешь тянуть больше недели, - неожиданно потребовала Ино. - Обещаю, - серьёзно кивнула Харуно. – На следующей же встрече, будь она в онлайне или вживую! *** Ему часто мерещился этот звук: стук палочки о пол. Шаги – неспешные, но слишком уверенные для хромого. Скрип массивной деревянной двери. Взгляд единственного глаза – словно выстрел, и каждый раз в цель. Прямо в душу. Каждый раз он просыпался в холодном поту, так и не дождавшись, когда прозвучат слова: холодные, гулкие. Каждый раз Саю не хватало воздуха, а сердце билось так громко, будто хотело разбить рёбра и убежать подальше. Но когда рядом спала Сакура, было легче. Тепло её маленького тела было целительным, и кошмар исчезал так быстро, как и появился, стоило обнять её чуть крепче и зарыться носом в мягкие розовые волосы. Она умела лечить не только тело, но и душу. Настоящий доктор. Видеть и чувствовать её, постепенно стало чем-то необходимым. Как лекарство, приём которого нельзя прекращать ни в коем случае. Или наркотик, без которого начинается ломка. Акаши уже не понимал, делает ли его это слабым или сильным. Но это делало его живым. Его вечное внутреннее «ну и что?» - эта опора, на которой он стоял, словно колосс на глиняных ногах, начала рушиться и осыпаться. Драки, кровь, шрамы – ну и что? Боль, голод, унижения – ну и что? Смерти вокруг – ну и что? Не имеет значения. Всё, кроме цели, не имеет значения. А сейчас значение было. Прежний мир рухнул. На его обломках, стараниями Наруто и нового, желающего разобраться во всём, и, прежде всего, в себе, Сая, строился новый. Вначале с трудом, потом легче. Когда Акаши внутренне дорос до того, что ему потребовалось понимание любви, Удзумаки вздохнул с облегчением. Наивный. Уловить молчание той струны, что никогда не звучала, невозможно. Нужно, чтобы кто-то задел её. Однажды ему показалось, что это произошло. Один маленький, короткий «треньк» подарил море боли, но именно тогда Сай понял, что даже эта боль была счастьем. Он жил. Он любил. Он страдал, как все нормальные люди. Но всё то же большинство однозначно в своём желании присваивать себе любимых. Раньше это казалось смешным. Разве человек может кому-то принадлежать? Зачем кого-то ограничивать одним собой? Главное – чтобы для тебя этот кто-то был особенным, и ты для него, но ревновать, мучить из-за первобытного желания владеть безраздельно? Глупость. И ещё большая глупость – привязывать это исключительно к телу. Но теперь, когда в его жизни появилась Харуно, Акаши слишком хорошо понял то, над чем раньше смеялся. Он слишком хотел Сакуру. И душу, и тело – всю. Только для себя. Эгоистично? Возможно. Но кто сказал, что любовь – благородное чувство? Всё та же жадность, выкручивающая теперь его душу наизнанку, требовала, чтобы ничто не закончилось быстро. А память твердила: если он займётся сексом до того, как завеса над тайной его эмоциональных проблем приоткроется чуть шире, то разрыв будет неизбежен. Гадкое ощущение от того, что тебя, одурачив, использовали, будет слишком сильным. Секс – не панацея. Доверие должно быть полным. И если с её стороны оно уже почти стало таким, то с его… Были проблемы. Было прошлое. Было то, что называлось отсутствием времени на притирку. Их слишком сильно тянуло друг к другу физически. Если бы Сакура была милой скромной девочкой, которую необходимо учить всему, в том числе – доверять собственному телу и его желаниям, было бы проще. Но каждый раз, когда эта монашка оказывалась в его руках, её скромность куда-то девалась, и с ним появлялась такая горячая штучка, что весь самоконтроль и отстранённость куда-то улетучивались. Наверное, туда же, куда и скромность Харуно. А нужно было, чтобы возникло что-то большее, чем страсть. Возникло до того, как они переспят. В том, что это скоро произойдёт, сомнений уже не было. Привычка. Незаменимость. Чувство родного дома рядом с этим человеком. Чтобы всё это возникло, должно было пройти время. Значит, нужно попытаться отодвинуть влечение куда подальше. Как это сделать? «Ты сегодня зайдёшь ко мне?» - пришла к нему СМС с утра в среду. Он сжал зубы, сглотнул тяжёлый ком в горле, вспоминая, как тяжело ей после своих смен одной. Но если Сакура утром окажется с ним в одной постели – сонная, мягкая, нежная… Почти обнажённая, в одной только его футболке, едва прикрывающей ягодицы… «Сдаём проект, буду сидеть до победного. Давай завтра в скайпе состучимся?» «Договорились». Дальше стояло подмигивание, значок поцелуя и сердечко. - Лучше бы ты смайлик «твой парень - трус и дебил» поставила, - пробормотал Акаши, глядя на экран. Насчёт проекта была, в общем-то, правда, но сильно преувеличенная. Сдача начиналась сегодня, но продолжалась целую неделю, и выкроить вечер для встречи он вполне мог. Время, ему требовалось время, и он собирался выиграть его любым способом. Даже обманом. *** Во встречах с бывшими есть что-то удивительно приятное. Например, когда ты выходишь из дорогой машины, вся из себя ухоженная и красивая, хлопаешь дверцей и наманикюренным ноготком нажимаешь на кнопочку брелка, чтобы закрыть свой транспорт, а тут ОН. Лучше всего, чтобы в каких-нибудь потёртых джинсах и старенькой курточке. С банкой пива в руках, следами недосыпа (ещё лучше – бодуна) и тяжёлой мерзкой жизни на лице. А ты на него смотришь, киваешь для приличия и плывёшь себе дальше каравеллой по зелёным волнам его мутного взгляда. Конечно, некоторые мужчины на такие вот встречи внимания не обращают. Или вида не подают. Но большинство глядят вслед с нескрываемо мрачной миной, и разные печальные мысли написаны на их лице: все бабы продажны, им только бабло подавай и машины. Самцов на майбахах. И почему я не такой? Тот факт, что ты в своё время соглашалась с ним на рай в шалаше, разгребала завалы пивных бутылок и грязных носков у него в берлоге, готовила ужины, но в ответ слышала нечто невнятное о его чувствах и планах переезда пусть не во дворец, но в хотя бы чуть более комфортабельную хижину, ничего не значит. Все знают, что всё дело в майбахах. Или в размере члена. Третьего не дано. Поэтому главное в таких вот свиданиях с бывшими – одним своим видом и небрежным кивком головы доказать ему, что ни того, ни другого у него нет, не было, и не будет. Что он лузер, давно упустивший свой счастливый шанс. И жить ему теперь, с неизбывной горечью в душе осознавая это (в идеале даже страдая). К сожалению, Сакура всего лишь сидела на скамейке в парке, дожевывала взятый с собой из дома бутерброд и объясняла Ино и ещё одной одногруппнице, угрюмо уткнувшейся в конспект, что духовная энергия человека, конечно, очень важна, но в нашем мире, увы, не существует чакры. Меньше смотрите аниме! Машины у неё не было, и даже брелком от неё она похвастаться не могла. Наманикюренный ноготь тоже подкачал: работа в медицинских перчатках подразумевала их полное отсутствие. Поэтому, когда бывший припарковался на обочине рядышком с её насестом, ей оставалось только одно: когда тот прошёл мимо, оглядывая её взглядом победителя и пикая сигналкой, Харуно демонстративно повернулась и стала, смеясь, шептать что-то на ухо Ино. А потом сделала один малюсенький, но очень характерный жест, печально знакомый каждому мужчине: большим пальцем по первой фаланге мизинца. А Яманако не только громко засмеялась в ответ, но и принялась что-то шептать девушке, сидящей рядом с ней, глазами показывая, о ком идёт речь. И та тоже улыбнулась, недоверчиво повторив рукой: неужели по первую? Может, хотя бы по вторую? Но приговор был окончательным, и дружный ржач обжалованию не подлежал. Как и сочувственные взгляды – то ли Сакуре, настрадавшейся с таким вот чудом, то ли чуду, страдающему с таким вот подарком судьбы. Парень, собравшийся было кивнуть-поздороваться, неожиданно стал похож на скакового жеребца перед стартом: раздутые ноздри, дым из ушей, копыта выбивают барабанную дробь. В попе крутит скипидар, в душе ревёт пламенный мотор, из глаз – искры. Но подбежать к девчонкам с воплем (ржанием?): нет, у меня не такой, счас я вам это докажу! – не позволила гордость. Хотя явно очень хотелось. Презрительно фыркнув им напоследок, он удалился под их непрекращающийся хохот. - Сакура, после разговора с Саем этот твой Эксик и так задёргался насчёт своей мужественности, а теперь и впрямь начнёт думать, что у него проблемы, – сразу перестав смеяться, как только парень скрылся из виду, сказала Ино. - Так ему и надо! – возразила другая девушка. – Может, на будущее станет умнее, и не станет обижать своих пассий? Сакура, откидываясь на спинку лавки с чувством хорошо выполненного дела и замечательно сыгранной пакости, только улыбнулась. Она знала, что такого горбатого, как её бывший, исправит только могила. Но почему-то думала, что бы сделал её Грязный Художник, окажись он в такой ситуации. Пожалуй, что не постеснялся бы подойти и продемонстрировать им глубину их заблуждений. С него бы сталось. - Девчонки, могу сказать только одно: никогда не введитесь на парней, которые носят белые плавочки с гульфиком. Как только обнаружили – бегите. Это страшные люди, верьте мне! *** Наруто уже спал, и они общались в тексте. DP: Привет, нормально. В первом приближении работу сдал. Получил пачку денег (аванс), отдал долги. Смотрю сейчас на её жалкие остатки и думаю: вот стоило ради этого так корячиться? PF: Завтра пойдёшь в магазин и поймёшь, что стоило. DP: Да, наверное :) А ты как, разобралась со своими опытами? PF: Да, порядок! Кстати, встретила бывшего возле университета. DP: И? PF: Оборжали его с девчонками. Многозначительно так, с намёком на его тонкие и маленькие обстоятельства. Он аж запрыгал, ножками засучил. Но доказать прилюдно обратное духу не хватило. Да и холодно на улице, хрен докажешь. DP: :). Моя школа! Горжусь собой! (хрен-то как раз и докажешь :) ) PF: *kiss* Спасибо тебе. DP: *довольный, держусь за щёку. А в другую?* Я тут вообще не при чём. Это ты сама. PF: *kiss* *kiss* *kiss* :) (и могу ещё, обращайтесь ;) )Если бы не ты, я бы ещё долго ревела и тухла вместо того, чтобы сверкать глазами и улыбаться. Была бы похожа на потухшую лампочку. И сегодня надо мной бы поиздевались. Так что открывай мешок – буду сыпать тебе благодарности :) DP: :) открыл, сыпь. PF: *цветок* *тортик* *бокал мартини* Хвала Саю! Акаши слава! Осанна ему! DP: Всё, хватит, больше не лезет. Это бы дотащить :) PF: Только одно меня тревожит… DP: Что? PF: Теперь бывшенький на говно изойдёт, но какую-нибудь ответную пакость придумает. Может, сплетни начнёт распускать, а может и похуже что… Как думаешь, чего следует опасаться? DP: Неожиданной доброжелательности. Предложения вернуть всё, вспомнить старые добрые времена и напоминаний о том, как чиста и глубока была твоя любовь, великое, блин, чувство, которое не могло никуда деться. PF: ОМГ, зачем это ему? DP: Затем, что если вы снова начнёте встречаться, он будет реабилитирован в глазах общественности. Это будет значить, что он настолько хорош, что ему всё можно простить. Что ты «корчила из себя», а на самом деле… Ну, ты понимаешь. PF: О, мужчины, имя вам – коварство! И что делать в ответ? DP: Скажи ему, что никогда не будешь встречаться с парнем, у которого такой маленький пенис. Обязательно так, чтобы все слышали, особенно его нынешняя. Забей последний гвоздь в крышку гроба его репутации мачо. Вряд ли он прилюдно решится провести замеры. PF: *катаюсь* А подействует? DP: Не сомневайся. Каждый мальчик, так или иначе, думает о своем размере. При том, что официальные границы нормы очень расплывчаты, основным мерилом являются девушки. И если одна из них начнёт говорить, что у него маленький, это сильно подпортит ему настроение. А если удастся заставить сомневаться и вторую – это будет серьёзный удар по его мужской состоятельности. Отличная месть. Но нужна ли она тебе? Не пофиг? PF: В принципе, пофиг. Ведь у меня есть ты :). Но если снова будет нарезать круги вокруг меня, обязательно сделаю так, как ты сказал. То ночью рядом с моргом в мою любимую кафешку притопает, то к мед. университету зачем-то приедет… Зачем ему, будущему юристу, девушка которого учится с ним в одной группе, приезжать к нам, скромным коновалам? Надоело, блин! DP: Мне почему-то кажется, что ты сейчас улыбаешься и думаешь о его маленьком дружке, злорадно потирая ручки :) PF: *затравленно озираюсь в поиске скрытых камер* DP: Главное, помни: всё уже в прошлом. Твои приколы – это только шпилька вслед, способ защититься. PF: Ага. Хорошо. DP: Сакура? PF: Что? DP: Ведь всё в прошлом? PF: :) ревнуешь? Сакура знала, что ответ будет отрицательным. Акаши никогда не принадлежал ей полностью. В тот раз, когда он отказался заниматься с ней любовью, она поняла это особенно остро. Сай просто не умел привязываться так, как привязывалась она. Вероятно, заведи она себе ещё одного парня, он только пожал бы плечами. Ревнуют только тогда, когда связывают. Или когда дорожат – тут как посмотреть. Он же давал ей свободу – то, что в отношениях с парнями ей было нужно меньше всего. С чего началось их знакомство? Чему он учил её? Отпускать от себя, легко и вдохновенно. Никого не связывать. И себя – в первую очередь. DP: Хм… Хочешь, чтобы я начал осваивать и это чувство? «Отшутился…» Харуно улыбнулась. Откровенное «нет» резануло бы больнее. Значит, её всё же щадят, понимая, какая она нерадивая ученица. PF: Не стоит. Всё в прошлом, Сай. Всё было в прошлом даже раньше, чем мы расстались. DP: Тебе всё ещё больно? Сейчас ей было больно в связи с абсолютно другой ситуацией и другим парнем. PF: Нет. Неприятно – да. Больно – нет. Да и потом, о чём страдать, если рядом со мной человек, который меня по-настоящему понимает? DP: :) Кто такой? PF: :) Да есть тут один… Только он живёт далековато и занят часто. Не знаешь, он в эту субботу освободится? DP: Пока не знаю. Завтра скажу. «Завтра, снова завтра…» Сакура глубоко набрала воздуха в грудь и застучала по клавишам. PF: Сай? DP: Да? PF: У нас всё в порядке? DP: Ты о чём? Карандашик мелькал долго, рождая в душе нехорошие предчувствия. PF: Я понимаю, что работы много, но… Ты в последнее время… такое впечатление, что в реале ты меня избегаешь. Вначале этого не было, но после того раза, у меня дома… Знаешь, я не хочу наступать на одни и те же грабли дважды. Акаши, если тебе нравится кто-то ещё, если я тебе разонравилась или просто надоела, скажи сразу, договорились? Если просто не хочешь заводить со мной ничего серьёзнее дружбы – тоже. Я пойму. Не надо выбирать, как мудак, нечто среднее. Ну, не получилось, так не получилось. Как сказал классик: «Не можешь любить – сиди, дружи!» Не бойся, выдержу, и даже сопли распускать не стану. Ты научил меня, что делать. Пальцы сами собой сжались в кулаки. Он боялся, что она скажет именно это. Не думал, что так скоро, хотя знал, что в их возрасте отношения с парнем, если в них нет секса, не воспринимаются, как нечто серьёзное. А несерьёзное ей не требуется. Он ждал этого. А значит, «прыгать с обрыва» придётся совсем скоро… Выдержит ли она? DP: Сакура, кроме тебя, Наруто и живописи, в моей жизни нет ничего живого. PF: Слова красивые, но что это означает? DP: У меня нет другой девушки, ты мне не разонравилась и не надоела. Чёрт, если бы ты мне надоела, я бы просто завёл новый аккаунт скайпа! Поменять сим-карту в телефоне тоже не было бы проблемой. И хрен бы ты поймала меня дома! Но я не стал бы так делать. Я бы сказал, те же знаешь. Злюка… Ему хотелось, как обычно, сказать первое, что пришло на ум, не таясь: ты нужна мне, Сакура! Ты моя самая ужасная, самая убийственная привычка, мой самый страшный наркотик. Я пробовал соскочить, но стало только хуже: мир, и без того существующий для меня в едином серо-нейтральном оттенке, стал абсолютно невостребованным, как когда-то. Если ты уйдёшь, я не знаю, хватит ли у меня сил идти дальше. Сможет ли Наруто вытащить меня ещё раз? Не уверен. Но говорить всё это ей сейчас не имело смысла. Она ещё не знает… Она не поймёт. DP: Не надо делать поспешных выводов. Завтра вечером я, вероятнее всего, уже разгребусь. Значит, в субботу увидимся. Честно. Пойдём, куда скажешь и когда скажешь. Нам надо будет поговорить. Я всё объясню. Сакура улыбнулась. На душе слегка потеплело, а ледяной кулак возле сердца разжался. Если Акаши говорит, что между ними ничего не поменялось, значит, так оно и есть. Может, и вправду работы у человека навалилось… PF: :) Ладно, верю! Тогда до субботы? DP: Завтра вечером будешь в онлайне? PF: Да. DP: Я буду поздно – пойду «сдаваться» целиком и забирать вторую часть суммы. Так что выйду часов в девять. PF: Хорошо, учту. Спокойной ночи, извращённый трудоголик! DP: :) Спокойной ночи, сестра Сакура. Привет веригам. После того как компьютер был выключен и монитор потух, Акаши ещё долго сидел в темноте и смотрел перед собой. На его лице не отражалось ничего.