Если раскачивается минивен - к чему это?

В тот момент, когда Тацуя понял, на что он подписался, было уже поздно. Его вовсю поддерживали коллеги, друзья, знакомые и просто проходимцы, которые видели того хоть раз по телевизору. Ведь бежать сто километров в поддержку благотворительности 24 часа не каждому дано. На улице стояло жаркое лето 97-го, цикады вовсю звенели свои мотивчики, и пот с бегущего двадцатипятилетнего Ямагучи Тацуи катился как Ниагарский водопад. – Ну что, как Вы себя чувствуете? Ямагучи-кун не ответил, лишь повернулся на голос тренера и жалобно улыбнулся. – Устали? Он снова промолчал, но качнул головой в знак согласия. Капли пота слетели с его лба на плавящийся от яркого солнца асфальт. Он со свитой бежал свои четвертые «несколько километров» за этот день. Конечно, ему давали отдыхать, его подбадривали, кормили и делали массажи, но он не переставал думать о том, что эти забеги не идут ни в какое сравнение с тем, что он делал раньше. Раньше и до сего момента он любил покачать пресс, бицепсы, трицепсы и прочие участки и так массивного тела, следуя всем советам тренера (но игнорируя диетолога). Вот только сейчас он понял, что все, чему его учили, недостаточно сильно его укрепило и натренировало. Длительный бег давался ему с трудом. Его правое колено начинало теперь болезненно пульсировать каждый раз, когда он поднимал ногу. Ямагучи-кун остановился, добежав до тенечка от высокого дерева, и оперся на колени, чуть согнувшись. К нему тут же подошел один из сопровождающих и подал воду. – На сегодня достаточно, – его тренер похлопал его по плечу, – Вам нужно отдохнуть. – Спасибо, – Ямагучи-кун улыбнулся. Он старался говорить мало, чтобы не было слышно, как он запыхался. Он боялся, что его сердце будет слышно рядом стоящим коллегам, и его это сильно смущало. Когда группе ТОКИО предложили участвовать в этой кампании, никто ни секунды не сомневался, кто побежит многокилометровую дистанцию. Ямагучи Тацуя – любитель собак, якисобы, упражнений с гантелями и экибена*1 – был идеальным кандидатом. Не такой старый, как Лидер – в момент озвучивания этой мысли тот неловко посмеялся – и не такой хиляк как Таичи-кун или Нагасэ-кун. Последний, правда, был довольно спортивен, но не имел никакой выносливости: даже играя в футбол с Таичи-куном, его язык был на плече уже спустя минут пять небольшой перепалки мячами. Мабо – Мацуока Масахиро – сказал, что ему не пойдет подобная роль. Хотя тут он лукавил. Чем больше внимания, тем он больше рдел, этого ему никогда не удавалось скрыть. А вот в спорте он был одним из тех, кому удается быть на коне, пусть даже конь брыкается или плюется кислотой. Ямагучи-кун глубоко вздохнул, вытер пот со лба предложенным полотенцем и тихонько продолжил свой путь уже в сторону минивена, на котором они с менеджером приехали. Менеджер оставил его и свой пиджак, сказав, что пойдет купить молотый лед. Обычно они ездят с Таичи, но в последнее время Мацуока все чаще присутствует на тренировках товарища. В этот день, правда, он не приехал вместе с ним, поэтому увидеть барабанщика в фургоне, обмахивающимся веером, было сюрпризом. – Твой темп становится медленнее, – с профессорским видом заявил он, как только Тацуя открыл дверь. – Ты бы сам побегал, а потом говорил, – немного обиженно парировал будущий марафонец. Но он забрался в машину, перед этим вылив на голову полбутылки питьевой воды, которую любезно одолжили на попить. – Сколько сегодня? – Семнадцать. – А по скорости? – Ммм… – Ямагучи задумчиво посмотрел на потолок автомобиля, – шесть километров в час или около того. – Вот оно как… Мабо перестал обмахиваться веером и взглянул на вытирающегося полотенцем басиста. Он открыл рот, чтобы еще что-то сказать, но его опередил Тацуя: – А ты-то чего тут делаешь? – Я тебя жду. – Ну это-то ясно. А почему? – Мне Лидер сказал. – Лидер? – Ямагучи-кун неверяще посмотрел на врунишку. – Да он задумается о моих успехах, только когда я ему будильник на это поставлю, о чем ты. – Ладно, – тут Мабо заговорщически ухмыльнулся. – Я тут решил кое-что проверить. Он отбросил веер и свел пальцы в замок, начиная их разминать. Ямагучи-кун наблюдал за этим и был немало удивлен. Что он задумал? Барабанщик расцепил пальцы и потянулся к ногам товарища, а когда коснулся правого колена, был пнут им же. – Ты чего?! – Это ты чего! – Я массаж тебе хотел сделать! – Массаж? – Ну да, мне Кен-сан сказал. «Займись чем-то полезным. Вон, Тацуя-кун бегает чуть ли не каждый день, ему нужна помощь» – так он сказал. – А чего это твой менеджер так обо мне печется? – не поверил своим ушам Ямагучи-кун. Он рефлекторно отодвинулся в другой конец заднего сидения машины после нежданного прикосновения. – Да кто ж его знает. Может, ты ему сына напоминаешь, – Мабо спокойно говорил с другом, который все никак не мог вернуться на место. – Ну не бойся ты! Я ж говорю, надо что-то поверить. Он пододвинулся к старшему товарищу сам и осторожно коснулся того же места. На этот раз его никто не пнул, но в момент касания Ямагучи-кун немного дернулся. Мацуока-кун посмотрел на своего подопытного, а затем уже полностью положил ладони на колено и бедро. Он начал водить ими, слегка нажимая кончиками пальцев. – Ва… – Хорошо? – А-ага… Ямагучи-кун слегка раскраснелся. Немного двусмысленно это все выглядит. Но все равно, как хорошо! – Это ты учился, что ли? – спросил он, чтобы проткнуть нависшее неловкое молчание. – Угу, – только и смог сказать красный Мабо. Вообще он только сейчас понял, что это очень неловко. Хоть и массаж – необходимая часть спортивной жизни – а так смущает! – Ай, тут больно… – поморщил нос Тацуя, когда Мацуока, задумавшись, сжал ему больное колено. – Прости! – он отдернул руку. – Вообще, неплохо у тебя получается, – Ямагучи-кун улыбнулся и сел поудобней. До сих пор он чувствовал себя как на весу – все его мышцы были напряжены еще в тот момент, когда началась эта «проверка». Между ними снова появилось пространство, когда барабанщик немного отсел и снова взял в руки веер. Он начал усердно вымахивать прохладный воздух и отвернулся к окну, не зная, как завершить эту сцену. – Так а завтра ты во сколько бегаешь? – Дай подумать, – Ямагучи смотрел прямо на отвернувшегося товарища, как тот сам покрылся испаринами и дул губуы. – В девять за мной заедет Кониши, так что будем в парке часам к десяти. Ты придешь? – А куда я денусь? Нужно же как-то оттачивать свои навыки. – Это правильно. Ты еще не слишком хорош, – Ямагучи знал, что сейчас произойдет. И действительно, Мацуока-кун тотчас же повернулся к нему, нахмурив брови. – Скажи спасибо, что я вообще взялся за это. – Спасибо, – хоть басист и начал подначивать своего товарища, он всегда оставался добрым. И с такой же улыбкой полной доброты он благодарил собеседника. – А-а~ За это спасибо нужно продлить Вам курс массажа! – Что, правда? А Вы всем клиентам за спасибо даете добавки? Кажется атмосфера начала накаляться. Ямагучи-кун понял это слишком поздно. Он спровоцировал легкого на подъем Мацуоку-куна, и тот сейчас со всей своей полной отдачей делу шел у него на поводу. – Только тем, кому нравится результат, – напряженно, но с ухмылкой отвечал ставший томатного цвета барабанщик, погладывая на голые колени друга в велосипедках. Он снова потянулся руками к ногам Тацуи, который был уверен, что до крайностей дело не дойдет. Он же знает, какой Мацуока трус. Но для каждого из них дальнейшее развитие событий было вполне себе неожиданным, хоть оно и было последовательным. В тот момент, когда умелые руки снова коснулись колен, Ямагучи-кун уже был уверен в том, что сейчас произойдет. Он негромко хмыкнул и через несколько секунд его догадки подтвердили руки барабанщика. Мацуока-кун начал тереть необратимо твердеющий пах своего товарища. Он с вызывающим ехидством поглядел прямо в глаза марафонцу: – Что это у тебя тут? – Сам не видишь? – Ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос? – Мацуока-кун победно улыбнулся, когда в ответ получил судорожный вздох. Сам он оказался очень близко к лицу начинающего марафонца. Оба лица излучали жар и были мокрыми, а губы, которые они спустя секунду соединили, были горячими и солеными. Ямагучи-кун замычал, когда Мабо снова нажал ему на колено, но секундная боль растворялась в ощущениях в паху и на бедрах, которые, как и обещал, все еще массировал барабанщик. – Яма…гучи…ку…нн – барабанщику тоже перепало ощущений в области своего таза, когда Тацуя полез туда руками. После беговых тренировок Тацуя сильно устал, но все же немного возбудился. А значит за себя отвечать он мог лишь после того, как за него кто-нибудь ответил бы, а лучше адвоката ему. Или Лидера бы сюда, чтоб скаламбурил что-нибудь, а то атмосфера уже горит синим пламенем. Но никого здесь не оказалось и всевидящего менеджера тоже, поэтому от поцелуев и жамканий друг друга их уже ничего не спасало. Кое-как, не отрываясь от чужих губ, Ямагучи-кун нашарил кнопку автоматических окон и закрыл их. Завывание цикад тут же пропало из той реальности, в которой они оказались, и относительная тишина предоставила им возможность быть наедине. Шумно вдыхая носом недостающий воздух, товарищи по бойз-бэнду соревновались друг с другом: кто кого перепоцелует и кто кого перетрогает. Мабо был выше и больше, но тоньше своего друга, да и прикосновения Ямагучи-куна давались ему тяжело. Каждое из них отзывалось колкостью в трусах, заставляя ежиться почти от любого движения рук на разработанном джоннисовском теле. Так получилось, что длинные ноги Мацуоки-куна не были помехой в этом маленьком японском минивенчике. Ямагучи-кун облизнул широкую шею барабанщика, не забыв помять наливающийся бугорок в шортах. А потом вообще прижал к сидению своим телом, продолжая всячески ублажать прикосновениями друга. Размятый и помятый во всех местах Мацуока-кун уже ничего не соображал и даже еле мог двигаться, лишь только реагируя на касания Ямагучи-куна, ибо тот показывал невероятные умения во владении чужим телом. А ведь это именно Мабо хотел с помощью массажа контролировать людей! – Это же приятно, да? – украдкой спросил басист, когда, освободив от штанов партнера, сам с нескрываемым интересом начал ему дрочить. У Мабо стояло, голый низ непристойно кричал о том, что это не просто приятно, это офигительно. Его ноги уже были на плечах Ямагучи-куна, сумевшего уверенно встать одним коленом на широкое заднее сидение, на котором растекался барабанщик. Но находиться в этой конструкции для них обоих было непросто, да и минивен подозрительно начал покачиваться с бока на бок. Поэтому ненадолго прекратив играться с тяжелейшим стояком друга, получив в ответ запыхавшийся выдох, марафонец потянул обнаженные бедра к своим и просто соскользнул на пол у заднего сидения автомобиля. Теперь их положение было таким: Мабо на пятой точке на краешке сидения, а Тацуя на коленях перед ним, совсем близко к паху барабанщика. Он приметил бутылку воды, валяющуюся на сидении, хватанул ее, чертыхаясь, открутил крышку и начал осторожно лить на зад Мацуоки, тут же вытирая полотенцем. В то же время он просовывал средний палец и двигал им внутри, силясь расширить маленькую дырочку. Мацуока-кун не выглядел очень уж наслаждающимся ощущениями, когда Ямагучи-кун глядел на него. Поэтому он оставил бутылку, облизал другой палец, оставив на нем побольше слюны, и уже этим пальцем почти с легкостью вошел до конца. Барабанщик хрипло задохнулся, и его руки тотчас сжали сидение. – Ямагучи-кун! У Ямагучи-куна кровь стыла в жилах от всей информации, что получали его органы чувств: он ощущал жар внутри кольца мышц вокруг своих пальцев, которые периодически поливались слюной и добавлялись один к другому к расширяющемуся проходу. Он слышал и хриплые, и высокие нотки в голосе доселе не слыханного тембра. Он также видел перед собой тонкое мускулистое тело с небольшим количеством волос на нем, хоть Мацуока и мужчина. Он вообще понимал, что Мацуока мужчина, да. Он понимал, и это, как ни странно, заводило его еще сильнее. Самоуверенный, порой высокомерный барабанщик, который с радостью помогал не только ему, Тацуе, но и всем ребятам в группе, сейчас раздвигает перед ним ноги с красными щеками и умоляюще смотрит на занятого делом товарища. А когда этот товарищ поднимает глаза, чтобы взглянуть на выражение лица партнера, тот отводит взгляд, кусая губы. Ямагучи-кун чуть не вплотную придвинулся тазом к Мабо, он начал немного скалиться от того, что не может пока воспользоваться другой частью своего тела, чтобы вбивать и выбивать удовольствие из этого нарцисса. Дырочка Мабо стала уже гораздо податливее, но пока была не готова к новому вторжению, басист это понимал. Он обеими руками возился над возложенной на него миссией и не только пихал пальцы внутрь, но и дергал член своего товарища – сейчас он не стоял, но имел все возможности опять встать от особо умелых движений вокруг ствола. – Мацуока… Черт, … – он не знал, что сказать, просто что-то надо было произнести. Барабанщик посмотрел на него и на его шорты, топорщащиеся вместе с желтой футболкой в районе паха. Он понимал, чего хочет его друг, но произнести вслух то, что тому надо услышать, он не мог. Все-таки не каждый день другие мужики в него засовывают такие штуки. Он только сильнее сжал сидение и низко вскрикнул, когда Таччан особо резко расширил его сфинктер. – А! Ай… – Прости, тебе больно? – Ямагучи-кун выглядел невероятно возбужденным и извиняющимся одновременно. – Нет, просто…Все, ладно, иди ко мне уже… Мабо был трусом, но иногда обладал львиной храбростью, так подумал Ямагучи-кун в этот момент. Он решил отплатить за эту храбрость (или это сильное желание?), поэтому прежде, чем достать своего дружка из велосипедок, Тацуя нежно поцеловал красного и взмокшего барабанщика. Погладил его дырочку, еще раз запустив туда свои три пальца и выудив обратно. А потом, порывшись у себя в сумке, которая была неподалеку, достал брикет презервативов. Со скоростью молнии откупорил две упаковки и надел на Мабо и на себя. Свои велосипедки Ямагучи-кун спустил только спереди, запутавшись перед этим в футболке, поэтому футболку, после того как он спустил шорты, он с себя снял, обнажив широкую грудь. Мацуока заволновался, когда к его тазу приставился обнаженный таз басиста, он снова напрягся и его отверстие почти полностью сжалось. Это вовремя заметил Таччан и вместо того, чтобы с силой давить на неподатливый проход, ему пришлось заново пустить в ход руки. После того, как ягодицы и сфинктер были поглажены, а поцелуй унес мысли Мацуоки подальше от своей девственной дырочки, Ямагучи-кун приставил головку члена к отверстию и начал медленно вводить себя в Мацуоку-куна. Частые поцелуи уже не могли быть прекращены – ими нужно было отвлечь друг друга от того, что происходило с нижней частью их тел. Мокрые поцелуи с языками и постанываниями, которые заставили Мацуоку-куна расслабиться и в первый, и во второй раз, приносили немало удовольствия обоим парням. Ямагучи-кун вошел до конца и отпрянул от лица Мацуоки. Он наслаждался, не двигаясь, ощущениями вокруг своего члена. Там было горячо и узко, узко не так, что уж слишком больно, но гораздо лучше, чем внутри любой девочки. – М-м-м…, – Тацуя простонал, и его бедра начали движение сами собой. – А! – от резкого толчка Мабо разинул рот. – Прости…эх, тебе, эх, больно? – он провел ладонью по лицу партнера, осторожно входя и выходя почти полностью, но все равно делая это резко. – Больно, но я постараюсь, – Мацуока-кун зажмурился. – Извини… – одной рукой басист закинул коленку товарища на свое плечо, другой рукой он оперся о спинку сидения. Мабо немного съехал оттуда, поэтому нижние части тел ребят были крепко прижаты друг к другу. Ямагучи-куну было сложно держаться на своих коленках, да еще и с длинной ногой барабанщика у себя на плече. Так что он снова решил переместиться на сидение, хоть и подумал, что это будет не так просто. Всеми правдами и неправдами он подхватил Мабо за пояс и положил его на сидение, заставив опасно покачаться автомобильчик из стороны в сторону. – Хе-хе, быть нам в новостях за такое, – запыхавшись, ухмыльнулся Мацуока. Теперь его нога смотрела точно в противоположное окно. – Я буду в новостях, ты не спеши. Через пару недель увидишь. Ямагучи-кун полез за поцелуем, предвещающим скорые движения и сильное удовольствие. Так и получилось. Не успели рты разомкнуться, как Тацуя принялся заново вбиваться в Мацуоку-куна, уже гораздо быстрее, чем в первый раз. Того это не особо обрадовало, но чем чаще ерзал на неудобном сидении Тацуя, тем сильнее Мабо пробирало от ощущений. И вот, спустя несколько таких перестановок, барабанщик на сидении подскочил, как ошпаренный: все его тело обожгло небывалым удовольствием, о чем он тут же поведал своему партнеру. – Ямагучи-кун! А-а! – Ох, ничего себе, как все сжалось, – басист от неожиданности чуть не потерял и так неказистую опору в коленках. – Так приятно! – Тут? – А! Вот здесь…а! Ямагучи-куна самого всего протрясло от нахлынувшего удовольствия, от области пониже живота у него рябью пошли волны приятных ощущений. Да еще как заголосил его мальчик! Просто слюнями покрываться от этой октавы! Ямагучи-кун тут же перестал сдерживаться, будто гончая, увидевшая тушку кролика. Поначалу им обоим было больновато, но теперь, когда внутри стало гораздо влажнее и разработаннее, и Ямагучи-куну, и Мацуоке-куну было настолько хорошо, что оба не могли уже сдерживать стоны. И все было настолько быстро, что они еле успевали дышать. Они вроде бы молчали, но салон автомобиля был полон звуков. Теперь уже было не до разговоров, они просто напросто были подвластны одному лишь импульсу, рефлексу. Хватались друг за друга и стонали друг другу в губы, когда поцелуем хотелось предотвратить, казалось, неизбежное сумасшествие. И совсем не обращали внимания на скрипы и, пусть и не сильные, но вполне заметные шатания минивена. Да и куда уж там. Бедра мужчин сами собой отбивали ритм, заставляя пылать внутренности от наслаждения. Еще в тот самый момент, когда особая точка внутри Мабо была затронута, его тело как будто лишилось всех невидимых оков и сейчас двигалось так, словно всегда знало, как надо это делать. Он уже начал хныкать и сжимать все подряд: от ладоней на спине Ямагучи-куна и пальцев ног до зубов и век, настолько барабанщику было хорошо. Ямагучи-кун чувствовал, что еще немного, и он получит оргазм, но он не понимал, как близко до этого состояния его партнеру. Хотя сам он снизил темп, как бы остужаясь, и, взглянув на сочащийся смазкой под презервативом твердый член Мабо, он принялся его грубо гладить и дергать, отчего барабанщик чуть не взвыл. – Ямагу…чи…кун… – ему оставалось только сжать сфинктер в ответ на ласки, которые заставляли Мабо неразборчиво мычать в плечо тотчас обнявшего его марафонца. – Еще немного…Мацуока, поднапрягись еще чуть-чуть, – рука и бедра тотчас же вошли в один быстрый темп, – кончим вместе, давай? – Пого…подожди! А! Кончаю! Нет! А! – Я тоже сейчас … я на пределе! Очень быстрые движения тазом и сильная амплитуда возвестили о приближении развязки этой пьесы, заставившей парней покрыться каплями пота и сбить в хлам дыхание. Ямагучи-кун зажмурился, вышлепывая из Мабо последние развратные звуки и начиная кончать, в то время как барабанщик пульсирующее сжимал анус в ответ на толчки и струю спермы, бьющей внутрь презерватива. – Н-н-н! – Мабо снова сжал зубы, когда его бедра в последний раз насадились на член товарища. Теперь и его презерватив покрывался изнутри крупными каплями семени. Его оргазм шел оттуда – из передней части тела, но то, что он испытывал от махинаций у него в заду, заставило его кончать обильней и сильнее, чем бывало прежде. Еще несколько плавных движений бедер Ямагучи-куна, и они прекратили шевелиться, лишь поднимали и опускали грудные клетки, наполняя их недостающим кислородом. – А знаешь, мы везунчики, – басист посмотрел товарищу прямо в глаза, глубоко вздохнув. – Да? Почему это? – незаинтересованно пробормотал Мабо, вытирая лоб тыльной стороной руки и поправляя растрепавшуюся прическу. – Менеджер до сих пор не пришел, – он сказал это и, прикрыв глаза, потянулся за поцелуем. Они глубоко поцеловались, все еще не разлипая друг от друга. Затем Мабо решился привстать на локтях, чтобы облокотиться на стекло у себя за спиной. И тут его взгляд встретился прямо со взглядом того самого менеджера, о котором Ямагучи-кун только-только упомянул. Мабо только и смог, что распахнуть глаза от удивления да снова сжать анал. У парня в костюме с иголочки по ту сторону автомобильных дверей было как минимум шоковое состояние. В его руках таял молотый лед, и на белой рубашке с закатанными рукавами виднелись пятна пота. – Вот черт… – прикрыл глаза барабанщик. – Что? – спросил Ямагучи-кун, ойкнув и повернув голову туда, куда только что смотрел его партнер. Снаружи минивена за стеклом поползли неловкая улыбочка и извиняющиеся жесты, затем менеджер покинул территорию обзора. Парням в машине только и оставалось, что в шоке отлипать друг от друга да и начинать одеваться, немного обмозговывая в то же время, куда девать презики и как вести себя дальше. Не только со свидетелем подобной сцены, но и друг с другом. Когда они впопыхах оделись и привели себя в божеский вид, хихикая между делом, Мабо понял, что шевелить поясницей и тем, что ниже, ему совсем непросто. Он умоляюще глянул на товарища и жалобно хмыкнул: – Доигрались. – Но было так хорошо, – мечтательно произнес Тацуя, не обращая внимания на вежливое покашливание за стеклом. – Открой ему. – Сам откроет. – Если бы мог, уже открыл бы. – Ну да, и попал бы в психушку от увиденного. – Судя по всему, он у тебя стойкий. Видел-то, кажись, немало, – ухмыльнулся Мабо, пытаясь устроиться поудобней на заднем сидении, недавно видевшем такое, что менеджеру Ямагучи-куна и в страшном сне не приснится. – Стойкий у нас тут ты, – улыбнулся моментально вернувшийся в добрый моуд басист, – ты как вообще? – Да все в порядке, до свадьбы заживет, – поглаживая себя по пояснице заверил его Мабо. Ямагучи-кун немного неожиданно для себя ощутил в области живота торнадо, пролетевшее всего за долю секунды, но сумевшее все поставить вверх дном. Мацуока-кун снова вернул себе свое фирменное выражение лица самого крутого на этом свете. Но именно это заставило Ямагучи-куна мыслями взлететь до небес: он смог приручить этого нарцисса, проще говоря, нагнуть. Пошлые картинки тут же предстали пред глазами басиста. – Вези его, – чуть еле слышно промолвил красный Тацуя, вылезая из машины, откупорив перед этим и водительскую дверь. – Куда? – оторопело спросил его менеджер. – Домой, куда же еще. – А ты? – А я пробегусь. Ямагучи-кун сказал это и легкой трусцой направился в сторону своего дома. Который, к слову сказать, был не ближе пары десятков километров. – От меня не убежишь, – крикнул в окно отъезжающего минивена «маковый нарцисс». – Подумай теперь, в какой именно дом ты едешь, – ухмыльнулся марафонец, помахивая ручкой на прощание. Он сейчас четко представлял, какого ему будет ехать вместе с менеджером к ним домой, которым стал дом их сэмпая Хигашиямы Нориюки с недавнего времени. А заодно Тацуя начал выдумывать, как бы еще прищучить своего товарища, который выше его ровным счетом на голову. Через пару недель усиленных тренировок, которые в итоге стали для всех членов группы чем-то возвышенным, нежели казавшимися наказанием, как Таччан думал раньше, одно из великих событий лета года 1997 в Токио свершилось. Было тяжело. Не просто физически тяжело, но и духу, внутреннему состоянию Ямагучи-куна пришлось несладко. Тем не менее, все ребята справились, и теперь были счастливы от того, что можно спокойно продолжать свои айдолские делишки и дальше, не ведая, что их будут ждать подобные испытания еще не один раз. Мацуока-кун стал немного более раздражительным. И не удивительно, не сдержав слез, он под прицелами видеокамер крепко сжал в объятиях полуживого Ямагучи-куна, прошедшего, а точнее пробежавшего, весь путь от начала до конца. И вместе с тем, Тацуя тут же заслужил прозвище Гуссана. Его роль, как поддерживающего дух команды из пятерых парней, заметно возросла! Хотя говорить о том,что Лидер хоть сколько-то-нибудь был поддержкой и опорой, уже изначально не стоит. Поэтому Ямагучи Тацуя оставался негласным взрослым, на которого предпочитал ровняться совсем не пай-мальчик Нагасэ-кун. А порой красноречивые взгляды и такие же красноречивые случайные прикосновения Мабо и Таччана оставили свой след и в их отношениях, ставшими более близкими, если так можно выразиться. – Вы куда это опять? – нахмурившись, спросил Таичи-кун, который никак не мог взять нужные ноты, тренируя свои забывавшиеся умения в бас гитаре. – А тебе лишь бы нос свой сунуть, – тут же ощетинился покрасневший Мабо и, предоставляя Ямагучи-куну разбираться с таким нахальством в одиночку, покинул гостиную. – Мы пойдем чаю попьем, – улыбнулся тот и тоже скорее вышел за дверь. – Врешь. Бесите все меня! – оставшись в одиночестве, Таичи-кун взревел и поднял над собой тяжелый инструмент, словно разъяренный Кинг-Конг. В этот момент в гостиную заглянул Хигашияма-сан, и ему ничего не оставалось, кроме как откомментировать подобную сцену: – Король недоволен. Таичи-кун снова остался один и в тишине, опустившись обратно на диван, попытался-таки взять нужную ноту. *1 Экибен – эки бэнто: – обенто, продающиеся при вокзальных станциях. Собственно, Ямагучи-сан с удовольствиям участвовал в челленджах по их поискам в выпусках ДЭШа.