Десять минут из жизни Блэкволла

      Леди Инквизитор Лавеллан неприметно сидела на тюках с сеном, сваленных у конюшни. На дворе была благостная осенняя пора, которую в городах Орлея называли «эльфячьим летом». Утренний туман исчез без следа, небо было ясным, можно было наслаждаться последним осенним солнышком.        Скайхолд жил своей жизнью. Попахивало лошадьми, слегка тянуло горящим углем от кузни. Поверх этих запахов триумфально вился дровяной дымок и крепкий дух жареного сала – армейские кашевары уже вовсю готовили обед.       Она пропустила момент, когда в проёме ворот конюшни показался Блэкволл.       Бравый шевалье... Теперь понятно, почему это прозвище постоянно лезло ей на язык. Про себя она ни разу не назвала его «Стражем». Все давно было очевидно, просто разум обманывал глаза. Собственно, она и сейчас не знала, есть ли у него титул. Капитан орлесианской армии, победитель Большого турнира в Вольной Марке. Блестящий воин - шевалье, с титулом или без.       Блэкволл был такой же, как всегда: мощный, спокойный, чуть мрачный. Одетый в потертую стеганую куртку, которую обычно носил под латами. Стоял уверенно, широко расставив ноги, заложив большие пальцы за пояс, слегка ссутулив плечи. Оглядывал двор. Довольно скоро он выцепил взглядом легкую фигурку, устроившуюся среди тюков с сеном. Неспешно пошел к ней.       Все верно. Прошло уже больше недели с тех пор, как она забрала его из Вал Руайо. Вытащила из петли. Им давно пора объясниться.       Блэкволл подошел, встал рядом, опираясь грудью о стену из плотно спрессованного сена. Положил локти на тот же тюк, на котором сидела леди Инквизитор. Не смотрел на нее, склонив голову пялился на собственные сцепленные перед лицом руки. Как человек в исповедальне.       - Зачем вы сделали это, миледи? Я заслужил виселицу.       Она снова оглядела его - эту силу, эту непреклонную волю принести в дар червям? Вы так безрассудно щедры, мой шевалье.       - Скажи мне еще раз, что именно ты сделал?       Он вздохнул, разжал челюсти.       - Я предал своих подчиненных. Организовал убийство лорда Венсана Кайе с семьей. Приказал своим людям убить его, а потом сбежал, оставив их нести ответственность. Я совершил убийство и предал тех, за кого нес ответственность и все ради денег.       - Де-енег… - протянула Лавеллан. – А на что ты потратил эти деньги?       Блэкволл удивленно поднял брови:       - Н-не помню… Спустил.       - Тогда не вмешивай их сюда. Ты предал потому, что не видел причины не предать. Но теперь ты точно знаешь, что теряешь, становясь предателем. И готов на все, чтобы вернуть это. Даже ценой жизни. Ты раскаялся.       - Всем сердцем, миледи.       На дальнем конце двора поднялся гам. Сержанты пригнали на обед первую партию солдат. Совсем молодые ребята лет по двадцать - новобранцы. Они целое утро провели под муштрой, теперь галдели и резвились. У кого-то стащили миску, кто-то получил в лоб.       - Что Вы видите там, Ренье?       Он дернулся от этого имени как от удара хлыстом, но все же посмотрел, куда его просили.       - Мальчишки, – буркнул Блэкволл.       - Нет. Взрослые мужчины. Достаточно взрослые, чтобы убить и предать. Можно тратить тысячи слов ежедневно объясняя им, почему не стоит этого делать. И не добиться успеха. Но человек, который всем сердцем знает, что теряешь, когда предаешь, может очень доходчиво объяснить все одним взглядом. Живите, Ренье. Тот, кто пал так низко и все же смог подняться, может многое исправить в этом мире. Гораздо больше, чем святоша, который никогда и близко не подходил к настоящей грязи.       - Откуда вы знаете, что мне можно доверять?!       «Потому что вижу…».       - Я беру Вас на поруки, Ренье. Не подведите меня.       Он помолчал с минуту. Поднял на нее глаза.       - Что теперь между нами?       Леди Инквизитор вздохнула. «Теперь между нами меньше фута и не так уж много одежды…».       Блэкволл был совсем рядом. Его стеганая куртка пахла потом, железом и чуть-чуть – старой кровью. Очень мужской запах. Лавеллан чувствовала в этом запахе ярость, побежденный страх, силу, превосходство. Так пахнет мужчина высшей пробы.       Она медленно, словно во сне, повела ладонью по простеганной ткани у него на груди, вспоминая – почти чувствуя под пальцами, тугие мускулы, жесткие волосы, горячую кожу. Блэкволл накрыл ее руку своей, прижал прямо над сердцем.       Он всегда прикасался к ней с благоговением. И он же всегда стремился не просто взять ее, а яростно покрыть, ломая всякое сопротивление, подчиняя себе. О, боги! Он мог бы отодрать саму Андрасте! Тут Лавеллан чуть не прикусила себе язык – богохульство крадет удачу. Блэкволл создан для святой - безупречный рыцарь и кающийся грешник одновременно. Но ведь она не святая…       Почему-то он уже стоял между её разведенных коленей. Мял бедра, тянул к себе словно хотел прямо сейчас подхватить на руки, и взять навесу, как делал не однажды.       Она может увести его в конюшню, наверх в клетушку, где он хранит свои вещи и спит. Один поцелуй и от нее больше ничего не зависит. Она просто растает в его руках.       Но над всем этим жаром уже плыл похрустывая изморозью голос. Лавеллан как во сне с удивлением почувствовала, что сама произносит эти слова:       - Ты ведь все решил… за нас обоих. Когда ночью тайком ушел от меня, чтобы сдохнуть в муке и позоре на виселице. Ты всегда будешь служить не мне, а своей вине и совести.       Он со стоном отпустил ее. Снова потупил взгляд.       - Миледи… Я не мог поступить иначе.       Лавеллан ответила как можно мягче:       - Но ты мог довериться мне... По утру найти рядом с собой вместо живого человека бесполезный кусок металла – шильду с гербом серых стражей – пощечина, было больно. А что я должна была почувствовать, когда мне пришлось бы смотреть на твое мертвое тело? И видеть, к примеру, что тебе не сломали шею, а медленно задушили в петле… Мой шевалье, ты служишь принципам и идеалам, а я служу живым людям. Такие вещи сочетаются как огонь и живая плоть – слишком больно. Мы можем быть рядом, но не вместе.       Она замолчала.       - И, Блэкволл?..       - Да…       - Я люблю тебя.