Обещание

      Он смотрит на меня надменно из-под каштановой челки густых волос, нахальная полуулыбка застыла на лице, но легкая дрожь в уголке губ выдает возбуждение. Он нервничает, но пытается скрыть это за вызывающим поведением. Это мне знакомо. Знакомо так, будто делаю это я сам.       Пионер достает из кармана небольшой перочинный нож и одним большим пальцем открывает его. Нож очень острый, мне нет смысла это проверять — я просто знаю. Последние лучи солнца танцуют веселыми искрами на полотне блестящего металла, прежде чем скрыться за тяжелыми, разбухшими от влаги, тучами.       В руках пионера появляется яблоко. Он ловко его разрезает на две половинки и извлекает сердцевину.       — На, перекуси, — одну половину он бросает мне, во вторую впивается зубами сам.       — Что мы здесь делаем? — решаюсь наконец спросить я.       Нахальная ухмылка становиться шире.       — Ох, друг мой, ты скоро узнаешь. Скоро сам все увидишь и еще поблагодаришь меня! Видишь, что твориться за окном?       Я еще раз выглядываю в грязное, затянутое паутиной окно старого корпуса заброшенного лагеря. Тучи полностью затянули утреннее небо, скрыв яркое солнце и принеся долгожданную прохладу.       — Не типично для этого места, а? Я здесь уже миллион лет, плюс-минус тысяча, а дождя никогда не видел! Да и сегодня его быть не должно. Я просто проснулся там же, где и всегда с осознанием, что сегодня все будет иначе. Оно как зуд, как стая красных муравьев, марширующих по телу, не давало мне покоя. И я решил найти тебя. Решил, что тебе будет любопытно это увидеть. А может, это поможет тебе вернуться домой, — его глаза блестят как у безумца, но то, что он говорит действительно меня заинтересовало.       — Как ты меня нашел? И почему именно меня? В этом пузыре находятся бесчисленное множество Семенов, бесчисленное множество лагерей, но ты пришел именно ко мне. Почему?       Он засмеялся. От души. Громко. Будто только ему была понятна странная шутка, вплетенная в мои слова.       — Все просто, амиго, мы с тобой избранные! Я посещал другие витки. Да ты и сам там бывал не раз. И что же ты уяснил из своих путешествий?       — Только мы с тобой помним события прошлых витков…       — Бинго! — он воссиял, — А раз мы помним то, чего помнить не должны, значит мы уже нарушили правила системы. Мы с тобой баг, который нужно пофиксить! А самый простой способ — вытолкнуть нас из пузыря этой мультивселенной в нашу родную, — он указал на грозовые тучи, — а лагеря, где баг зародился — стереть. И пам-парм-пам! Мы дома! Мы свободны! Мы вознесемся!       Пионер опьянен моментом. Его разум затуманен и винить его сложно — я сомневаюсь, что он провел здесь миллион лет, но то, что он здесь давно и успел двинуться — несомненно.       — А что будет с другими обитателями лагеря? Что будет с Леной?       Я вспомнил о девушке, которая сейчас спит в своем домике. Еще час назад я лежал там, обняв ее, такую теплую, живую…       — Не все ли равно? Они же лишь марионетки! Пустые куклы. Роботы! — Пионер злиться. Почему этот вопрос так его завел?       — Вдруг они такие же пленники лагеря, как и мы?       — Тебе не все ли равно? — опять спросил он, — Что для тебя эти люди? Или ты так сильно запал на Лену, что мозг совсем перестал соображать?       Я молчу. Он выжидающе смотрит, но поняв, что ответа не дождется, продолжает монолог:       — Ты жалок, Семен. Что ты сделал за все то время, что находишься в Совенке? Чем ты заслужил расположение хоть одной из этих девушек? Молчи, я отвечу. Ничем! Ты лишь плывешь по течению. Происходят события от тебя не зависящие, а тебе нужно лишь оказаться в нужном месте в нужное время. Ты не сопротивляешься, не барахтаешься, не пытаешься изменить условия игры! О, да! Я наблюдал за тобой. И наблюдал за другими Семенами! Ахаха! На самом деле, никогда раньше об этом не задумывался, но будучи копиями одного человека каждый ведет себя по-разному! Все мы отличаемся друг от друга! Кто-то чуть больше, кто-то чуть меньше. Но из всех наших копий, ты, пожалуй, самый жалкий!       Он в сердцах плюет мне под ноги.       — Я видел Семена, который боролся за Славяну! Он зубами готов был глотки рвать, лишь бы быть вместе с ней! Трагичное и романтичное зрелище. Из витка в виток одно и тоже. Даже жаль его стало. Был один Семен, который влюбился в Алису. Ох какие там были драмы! Ты бы видел! Но он безропотно не ждал очередной оказии, чтобы заслужить доверие девушки! Он сам эти оказии создавал. Но мне в компаньоны достался именно ты! Иронично, разве нет? Из всех возможных Семенов выйти из порочного круга может самый бесполезный.       Его слова задевают меня. Нет, про то что я бесполезен мне было известно и до этого разговора. Но в целом пионер прав. Я ничем не заслужил того, что случилось этой ночью. Я не заслужил быть с Леной. И эти мысли, как кислота разъедают изнутри. Пионер видит, что его слова терзают меня. Это читается на моем лице. И Пионер доволен.       — А знаешь, возможно в этом есть определенная доля вселенской справедливости, — его голос дрожит от удовольствия, а мне хочется плюнуть в лицо этого гребанного садиста, — Ты ошибка не только для этой системы, но и для Лены. Ирония в том, что за те тысячи и тысячи циклов ты постоянно шел к этой девушке. Ты был либо с ней, либо ни с кем. Забавно…       — Ты закончил? — боль в груди перерождается в гнев, в глазах стоит туман не от слез, а от подкатившей злости.       За окном нарастает шум. Брюхо грозовой тучи прорывается, выпуская на волю потоки воды и белые змеи молний. Капли стучат по остаткам черепицы забытого всеми лагеря. Яркая вспышка, мощностью в миллионы вольт, разрезает небо угловатым росчерком. Через секунду нас настигает грохот.       Пионер смеется. Стробоскопы молний освещают его безумное лицо, а его хохот перекрывает раскаты грома. Во мне уже нет злости. Я заворожен буйством стихии. И лишь в маленькую дверку на задворках сознания стучится навязчивая мысль.       — Лене, наверное, страшно одной!       Я вскакиваю и бегу в лагерь. Пионер даже не смотрит мне в след. Он поглощен своим безумием. Ему нет дела до меня. Не было с самого начала — ему просто нужен был зритель для нелепого спектакля.       Я врываюсь в стену дождя и уже через несколько шагов на мне не остается ни одного сухого места. Мокрые волосы липнут ко лбу, в ботинках плещется море. Мне холодно, но я бегу, бегу… меня ждут! Я нужен ей! Она нужна мне!       Пустой лагерь захлебывается небесной водой, гром сотрясает основы бытия и кажется, что боги этой странной Вселенной разгневаны на нас. Мы в очередной раз пошли наперекор судьбе и их терпение закончилось. Мне плевать. Я не боюсь. Сейчас главное другое — просто быть с Леной — девочкой с грустными зелеными глазами, которая одной своей улыбкой способна зажечь в моей душе свет!       Дверь не закрыта. Она сидит на кровати, обнаженная, небрежно прикрывается простыней и вглядывается в серое вибрирующее утро дождливого лета. Лена прекрасна! Нежная кожа покрылась мурашками, губы приоткрыты, фиолетовые хвостики распущены и волосы водопадом ниспадают на хрупкие плечи. Небо вновь вспыхивает белым пламенем, и она вздрагивает.       — Не бойся, это всего лишь гром.       — Ой, Семка! Я так испугалась, когда не нашла тебя! А тут еще этот ливень!       Она вскакивает с кровати, отбросив белую простыню, и от безумно красивого вида меня бросает в жар.       — Быстро раздевайся! Ты весь насквозь промок! Так и заболеть не долго!       Дважды просить меня не нужно. И вот через минуту мы уже лежим под одеялом, ныряя в затяжные поцелуи и поднимаясь на поверхность лишь для того, чтобы набрать новую порцию воздуха. Руки жадно гуляют по телу Лены, а она запускает пальцы в мои мокрые волосы. Я счастлив. И так каждый раз. Каждый Цикл, каждый Виток в этой Вселенной. Каждый раз, что я был с ней — был волшебным… с тех пор как я научился спасать ее.       — А куда ты уходил? — спрашивает она, останавливая попытку очередного поцелуя.       — Ходил в домик вожатой собирать вещи, — соврать не составляет труда, —, но потом начался дождь, и я побежал к тебе.       Эта ложь подходит. Она все объясняет и не оставляет места для других вопросов.       — Я проголодалась. А в столовую идти мокро, — девушка мило морщит носик, — у меня есть немного яблок. Хочешь?       Я киваю, а она встает с кровати и достает из тумбочки два яблока.       — Семен, а ты случайно мой перочинный нож не видел? Я его, по-моему, где-то потеряла.       Я встаю с кровати и достаю из кармана шорт небольшой складной ножик, с бритвенно острым лезвием. ***       Яркий свет пробивается сквозь закрытые веки, в уши льется шум толпы — смеются дети, громко вещает Двачевская, что-то мелодично насвистывает Мику. Ветер треплет мои волосы, а к губам прикасаются чужие губы, оставляя после себя привкус клубники.       — Пора, Семка, — нежно шепчет Лена, и я наконец открываю глаза.       — Мне видимо приснился странный сон…, а может это был и не сон… Где мы?       — На остановке. Ждем автобус.       Ее холодные пальчики ложатся на мой разгоряченный лоб и по телу бегут мурашки. Я нахожусь в новом для себя месте. Такого еще не было. Обычно все заканчивается иначе — мы с Леной садимся в пустой автобус, который мчит нас сквозь ночную, напоенную запахом полыни, степь. В салоне царит полумрак, размеренно гудит мотор, а фары выхватывают из тьмы очередной кусок убегающей в даль дороги. Лена молчит и смотрит в окно. Наши руки сплетены крепким узлом, и я не хочу ее никогда отпускать. А дальше мы засыпаем. И ничто не способно это изменить. Всегда приходит сон, а за ним пробуждение у ворот Совенка. Цикл повторятся.       Но похоже Пионер не обманул. Сегодня все иначе. Мы с Леной готовы стать свободными!       Ольга Дмитриевна зовет всех в автобус и мне вдруг становиться страшно. Я крепко прижимаю Лену к себе и шепчу на ухо как сильно люблю ее. Шепчу о том, что она спасла меня от самого себя и прошу не забывать. Прошу, что бы ни случилось, всегда помнить меня. Знаю, как это эгоистично звучит, но любовь в принципе не терпит альтруизма. И она обещает не забывать. Я верю ей.       — Лена, я больше всего боюсь проснуться один, без тебя! Мне очень страшно, но знай, даже если это случиться, я буду искать тебя до скончания веков! Я буду…       Закончить фразу не хватает сил, но это судя по всему и не нужно. Лена нежно прикасается к моему лицу и дарит поцелуй. ***       Я чувствую вкус клубники на своих губах, будто бы она поцеловала меня только что. Но в моей постели лежит не Лена, не та девушка, чьи печальные зеленые глаза жгли мою кожу огнем и лишали связных мыслей.       Я выбираюсь из-под одеяла и холод тут же впивается в еще теплую кожу. Питерская зима уже второй месяц грызет мои кости и никак не желает отступить. Мой город, закованный в лед и сугробы, выдыхает клубы пара и давиться потоками людей на входах в метро, чудовищными пробками, пропахшими выхлопными газами, и пронизывающим насквозь ветром с угрюмой Невы. Я хочу тебя любить, но слишком много ты попил моей крови. Слишком долго я месил твои грязные лужи и вдыхал смрад помоек. Парадные набережные и вычурные дворцы — пустые лица и серые будни. Я искал ее в глухих закоулках и на запруженных проспектах, на вокзалах под электронными табло расписаний и в надушенных торговых центрах. Возможно, наши пути просто не совпадали, а возможно ее никогда и не было. Но обещание есть обещание, и я продолжаю искать.       Девушка на кровати заворочалась. Одеяло соскользнуло, обнажив бледное бедро. Ее волосы черные, почти фиолетовые, а глаза бездонно-зеленые, но после поцелуя на губах не остается привкуса клубники. Преодолевая растекающееся в груди чувство отвращения к самому себе, я иду в ванную.       — Почему так получилось? Почему я не могу ее найти? — спрашиваю я свое отражение.       — Потому что, в этом заключается злая ирония судьбы, амиго, — отвечает мне из зеркала Пионер. — Мы оба хотели выбраться из тюрьмы, но оказались в заточении еще более жестоком, чем пресловутый пионерлагерь Совенок. Ты погряз в выжигающей тебя изнутри любви, а я… я погряз в тебе. Но я не печалюсь, и тебе не советую, ибо, как говориться, лучше любить, но потерять, чем не любить вообще. А теперь, амиго, позволь мне немного порулить твоей шхуной. Свистать всех наверх и поднять якоря!       Пионер смеется, а я проваливаюсь в темноту, превращаясь в обрывки воспоминаний. Воспоминаний, которые будут жить — ведь девочка с фиолетовыми волосами тоже когда-то дала обещание.