Неродная кровь

Пожилой цыган с еле заметной паутинкой серебряных прядей в смолисто-черных волосах сидел в кресле, дрожащей рукой поднося к губам явно уже не первую рюмку водки. -Эх, Банго, я же столько сделал для этого щенка, -горько усмехнулся он, туманным взором черных глаз глядя на своего верного слугу, -и чем он мне отплатил?! -Да-а…не в отца пошел парнишка-с легким акцентом ответил тот, осклабившись. Лекса в ответ истерично рассмеялся: -Да не сын мне этот сопляк! -Как это? -опешил Кривой, на миг подумав, что хозяин свихнулся. Лекса резко перестал хохотать, захлебнувшись собственной истерикой, и зло сверкнул глазами. -Не дай Бог ты кому-нибудь проболтаешься! -зло прошипел он-Я тебя задушу голыми руками! -Обижаешь, хозяин…-вздохнул тот. Лекса усмехнулся, залпом выпив очередную рюмку, и, глядя прямо перед собой туманным взглядом, погрузился в пучину воспоминаний и медленно начал рассказ, словно бы каждое слово давалось ему с огромным трудом… *** В тот августовский солнечный день Ружа с самого утра чувствовала себя нехорошо. Зная, что со дня на день она должна родить, молодой цыганский барон не отходил от жены ни на шаг. -Лекса, ну что ты со мной так возишься? -улыбалась она, глядя на любимого своими янтарными глазами, -я же беременна, а не при смерти. Лекса нежно поцеловал жену в смуглую щеку, пахнущую костром и луговыми травами, а затем и в пухлые, чуть бледноватые губы. Ружа подалась вперед и нежно обвила шею мужа, ласково отвечая на поцелуй -Мэ тут камам, Лекса, -прошептала она, щекоча своим дыханием лицо молодого человека. -И я тебя люблю, Руженька…очень люблю, -ответил тот, трепетно поправляя жене непослушный локон цвета воронова крыла, то и дело ниспадающий на лицо. -Лекса, пойдем прогуляемся по набережной? -улыбнулась вдруг Ружа.-мне так хочется увидеть море…почувствовать на своей коже его соленые брызги… -Руженька, это опасно, -попытался отговорить молодую цыганку муж. Та в ответ лишь рассмеялась: -Перестань, солнце мое, свежий воздух еще никому никогда не вредил! Ружа смотрела на любимого такими глазами, что он не смог воспротивиться и только горестно вздохнул, выводя жену из шатра. Молодые люди шли по берегу моря, о чем-то разговаривали, смеясь, слушая пронзительные крики чаек и то и дело закрывая лица от соленых морских брызг. -Дай хоть посмотрю на тебя в последний раз чтоб запомнить…-вдруг прошептала Ружа и остановилась, пристально глядя на мужа, точно видела его впервые в жизни. Дрожащими пальцами девушка погладила любимого по щеке и улыбнулась: -Какой же ты у меня красавец, Лекса… Молодой цыган хотел было что-то ответить, но улыбка вдруг исчезла с лица его любимой, уступив место гримассе боли. Ружа резко побледнела и схватилась за живот. -Кажется, я рожаю! -взвыла она, глядя на мужа безумными глазами. Лекса хотел было кинуться за помощью, но Ружа мертвой хваткой вцепилась в его руку. -Не оставляй меня…мне страшно…-прошептала она сквозь стоны. Понимая, что оставить жену в таком состоянии нельзя, в табор послать некого, а донести ее, извивающуюся и кричащую, до туда возможности нет, Лекса помог жене лечь на теплый морской песок. -Все будет хорошо…-прошептал он, целуя пальцы беспрестанно кричащей от боли жены и вытирая с ее лба градом струящийся пот. Время тянулось мучительно медленно. Ружа кричала, как безумная, выгибаясь всем телом. Русские слова перемежались с цыганской речью: она то проклинала любимого, обрекшего ее на такие муки, то молила его о помощи… Наконец, спустя почти 5 часов, Ружа родила мальчика и потеряла сознание, вконец обессилев. Лекса взял сына на руки и с ужасом понял: ребенок родился мертвым. -Господи, да за что мне все это?! За что?! -взвыл он, упав на колени и заламывая руки. Взглянув на жену, все еще не пришедшую в себя, он вдруг понял, что его любимая просто не переживет такого горя. Судорожно соображая, как поступить в данной ситуации, Лекса услышал слабый плач, доносившийся из-за кустов вьюна, что росли неподалеку. Молодой цыган стремглав бросился туда, откуда доносился звук, и увидел в кустах небольшую корзинку, в которой лежал смуглый, явно только родившийся, младенец. Цыган бережно взял ребенка на руки и отнес его к своей жене, после чего взял тело родного сына и на дрожащих руках отнес его на место найденыша, вернувшись к любимой и сев возле нее. Прошло еще полчаса, прежде чем Ружа с протяжным глухим стоном открыла глаза и туманным взором посмотрела сначала на бледного как полотно мужа, а потом на кроху с большими глазами янтарного, как у нее самой, цвета, лежащего у нее на груди. -Славный мальчик, -слабо улыбнулась она-лачо чаворо… С этими словами она ласково поцеловала пухленькую ручку сына и вдруг содрогнулась всем телом, безжизненно рухнув на песок и глядя на обезумевшего от горя Лексу остекленевшим взглядом… -Лачо…-тихо повторил Лекса последние слова своей жены, беря плачущего младенца на руки.-так я тебя и назову… Цыган вернулся в табор с ребенком на руках, клятвенно пообещав себе забыть о том, что кроха ему неродной… *** Закончив рассказ, Лекса горько усмехнулся: -Я не мог поступить иначе, Банго, понимаешь?! Не мог…Если бы ты только видел, с какой любовью и нежностью смотрела на него Ружа в последние минуты своей жизни! -Да все я понимаю, хозяин…-ответил слуга, находясь под впечатлением от рассказа-Погоди, а Роза знает? -вдруг спохватился он. -Нет…-слабо улыбнулся цыган-Роза ничего не знает. Она заменила Лачо мать, и потому он для нее скорее сын, чем племянник… Количество выпитой водки начало давать о себе знать, и барон южного табора, откинувшись на спинку кресла, погрузился в сон, больше похожий на забытье, оставив шокированного Банго наедине со своими мыслями…