Когда вечность молчит...

      Первые ноты, первый такт, и вот музыка полилась в полный зал, заполняя собой все свободное пространство, не оставляя возможности не только думать о чем-то постороннем, но и вообще лишний раз дышать.       На сцене двое — мужчина и женщина. Они смотрятся вместе так гармонично, словно бы являются одним целым. Словно они всю жизнь стояли вот так рядом, полубоком друг к другу. Словно они не различаются настолько, насколько это вообще возможно.       Ее глаза теплые, чистые, светлые. От них идет тепло, их взгляд успокаивает. Глядеть в них — словно смотреть в окно в предрассветные сумерки.       Его глаза темны, как ночь, в них горит огонь чего-то неведомого, страстного. Глядеть в них — словно распахивать окно после заката в безлунную ночь.       Ее голос — голос ангела, который спустился на землю, но не разучился петь по-особенному, как поют только на небесах. Ее голос — голос матери, нежный, но сильный, и удивительно теплый.       Его голос тяжелый, глубокий, летящий сразу в зал, не задерживаясь ни на секунду. В нем хочется утонуть, исчезнуть. Он поражает до глубин души, порождает самые невероятные чувства и оставляет лишь желание просто жить и слушать, слушать, слушать… до бесконечности.       Улыбка не сходит с ее губ, она заглядывает ему в глаза, ищет взгляд и, находя, цепляется за него глазами, лишь бы не отпустить, не упасть в пропасть вечности, что они открыли своими голосами.       Он смотрит в ее глаза, и на его губах невольно расцветает легкая улыбка. Такая нежная и искренняя, такая скромная, словно в любую секунду она исчезнет, испугавшись чего-то неведанного.       Но она не боится. Она прижимает свою ладонь к его груди, чтобы ощущать, как бьется в ней жизнь, и продолжает улыбаться… и петь.       Между ними только музыка, ничего больше, ничего лишнего. Ничего не существует, нет никакого зала, никаких людей, никакого мира. Только музыка.       Каждый такт мелодии словно бы отбивает биение их сердец, но все равно не успевает за бешенным ритмом. Словно они платят за это чудо частью своих жизней.       Он улыбается шире, снова отдавая свой голос и себя самого тем, кто пришел их послушать. Но он принадлежит лишь женщине, что стоит перед ним. Лишь одной ей. На пять минут, пока длиться песня. И на одну вечность, пока не закончит литься музыка.       Она не сдвигается с места, но убирает ладонь с его груди, поднимая голову. Она снова ищет его взгляд, и, снова находя, позволяет своему голосу сливаться с его, переплетаться в одно целое. Позволяет звукам улететь в зал, чтобы они вновь вернулись к ним.       Вечность раскинулась под их ногами. Вселенная в своей колыбели молчит, застыв в предыхании, лишь бы они никогда не останавливались. Пусть даже «никогда» станет всего лишь пятью ничтожными минутами.       Она Лара Фабиан.       Он Дмитрий Хворостовский.       Когда они замолчат, весь мир рухнет, чтобы в очередной раз собраться заново. Ради них.