Изысканные развлечения

Римуто облизывает пальцы, улыбаясь с видимым самодовольством, достает карту из руки и шлепает ее об стол. - Все? - рявкает он, скалясь на остальных игроков. - Гоните денежки, господа. Орсей потирает переносицу и пододвигает свою пригоршню монет к победителю. Он совершенно не умеет играть и продул уже большую часть своих сбережений. Строго говоря, постоянно побеждает то Римуто, то Рубель, но второй, по мнению Орсея, мухлюет только так. - Денежки-денежки… - приговаривает Римуто. Орсей, будучи честным с собой, понятия не имеет, на что бы потратил выигрыш. Он даже не знает, на что тратить заначку, кроме как не на ставки в азартных играх. Можно сказать, что монеты – это своеобразная попытка Организации быть похожей на нормальный мир. Эрмита со звоном высыпает свою долю на стол и наконец-то снимает покрывало с лица. Орсей задумчиво рассматривает его небритые подбородок и щеки, все еще размышляя о нужности денег в их положении. Когда Эрмита протягивает под столом карту, Орсей, не задумываясь, берет ее. Эрмита кровожадно улыбается, встает из-за стола и молча уходит. - Я не помню, что значит пятерка червей, - с порога сообщает Орсей. Эрмита возводит глаза горе, хватает Орсея за шиворот и затаскивает в комнату. - Не все ли равно? Ты пришел – и ладно, - голос у Эрмиты противный, скрипучий, будто кто-то ведет гвоздем по железной пластине. По спине Орсея бегут мурашки, но не от голоса Эрмиты, а от его холодных пальцев, лезущих под ремень штанов. Посреди ночи Орсей просыпается с болью в пояснице и долго не решается встать с кровати. Эрмита сидит за столом, сгорбившись и что-то негромко поскрипывая себе под нос, изредка срываясь на злое рычание. С рассветом Орсей, шипя и выплевывая ругательства, поднимается и начинает неловко одеваться. - Это что? – изумляется Орсей, когда Эрмита протягивает ему рубаху. На внутренней стороне манжета вышит ромб и скупое и угловатое «Э». Эрмита кажется абсолютно счастливым. Он помогает Орсею, чудом хранящему терпение, надеть рубашку, сам завязывает все шнурки и расправляет кажущиеся ему лишними складки. - Это что? – упрямо повторяет Орсей. - Я собственник, - поводит плечами Эрмита. За окном уже вовсю поют дневные птицы, и Организация, наверняка, начинает просыпаться. Стоит попасться к кому-нибудь на глаза в момент выхода из чужой спальни – и только немой не сможет почесать языком на твой счет. Да и рожа такая помятая, что явно видно, что Орсей с Эрмитой не о новых клеймор беседу вели. Вообще не о бабах шла речь, думает Орсей и, прихрамывая, шагает к двери. - А почему ромб? – не выдержав, спрашивает Орсей. - Я вчера карту перепутал, - скрипит в ответ Эрмита и заливается лающим смехом. - Сссука!.. – шипит Орсей, резво разворачивается и подскакивает к Эрмите. – Так, значит, это ты должен был задницу подставлять, а я… - А теперь всегда будешь ты, - перебивает Эрмита и тянет его за манжет. – Поэтому и ромб. Орсей хлопает дверью, не боясь, что кто-нибудь услышит и подумает не то. Вечером Орсей возвращается в свою комнату усталым, но довольным проделанной работой. Кроме того, обед был самым лучшим за всю неделю, думает Орсей и бросает рубаху на кровать. На подушке лежит куцый букетик из ромашек. Мгновенно взбесившись, Орсей подскакивает к окну, распахивает его и метко кидает мелким камнем в соседнее окно. Эрмита, будто ждавший этого момента, выглядывает через мгновение. - Сам у себя соси, ублюдок! – выплевывает Орсей и кидается в довольную рожу Эрмиты букетом. Нырнув в комнату и захлопнув раму, Орсей чинно садится на кровать и проводит рукой по рубашке. Им обоим было бы гораздо проще, если бы секс по обычной человеческой договоренности не надоел им на второй неделе близких отношений.