Колесо чудес

Стою в дверном проеме комнаты и опираюсь плечом о косяк. Можно поспорить о том, кто кого держит: я его, или он меня. Наверное, оба варианта будут правильными, но мне опора, все же нужнее. Поэтому я только сильнее прижимаюсь к облупившейся посеревшей краске, несмотря на саднящее плечо: вчера заклинил замок на входной двери и пришлось выбить трухлявую деревяшку. — Столько дисков, но ты их никогда не слушаешь. Знаете, мы — отличная команда. Дверной косяк точно меня не оставит, даже если очень захочет. — Джош? Она сидит на полу комнаты и трясет футляром с несколькими десятками дисков. Одним из многочисленных футляров, что можно найти в этой серой комнате с плотно задернутыми шторами. В ответ я лишь пожимаю плечами и растираю ладонями лицо, а она, укоризненно вздохнув, возвращается к занятию, которое, почему-то, считает крайне необходимым: уже полчаса разгребает забитые хламом ящики, старательно выискивая в них таблетки и травку. Саманта, Саманта. Волосок к волоску. Еще несколько минут и я прожгу взглядом дырку в ее затылке, но даже это не умерит стремления прочитать мне очередную нотацию. Это пунктик ее воскресной программы — залезть в мое дерьмо по самые уши. Наверное, со стороны столь настойчивые попытки вернуть меня в социум, вызывают одобрение, или даже восхищение, но меня они уже порядком утомили. Не поймите меня не правильно. Я вовсе не против, чтобы она рылась в моем белье. Мне, если честно, плевать. Но Сэм старается влезть в мою жизнь, а это уже запретная зона, перетянутая желтой оградительной лентой, с надписью «не пересекать». Это моя темная комната и светловолосой пташке здесь делать нечего. — Что это? Джошуа, ты опять за свое? «Блядь». Я готовился к обыску и спрятал все свои запасы под плинтусом за столом, а об этом пузырьке забыл. Сэм поднялась и подошла почти вплотную, продолжая вертеть в руках пластиковый непрозрачный футляр. Внутри еще стучали, ударяясь друг о друга, несколько таблеток морфина. Она не знает наверняка что там, но догадывается. — Не молчи, пожалуйста. Пытается коснуться плеча и вынуждает меня отпрянуть. Знаете ли, день сегодня не задался с самого утра и я особенно не в настроении терпеть чьи-либо прикосновения. Даже ее. — Когда закончишь, просто захлопни дверь. Пусть замок и держится на одном честном слове, но, пока не пришел слесарь, нужно хотя бы как-то прикрывать свое добро от чужих глаз. Район здесь беспокойный. Натягиваю капюшон на глаза и бегом спускаюсь по лестнице, а Саманта еще некоторое время смотрит мне вслед. Опять трясет таблетки в руках. Видите эту гамму чувств на девичьем лице? Лет десять назад, когда мы были детьми, она бы обязательно меня догнала и треснула по шее, но все уже давно не так. Вместо этого она идет в ванную комнату и спускает найденное в унитаз. А вы? Как бы вы поступили? Лишили бы друга-наркомана последней заначки? Или молча оставили бы баночку на краю стола? Может быть сдали его в лечебницу? Вот моя милая подруга твердо решила «спасти» меня самостоятельно, за что я очень благодарен. Был бы благодарен еще больше, оставь она меня в покое. Знаю, что вы скажете. Она беспокоится за меня и имеет полное право влезать в мою жизнь, ведь я влезаю в ее без малейшего сомнения. У нас, кстати, даже цели схожи: оградить друг друга от беды, но вот методы отличаются разительно. Сэм считает, что эти «внезапные» рейды на мою квартиру, воззвания к совести и обеспокоенные взгляды рано или поздно убедят меня сменить дозу морфина на утренний кофе в Старбакс. Выбивается из сил, стараясь в красках объяснить всю неприглядность моего положения. А я молча действую за ее спиной, не нарушая иллюзорного спокойствия идеального мира Саманты. Она даже не представляет от скольких разочарований я уберег ее, просто взломав многочисленные аккаунты в соцсетях. Название университета и день рождения любимого пса — даже трех попыток не потребовалось бы, чтобы взломать пароль. Кстати, именно так я и узнаю, о «проверках» — она всегда пишет Эшли о том, что собирается навестить меня. А еще пишет Кристоферу. Эти трое с завидным упрямством пытаются помочь, окружить меня заботой. Правда стараются. Быть ближе, быть внимательнее, несмотря на мое безразличие или даже агрессию. Поэтому я стараюсь держать их на расстоянии вытянутой руки и плюс еще несколько сантиметров. Так они меньше раздражают и, надеюсь, меньше расстраиваются из-за меня. Так я могу приглядывать за ними. Провожу языком по пересохшим губам и уже не чувствую горечи выкуренной сигареты, а пальцы, как по команде, тянутся за следующей — последней в пачке. Сейчас мне особенно нужен глоток, но не воздуха, а дыма. Я почти прикурил, как почувствовал толчок в плечо и доза никотина нашла свой конец в луже, оставшейся после дождя. Парень, что толкнул меня, вытащил наушник-каплю из одного уха и, не замедляя шага, извинился. Но, конечно, ему было плевать. Не люблю слушать музыку в наушниках. Не в этом городе. Никогда. Вы слушаете музыку по дороге на работу? На учебу? Просто выбегая в магазин? Не понимаю, как вы можете подвергать себя подобному риску… Нет, я не о том, что вы оглохнете или попадете под машину, хотя и эти варианты исключать не стоит. Но, пока вы слушаете очередной трек, вы можете упустить идею, не заметить опасность или что-то.. прекрасное. Все варианты равноценно ужасны. От скрежета тормозов по хребту бегут мурашки и я выскакиваю из поезда Q. Бруклин. Кони-Айленд. Бывали здесь? Десять лет назад, я с младшими сестрами прогуливал здесь школу. Ханне и Бет так нравилось Колесо чудес. Помню, как сильно я смеялся, когда пассажирские кабинки с грохотом скатывались по рельсам, а они обе визжали так сильно, что закладывало уши. С того дня мы не виделись. Не помню почему. Родители развелись и, не попрощавшись, разъехались по разным концам штатов. Я остался с матерью в Нью-Йорке, а сестер забрали, кажется, в солнечную Калифорнию. Но сейчас они вернулись. Ради меня. Единственные, кто не смотрит осуждающе, не рвется из кожи вон, чтобы вылечить меня. Только они всегда принимали меня таким, какой я есть. Они больше не боятся кататься на Колесе. Сидят напротив, улыбаются. По-сестрински. Любя. Бет протягивает мне чуть мятую пачку сигарет и виновато пожимает плечами, будто говорит «Прости, что не полная». Я не слышу, как Саманта звонит уже в четвертый раз — телефон стоит на беззвучном режиме. Глубоко затянувшись, откидываю голову назад и прижимаюсь затылком к белой решетке, которой закрыты все кабинки. Нет, мне не нужен кофе из Старбакса по утрам. Не нужна музыка и общество друзей, что Сэм, так старается мне навязать. Только мятая пачка сигарет и грохот старого аттракциона.