Сказки на ночь

      Был поздний вечер, а девочка всё никак не могла заснуть. Настырные тени лезли в окно, так и норовя добраться до её кровати: дуб, уже давно не молодой, стучал в окно своими ветками, а ветер с шумом шевелил на них листья. Тусклый ночник, заботливо включённый её отцом, нагонял больше страха, чем уличный фонарь неподалёку от дома. Вся надежда оставалась на маму.       Молодая девушка, звали её Роза, вошла в комнату, тихо прикрыв за собой дверь, и прилегла рядом с дочкой.       — Мам, расскажи сказку?       — А какую ты хочешь? — девушка оперлась на локоть, задумчиво посмотрев в окно.       — Самую интересную, — улыбнулась девочка.       — Хм… — откинувшись обратно на подушки, Роза обняла ребёнка одной рукой, а другой медленно провела по воздуху, будто по запотевшему стеклу. — Тогда я расскажу тебе историю, которую мне рассказала моя мама, твоя бабушка. Слушай…       Давным-давно, когда не было ни тебя, ни меня, задолго до того, как люди научились собирать машины и летать на самолётах меж облаков, родились они — Создания Вселенной. Они живут до сих пор, и если постараться, их можно увидеть или даже почувствовать.       Наверное, первым из них был Великан. Был он силён и могуч, благодаря нему, и появилось всё вокруг. Ступит он правой ногой, и разольётся глубокое море, шагнёт левой — горизонт потеряется в бескрайних полях и дремучих лесах. Но не только его ноги творят жизнь. Коснётся Великан одной рукой земли, прогнётся она, глубоко уйдут вниз овраги и расселины. Поднимет другую — взмывают до небес каменные вершины и величественные горные хребты.       Никто из Созданий не смеет ему перечить, уважают и страшатся его. Да и трудно это, поговорить с Великаном — спит он теперь глубоко под землёй, и никому не под силу его разбудить. Разве что Псу с его громким лаем. Скажет верный друг своё грозное «гав» и вызовет тем снежные лавины и извержения вулканов, рябь пойдёт по озёрам. Оглушительный рык зверя слышится далеко, сотрясая всё кругом.       — А Пёс тоже живёт под землёй? — девочка внимательно смотрела на стену, где рука матери отбрасывала незатейливую тень лающей собаки.       — Нет, солнышко, когда Великан ушёл под землю, он оставил Пса следить за порядком. Чтобы всё шло своим чередом: цветы и деревья росли, давали семена и жизнь следующим поколениям, реки впадали в моря, а моря в океаны, зелёные поля превращались в пустыни, пустыни в горы, а горы снова в равнины. Закон жизни. А если Пёс видит — что-то вышло из-под контроля, он заливается громким лаем, сообщая хозяину, о случившемся. Великан слышит и понимает его, даже находясь глубоко под землёй, но не спешит выходить на поверхность. Стоит ему перевернуться на бок, как появляются расколы на земной поверхности, многочисленные землетрясения, а иногда бывает, что огромные волны накрывают сушу — цунами.       Так спит повелитель горных склонов, обширных равнин и морских глубин, поддерживает равновесие в природе. А другие Создания ему во всём помогают.       — А кто эти «другие»?       — Не так быстро… где же я… ах, да. Следующим будет вот кто… — Роза заговорщицки посмотрела на дочку и подняла обе руки вверх. Сжав правую в кулак, будто что-то держа навесу, а левой прикрыв нечто невидимое двадцатью сантиметрами ниже, девушка продолжила. — Фонарщик.       Величественный и угрюмый старец, сопровождающий нас каждый день. Он, один раз взяв в руки свой фонарь, уже не смеет его опустить. Фонарщик начинает день, и петухи в деревнях радостно встречают его своим пением, природа просыпается, а свет его фонаря радостно играет на невысохшей росе. Так приходит к нам рассвет.       За весь день он успевает обойти ровно половину Земли, освещая всё вокруг и давая тепло. Его все любят, ему все рады. Однако старец остаётся угрюм, и только свет его фонаря говорит об его любви к нам…       — Конечно! Целый день ходить с солнцем, ой… с таким… огнём в руках! Тут уж не до развлечений, всем нужен свет!       — Да, ты права, — Роза была рада, что девочка так быстро сообразила, что к чему. — Уже к вечеру, уходя за горизонт, он уносит с собой и своё светило. Ты помнишь, как мы ходили смотреть на закат? Ты всё спрашивала, почему солнце так быстро садится. Это Фонарщик спешит на другую половину Земли, его там ждут. Изо дня в день старец уносит с собой последние отблески своего огромного фонаря, а облака, будто бегущие за ним вслед, окрашиваются необыкновенной палитрой цветов, от нежно-розового и жгуче-оранжевого до тёмно-малинового. Как только последние лучи закатного солнца скрылись за горизонтом, это означает, что где-то занялся новый день в блистательно-золотых лучах старого фонаря.       — И не скучно ему вот так ходить? Совсем одному! — удивлялась девочка.       — Нет, дорогая. Он не так одинок, как может показаться. Есть у него друг, имя его — Облачник. А прозвали так за его облачный сад. Все облака, которые ты видишь на небе, от нежных перистых с ватной дымкой вокруг до кучево-грозовых со сверкающими молниями — это всё его рук дело. Любит он выращивать то тут, тот там причудливые растения и запускать в сад дивных животных. А как виртуозно он меняет формы! Смотришь — над тобой плывёт озеро с прекрасными лебедями. Отвлечёшься на минуту, а на их месте уже восседает огромный дракон с разверзнутой пастью и дышит на тебя, дышит своим огненно-облачным жаром. Остановишься, захочешь его разглядеть, а его место спешит занять удивительно изящная белоснежная лилия, листья которой чуть тронул розоватый свет фонаря.       — Вот это да-а, такая красотища! — девочка зажмурила глаза и попыталась представить небесные метаморфозы. — Но… Вчера я видела короля и его лучника, я точно это помню! Как они оказались в саду?       — Всему своё время. — Улыбка мамы была многообещающей, поэтому девочка продолжала слушать, не перебивая.       — Много есть на свете различных Созданий: больших как скалы и малых как перышко, громогласных как сам гром и совершенно немых, подобных предрассветным сумеркам, широких как современные проспекты и узких как трещины в старом куске дерева. Созданий впечатляющих и покоряющих своей мощью и ужасных самих по себе. И есть среди них один наиболее загадочный экземпляр. — Девушка, водя руки по воздуху, резко остановила их, сжав кулаки, — Про Него говорят: «Глаза его зрят всё, ум его знает про всех и вся, ноги его так быстры, что сами ветры не могут нагнать его, а в руках своих держит он красную нить Судьбы. Само же Создание есть везде и нигде. А имя его — Дух Дорог».       Дух Дорог прокладывает дороги путникам, лесные тропинки путешественникам, магистрали машинам, морские пути кораблям и воздушные коридоры самолётам. Это он показал путь в Новый Свет Христофору Колумбу и провёл Васко до Гама до Индии. Однако, славен он не этим. Ведает Дух Дорог самой Судьбой. Подсказывает Дух верное направление на сложном жизненном пути, ведёт нас по Земле то удлиняя и растягивая наш путь, то сокращая его до нескольких шагов. Знает он судьбы и остальных Созданий. Частенько можно встретить поблизости него посланников Времени, получающих указания или советы о датах и минутах важных, а порой и роковых событий в жизни каждого во Вселенной.       Обо всём знает Дух Дорог, знает, где и когда следует появиться, чтобы свершить неизбежное. Наверное, и про себя Дух много что знает. Только не пользуется этим. Иначе не случилось бы то, что случилось… Какая же сказка без храброго принца и прекрасной принцессы? — Щёлкнув дочку по носу, Роза начала новый поворот. — …Родилась Она на морском берегу, где высокие скалы вгрызаются в морскую твердь.       В один из дней, когда Фонарщик заканчивал своё одинокое шествие по одной стороне Земли, свет его фонаря так озарил близлежащие скалы, что, казалось, не было красивее пейзажа в целом мире. Океан видел их величие со всеми травами и деревцами, растущих на склонах, животными, выглядывающими из своих нор и красноклювыми птицами — тупиками, срывающихся со скал в шумящую бездну за добычей. Полюбились скалы мудрому и седому Океану, ровеснику самого Великана. И так отчаянно он добивался признания и любви скал, так неистово бился об их подножия, что появилось на свет новое Создание.       Морская волна. Такая же чистая и прозрачная, игривая и безудержная как Океан, такая же непоколебимая и величественная в своей простоте как Скала, Морская волна родилась на стыке двух гигантов, двух великих Созданий, взяв от них столько, сколько может в себя вместить бушующий солёный вал.       Волна была легка на подъём и тяжела на характер. Начиная свой путь далеко от берега, колыхая лишь нижние слои, она седлала морских коней, поднимаясь наверх, к водной глади. Вздымаясь всё выше и выше, мчалась она вперёд, не зная препятствий и не ведая страха. Бушующая, властная поднимала Волна голову высоко над морем, подставляя пенистые волосы под свет фонаря, радостно путающегося в её локонах. Набрав скорость, вырастала Морская волна и представала перед кораблями и перепуганными моряками во всей своей моще и пугающей глубине, ждущей позади. А после люди перешёптывались: «Их море утащило», по ошибке приписывая свершившееся её отцу, Океану, но никак не изящной и струящейся девушке.       Знавали про неё и много хорошего. Люди и животные любили плескаться в воде, когда Волна была тиха и созвучна с мирным небом над головой. Про глаза её так и говорили: «Цвет морской волны». Находясь в беспрестанном движении, меняясь и совершенствуя каждый свой изгиб, она отражала в себе глубину морских расселин и столь далёкий небесный свод. Во взбалмошных вихрях её пены можно было легко потеряться. Что он и сделал.       Так же как и Морская волна, Дух Дорог никогда не задерживался долго на одном месте и никогда не возвращался без особой на то причины. Сильный, умудрённый своими знаниями он искал равных себе, тех, кто не боится скоротечности времени и неумолимости Судьбы. Он искал тех, кто знал и понимал, куда им нужно следовать без подсказок и напоминаний. Он признавал лишь ищущих, жаждущих, стремящихся вперёд, ввысь, в глубину, куда угодно, лишь бы по своему пути. Она знала, куда ей следует плыть. За это он её и полюбил.       Вскоре у Духа Дорог и Морской волны появился первенец — Ветер. Подстать родителям Ветер был резок в движениях, вечно носился из одного края в другой. Вместе со своей матерью рвал паруса и вырывал мачты кораблям; на пару с отцом валил деревья, создавал хаос везде, где появлялся, расчищал просторы для новой жизни. «Само же Создание было везде и нигде».       Мудр был Ветер. Множество посланий переносил он по воздуху, но ещё больше он слушал и слышал. Бесчисленное количество мыслей проносилось у него в голове, фонтанировал Ветер вулканом идей. И как легко они приходили к нему, так же быстро спешили они покинуть его голову, чтобы освободить место новым. Помогает он людям и Созданиям очищать свои головы, наводить в них порядок, наталкивает на новые, свободные и бесстрашные поступки. Он же подсказал яркой Молнии и старому Фонарщику создать Огонь, чтобы люди могли греться после тетушки Бури, с которой Ветер проводил большую часть своего времени. И много чего ещё он сделал и делает до сих пор для нас.       Роза выждала паузу: дочку так захватил рассказ, что ей пришлось сесть на кровать, обхватив подушку.       — Но, «ничто не вечно под луной». И сейчас ты узнаешь, почему.       Большинство из Созданий трудятся на Земле и порой завидуют тем, в чьи владенья досталось само Небо. Нет, это не чёрная зависть. Однако согласись, часто хочется представить себя крылатой и улететь далеко-далеко, где нет ни проблем, ни забот, нет ничего. Где ничто не отвлекает тебя от созерцания Мира с высоты полёта. И раз взглянув в бескрайнюю вышину тёмно-синего пространства, ты теряешь и голову, и себя меж белыми гривами облачных лошадей — Облачник старается.       Странствуя по свету, Дух так же потерял себя. Снова. Но уже не в пенистом прибое бирюзовых глаз, а в блестящем, поражающем своей непохожестью ни на что и от того прекрасном, сверхновом свете. То был след Кометы. Пронёсшись сгорающей вспышкой сквозь синеву безбрежного неба, скрылась она из виду. И Духу потребовалась ни одна тысяча лет, чтобы отыскать её в безжизненном и жестоком месиве метеоров, обломков планет и несформировавшихся галактик.       Когда же настал час родиться новому Созданию — ветвь от уже не столь молодого Духа Дорог и взбалмошной, ещё более непостоянной, чем он сам, Кометы — оказалось, что Младший брат Ветра — Бриз — не может жить вдали от Земли. К этому времени Дух проложил дороги в бесчисленное множество других Вселенных и исследовал новые пути нашего уже постаревшего мира. Кометы давно уже не было. Хорошо это или плохо, Кометы подобно бабочкам — живут несколько тысяч лет и сгорают в своём невообразимом полёте, оставив после себя лишь поразительную вспышку и воспоминание в сердцах живущих столь же долгое, сколько длится сам их блеск.       Поняв, что большей силы, чем силы вздымающихся и шумящих волн ему не отыскать, вернулся Дух Дорог вопреки своим привычкам на берег моря. Но ничем не смог помочь ему Океан. Морская волна, увидев в Бризе знакомые черты, не захотела делить с Духом свой путь. Сбежав от родимых берегов, гнала себя Волна всё дальше и дальше. Всё выше вздымались её гребни, всё большее расстояние отделяло её от Океана. И вот, девушка уже не замечает, где кончается горизонт. Где граница водной глади, а где — начало синего, бескрайнего неба, такого же тёмного и опасного в своём могуществе, как её отец. Бежит Волна и не замечает, как слёзы катятся по её роскошному морскому убранству и падают на небесный свод. Слёзы эти, подобно блёсткам её платья холодеют с каждым её шагом и остаются недвижимы.       Долго бежала она, да только не заметила, как оказалась одна среди тёмного пространства неба. Достала она тогда самый большой, лунный камень, украшающий её подол, и спряталась она за ним, как за каменной стеной. И больше не показывала свой лик никому и никогда. Лишь свет старого фонаря освещает тот камень каждую ночь. В честь этого камня и стали её звать Луной.       Взбешён был Дух Дорог, искал её, звал спуститься с неба, но ни разу не видел, там ли она, с другой стороны лунного камня. Посылал своих сыновей он найти мать, но не могут её найти сыновья. Меж ними одно из самых непреодолимых препятствий — ничего. И в этом ничего не может быть даже ветра.       Волна многому научилась у Духа. Сделала она так, чтобы никто не смог пройти к ней. Сам же Дух в отчаянной попытке проложить путь к своей любимой рассёк небо на две части белой, как сама пенистая волна, дорогой. Часто ходит он по ней, от его шагов холодные как лёд слёзы становятся то ярче, то бледнее. И по сей день дорога эта на небе. Мы называем её — Млечный Путь. А когда Дух подходит слишком близко к Луне, девушка чуть двигает свой камень, отгораживаясь. Поэтому вода в морях то приливает, то отливает. Чувствует седой отец её переживания.       Легенда гласит:       «Придёт время, и другой Великий Сказочник появится. И сделает он так, что бы Луна простила Духа Дорог, и тот, наконец, проложит путь к своей любимой».       На этом Роза закончила, протянув руки к окну. Так она оставалась неподвижна несколько секунд. Тишину прорезал лишь стук веток в стекло. Первой нарушить столь таинственный момент решила дочка.       — Как… Как же это замечательно. Столько лет ждать одну единственную, — помедлив, девочка неуверенно продолжила. — А кто это, Великий Сказочник? Мама с одобрением (а, может быть, она ждала этого вопроса) посмотрела в глаза дочери.       — Великий Сказочник — это поистине великий человек. Он создал всё это для нас. Но в большей степени — для вас, таких детей, как ты сама, — девушка перешла на шёпот. — Он следит, чтобы никто из детей не догадывался о Созданиях — чтобы вы фантазировали сами. Ибо когда-то давным-давно не было никого из них. Их придумал первый ребёнок, который действительно мог фантазировать.       — Значит, Сказочники могут меняться, и он не один?       — Говорят, что Великий Сказочник это и есть тот первый ребёнок. Он жил очень давно, поэтому сейчас нет Сказочника. Возможно, Дух Дорог знает, когда появится новый. Но об этом только говорят, никто не знает наверняка.       — Получается, если я могу фантазировать, я тоже могу стать Великим Сказочником?       — Если хочешь, то, конечно, сможешь.       В ту ночь звёзды на небе светились каким-то особенным светом, выстилая дорогу к холодному диску луны. А облачный король и его верный лучник шагали по белоснежной небесной дороге плечом к плечу, провожая взглядом каждую из падавших ни то слёз, ни то ослепительных блёсток чьего-то платья.