Ночные кошмары

Чертов лес! Она бежала между деревьев так быстро, как только могла, но ни единого клочка свободной земли, никакой даже самой маленькой полянки не попадалось на ее пути, лишь черные на белом снегу стволы, потемневшие от влажности и простирающие свои крючковатые и узловатые руки-ветви вверх, закрывая чистое небо, усеянное насмешливыми звездами, и противный желтый лик луны. Она тяжело дышала, запыхавшись, но от этого ей не было теплее — из-за выступившего пота и промозглого мокрого воздуха холод продирал до костей, забирался в легкие, сковывал в свои ледяные оковы сердце, которое просто не могло биться чаще, разгоняя пока еще горячую кровь по сосудам, доставляя ее в промороженные пальцы, которые просто невыносимо болели от каждого движения ими, особенно, когда она старалась поплотнее закутаться в грубую холщовую куртку. Она задыхалась от бега, от холода, от страха, ведь расступающаяся перед ней и смыкающаяся сразу позади нее тьма таила в себе нечто ужасающее, иррациональное, дикое и потустороннее. Исход, как всегда, один: из темноты высунулась бледная рука, которая и не похожа даже на человеческую, без промедления засунувшая свои длинные и узловатые, оснащенные смертоносными когтями, пальцы прямо ей в глотку. Она задохнулась, но знала, что произойдет дальше: ей резким движением оторвут челюсть и тело утащат в темноту. С истерическим всхлипом вздохнув, Джессика села на кровати, покрытая холодным потом и мелко дрожа, хотя в этой комнате тепло и вполне уютно. В глазах ее стояли слезы, в горле застрял крик. Она согнула колени, усевшись на них, и принялась судорожно шарить по другой половине кровати, пытаясь нащупать теплое и сильное тело того, кто ее бы защитил от всех ее кошмаров, как это бывало всегда. Но там никого не оказалось — паника накатила на нее новой волной: они сожрали его, утащили и сожрали! Невыплаканные слезы, наконец, покатились по ее щекам крупными каплями, она снова тяжело и рвано задышала, будто опять оказалась в том кошмарном, зимнем лесу совсем одна. Но она дома. Эта мысль была ее спасательной тростинкой, в накатывающей на нее пучине ужаса, хватаясь за эту маленькую надежду, тонкий лучик света, Джессика попыталась восстановить дыхание, насколько могла, и, что ещё сложнее, успокоиться. Она заставила себя опустить ноги на пол, нашарив ступнями мягкие, пушистые тапочки, потом встала, уговаривая себя, что ничего плохого дома произойти не может. После того, что Джессика видела, она знала, что это не так, но ей нужно было хоть немного уверенности в том, что все будет хорошо. Сделав пару неуверенных шагов, она нащупала ручку двери и аккуратно повернула ее, потянув на себя. Тут же в глаза ей ударил настолько нестерпимо яркий желтый свет лампы, висевшей в коридоре, что она сначала отшатнулась, но это вселило в нее уверенность, что Майк всё ещё где-то тут, что его не утащили, что он жив и здоров, и всегда будет ее защищать от ночных кошмаров. И сейчас защитит, надо его только найти. Поэтому, щурясь и спотыкаясь, она побрела в сторону кухни, откуда шел едва заметный запах кофе. Когда она подошла поближе, стало слышно, как кто-то говорит. Это конечно же Майк, которого снова побеспокоили телефонным звонком посреди ночи — такое нередко случалось, и пора бы привыкнуть, но после того, что она пережила, никогда она никогда не сможет привыкнуть к одиночеству. Осталось только завернуть за угол, и перед ней окажется Майк, возможно озадаченный какими-то рабочими проблемами, уставший от ночных звонков… Взгляд Джессики случайно упал на зеркало, висящее на стене напротив: на нее смотрела угрюмая и зареванная девица с покрасневшими глазами и опухшим лицом, на которое было противно смотреть. Под глазами синели круги, еще больше подчеркиваемые бледной кожей. Стояла она сгорбившись, и обняв себя руками. Джессика с отвращением и презрением себя осмотрела: такую, как она, даже ее добрый и милый Майк точно кинет при первом же удобном случае, устав от истерик, ночных кошмаров и ужасного вида, променяет на какую-нибудь амбициозную и менее впечатлительную девушку, и останется Джесс умирать, постепенно сходя с ума в липком страхе. Она тихо зашла в ванную комнату, чтобы хоть немного привести себя в порядок. Одно дело, когда тебя такую успокаивает в темноте кто-то сонный, кому не до разглядывания твоей непрезентабельной внешности, и совсем другое дело — показываться в таком виде при свете лампы. По крайней мере, так считала Джессика. Она в последний раз плеснула себе в лицо холодной водой, промокнула влагу полотенцем и посмотрела в зеркало над раковиной: не бог весть что, но сгодится хоть так. Она уже порядком успокоившаяся открыла дверь и снова вздрогнула — прямо перед ней стоял Майк, слегка улыбаясь, но в глазах была видна какая-то затаённая тяжесть. Она уже хотела его пожурить его слегка, но он, не дав ей этого сделать, проговорил сокрушенно: — Я так старался тебя не разбудить, но что за дела, ты всё равно проснулась! Джессика отвела взгляд и шагнула к нему: — Снова кошмар приснился, — вздохнула она, стараясь держаться как можно спокойнее. Майк обнял ее и притянул к себе, тоже вздохнув печально. — Ничего не бойся, я всегда буду с тобой. — Джессика посмотрела внимательней ему в глаза. Всё, что Майк делал или говорил, показывало, насколько он сильный и непробиваемый, и что даже встреча с совершенно жуткими и неопознанными силами не может сломить его дух, его не мучали кошмары, или Джесс этого никогда не видела и почти не ощущала бы если бы не этот надломленный взгляд. Спрашивать его об этом было бесполезно, в последнее время он молчал в ответ на эти вопросы, а в первый и последний раз, когда они говорили об этом, они чуть не поругались, когда Майк сказал, что видел ее, Джессики смерть и был совершенно уверен, что она действительно погибла. Что он бы никогда не попытался выбраться из шахты тогда, если бы знал, что она еще жива. Она попыталась доказать, что ее, лежащую без сознания, и спасло то, что эти твари не знали, что она еще жива, но он довольно грубо оборвал ее, не пожелав этого слушать, терзаемый какими-то своими демонами, о которых она могла только делать предположения, исходя из этого короткого и очень напряженного разговора. Джесс очень хотела надеяться, что Майкла держит рядом с ней не только чувство вины и ее неуклюжие попытки не быть слишком уродливой и тяжкой обузой для него. Но и то, что, может быть, ее присутствие рядом с ним дает ему силы быть сильным, быть защитником и, возможно, удерживает его самого от безумия, так же, как он не дает сойти с ума ей. Майк всё ещё обнимал ее, когда тихо сказал ей на ухо: — Джесс, пойдем-ка спать.