Часть 1
3 октября 2015 г. в 12:59
— Дом, милый дом… — вздохнул Тор.
В окне кухни горел свет, маня и вселяя надежду на горячий сытный ужин. Чем ближе к Большим Мехам, тем веселее ему становилось, словно с удалением от отчего дома ослабевала и тревога. Да ну их к черту, эти заморочки. Все будет хорошо. Главное же что? Лилия говорил, что главное — это вера. Она и океан способна осушить, и горы раскатать по камешку.
— Как думаешь, на нас там еды хватит?
— Ну, невелика беда, если не хватит. Сварганю быстренько что-нибудь, — беспечно отмахнулся вампир. Его бесконечно умилял аппетит Торонна — лучшее доказательство того, что тот здоров и полон сил.
Дверь приоткрылась, выпуская Льда.
— О? — отреагировал он на приближение Эрика и Торонна. — А вы как раз к ужину.
— Ужин — это очень хорошо! — воодушевился единорог.
Вампир только рассмеялся.
— Соскучились или не успели?
— Соскучились, — согласился дракон. — Я в таверну, нужно притащить пива.
Торонн вызвался составить ему компанию, Эрик отправился расседлывать лошадей — в таверну парни ушли пешком, до нее идти было полквартала, не верхом же ехать. Сэй встретила его поцелуем в щеку и тут же убежала на кухню, где что-то шкворчало и пахло мясом на всю округу. Эрик в который раз подумал, что полуорка-полугномка, которая бродит по дорогам, наемничая — это неправильно, а вот такая, раскрасневшаяся от жара печи, довольная, отдохнувшая и посвежевшая, несмотря на домашние заботы — куда как правильнее.
— А где рогача потерял, командир?
— Они с драконом пошли в таверну за пивом. Видно, отмечать наше возвращение хотят.
— Пиво нужно для мяса, это старинный рецепт.
— Ум-м-м, мне уже не терпится! Такой запах… Так, пойду, искупаюсь, пока они не пришли, а я не захлебнулся слюной.
— Давай, иди. Скоро будет готово.
Обрадованный вампир умелся в купальню, чтоб быстро вымыться, натянуть чистую одежду и расчесать волосы. Собрал их в хвост, думая, стоит ли подстричься, или нет. Бароны по традиции должны были носить длинные волосы, заплетенные в особые косы. Все годы своего наемничества Эрик коротко стригся, черные, чуть вьющиеся волосы едва достигали лопаток. Решил пока оставить — остричь всегда успеет.
Зазвучали веселые голоса, вернулись посланники с пивом, судя по возгласам Сэй, пива принесли больше, чем было нужно на мясо.
«Значит, все-таки отпразднуем возвращение. А ведь скоро совершеннолетие Анты… Как я забыл? Надо подумать, что подарить. Что-то красивое и дорогое…», — Эрик задумался так, что не услышал зова Торонна, и единорогу пришлось идти за ним и вести на кухню за руку.
— Готово, — Сэй бухнула на стол огромное блюдо мяса.
Голодные парни и девушка налетели на него, как саранча. И час спустя сытыми пиявками отвалились от стола, отдуваясь: гномское пиво, свинина в пивном кляре, свежевыпеченный хлеб, квашеные огурчики и капуста — что может быть прекраснее, чем домашняя стряпня, для того, кто привык питаться чем попало?
— Все, я с места не сдвинусь, — простонал Торонн. — Я теперь как та свинья — сижу и не двигаюсь. И сыто похрюкиваю.
— Ой, Чуня! Надо ж ее покормить! — вскочила Сэй и унеслась за готовой болтушкой с объедками и обрезками.
— Забавное имя, — ухмыльнулся вампир.
Дракон только глаза закатил:
— Купила эту тварюку и носится с ней. Хорошо хоть в дом не тащит, пришлось сараюшку строить.
— Зато будет к празднику свинина. Ой, не хочу и думать про еду, — Торонн облизнулся.
— Фаршированная яблочками… ик! — добавил Лёд.
— Да ну вас, живодеры! Мне ж Чуня как подружка, — вздохнула вернувшаяся Сэй.
— Будешь плакать и есть.
— Дом тебе нужен, Сэй. И мужа хорошего. И чтоб хозяйство свое, — протянул Эрик.
— Ой, командир, ты как скажешь! Кому нужна наемница без роду и племени?
Эрик покачал головой:
— Не может быть, чтоб у тебя никого из родни не осталось. Орки и гномы за своих, даже за полукровок, держатся всеми конечностями.
— Ну… Брат еще имеется, как же без него-то, родного.
— И все? Бабки-деды? Дядья и тетки? Неужто у гномов клан вымер? А у орков — племя?
— Да нет, так… Брат воспитывал, растил. А потом пропал.
— А остальные?
Понять удивление команды было легко: никто не славился больше гномов и орков дружными семьями, крепкими связями между поколениями.
Сэй глубоко вздохнула:
— Мы сироты. Нас никто не пытался искать. Наверное, племя кочевое, а клан слишком глубоко под землей, так тоже бывает. Я уверена, что они бы нас приняли… если б о нас знали. Я даже не могу найти никого, потому что не знаю имен или прозвищ, у меня даже нет амулета или татуировки. А внешность у меня обычная для полукровки, так можно к каждому клану ходить и спрашивать — а вы не теряли двух близнецов?
— А брат как потерялся?
— Я приболела, осталась в таверне отлежаться, он ушел, нужны были деньги. Никто из команды не вернулся.
— Давно? — нахмурился вампир.
— Три года назад. Я пыталась отыскать хоть кого-то, но напрасно.
Торонн и Эрик переглянулись.
— Это не команда ли Шая Вереска?
— Она самая. А вы слышали о них, да?
— Слышали. Я отказался от этого задания, уж слишком подозрительным был заказчик.
Сэй вздохнула, убирая со стола:
— Я принесу кувшин и стаканы, пива осталось еще много.
Пока остальные пили, Эрик только крутил в руках свой стакан, напряженно что-то обдумывая. Память у него была прекрасная, он мог вспомнить любое задание, которое доводилось получать. И те, что не брал для своих команд — тоже. Вот сейчас сидел и вспоминал, как к нему за стол подсел странный заказчик, минуя хозяина таверны. Он готов был заплатить любые деньги за одно пустяковое задание — принести ему камень из подземелья. Глаза при этом бегали, а руки подрагивали. Насколько помнил Эрик, в тот день он так и не нашел себе команду. Никто в здравом уме не взялся бы за задание человека, который не переговорил с хозяином наемничьей таверны. Видимо, все-таки нашлись такие. И сгинули в том подземелье, или куда он там нанимал. Команду Шая Эрик не знал, а вот самого Вереска - да, пару раз пересекались. Жадный товарищ был до денег и до славы.
— Как зовут твоего брата, Сэй?
— Тис. У нас простые имена. В одну руну.
— Тис… Это не тот ли, что звался Злой Огонь? — покопавшись в памяти, спросил вампир.
Сэй кивнула, разливая пиво.
Больше Эрик ничего не говорил, выпил свой стакан и поднялся.
— Пойду, наведаюсь к Буху. Ненадолго.
Удерживать его не стали — Торонн как раз принялся живописать земли отца.
Гномское семейство в полном составе вознамерилось затискать вампира, и только заступничество Буха, вытащившего беднягу из цепких женских ручек, спасло его.
— По трубочке? — ухмыляясь в бороду, спросил гном, выходя на крыльцо.
— Отчего б нет?
— Ну, рассказывай.
Эрик долго молчал, набивая трубку травяной смесью, раскуривая ее и затягиваясь ароматным целебным дымком. Бух тоже не торопился — вампир расскажет, когда подберет слова. Не зря ведь пришел.
— Подскажи-ка мне, добрый гном, что внучке твоей в подарок дарить? — наконец, вздохнул вампир. — Всю голову уже сломал, додуматься никак не могу.
— Книгу с рецептами, вот ей втемяшилось Далиэна эльфийской едой кормить… А у нас никто в семье и знать не знает, что эти эльфы там едят.
— О… хм… ладно, будет ей такая диковинка, — усмехнулся вампир. — И я даже знаю, где ее достать. Придется смотаться быстренько. Праздник-то через две недели?
— Через две, да, — степенно кивнул Бух.
— Как раз успею, — сказал Эрик и снова замолчал.
Гном понял, что на сей раз придется браться за кузнечные клещи, чтоб вытянуть из вампира, что случилось. Не только ж ради подарка он пришел в этот раз, да еще и один. Нет, Бух знал, что Эрику нужно с ним поделиться чем-то, что рассказать своему Торонну он не может или не хочет.
— Ладно, сам ты говорить отказываешься, так? Неудачно съездили, видимо?
Эрик вздохнул и попросил:
— Бух, сделай мне «серебряный шип».
Гном опешил, аж трубку уронил.
— Что?! Ты в своем ли уме, клыкастый? Что задумал?
— Ничего, просто хочу, чтобы этот клинок у меня был.
— Да ты б еще попросил огненным шаром в хранилище пороха зарядить, посмотреть, красиво ли горит! Рассказывай, зачем.
Эрик отвел глаза.
— Та-а-ак. Значит, счеты с жизнью свести удумал. С чего бы?
— Нет…
— А не ври!
— Не сейчас.
— А когда же? Что ты такое вообще решил?
— Если Тор меня не вспомнит… не хочу так. Устал я, Бух.
— Вот пускай сперва не вспомнит, а там посмотрим. Ну так как, книгу точно добудешь? Только смотри, чтобы там рецепты были… попроще.
— Добуду. Бух, ты что, мне отказываешь? — вампир аж глаза вытаращил, когда дошло. - Эй, так не честно!
— Честно-честно, ты живи и дурью не майся, клинок сделать недолго, а дурость твою потом ничем уже не вылечить.
— Да какая тут дурь! Посмотрел я на Лана, понимаешь? Он меня не вспомнил, в дневнике своем прочитал. Думаешь, хоть улыбнулся раз? Ничуть не бывало. Слова по капле цедил, будто я — дерьма кусок, под его породистым носом воняющий. Если и Тор так будет, то лучше мне сдохнуть, «шип» в сердце — хоть быстро.
— А ты руки-то не опускай. Тор ведь дневники не ведет.
— Тем более. Ладно, понял я тебя, — Эрик хлопнул по коленям ладонями, докурил в молчании.
Слова Буха, как ни странно, отрезвили, заставили отбросить боль и обиду. В самом деле, если надежды вампира на счастливый исход единорожьего оборота пойдут прахом, никто не помешает ему вернуться сюда. И Бух даже слова против не скажет, если Эрик вздумает вогнать себе в сердце «шип» в его саду.
Вернулись они как раз, чтобы Далиэн изловил Эрика и поволок за собой, показывать, что он успел сделать за то время, что вампира не было. Похвалы вампира звучали совершенно искренне, он восторгался талантом названного сына.
— Подарок-то приготовил, ушастый мой?
— Да, я вычеканил ее портрет в медальоне. Думаю, это хороший подарок.
— Отличный. От отца новостей не было?
Далиэн улыбнулся:
— Были. Королева нечаянно напилась снотворных капель, дозировку перепутала и выпила весь пузырек. Владыка так переживал из-за смерти невестки, что слег.
Эрик только кивнул. Что ж, наконец-то Ланмаэл перестал жевать сопли и занялся делом.
— А как у вас дела?
— Отлично! — оптимистично заявил вампир. — Вот отпразднуем здесь, потом — праздновать к восточным драконам, как раз в январе или около того лиска родит. А весной отправимся в Ковыльные Пустоши, на руины Валайха.
— А там-то что?
— Там — подземелья, в которых, предположительно, укрываются торговцы живым товаром.
— Ой… Это плохо. Очень-очень.
— У Сэй пропал брат. Перед этим его командир взял гнилую нить… Э… Непроверенное хозяином таверны задание.
— Понятно. Надеюсь, что вы его найдете.
— Надежды мало, три года прошло. Но можно хотя бы о судьбе его узнать и гнездо тварей повыжечь.
— Ага. А я… А я думаю… Что будет через две недели.
— Боишься, что ей твой подарок не понравится? — усмехнулся вампир.
— Да. Ну и… И что будет потом, тоже.
— Главное, Лиэн, когда целоваться будешь, носом дыши.
Эльф покраснел, потом побледнел, потом обрел ровную пятнистую окраску.
— И сильно не торопись, гномки торопливых не жалуют. На сеновал позовет сама, это ее святое право. Да, и Буху, когда целоваться будете, на глаза не попадайтесь.
— П-почему? — пробормотал Далиэн.
— Потому как гонять ухажера внучки — уже его святое право, но тебя он гонять не может, потому как ты, вроде как, его побратима названный сын. В общем, объяснить тебе просто так я не смогу.
«А еще гонять тебя он не станет, потому что догонит ведь на втором шаге».
— Ладно, попробуем не попадаться, — решил эльф, поморщившись и потирая бедро.
— А, да… Ты вообще целоваться-то умеешь?
— Конечно. Натренировался… На одном драконе.
— Вот и замечательно. Надеюсь, сноровку ты еще не потерял.
— Нет, что ты. А Тор придет? Я по нему соскучился.
— Придет, завтра все вместе придем. Сегодня я к Буху приходил, посоветоваться.
— Хорошо. А Сэй принесет мне кусок мяса?
— Она и тебя прикормила? — восхитился вампир. — Мастерица готовить.
— Не то слово, я пристрастился к ее мясу так, что это просто неприлично для эльфа.
— Если тебе в радость — чего тут неприличного? Только если хвалишь Сэй — хвали наедине и тихо. Анта не ревнивая, просто кому-нибудь может по лбу сковородой прилететь.
— Но Анта не умеет готовить, к чему ревновать?
— Потом узнаешь. Ладно, — Эрик поднялся, еще раз погладил ладонью изящный пояс из серебряных звеньев, резных и ажурных, в виде листьев липы. — Очень красивая вещь, Лиэн. Очень.
— Да, я послал такой же отцу, думаю, ему понравится… О, точно! Думаю, что ж я забыл. Сейчас, — эльф подхромал к сундуку, порылся и протянул Эрику широкий кожаный пояс. — Пряжку я сам сделал.
Вампир растроганно улыбнулся:
— Красота какая. Кровь-трава… Откуда ты узнал, что мне она нравится?
— Тор сказал, когда разговаривал с Алмарой.
Эрик проследил пальцем извивы чеканного узора: переплетенные травы и розетки листьев в червонном золоте.
— Пришлось повозиться, но сходства добиться удалось. Правда, я так и не понял, какая трава нравится Тору, поэтому пряжку пока не сделал. То есть, я знаю, что он без ума от щавеля…
— Солнечные донца, Далиэн. Он же сладкоежка, да и цветы у этой травы — как его глаза, голубые.
— Хорошо, это я смогу сделать до завтра.
— Куда торопиться? Мы ж не испаримся, — рассмеялся вампир.
Разговор с эльфом привел его в хорошее настроение, ушли тоска и горечь. На самом деле, никуда они, конечно, не делись, просто легли, как всегда, на самое дно души.
— Да кто вас знает: внезапный заказ — и поминай как звали. Ладно, передай Сэй, что я хочу ее мяса… В смысле, приготовленного ей.
Эрик, хохоча, удалился, и только провожавший его Бух, хмурясь, смотрел ему вслед и качал головой, ничуть не веря в веселье друга.
— И где ты был? — встретил Эрика единорог.
— У Буха же. Лиэн хвастался своими работами.
Эрик и сам похвастался подарком.
— Какая красота, — ахнул единорог. — Эльфийская работа. И твоя любимая трава.
— Он и тебе обещал подарок.
— Правда? Какой?
— Потом узнаешь. Завтра. Он сказал — за сегодня доделает.
— Хорошо. Лед… Я его унес спать, в общем.
— Налакался? Ну, ничего. Хотя и странно, дракон же. Что там ему кувшин пива, с луженым желудком-то?
— Он… Пойдем, поговорим в нашей комнате.
Эрик поднял бровь и отправился в спальню, заранее готовый выслушать все, что угодно.
— Сэй сказала, что он часто пьет. С тех пор, как мы уехали, Лед каждый вечер… в бревно.
Вампир совсем помрачнел.
— Я понял. Завтра пообщаюсь с ним.
— Только будь помягче. Может… Может, он всегда такой?
— Мы прошли вместе несколько нитей, Тор, он держал себя в руках. Что-то случилось уже здесь. Надо узнать, что. И я буду осторожен. Я всегда осторожен, разве не так? — Эрик потянул завязки сорочки на единороге, вытянул ее из штанов и запустил ладони под плотное полотно, прикрывая глаза и наслаждаясь лаской тончайших волосков, покрывающих кожу Торонна.
— Конечно, но он не пил на заданиях. М-м-м, ладно, все завтра.
Странное чувство посетило Торонна этой ночью. Показалось даже, что Эрик снова взялся за свое, прощаться. Но нет, это было что-то другое. Единорог так и не понял, что именно. Самое странное, что ему понравилось. Ласки вампира были такими, что у Торонна, как говорится, рог звенел. Так что утром Тор отказывался просыпаться, тискал Эрика и дрых себе.
Вампир из рук вывернулся ужом — незаметно и тихо, отправился умываться и помогать Сэй на кухне. Девушка вставала тоже рано, а возиться с готовкой ей, похоже, просто нравилось. Видимо, это в гномской крови.
— Какие на сегодня планы, командир?
— А никаких, кроме как в гости к Буху всем кагалом. А пока наши парни дрыхнут, расскажи-ка мне, Сэй, что тут с Льдом случилось.
— Да ничего, ведет себя тихо, выспится, пообедает, уйдет погулять, вернется, спать заляжет. Иногда помогает Чуню кормить.
— Тор сказал, пьет каждый божий день?
Сэй кивнула:
— Да. Но он же дракон — что с ним станется?
— С ним-то, может, и ничего, но даже для дракона такое поведение ненормально. А мне моя команда и каждый из вас по отдельности очень важны и дороги.
Сэй кивнула на бредущего куда-то мимо окон Льда:
— Вон, опять в таверну.
— Так, я пошел, — сказал вампир и испарился с кухни мигом.
Дракона он перехватил у самой калитки.
— Куда собрался?
— Доброе утро, командир. Прогуляться малость.
— Пошли, в саду листья не метены, какие тут прогулки?
Дракон безропотно повернул в сторону сарая с инструментами, взял метлу. Эрик присматривался к нему все время, пока работали, сметая слежавшиеся уже под последними дождями листья. Со дня на день снег упадет, не до них будет, а надо было бы убрать. Лед был молчалив, задумчив и мыслями пребывал где-то далеко.
— Рассказывай, — сказал Эрик, когда молчание дракона ему встало поперек глотки.
— Он — командир стражи у отца. Бывший наемник. Когда я ушел, он обещал найти меня. Так и не нашел. Вот и все.
Эрик потер висок, подумал:
— А ты в курсе, что уйти из стражи, вообще-то, не так-то просто?
— Он бы ушел при желании. Даже князь Каменный не приказывает Фиору Хрустальной Стреле.
— Ладно, верю, этому поди прикажи — без рогов останешься. А что он тебя мог бы и не узнать — не думал? Силу твою он не учует, другая она, морду лица — не узнает, имя свое ты скрываешь, а Лёд — это не княжич Валент из клана Белых драконов.
— Он обещал, что разыщет… И узнает… — тихо сказал Лед. — Он даже ни разу окрест не появился. И не пролетел. Хотел бы, разыскал.
Эрик задумался, вспоминая. Когда они грабили сокровищницу, Фиора в страже уже не было.
— А ведь он за тобой отправился. Гм… Раньше, чем свадьбу твоего брата сыграли, это точно. Уж Хрустальную Стрелу я бы узнал, но не было его на свадьбе в страже.
— Может, и не за мной. Дорога позвала, схватил меч, и поминай, как звали.
— Вот что, — Эрик снова яростно потер висок и прикусил губу, подбирая слова. — Весной, как только сойдет снег, и подсохнут дороги, мы отправимся искать брата Сэй и твоего Фиора.
— К чему? Чтобы он посмотрел, сказал: «Малыш, ты же должен понять», и ушел?
— Лучше так, чем ждать неизвестно чего. Лёд, ты пойми, лучше знать, что не нужен, чем жить всю оставшуюся жизнь пустыми надеждами.
Дракон кивнул:
— Хорошо. Весной попробуем найти его.
— Но если ты хочешь до весны протянуть нормальным, то пить прекращай.
— Ладно. Хотя от спиртного становится легче.
— Знаю.
Дракон открыл рот, спросить, откуда бы командиру знать, и закрыл молча. Эрик снова принялся сгребать листья в кучу. Лёд стал работать веселее, время от времени поглядывая на небо.
А у командира появилось сразу две головные боли. Нет, три: нужно было съездить в Айгонстэр снова, только уже одному и очень быстро, а по пути заехать во все наемничьи таверны, да и к папаше Тоболу наведаться, выяснить все, что хозяева сумеют вспомнить о наемниках по имени Тис Злой Огонь и Фиор Хрустальная Стрела.
— А, вот вы где, — в сад выскочил развеселый Тор. — Сэй зовет всех на завтрак и уже отхлестала меня полотенцем за попытку стащить пирожок.
— Правильно, не вставай на стезю воровства, — проворчал вампир, забрасывая на кучу последний ворох листьев. - Ну, вот, славненько так поработали.
— Я посмотрю, что тебя удержит от попытки стащить этот истекающий мясным соком пирожок.
— Меня? Ничто, кроме необходимости помыть руки и ополоснуть пот.
— Идем уже.
Дом был пропитан запахом выпечки. Тор облизывался. Мылся Эрик так быстро, как только мог, на пару с драконом. Окатили друг друга чистой водой, закутались в полотенца и рванули на кухню в таком виде. Сэй облизнулась и подмигнула обоим. Женщины всего мира, да и не одного, наверняка, знают, что путь к сердцу мужчины лежит либо через грудину между ребер чем-нибудь острым, либо через желудок чем-нибудь вкусным. Полуорка выбрала второй путь, который оказался самым верным — завтрак размели в мгновение ока.
— Ох, а Далиэн просил твоего мяса, — вспомнил сыто отдувающийся вампир. — И прекращай нас закармливать, иначе весной мы не в седлах поедем, а шариками покатимся.
— Я догадывалась, так что запекла ушастику кусок, самый сочный. А насчет закармливания… Сад не прибран, листву надо собрать и сжечь, а еще прежний хозяин вас, оболтусов, надул — в подвале по углам влажно.
Эрик почесал в затылке и пожал плечами:
— Я, положим, знаю, что делать с садом. Но хрен его знает, что с подвалом…
— А что мы храним в подвале? — заинтересовался Тор.
— Как это - что?! — возмутилась Сэй. — А земляную грушу? А моченые яблоки? А бочки с капустой?
— У нас это все есть? — отвисла челюсть у вампира.
— Теперь — есть, — гордо приосанилась полуорка.
— Просто повесь там огненные руны, — посоветовал единорог. — Они все просушат. А Лёд может заморозить… если там что-то надо морозить.
— Но углы-то все равно подмерзать будут!
— Ох, ну с этим разбираться надо летом. Сэй, не надо есть мой мозг маленькой ложечкой еще и по этому поводу, хорошо? На зиму тут ты хозяйка, тебе нитку в руки.
— Хорошо, — решила полуорка, заворачивая мясо в пергамент. - Вот, несите это ушастику.
— А ты с нами что, не пойдешь?
Девушка мудро улыбнулась:
— Ни в коем случае.
— Но почему? — не понял Тор.
— Потому что я и так сглупила, когда эльфа вашего прикормила. Да еще и ляпнула сдуру, что хорошая жена должна уметь готовить.
— Анте это наверняка не понравилось…
— Потому я и не пойду в гости к Буху, зачем девочке лишние нервы?
— Хорошо. Надеюсь, она это забыла.
Сэй только хмыкнула: ой, вряд ли гномочка ей эти слова забудет. И что ее за язык тянуло? Видела ж, какими глазами Анта на эльфа смотрит.
Парни собрались, прихватили мясо. И отправились в гости. Зная Буха и гостеприимство гномских кланов — это на весь день, так что Сэй, проводив их, направилась в подвал. Стоило бы все же просушить углы, а если нарисовать огненные руны на камнях подклети, может, те и не станут отсыревать? В любом случае, магичка она или где?
В путь Эрик собрался через два дня.
— Один поеду, — непререкаемым тоном заявил он. - Туда и обратно, ни в какие приключения ввязываться не стану.
— Будь очень-очень осторожен, — Торонн волновался.
— Рогатенький мой, я ж не розы красть еду. — «Всего лишь книжку в королевской библиотеке, ага».
— Как будто меня это успокаивает…
Эрик чмокнул его в губы, хлопнул Сэй и Льда по плечам и взлетел в седло. Через минуту стук копыт затих в конце улицы.
— А вот теперь я за него буду всерьез переживать, — грустно сказал Тор.
— Эй, наш командир умница, в шершневое гнездо голым задом же не полезет? — фыркнула Сэй.
— Сомневаюсь… Но что остается? Только ждать.
Дорога летела под копыта, ветер и легкий морозец кусали щеки, а Эрик был как-то странно счастлив. Как в первые годы своей наемничьей жизни. Задание было легким, увлекательным. И еще территория… Вражеская территория. Снова переодеваться в женские тряпки он не станет. Просто затемнит лицо да приклеит усы — у вампиров на лице только брови растут, это всякому известно. А эльфы такие доверчивые. Он расхохотался и подогнал коня пятками.
Дорога до эльфийского королевства промелькнула незаметно. В самом королевстве творилось нечто странное — даже воздух словно просветлел.
— Ага, — сам себе сказал вампир и ухмыльнулся, — Ланмаэл в самом деле взялся за ум, какая прелесть.
Маскарад его на сей раз вправду состоял только из темной пудры и приклеенных над верхней губой коротких черных усиков. Щеки и подбородок пришлось еще и углем подчернить, чтоб казались покрытыми щетиной. Цеплять на себя настоящую бороду, даже короткую, Эрик не стал, и без того лишняя деталь на лице раздражала. Но ему все равно было весело. Встречные эльфы на него если и смотрели, то лишь мельком, своих забот хватало у всех. Эрик погонял коня, не задерживаясь на постоялых дворах дольше, чем нужно, чтобы немного выспаться и дать отдохнуть животному.
На дорогу ушло пять дней, еще пару дней Эрик отвел на то, чтобы отыскать в библиотеке королевского дворца то, что нужно. Эльфы тащили к себе все мало-мальски разборчиво написанное. Страсть к собирательству письменного слова была у них не меньшей, чем у драконов — к накоплению золота и драгоценностей.
— Что-то потерял? — безразлично спросил Ланмаэл, входя в библиотеку.
— Угу-у, — не поворачиваясь к нему лицом, протянул вампир. — Да где ж это может быть, а? Блядь, ты бы хоть пару длинноухих сюда отрядил, от пыли протереть и каталог составить. Умные вампиры давно так делают.
— Непременно снаряжу. А что ты ищешь?
— Книгу о вкусной и здоровой эльфийской пище. О простой эльфийской пище, без хитровыебнутых рецептов.
— О… Хм, думаю, это на стеллаже через два от того, где ты копаешься.
— А, спасибо. Как все прошло? — перебираясь к указанному стеллажу, поинтересовался вампир.
— Очень красиво и торжественно, много цветов, сочувственные речи.
— Двойные организовал? Экономишь? Это правильно, нечего страну разорять.
Ланмаэл кивнул:
— Цветов было очень много, маги расстарались. Жаль, что ты не видел.
Талию нового Владыки стягивал звенящий пояс из серебряных листьев.
— Жаль. Ничего, хватит того, что я знаю. Маэли, если твой сын женится на гномке, ты как?
— А она милая? Хорошо готовит? Искусна в ремеслах?
— Ей только будет шестнадцать через неделю или чуть больше, всему научится, — наконец, Эрик нашел, что искал, бегло просмотрел страницы и удовлетворенно кивнул, запихивая толстенную, переплетенную в зеленую кожу, тетрадь в сумку. И развернулся, улыбаясь: - Ну, теперь я могу тебя поздравить, Владыка? Или стоит быстро-быстро сматываться, пока ты не позвал стражу?
Ланмаэл раскрыл объятия навстречу вампиру.
— Я отменил приказ на твою поимку, — шепнул он на ухо вампиру, до хруста стискивая его плечи. — Так что ты можешь теперь свободно проезжать по землям Айгонстэра.
— Вот спасибо, друг мой, — обрадовался тот. — Не надо будет делать круг, когда поедем к Ковыльным Пустошам.
— К Ковыльным… Что ты там забыл? Там же сплошь трава и руины.
— Есть подозрение, что там — гнездо работорговцев. От Пустошей Старая дорога ведет к побережью, там полно рыбацких деревень и мелких заливов, куда вполне может прийти корабль с Северного материка.
— Вот как… А что орки говорят?
— Орки считают этот кусок степи проклятым. На день пути окрест нет ни единого их племени.
— Что ж, если тебе нужен будет отряд…
— У меня есть команда. Но я буду иметь в виду твое предложение. Да, кстати, Анта будет учиться готовить по этой книжке, — Эрик похлопал по сумке. — Она красива, как для гномки, с роскошными русыми косами и серыми глазами, вся в бабку.
— Надеюсь, когда-нибудь я увижусь с невесткой, — кивнул Ланмаэл.
— Когда наведешь порядок в этом змеином гнезде. Слушай, Маэли, а как ты узнаешь, что я здесь? Тогда, в саду, и сейчас… я ведь не потревожил ни одну охранную нить!
— Тиана научила, как нужно настраивать охранные заклинания, чтобы найти вампира. Меня приводит магией.
Эрик кивнул, стиснул протянутую ему ладонь. Ланмаэл рассмотрел пряжку на его поясе, кивнул: узнал руку сына в работе.
— Спасибо.
— Не благодари. Я же не мог пройти мимо Лиэна. Тем более что характером он пошел в тебя, от своей матери, вроде, вовсе ничего не взял.
— В общем, если понадобится помощь, любая, только скажи.
— Обязательно.
Они оба знали: вампир не попросит помощи, даже если будет подыхать.
Обратная дорога заняла времени куда меньше — или так просто казалось, потому что его ждали из этого путешествия? Он не забыл расспросить хозяев таверн и Тобола, но никто ничего вразумительного о пропавших наемниках не сказал. Тобол только припомнил того странного нанимателя, что вербовал команды к Пустошам.
— Был такой, да, но ушел, не найдя себе никого. И ко мне не подходил, тут ты прав, Эрик.
Видимо, незадачливых соратников по ремеслу и впрямь стоило искать где-то далеко. И что-то — то ли интуиция, то ли Лилия, внимающий его молитве, — подсказывало, что это «далеко» будет в самом деле неблизким. Как бы не пришлось плыть за незадачливыми потеряшками аж на Северный материк. А хоть бы и плыть — лишь бы удалось потом выручить.
Об этой части суши вампир знал совсем немного. Только то, что читал в отчетах периодически наведывающихся туда путешественников. Причем, последнюю сотню лет оные предпочитали делать это в компании хорошо вооруженной свиты: нравы северян оставляли желать лучшего и удовольствоваться тем, что есть. Взять хотя бы то же рабство. Здесь уже давно его искоренили, признав экономически невыгодным, за Килрахэ же, так называли Великое море, отделяющее материки, орки, до сих пор предпочитали труд невольников. И отсюда часто уходили корабли, груженые «живым товаром». А так как с Килрахэ граничили в основном орочьи и драконьи земли, то и страдали от набегов торговцев рабами именно они. И если драконы еще могли что-то сделать, то оркам оставалось бессильно скрипеть клыками: не сумели отбить своих, пока невольничий караван шел к побережью — считай, пропало.
А еще в другой таверне подтвердили, что видели Фиора.
— Пришел злющий, по углам кристаллы хрусталя аж сразу зазвенели, поговорил о чем-то с тем странным типом. И ушел вместе с ним же. Я потом полчаса хрусталь отламывал топором.
— Когда это было-то? — уточнил Эрик.
— Да вот года примерно три назад, — припомнил хозяин таверны. — Поменьше чуток.
— Так. Значит, две нити сплетаются в одну. Что ж, только Лилия знает, какие бусы мы на нее нанижем.
Надо было поскорее рассказать Льду о том, что Фиор… ну почти нашелся, наверное. Да и Сэй наверняка захочет узнать о судьбе брата.
Через несколько часов вампир уже слетел с седла прямиком в крепкие объятия Торонна, который не дал ему и слова сказать — уволок сразу в купальни, а Сэй и Лёд понятливо убрались в таверну на пару ча… до глубокого вечера, в общем.
— И что ты узнал? — наконец, единорог решил поинтересоваться хоть чем-то, кроме того, в какой бы еще позе предаться любви.
— Все ниточки ведут в Ковыльные Пустоши, в подземелья под руинами Вайлаха.
— Весной отправимся. Если есть, кого спасать.
— Надеяться никогда не поздно, — улыбнулся вампир. — Иногда это единственное, что нам остается, так ведь?
— Так, — вздохнул Торонн.
Именно это и выложил Эрик всем остальным, когда они вернулись в дом.
— Деньги не проблема, так что можно будет обойтись и без заданий. Весну и лето посвятим поискам.
Сэй смотрела на него круглыми глазами и отчаянно теребила шнурок с серебряной лилией на шее.
— Командир, а почему… почему ты это для нас делаешь?
Торонн помалкивал с чуть заметной улыбкой на губах. Не то, чтобы он ответ знал. Скорее, подозревал, что Эрик, не выложивший для своей команды последний медяк и не снявший сорочку со своего плеча, будет уже не Эриком.
— Я очень тебе благодарен, командир, — Лед был немногословен, только руки дрожали.
Эрик кивнул.
— Ели? Умываться и спать. Завтра погоняю вас по саду.
А назавтра выпал снег, он шел всю ночь, густо укрывая промерзшую землю, припорошенную уже трижды, но лишь слегка. Этот же снег лег сразу толстой пуховой периной, завалил сад по колено, дорожку по самую верхнюю ступеньку крыльца. И все утро, до завтрака, мужчины развлекались тем, что чистили двор и дорожки в саду, а после еды, часок передохнув перед камином, уже всей командой высыпали на улицу. Эрик не собирался давать им поблажки, не хватало еще растерять навыки за зиму. Тренировка удалась на славу — по возвращении не чувствовали ни рук, ни ног, ни языков. Последнее — это уже маги, вовсю разрезвившиеся со своими заклинаниями. Эрик только и успевал одергивать, чтоб не попревращали деревья в ледышки и не подожгли ничего.
— Дети, — хмыкал он, оставшись почему-то самым выносливым, а потому готовившим обед. Правда, к концу действа на кухню приползла Сэй, усовестившись, принялась помогать.
— После обеда поможете мне кое в чем.
— А в чем именно? — сразу заинтересовалась полуорка.
— У меня есть карты того места, куда мы направимся весной. Нужно проложить маршрут, вспомнить все, кто что знает о пути.
— Хорошо, пошевелим мозгами.
Обсуждение маршрута грозило затянуться не на один день, поэтому после ужина Эрик еще немного погонял команду по двору, велел искупаться и спать, потому что следующий день был днем рождения Анты.
— А послезавтра я с вас десять потов спущу, чтоб лишний жир, у гномов наеденный, согнать, — пригрозил вампир, ухмыляясь.
— Какой жир, — возмутился Торонн. — Трудовое излишество!
— Да-да. Оно на пузе обычно откладывается. Мозоль трудовая, знаете ли.
— Ладно, сперва наедим…
Что такое день рождения по-гномски? Да то же, что и любой гномский праздник: горы угощения, реки пива и медовухи, забавы на улице, даже в дождь и снег, причем, гномы умеют и непогоду обратить к собственной выгоде. Это ж гномы. Например, можно уговорить гостей пойти и слепить парочку снежных фигур. А потом вдоволь накувыркаться, устроив битву снежками. Эрик с Бухом еще и потешно поборолись, вызвав смех у детей и взрослых. А после все пили подогретое вино с пряностями в тепло натопленной гостиной. Тогда же пришел черед подарков. Врученная Эриком книга подверглась тщательной инспекции, потом вампира обняли с истинно гномской силой, помноженной на восторг. Бедный вампир ощутил, как что-то в спине хрустнуло, но был рад, что подарок пришелся по сердцу. Торонн подарил тонкий шнурок, сплетенный из собственных волос, с крупной раух-топазовой бусиной под цвет глаз юной гномки. Лёд и Сэй, объединив силы, наколдовали нетающий ледяной кубик с заключенным в нем лепестком огня — подарок не только красивый, но еще и полезный: рядом с магическими предметами или плетениями огонь менял цвет с золотистого на красный, если они несли опасность, или на голубой, если нет.
Сэй тоже досталась порция объятий, правда, не особо крепких. Больше всех Анта косилась на таинственно улыбающегося эльфа, тихо сидевшего в углу. В покрывало из медвежьей шкуры ноги Далиэна замотали еще перед началом празднества, усадили в любимое кресло и оставили в покое, натащив еды. Потом эльф даже поучаствовал в снежной баталии: снежки ему притаскивали Торонн и Эрик, а кидался ими Далиэн, пусть и не слишком метко, но азартно. Правда, вернулся в дом гораздо быстрее остальных — Рада запрещала ему много времени проводить на холоде.
И вот, после подарков друзей и родни, наступил черед эльфа. Тот протянул юной гномке выточенную из кости шкатулочку, обитую изнутри бархатом. Анта открывала ее очень аккуратно, было немного страшно: что вычеканил на медальоне эльф? А вдруг он ее видит некрасивой, глупой или еще что? Хитрец еще и медальон сделал двойным: на верхней крышке были искусно выложены драгоценной крошкой цветы и листья на золотистой эмали. Анта с третьего раза дрожащими пальцами отщелкнула замочек и раскрыла медальон. Всмотрелась в изображение и тоненький, свернутый в колечко, золотистый локон, вложенный в филигранный зажим на крышке. Щеки и ушки ее заполыхали от смущения, и сердце замерло, когда она, повесив подарок на шею на тонкой золотой цепочке, сделала шаг и чуть наклонилась над сидящим в кресле Далиэном. И поцеловала его — неумело и осторожно, мазнув сомкнутыми сухими губами по его губам. Эльф тоже смутился, неуклюже почти клюнул в ответ. Он умел целоваться. Но сейчас словно напрочь забыл об этом. Все ж смотрят, неловко-то как.
Когда гости принялись прощаться, им насовали целую корзину еды — Рона перестаралась, ее кулинарные шедевры и гномы будут есть еще пару дней, и команде Эрика хватит. Их проводили до калитки.
А вечером, когда дом почти уснул, только Далиэн немного задержался в мастерской, готовя инструменты и материалы для завтрашней работы, едва слышно скрипнула дверь. Эльф обернулся:
— Эй? Кто это?
В гномском доме двери от сквозняков не скрипят. Анта проскользнула в тонкую щель, как призрак, и дверь беззвучно закрылась за ней.
— Я хотела… то есть… спасибо за подарок…
— Тебе понравилось? Я старался, очень хотел, чтобы… Ну, то есть… Да. Еще раз с днем рождения.
Она снова наклонилась к нему. Распущенные перед сном, волосы пахли мятой и жасмином, как и ее смуглая кожа, блики света от яркой масляной лампы искрами переливались в русых прядях, укрывавших Анту до пояса густым покрывалом. Далиэн засмотрелся, руки невольно потянулись коснуться этого живого шелка.
— Я сделаю тебе пару гребней, красивых, для твоих роскошных волос.
— Гномки заплетают косы, Лиэн. — Как странно сейчас прозвучало его имя из ее уст — так нежно… — А эльфийки закалывают гребнями?
Он кивнул:
— Да. В сложных прическах. Но косы лучше.
А потом он просто поймал ее руки, потянул на себя, и она оказалась у него на коленях, на теплом медвежьем меху. И целоваться было просто, только научить ее. Пока лишь поцелуи, Эрик же говорил, что она сама должна позвать на сеновал. Далиэн надеялся, что сеновал был в переносном смысле слова. Пожалуй, стоило поговорить с Роной об обычаях гномов. Да, так он и сделает. Только немного наберется смелости.
— Ну вот, командир, как ты и говорил, теперь пару дней точно сгонять весь этот жирок, — Торонн выглядел счастливым и сытым. А еще сонным — гномское веселье даже единорога укатало.
Вампир наставительно поднял палец и проворчал, что он всегда прав, а теперь всем — марш по комнатам и спать. Утро будет недобрым и вампирным. Хихикающие Сэй и Торонн и, по всей видимости, уже просто спящий стоя Лёд разошлись, сам Эрик тоже не задержался, выпил воды и убрел в постель, под теплый бок любимого.
Единорог сразу обнял Эрика. Без него ему как-то даже спалось плохо. За то время, что вампира не было рядом, Торонн успел передумать целую кучу мыслей, и от каждой прийти в кромешный ужас. Если прав жрец, то, чем сильней чувства единорога до оборота, тем надежнее они выгорают. Вот если б у них с Эриком не было ничего, кроме траха, то после оборота остались бы дружеские отношения. Торонна аж трясло от обезличенной ненависти за это условие «взросления». Почему вообще так? Это несправедливо. Почему другие расы вольны выбирать, кого им вздумается? Потом он задумался над тем, что среди населения Южного материка больше всего людей и гномов, а меньше всего — моравинтов. Единорогов, кстати, не так уж и мало, просто они стараются из пределов княжества не выбираться. Пока места хватает и табунам, и пахотным землям. И вроде как пока что ни одна раса не вымирает от того, что у них разрешены браки между представителями одного пола. Ладно, люди, они плодятся бессчетно. А те же эльфы? Живут они долго, до трехсот пятидесяти лет, как и вампиры, женятся с таким количеством условностей и условий, что удивительно, как еще не вымерли. Но даже у них мужские браки разрешены. А единорогам нет… Несправедливость. А еще все расы континента могут плодиться с кем хотят — и только единороги блюдут чистоту крови и рожают детей только от единорогов. Нет ни одного полукровки. Ни одного. До оборота женщины-единороги не могут иметь детей, после него — трахаются только в табуне. Почему богиня прокляла их? За что?
Торонн никогда не был ученым-изыскателем. Не рвался раскапывать древние тайны, доискиваться до причин и истоков. Сейчас ему хотелось вернуться в библиотеку замка и закопаться по уши в пыльные фолианты, но добраться все-таки и выяснить, почему? Может, спросить еще у какого-нибудь жреца? Или все-таки вернуться… Нет, лучше провести время с Эриком. Пусть древние катятся к черту со своими ошибками и тайнами. Он, Торонн Катулл, клянется, что не забудет своего нареченного никогда!
Торонн обнял Эрика покрепче, почесал основание рога, боднул подушку и заснул.
Письмо от Мары и Оши прилетело в конце января. Длинное, мелким почерком дракона, очевидно, под диктовку морайи, оно расписывало чуть ли не поминутно, как они устроились, какое гнездо, как к ним относится родня Оши, как они скучают за командиром и рогатиком. И в самом конце письма была приписка: «Они родились. Командир был прав — моравинты с драконьим и лисьим обликами. Имянаречение — в первый день апреля».
— У них есть маленькие пушистики, — Торонн бегал и радовался. — Хочу поскорее увидеть их. Наверное, они такие милые…
— Увидеть детей моравинты не позволяют до года, — припомнил Эрик, посмеиваясь. — Но то чужакам, а мы, вроде как, свои, поэтому нам ждать три месяца. Эх, пошел я заказывать у Далиэна подарки.
Эльф тоже известию обрадовался и пообещал сработать серебряные обережные ложки.
Кто его знает, когда там у полудраконов-полуморавинтов зубки полезут, обереги всяко нелишними будут. Да и подарок это на всю жизнь. У Эрика когда-то тоже такая была, только золотая, серебро вампирам вреда не причиняло, только покуда касалось неповрежденной кожи. А ребенок мог и дёсенки поранить, потому дары «на первый зуб» у вампиров были золотые. Традиция эта и у остальных рас, кроме орков, существовала. Племена степных кочевников дарили не ложки — боевые ножи.
— Я когда-то тоже такую грыз, — вспомнил Далиэн. — Потом стукнул ей себя по лбу.
Анта притащила свой собственный оберег, да и Рона не отказалась показать, какие делает. Эльф почесал в затылке и принялся рисовать эскизы. Лучшие отбирали втроем с вампиром и единорогом. В итоге сошлись на обережных подвесках — ложку с собой таскать не будешь повсюду. А подвеску можно и ребенку на шею повесить, и в рот давать, только ушко покрепче сделать и цепочку такую, чтоб не порвалась.
— Мне нужна пара недель, работа должна быть безупречна.
— У тебя аж два месяца, не торопись. Да, Маэли тобой гордится. Пояс с себя не снимает, уж наверняка, — вспомнил вампир.
Далиэн счастливо улыбнулся. Ну, предположим, и сам Эрик таскал подаренный эльфом пояс практически все время, уж больно нравился. Да и Торонн, получив свой, тоже не торопился с ним расставаться.
— А мы пока подумаем, что еще подарить, — задумался Тор.
Самой Алмаре решено было подарить сундучок с украшениями, драгоценные-то ей муж подарит, а вот милые сердцу морайи побрякушечки, стеклянные бусы, перламутр, недорогие и яркие кулончики и колечки — придется дарить им, привычки лиски вряд ли сильно изменились, да и дочери подрастут — будет им с чем играть. Все ж двое девочек и мальчик.
— Будут рыжие бегать и всех парней с ума сводить, — хохотал Тор.
— Ох, представь: будем мы с тобой такими почтенными домоседами, а тут прилетает орава моравинтов. И потащат ведь снова бусами по нитке!
— Мы-то? Почтенными домоседами? Ага, зарекалась змея птичьи яйца пить.
Вампир смущенно улыбался, Торонн, конечно, был прав, домоседами им не стать. Ни в каком случае.
— Так, еще вот эти розовые ракушки надо собрать.
Да, они всей командой, прерываясь только на тренировки во дворе и в саду, сидели и собирали своими руками украшения из купленных на ярмарке россыпью бусин, ракушек и прочего хлама.
— А ей точно понравится? — недоумевал Лед.
— Еще как. Ты просто не представляешь себе, что такое морайя-лиса. Вот увидишь сам и поймешь.
— А что в ней такого?
Вампир переглянулся с единорогом и принялся рассказывать, обстоятельно и красочно, как он рассказывал Лилии байки про свои приключения. Теперь он рассказывал такие же байки новой команде про старую, обошел молчанием только ограбление сокровищницы драконов. Торонн отметил этот момент, хихикнул, вспоминая неугомонную Алмару. Баек за семь лет у Эрика нашлось много, за ними коротали вечера. Рассказывал Эрик не только о команде ВЕДьМ, но и других своих товарищах. Вспоминал приходившиеся к случаю легенды, наемничьи и нет. Под эти рассказы все пошло веселее, снизывали украшения бойко. Рона подкинула неудачно ограненных или просто никуда не пошедших драгоценных бусин, так что в одном украшении могли соседствовать трещиноватые изумруды, простенькие хризолиты, мелкий зеленый жемчуг и янтарь. А проникшаяся духом женской солидарности, не иначе, Сэй вообще творила что-то невообразимое и яркое, но достаточно гармоничное.
— Ну все, лиска будет бегать, звенеть и греметь… Оши нас проклянет.
Резной деревянный сундучок, обитый серебряными уголками, был полон. Эрик, смеясь, закрыл его и обернул плотной кожей.
— Ничего, мы и ему что-нибудь этакое подарим.
— А что можно ему подарить? Он же ничем таким не увлекается.
— Увлекается, на самом деле, — качнул головой вампир. — Трагедиями древних авторов, поэмами Эрона Клавия.
— О-о-о. А вот это — ценная информация.
Торонн не совсем понимал, когда Эрик успевал узнать о каждом из них что-то такое, личное, о чем не говорили вслух.
— Я смогу заглянуть за свитками… И поболтать со жрецами.
Эрик кивнул: похоже, это путешествие Торонн проделает самостоятельно.
— Когда отправишься?
— Завтра же. Чтоб вернуться вовремя.
В ночь перед расставанием, пусть и временным, Эрик выдоил из единорога все соки и выдохся сам до потери сознания, будто пытался насытиться ласками на все время, пока Торонна не будет рядом.
— Перекинь меня через седло завтра, — еле шевеля языком, пробормотал Тор.
Проснулся он снова раньше вампира, но испугаться не успел: на лице сонного Эрика играла легкая полуулыбка, и он умильно сопел, вывернувшись какой-то непонятной загогулиной, будто у него и костей не было.
— Какое же ты чудо у меня, — преисполнясь нежности, прошептал единорог.
Дожидаться пробуждения он не стал, быстрее выедет — быстрее вернется. Так что проснулся Эрик в одиночестве и тут же принялся нервничать. Правда, делал он это незаметно, стараясь отвлечься. Результатом такого отвлечения стала гигантская поленница.
— Командир, ну ты и размахнулся.
Эрик смущенно фыркал и выискивал, что бы еще такого сделать.
Если уезжал Торонн из дома в прекрасном настроении, то чем ближе было княжество единорогов, тем тяжелее становилось у него на сердце. Что скажет князь… Отец. И мама. И жрецы. Хотя нет, у жрецов он уже спрашивал. Но может, другие. Внутри что-то ворочалось, как колючая льдинка — если не получится? Если он забудет Эрика? Нужно было что-то… завести дневник? Нет, он все равно не станет его писать, проверено уже, в сопливом жеребячестве. Набить себе татуировку с именем Эрика? Торонн даже фыркнул от глупости такого поступка. Но надо ж как-то обеспечить память… Может, с мамой посоветоваться?
Эта мысль занимала его всю дорогу до столицы. И пропала, стоило только войти под своды дворца и услышать полное радости и даже гордости материнское:
— Ты один? Вот молодец, я знала, что ты умница и сделаешь правильный выбор.
— Извини, дверью ошибся, — сухо ответил Торонн. — Я в библиотеку.
— Что? Тор? Постой, что значит — ошибся дверью?
— Прошу прощения, княгиня, мне на миг показалось, что меня встретит моя мама.
Княгиня Налия нахмурилась:
— Неужели ты не понимаешь, мы с отцом желаем тебе только блага.
— Если встретите маму, скажите, что я скучаю. Она такая красивая, умная и добрая. И меня любит. Всего хорошего, княгиня, простите, что побеспокоил.
— И твоему вампиру тоже! — рявкнула ему в спину княгиня. — Если до тебя самого не доходит, что ты обрекаешь его на боль после твоего оборота!
Торонн в ответ только грохнул дверью.
К окопавшемуся в библиотечных залах Торонну через час пришел отец, принес поднос, нагруженный пирожными и чаем. Молча поставил его на столик и сел рядом с мрачно нахохлившимся в кресле сыном.
— Тор, давай, поговорим, как взрослые.
— Давай, — согласился Тор. — Начинай.
Князь хмуро покачал изящную фарфоровую чашечку, глядя, как янтарный напиток плещется о ее стенки, и собираясь с мыслями.
— Мы с мамой хотим только, чтоб ты был счастлив. Молчи, не перебивай. Я понимаю, что сейчас для тебя все счастье заключено в этом вампире. Действительно, понимаю.
Торонн кивнул, показывая, что внимательно слушает.
— Сейчас твое сердце так ярко пылает… Чем горячее любовь единорога до оборота, тем холоднее пепел его сердца к тому, кого он любил, после. Нельзя, невозможно изменить это, я искал способ, перерыл всю библиотеку, тряс жрецов и магов — все напрасно. Я любил Эрика, может быть, так же сильно, как ты сейчас. И не могу себе даже представить, какую боль я причинил ему после. Я разбил его сердце, и то, что он сумел собрать себя из осколков, и даже сумел полюбить кого-то снова… Я не ошибусь, если предположу, что он ответил на твое признание далеко не сразу?
— Да, это так… Но ведь должен быть какой-то выход. За что богиня так прогневилась, что прокляла нас?
— Не одно поколение наших предков пыталось вымолить у Нее прощение. Как видишь, не удалось никому. А причины… В самых древних свитках я встретил только упоминания о том, что некогда наша раса едва не вымерла, погрязнув в увлечении однополой любовью. Причем, этим страдали только мужчины, но ведь без них невозможно продолжение рода.
Князь серьезно и печально посмотрел на сына:
— Если бы у нас с Налией были еще дети… Но это неважно. Если бы не проклятый оборот, я благословил бы тебя на жизнь с Эриком и лишь молился бы о вашем счастье. Пойми меня, сын, оставаясь рядом с ним, ты даришь ему надежду и обрекаешь на ужасную боль после. И я далеко не уверен, что Эрик, каким бы сильным он ни был, переживет ее.
— И что мне делать? Бросить его? Разбить ему сердце окончательно?
— Я не знаю, — Ланнин развел руками. — Сейчас у него еще есть шанс оправиться, мне кажется.
— А у меня? Я не стану без него жить.
— А ты подумал — станет ли жить он, когда поймет, что ты не помнишь ни его имени, ни чувств, что связывали ваши души?
Торонн опустил голову. Значит, выхода нет. Проще сразу пойти — и в реку.
— Тор, — князь вздохнул, — мне очень жаль. Очень. Прости, я должен был рассказать тебе об этой особенности гораздо раньше, но ты сбежал, а я проморгал это. Впрочем, возможно, такова наша судьба. И его судьба тоже. Я больше не стану требовать от тебя расстаться с Эриком. И маме запрещу. И я даже обещаю, что попробую присмотреть за вампиром после твоего оборота, чтобы он ничего с собой не сделал.
— Но мы ведь можем познакомиться снова?
— Можете. Но ничего, кроме отвращения, ты не испытаешь. Вся любовь, и даже малейшие намеки на теплые чувства к Эрику будут уничтожены.
— Но почему? Что меняется?
— Я не знаю. Что-то внутри, в душе… Я ведь не маг и не душевед.
— Кому бы помолиться, чтобы снять проклятье… Раз уж покровительница влюбленных предает тех, кто в нее верит. Может, душу кому заложить… Из Темных…
— Не вздумай! — вскинулся князь. — Так ты лишь вернее ее погубишь.
— Если помогут — наплевать.
Торонн ощутил вполне себе увесистый подзатыльник, прилетевший из пустоты.
— Ай! — он схватился за затылок. — Лилия, это твои шуточки?
Его тут же дернули за ухо, и перед ничего не понимающим князем и виновато сопящим Торонном возник… уже почти не похожий на того мальчика бог. Теперь это был довольно крепкий молодой мужчина, над верхней губой пробились золотистые усики, волосы были заплетены в толстую и плотную «походную» косу, за ухом торчала маленькая белоснежная лилия, а на шее висело длинное, намотанное в несколько рядов, жемчужное ожерелье.
— Ну, вот что! Не смей раскисать!
— Я и не раскисаю, — огрызнулся Тор. — Папа, это Лилия, Лилия — это папа.
На князя Лилия не обратил ровным счетом никакого внимания.
— Именно что раскисаешь. Не забыл, кто я Ночной Матери? Неужели я вас так просто брошу без помощи?
— А что тут вообще сделаешь? Проклятие очень старое.
— Ну и что? Я попрошу за вас, когда придет время.
Торонн безнадежно вздохнул:
— Спасибо, Лилия.
Бог потрепал его по челке, смешливо сощурил глаза:
— Передай Эрику, что весной ему придется разориться на обережные круги. И не раскисайте оба. Не ко времени.
Торонн боднул его в плечо:
— Хорошо. Так и скажу.
Лил воткнул ему в гриву свой цветок и пропал, оставив запах снега и лилий. Торонн остался сидеть, глупо улыбаясь. Князь, все это время просидевший, как истукан, отмер:
— Тор? Что это… Кто это был?!
— Лилия, бог наемников, мой бывший товарищ по команде и просто потрясающей красоты ребенок.
— Ребенок? — фыркнул князь. — Да уж. Но в красоте ему не откажешь, это верно.
— Мы его нашли на рынке. Он был такой милый, большеглазый.
Князь покивал, порадовался, молча, правда, про себя, что Лилия этот, похоже, вправил мозги сыну всего одной затрещиной. Тор нацелился на пирожные, медовые, любимые. А Ланнин сидел, допивая остывающий чай, и радовался, что хотя бы у его сына появился призрачный шанс на счастье, дарованное не забвением, и не окрашенное пеплом сожженных чувств.
— Мне надо найти книгу… — вспомнил Торонн. — В подарок Оши. Это изумрудный дракон, бывший сотоварищ. У него и его жены дети родились, надо поздравлять.
— Какую книгу? Если у нас есть — закажем магу копию.
— Поэмы Эрона Клавия.
— О! Конечно же, у нас есть Клавий!
Воодушевленный князь прошествовал вглубь зала, Торонн аккуратно, чтоб не свернуть плечами ничего, последовал за ним, любопытно осматриваясь. Стыдно признаться, но читать он не любил. Умел, куда деваться от воспитания, но зевал даже над самым легким чтивом. И с ужасом вспоминал горы гроссбухов в кабинете отца, справочников и таблиц, которые ему требовалось не просто прочесть, но и выучить, а потом применять. Оказывается, быть князем — это далеко не так просто, как ему казалось в детстве. Вот бы не стать князем… он столько читать в жизни не сможет.
Торонн знал, что это недостойные потомка княжеской крови мысли. Но ничего с собой поделать не мог: он и из дому сбежал только потому, что осточертели уроки и этикет, захотелось вольницы и дорожной романтики. И в отличие от книжек, романтика дорог не приедалась. Стало вдруг интересно: а Эрику? Он мало что рассказывал о своем детстве, но главное Тор понял: из дому юного баронета попросту вышвырнули, он не хотел уходить. Интересно, каким бы он стал бароном? Он умный… мудрый… Наверное, подданные его бы обожали. Он, конечно, понимал, что все знания Эрика накоплены на дорогах, что их еще надо уметь применить в жизни целого баронства. Но мысль не оставляла: вампир стал бы прекрасным хозяином Аята.
— Вот и свитки, — князь прервал раздумья сына, остановившись у одной из полок.
Драгоценные тубусы, в которых хранились свитки, были достойны того, что в них заключалось: произведения Эрона Клавия считались классикой, причем, золотой классикой своего жанра.
— Подари оригинал, — расщедрился князь на один свиток.
— Папа? Ты уверен? — но протянутый тубус Торонн тут же схватил и поспешил спрятать в сумку, пока отец не передумал.
— Что ж… Задержишься еще на пару дней?
Торонн заколебался. С одной стороны, ему очень хотелось задержаться и помириться с мамой. С другой — Эрик, он ведь ждет и волнуется.
— С Эриком еще намилуетесь, снегопадов не обещают, дорога тебя не задержит.
— Папа, а что ты сейчас к нему чувствуешь? — спросил Торонн и замер, с некоторым страхом ожидая ответ.
Ланнин помедлил, пытаясь подобрать слова, что не обидели бы сына, но махнул рукой и сказал, как есть:
— Жалость и некоторую… хм… брезгливость. Мне он неприятен.
— Почему? — удивился Торонн.
— Потому что никаких теплых чувств во мне к нему не осталось.
— А… ладно, — Торонн кивнул.
— Что хочешь на ужин? — князь решил сменить тему.
— Да мне все равно, лишь бы простое, вкусное и много. Пап, я останусь на один день, не больше. А сейчас, извини, пойду, найду маму.
— Хорошо, — князь принялся возиться с оставшимися свитками.
Честно признаться, Торонн не знал, что сказать княгине. Он понимал, она хотела как лучше. И понимал, что ее прямолинейность оказалась несколько более болезненной, чем он готов был принять. Отец нашел другие слова, да, и обижаться на него Тор даже не подумал.
— Эм… — очень красноречиво сказал Тор, найдя мать. — А это… Родите мне брата. Или двух. Одного белого, одного черного.
Княгиня фыркнула и сумрачно скосила на него взгляд темно-лиловых глаз в роскошных ресницах. Но поворачиваться мордой не спешила.
— И сестренку. Чтобы ленты в гриве. И в хвосте цветы. Ну, не дуйся, — Тор почесал кобылице шею.
Длинный хвост стегнул его по заднице и боку. Налия не умела «дуться», но злиться и молча переживать обиду могла несколько дней.
— Я уезжаю завтра, так и будешь молчать?
— Не буду, — кобылица с грацией, которую было трудно заподозрить у столь крупного существа, развернулась к сыну. — Что ты решил?
— Что все будет так, как оно будет.
— Значит, не откажешься от своего вампира?
— Ни за что на свете. Он мой!
— Знаешь, — она нежно фыркнула ему в лицо, тронула щеку губами, — ты правильно решил. Нельзя отказываться от любви, никогда. Иначе именно это будет предательством.
— А ты мне будешь рассказывать про него… потом?
— Если сейчас ты расскажешь мне о нем сам.
Торонн подумал, подбирая слова. И принялся рассказывать, какой Эрик замечательный, ласковый, нежный.
Они проговорили до глубокой ночи, он сам не ожидал от себя подобного красноречия. Вспомнилось многое из того, что казалось мелочами, выветривающимися из памяти быстрее, чем цвет придорожного камня, оставшегося за крупом лошади.
— Вот… Он такой вот. И я не хочу забывать ничего из этого.
Княгиня Налия задумчиво кивала, сейчас она, уже в человеческом облике, сидела рядом с сыном в крытой утепленной беседке.
— Я никогда не отличалась приверженностью к нашей вере, но я стану молиться за вас, когда придет время твоего оборота.
— Я не хочу бегать и жрать траву. И спариваться с кобылами.
— Но это неизбежно, милый. Ты взрослеешь, оборот разбудит инстинкт.
Торонн грустно вздохнул.
— Надеюсь, я не успею наплодить кучу детишек. И не сильно покусаю соперников. Ну и вообще… Не представляю, как оно все будет.
— После первого оборота детишек не бывает, — усмехнулась княгиня. — Требуется время, чтобы тело привыкло к изменениям.
— Я почему-то этому очень рад.
— Послушай, милый, — княгиня притянула его к себе и крепко обняла, — тебе ведь все равно придется жениться и обеспечить княжеству наследника. Мы с твоим отцом больше не можем иметь детей, — она вздохнула. — Лекари сказали, ты родился слишком крупным и что-то мне повредил…
Торонн замер. Этого родители ему раньше не рассказывали. Значит, братика не будет?
— Я очень хотела подарить Лану еще сына… Не вышло.
Он только грустно вздохнул. Родителей было жаль, наверное, они очень хотели много детей. Он не знал, что будет через пять… ах, нет, уже через четыре с четвертью года. Время неслось вскачь, словно взбесившийся конь.
— Мама, я уеду завтра с утра.
Княгиня не стала возражать: все мысли Торонна были написаны на его лице.
Ночь прошла беспокойно, почти не спалось. Хотелось поскорее увидеть Эрика, обнять, прижать к себе. Торонн взбил и смял все простыни. На постоялых дворах ему спалось не в пример лучше, или так подействовал тягостный разговор с отцом? Назад Торонн был готов нестись впереди своего коня.
Дни и ночи пути домой казались невыносимо длинными. Наверное, потому, что Эрика не было рядом. А еще так далеко ехать.
Когда в начале улицы показался их дом, Торонн даже не поверил своему счастью — добрался.
— Я дома! — проорал он, влетая в коридор.
Эрик выглянул из кухни, вытирая испачканные мукой руки, солнечно улыбнулся:
— Я соскучился.
— А уж как я скучал, ты и представить себе не можешь! Я видел Лилию, он обещал, что заступится за нас перед Ночной Матерью, когда у меня пройдет оборот. А что ты делаешь, а где Сэй и Лед, как вы тут жили? Я так по вам всем скучал!
Засыпанный вопросами, Эрик только усмехался, потом и вовсе взял Торонна за уши, не обращая внимания на то, что оставляет на его щеках и волосах муку, притянул к себе и заткнул крепким поцелуем. Он услышал в монологе Тора то, что заставило отступить ледяную обреченность, стиснувшую его сердце. В самом деле! Как же он не подумал, что можно попросить Лилию? Единорог подхватил его под бедра и понес впереди себя, как мебель. Он истосковался и собирался супружеский долг получить с процентами.
Эрик даже не надеялся, что его отпустят хотя бы вымыть руки, не говоря уж о том, что на кухне перестоит тесто. Впрочем, там Сэй, управится с пирогами и сама. Так что он только покрепче обхватил ногами бедра Торонна, руками — его мощную шею, прижался всем телом и застонал, почувствовав весьма внушительную выпуклость, в которую упирался пахом.
— Я ОЧЕНЬ соскучился, — выразительно сказал единорог, пинком открывая дверь спальни. — Каждую ночь снилось, как заходишь ты, весь такой соблазнительный, встаешь на кровати на четвереньки…
— Нет, только не сейчас. Сегодня позволь мне все-таки видеть твое лицо, мое рогатенькое счастье, — промурлыкал вампир и слегка поерзал, с трудом сдерживаясь, чтобы не взвыть от нестерпимого желания скорее раздеть Тора и ощутить его кожа к коже, без мешающих тряпок.
— Хорошо, — Тор опустил его на кровать, принялся раздевать. — Мне так тебя не хватало… Коня, думал, прибью, когда он решил устать.
Эрик вывернулся из домашней одежды, как змея из старой шкуры, раскинулся по постели, глядя, как Тор сдирает теперь уже с себя одежду. Судя по всему, помогать не стоило, иначе не сдержится. Наконец, единорог повернулся к Эрику. Вампир прикусил губу, чувствуя, как от нешуточного возбуждения стягивается в узел что-то внутри, и кружится голова. Захотелось немедленно убедиться в реальности представшего зрелища, так что он сел и обеими руками обхватил мощный член единорога, гордо покачивающийся прямо перед лицом.
Тор только застонал. Как же не хватало… да, и такого вот прикосновения тоже… Через минуту ему пришлось вцепиться в кованое изножье кровати, чтоб не накинуться на Эрика немедленно. Сумасшедший вампирюга, кажется, решил и его свести с ума окончательно и бесповоротно! По крайней мере, мозги явно стали жидкими и стекали в яйца.
— Э-э-эрик… О-о-о…
Сэй, вошедшая на кухню, прислушалась к доносящимся сверху звукам, покраснела. Ей очень хотелось сбежать куда подальше, хоть в конюшню, как сделал Лёд, заявивший, что позаботится о лошади Тора. Но пироги! Ее женская ответственность не позволяла забыть о трех голодных мужчинах в доме. Потом наверху взвыл вампир, захлебывающимся, прерывистым криком, исполненным далеко не страдания. Сэй возжаждала на время оглохнуть, но таких заклинаний она не знала, к сожалению.
Когда они спустились, полуорка пожелала им подавиться пирогами. Но ласково. У Эрика хватило совести опустить глаза, сыто и счастливо блестящие. Садиться он не стал, что, впрочем, было совсем не удивительно.
— Приятного аппетита.
Тор хихикнул. Единорог выглядел довольным собой, жизнью и всем миром. А его вампирюга — загнанной лошадью, впрочем, это ненадолго. Вон, уже и скулы порозовели, и стоит поровнее, и пирожок с молоком уплетает, как с голодного краю вернувшийся.
Пришел Лёд, кивнул Тору:
— С возвращением. Что нового?
— Ничего.
— Командир, какие планы?
— Хм. Как вы относитесь к весеннему путешествию к восточным драконам? — Эрик, наконец, сел, уверившись, что регенерировал достаточно.
— Отлично, они вполне милые, — кивнула Сэй.
— А ты, Лёд?
Дракон думал дольше, но в конце концов все-таки согласился, что сидеть на одном месте скучно. Даже если все прошлые зимы и весны ему так отнюдь не казалось.
— Увидеть лискиных детей, — радовался Тор. — И Оши… Я так скучаю по нему. Такой был красавец, ах!
Сэй несколько удивленно посмотрела на абсолютно не отреагировавшего на такой жирный намек вампира. Тот невозмутимо пил молоко и тянулся к очередному пирожку.
— Он на зеленую ленточку похож, — мечтательно продолжал Тор. — Я тоже хочу уметь летать.
— А, ничего особенного в полете нет, — махнул рукой Лёд. — Хочешь летать — могу прокатить, как до гор доберемся.
Глаза Тора зажглись, как у фанатика при виде подходящей жертвы темному божеству:
— ХОЧУ-У-У-У!
Эрик едва не подавился, откашлялся и рассмеялся, сочувственно похлопав дракона по плечу:
— Прости, друг, ты сам напросился.
— Я это зря сказал, да? — пробормотал дракон.
Теперь ржали все, кроме него, хотя и сам Лёд вскоре понял, что это шутка, хотя и с малой долей юмора, заулыбался.
— Ну вот, стал похож на приличного наемника, — заявила Сэй. — А то как кусок мороженой рыбы ходил.
Эрик присмотрелся к дракону, пока остальные обсуждали будущее путешествие. Да, Лёд изменился. Больше не было «посмертной маски» вместо лица, не синели губы, стоило ему задуматься, не потрескивал от нестабильной магии иней в воздухе.
— Когда-нибудь я его все-таки найду, — тихо пробормотал Лёд сам себе.
Эрик мысленно с ним согласился.
«Вместе найдем. И твоего наемника, и братишку Сэй. Не будь мое имя Эрик Аят!»
— А отец дал в подарок для Оши оригинальный свиток, — похвастал Тор. — Оши у нас умный и читать умеет, — пояснил он Сэй.
Как оказалось, читать изо всей команды не умела только Сэй.
— Ага, — сказал вампир и внимательно посмотрел на Торонна. — Ты ее и научишь.
— Что? — простонал единорог. — Я сам-то… Умею, но не очень.
— Вот и отлично, — кивнул злобный кровосос и расхохотался.
— За что-о?!
На этот вопрос проклятый остроклыкий не ответил, вцепившись в еще не остывшее печево оными клыками. И сделал вид, что в пирожке завяз, потому что отвечать явно не собирался.
— Ладно, я тебя научу, — грустно сказал единорог и ожесточенно поскреб рог.
Эта зима обещала быть весьма непростой. Хотя и приятной, как позже решил Торонн, собирая подарки для Алмары и Оши. Хорошая зима. Нет, у гномов тоже было неплохо, но все-таки повидаться с лиской и ее детенышами, с Оши, снова увидеть ту долину — здорово. Может, если повезет, они упросят Эрика показать еще один танец. Лёд и Сэй-то того не видели. Интересно, а подержать малышей дадут? И насколько изменились лиска и дракон?
Пока собирались, готовились к путешествию, пролетели январь и половина февраля. Эрик напомнил, что Торонн обещал выучить Сэй читать. Пришлось браться, раз уж обещал. К удивлению единорога, полуорка оказалась неплохой ученицей. А сам он увлекся этими уроками и даже — вот уж чего не ожидал — чтением. Надо же было знать, о чем идет речь в текстах, которые он задавал прочесть своей подопечной. Это было почти в новинку — обсуждать прочитанное с Эриком. Но тоже увлекательно. Почему-то сейчас только Торонн вспоминал, что видел командира на привалах зачастую с книгой или свитком в руках. Неужели нелюбовь к чтению заставляла его пропускать это мимо внимания? Эрик обладал начальным образованием, как и любой разумный благородной крови: чтение, письмо, счет, экономика, выжимка из законов всех сопредельных государств, этикет, основы фехтования, верховая езда, танцы. Все, что сверх этого, вампир нарабатывал сам. Его виртуозное владение клинковым оружием, скрипка, знание обычаев и культур разных народов, пусть и не слишком глубокое в иных случаях — все это дала ему дорога и общение с самыми разными разумными. Торонн поскреб в затылке и решил, что постарается ему подражать и будет учиться. Он даже почитал эти самые поэмы.
— Какая-то любовная чушь.
— Снаружи - да. Но, мой милый, это сатира, и весьма острая, стоит только вчитаться.
— У меня дела и поважней найдутся, — проворчал Тор, подтаскивая вампира поближе.
— Ай! Варвар! — Эрик уронил свиток, надеясь, что хитроумный гномий механизм сам свернет драгоценный пергамент. Ему оставалось только расслабиться. Или наоборот, взять инициативу в свои руки.
— Ну, все, попался! — торжествующе сказал он, опрокидывая единорога на постель после некоторой борьбы.
— Только не ешь, кровосос проклятый, — надрывно взмолился Торонн. — У меня муж, трое племянников и конь сиротами останутся, голодными и лишенными луча света в жизни.
— Не съем, так понадкусываю! — грозно пообещал вампир, немедленно занявшись исполнением угрозы. Правда, стоило бы вместо «понадкусываю» сказать «понадсасываю», но это уже были семантические мелочи.
— Слышать их не могу, — простонала Сэй. — Ну-ка, ящерица, кастани мне льда за шиворот так, будто им в штаны…
Дракон, завидующий молча, пожал плечами и от души соорудил девушке ледяной панцирь прямо под одеждой, чтоб охладилась.
— О-о-о! — стонала Сэй ничуть не хуже Тора. — Как же мне хорошо-о-о-о. Сделай так еще раз…
— Много нельзя, простынешь и останешься дома. Командир все-таки прав, мужа тебе нужно, и семью.
— Очень смешно, — скривилась Сэй. — Ха-ха, прямо. А тебе — жену и пятнадцать наложников для полировки хвоста.
— В смысле? — не понял дракон. — Что тебя не устраивает в моем предположении?
— И кого же ты мне в мужья прочишь? — с интересом уставилась на него Сэй, снимая с себя одежду.
Лёд пожал плечами, абсолютно равнодушно глядя на обнажающуюся напарницу.
— Тебе виднее, кто там понравится. Может, гном, может, орк. А может, вообще эльф. Симпатичная, молодая, сильная, бедра широкие, рожать легко будешь.
— Ага. Только вот гному не нужна полуорка, орку — полугномка, а эльфа на меня вытошнит сразу же. Еще попредлагай кого-нибудь. О, точно. У тебя во дворце красивые драконы есть?
— У меня и дворца-то нет, — хмыкнул дракон. — Дура ты, как есть. С чего вдруг решила, что ты никому не нужна?
— Я повидала достаточно всего, пока странствовала, — Сэй натянула сухую одежду.
— Например? — Лёд не знал, сколько ей лет, он не умел определять возраст недраконов. Ему самому было всего тридцать, и, хотя он считался взрослым, дорога показала, что на самом деле он глупее любого беспризорника.
— Обещания, клятвы… Которые легко нарушались. Слова, которые произносились, когда мужчины думали, что я сплю.
Дракон пожал плечами:
— Бывает. Это ж не значит, что все такие? И что, много такого было?
— Достаточно за пятнадцать-то лет.
— А сколько тебе? ..
— Двадцать девять. Жрать будешь?
— Нет, подожду остальных. А ты… Ты с четырнадцати лет, что ли, бусиной по нити?
— С тринадцати, если быть точной. В четырнадцать первого мужика нашла.
Лёд кивал, но мало что слышал, снова погружаясь в свои воспоминания. Как и любой дракон, он спокойно мог прожить без траха несколько лет. Потом — еще столько же, но уже неспокойно. И у него как раз начинались те самые несколько беспокойных. Фиор… Где ж тебя носит?
Фиор Хрустальная Стрела был среди наемников легендой. Дракон, который использовал магию смешанных стихий, творил острые прозрачные стрелы, которыми и расправлялся с противниками. Мог не брать за работу ничего. Мог заломить немыслимую цену. Когда он пришел ко двору князя Каменного, старший сын князя глазам своим не поверил. Потом не поверил еще раз, углядев Фиора у себя в спальне. Потом пришлось поверить… А потом — бежать. Когда именно между этими «поверил» и «не верю» он умудрился влюбиться в чертова дракона? Он и сам не знал. Фиор как-то в шутку посоветовал ему поскорее избавляться от идеалов, зачем-то застрявших в юной голове княжича. От каких-то Валент избавился быстро, в какие-то верил и посейчас. Например, в любовь. Правда, от него самого мало что осталось прежнего, даже имя пришлось забывать. Каждая команда или заказчик, с которыми он сталкивался на дороге, называла его по-своему. И только у Эрика его «Ледышка» превратилось в странное и холодное имя «Лёд».
Наверное, стоило бы избавиться и от веры в Фиора. Но внутри что-то все еще теплилось, как угасающий костер, из которого нет-нет, да и выскочит облачко искр, и вспыхнут угли. Пару полешек в него подкинул и командир, чтоб ему, с единорожьего кола слезая, навернуться. Теперь Лёд снова чувствовал надежду, дрянь этакую. Ну и как оно все будет? Сидит Фиор где-нибудь в подземелье, например… И тут сверху пафосно рушится белый дракон. Отбивает себе бока и гребень. Цепляет крылом стену, орет от боли. И Фиор вылетает, красивый, гордый и злобный. Он даже головой помотал и пощупал руки и плечи, удостоверяясь, что это все было только в его воображении. Нет. Вот интересно, командир говорил что-то о работорговцах. Разве можно на дракона напялить ошейник раба? Он же обернется — и будут из торговцев кучки пепла. Хотя, если Фиор… И если в группе с ним были дети или женщины, или кто-то больной, слабый, раненый или нуждающийся в защите… ха-ха, да вокруг Фиора ВСЕ слабые и нуждающиеся. Один он непробиваемый, как магический хрусталь.
«Малыш, я не мог их бросить», — голос Фиора он услышал как наяву, скривился. Ну, за что ему это? Почему у всех наемники как наемники? Он подумал, скривился еще больше: нет, у него еще и командир такой же. Вот уж воистину, он собиратель редкостей. Хорошо хоть, Сэй нормальная — циничная, жадная и сволочная. Но тоже не всегда, не всегда. Тор так вообще, если б не внешность головореза, был бы классическим таким единорогом.
Лёд пару раз стукнулся лбом о столешницу. Не помогло — все так и осталось. Фиор благородный идиот, командир туда же, Тор с рогом, а Сэй с пирогами. И он весь такой в белом, красивый и страдающий по несбывшемуся. Идиот. Еще один.
— Не убивайся так, вот жратва.
— Спасибо. Ты настоящий друг, — прочувствованно всхлипнул дракон.
— А вот пиво.
— Сэй, я сам на тебе женюсь, хочешь?
— А как же твой этот… Хрустальный?
— И он на тебе женится… Он у меня понятливый и с чувством самосохранения. Атрофированным.
Сэй хмыкнула, бросила на мага оценивающий взгляд.
— Ну-ну.
Наверху самозабвенно распевался вампир, постукивала о стену кованая спинка кровати и потрескивали доски пола.
— Раздевайся.
— Чего? — опешил Лёд.
— Надо же проверить, вдруг мне с тобой не понравится в постели? Или у тебя не встанет?
Лёд вздохнул, стащил с себя всю одежду:
— Смотри.
— Да что смотреть-то? Я тебя на озере видела. Тут пробовать надо, — Сэй толкнула дракона в кресло, деловито кинула рядом с ним диванную подушку и опустилась на колени.
Пробовала она хорошо. Льду это даже начало нравиться, пока ветер не принес грустный вздох Фиора: «Малыш, я все понимаю…». После такого все упало и больше не поднялось.
— Вот тебе и ответ, — с ноткой обиды сказала полуорка. — А то — «женюсь, женюсь».
— Ты красивая, правда… Просто… Фиор.
— Да что ж я, дура, что ли? Все ясно. У командира — Торонн, у тебя — Фиор, у меня — шиш с маслом.
— Да найдем мы тебе шиш. Во-о-от такой, как единорожий. Как раз с маслом и впихнешь.
Полуорка посмотрела на него, на изображенную согнутой в локте рукой дракона фигуру, и передумала обижаться, рассмеявшись.
— Ну, ладно, если ты обещаешь…
— Клятвенно заверяю, ты мне только мужика укажи, я сразу с него штаны сниму, замерю и сообщу, подходит или нет.
— Да мне похрену, какой у него хобот, главное, чтоб хороший был.
— В смысле — хороший?
Сэй задумалась, почесала макушку.
— Чтоб не пытался мне указывать, что делать, и руки из нужного места росли, и добрый чтоб был.
— Завтра же у Далиэна спрошу, вдруг у него в родичах по гномской стороне имеется молодой обаятельный гном.
— А почему именно гном? — поморгала девушка.
— А почему бы и не гном? Будете хозяйственной парой.
Сэй снова задумалась, накручивая на пальцы заплетенные в мелкие косички волосы. Потом тряхнула ими так, что косички встали дыбом:
— Сначала — брата найду, а потом уж все остальное.
— Хорошо. О, сейчас наши налюбившиеся заявятся. Молчат уже пять минут, видимо, штаны ищут.
— Или спят, — ухмыльнулась полуорка. — Два часа трахаться — это не жук поссал.
— Или спят, — согласился Лед, застегивая пояс.
Он все еще завидовал. Или правильнее было бы сказать — он с трудом мог заставить себя не скрипеть зубами от зависти. «Ну, Фиор, только найдись — оттрахаю так, чтоб дымился», — пообещал себе и потерявшемуся дракону Лёд. И наплевать, что раньше княжич вроде как был тихим, милым, ласковым даже, насколько умел. Сейчас раздирало от желания Фиора привязать к себе. Можно и простой цепью. И волочить за нее, когда он опять помчится спасать сирых и убогих. В дракона превращаться не давать, чтобы следом не уволок. Только вот внутри, как семечко в скорлупе, зрело понимание: если Фиор еще жив, если они встретятся, Лёд обо всем забудет и побежит следом, как пес, спасать — так спасать, драться — так драться.
Лбом о столешницу второй раз удариться не удалось — Сэй придвинула похлебку, а окунаться головой в горячее варево дракону не хотелось.
— Пожри, мозги на место встанут.
Пришлось еще раз поесть. Аппетит (наверное от переживаний) стал каким-то.. драконовским, сожрать хотелось все, на что взгляд падал.
Дня через два до Льда дошло: линька. Вообще, драконы переживали это «чудесное» время несколько десятков раз в жизни. В детстве — минимум раз десять, и после, с каждым «кольцом лет», которых у этой расы насчитывалось двадцать четыре, по двенадцать лет. Лёд, видимо, потерял счет годам, вот и забыл о линьке. Все тело горело и чесалось, он слонялся по дому, временами тихо ныл, злобно обругал Торонна, обрычал Эрика, обшипел Сэй, потом ушел на площадь и перекинулся. Дракон был небольшой, локтей в сорок от шелушившегося носа до сложенных лезвий на хвосте, несчастный, с осыпающейся лохмотьями белесой шкурой, из-под которой виднелась новая, чистая и крепкая. Сбрасываемые клочья тут же разбирали, кому посчастливилось: если сварить железо вместе с присадками, да чешуей дракона — получится поющая сталь, особый вид стали, клинки из которой никогда не затупятся, не выщербятся и не сломаются.
— Кто рискнет меня вычесать — может забрать все, что счешет, — объявил Лёд, которому эти тихие подкрадывания и «незаметные» попытки утащить кусок шкуры наскучили. — Чесать можно граблями.
Почтенные гномы-Мастера с улицы Наковальни почти подрались за право рискнуть. В итоге вычесывали дракона всем миром, в два десятка рук, достаточно аккуратно, чтоб не повредить новую шкуру, еще нежную и не совсем затвердевшую. Наконец, Лёд поднялся, потянулся всем телом, разминая мышцы, потом уселся как кот, обвив хвостом задние ноги. И принялся чесать нос. Выглядело это потешно, будто он умывается, как тот же кот. Не было забавно только самому дракону: счесать старую чешую с морды было не в пример труднее. Допускать кого бы то ни было к голове не стал бы ни один дракон, это вросшее в кровь и плоть табу, а самостоятельно заниматься подобным — неудобно, можно поцарапать нос, нечаянно выбить самому себе когтем глаз, поранить веко или губу. Лёд измучился, пытаясь отчесать макушку, вертелся, шипел. Мешала пятирогая корона — задрать лапу так, чтоб вычесать за ней, не получалось, а изо всех зудящих мест осталось только одно — именно там.
— Ты задней попробуй, передней-то не достанешь, — посоветовала Сэй, наблюдавшая картину «вычесывания дракона» с самого начала.
Лёд раскорячился, задрал заднюю лапу и попытался нащупать зудящее место. Сэй потешалась, глядя на него, Тор и Эрик, просмеявшись, отправились за продуктами, оставив злого и несчастного дракона на полуорку. Наконец, Льду удалось дотянуться когтями до последнего куска шкуры, содрать его. Он встряхнулся, расправил крылья и потянулся, осматривая себя. Если раньше он, как и все в клане Белых, был цвета платины, то сейчас его чешуя отливала добрым десятком оттенков, от серо-стального до синеватого, как весенний лед.
— Неплохо, — признал он.
Цвет был непривычный, не княжеский благородный белый. Ну и не надо его, так даже лучше. Князем, вон, младший брат стать так рвался, так рвался, из шкуры вон лез. Ну, теперь он у Каменного единственный наследник.
— Ух, красота-то какая! — Сэй аж в ладоши захлопала, как девчонка.
— Правда? — Лёд перевоплотился. — Тебе нравится этот цвет?
— Да еще бы! — полуорка закивала. — Был просто белым, а теперь — переливаешься, как опал! Такая игра света в каждой чешуйке — просто чудо. Может, тебя теперь так и называть — Опал?
— Попробуй, — усмехнулся дракон. — Все лучше, чем Ледышка.
— А как тебя еще звать, если имя ты не говорил? Скажи спасибо и за Льда, я б тебя поначалу вообще свежемороженой тушкой только и называла.
— Валент меня зовут.
Сэй наклонила голову к плечу, то ли переняв жест у командира, то ли просто прислушиваясь, как собака, к звучанию имени.
— Оно тебе подходит.
Дракон улыбнулся:
— Спасибо. Идем в дом?
Март перевалил за середину: снежный, ветреный. Но нужно было выезжать, если хотели успеть к первому дню апреля на имянаречение детей Оши и Алмары. Торонн нервничал, рвался поскорее туда, повидать детей, Алмару, посмотреть на долину. Эрик же не торопился: попасть в горах под лавину или в метель ему не улыбалось. Поэтому он тщательно готовился к дороге, да еще пришлось ждать, пока знакомый торговец амулетами привезет ему побольше «бус» — свернутых в неактивном состоянии защитных сфер. Вампир был готов тратить очень большие деньги на это — защиту команды он всегда считал первоочередной задачей, жизнь научила.
— И ты обещал меня прокатить, — напоминал дракону единорог.
— Я тебя в пропасть скину, — рычал Валент, прячась за дверь комнаты.
Эрик слушал эти пререкания, усмехался, но ничего не говорил. Это дома Торонн рвался прокатиться на драконе. А без упряжи, в лютый холод, в горах — посмотрим, как запоет.
Наконец, сборы закончились.
— Все, вперед… Уф-ф-ф, дома хорошо, но задница без приключений отрастает, — заявила Сэй.
— Ничего, на нее как раз приключений найдем, — оптимистично сказал Эрик, первым трогая коня и выезжая за ворота дома, ставшего за эти месяцы родным. Бух обещал присмотреть, как и всегда.
— Скорей уж, это они нас найдут.
— Как найдут — так и будем приключаться.
Дорога убегала под копыта коней, вокруг еще расстилались покрытые снегом поля и леса, хотя в воздухе уже чувствовалось дыхание скорой весны. До гор добрались, как ни странно, без приключений — те словно чуяли, как их тут ждут и убегали, или просто не желали являться к костлявым задницам изнывающих без драки героев. А драка была нужна, Эрик, как командир, прекрасно чувствовал настроение команды, да и сам очень хотел снова ощутить кураж и упоение хорошей схваткой. После праздника у драконов они отправятся в Ковыльные Пустоши, и — во имя Ночной Матери! — будут драться с каждой тварью, заглянувшей «на огонек» к команде приключенцев. Даже если тварь и решит этот «огонек» обогнуть, ничего страшного. Догнать всегда можно. Главное, чтоб не перегорели до первой же серьезной стычки. Значит, ехать придется быстро. Эрик был к этому готов.
— Их-ха! — Торонн веселился, как мог, лошади же было не до веселья, она мечтала укусить непоседливого всадника.
Впрочем, то, что Тор не сидел спокойно, было и хорошо: он не замерзал в седле. Следом за единорогом заерзали и остальные.
— Все, я уже могу и полететь, — не выдержал Валент.
Эрик в который раз убеждался, что способность к оседлости зависит у каждого наемника от темперамента. Взять, например, Сэй: она спокойно пережила зиму на одном месте, да и сейчас была спокойнее парней, наравне с самим вампиром. Торонн, медленно раскачивающийся, но долго остывающий, как раз к концу зимы «разгорелся» достаточно, чтобы чувствовать жажду движения. И Валент — легко вспыхивающий, особенно сейчас, когда он «оттаял» и получил слабенькую надежду на то, что его наемник еще может быть найден.
— Ты обещал…
— Залезай, — рявкнул дракон. — Учти — свалишься, сам виноват, ловить не буду, потому что не умею на лету хватать, не разрывая.
Эрик был уверен, что единорог не свалится, но моток веревки ему все равно кинул:
— Привяжись к лопаточным гребням. Это приказ, а не мой каприз.
Торонн примотался. Валент оттолкнулся от земли, расправил крылья, хлопнул ими и заорал, счастливо и ликующе. Полет! Дракон, который лишен счастья летать, становится нервным и может даже сойти с ума. И Оши тут был не примером, он свои десять лет добровольно не оборачивался, да и вообще был на редкость устойчив ко всем искушениям, кроме Алмары. А вот Валент летать любил, сейчас носился под облаками, орал, кувыркался. Эрик сунулся в мешок и достал специально припасенную фляжечку со спиртом, настоянным на сорока травах — подарок Рады. Когда он заикнулся ей о том, что Тор жаждет прокатиться на драконе, гномка без единого слова вынесла ему этот бальзам, сказала только, чтоб два колпачка на стакан воды растворил.
Когда Валент приземлился, Торонна пришлось буквально отскребать — он радовал глаз приятной зеленью лица и общим состоянием оцепенения. После кружки горячей воды с бальзамом немного ожил и тут же со стоном уполз в ближайшие кусты. Валент смущенно и чуточку виновато уткнулся глазами в землю:
— Ну, забыл я, что он на мне! Честное слово, командир, как отрезало — только о ветре под крыльями думал.
— Как они летают… Это же ужас… ничего не видно, холодно.
До самого вечера, до постоялого двора, эти двое спорили о том, круто или нет — летать. Валент живописал просторы неба. Торонн сообщал, что быстрая скачка ничуть не хуже позволяет получить и ветер в лицо и ощущения в морду. Прекратил спор Эрик, уверив обоих, что и полет, и скачка — прекрасны для каждой расы по-своему.
— А для тебя?
Вампир прищурил глаза, загадочно улыбаясь.
— Ну? Что для тебя? — Тор толкнул его локтем.
— Сам не догадываешься? — Эрик усмехнулся еще пакостнее, показывая кончики клыков.
— Нет, — честно сказал Торонн.
Вампир хмыкнул:
— У каждой расы по воле наших богов есть что-то, что даровано только ей: драконам — полет, дриадам — власть над всем, что растет, эльфам — тонкая магия, оркам — более грубая, природная, гномам — власть над металлом и камнем. Людям — хитрый и изворотливый разум, способный объять как магию, так и ремесла, моровинтам — власть над животным миром. А вампиры… вампиры властвуют над чувствами, их стихия — секс. Молодежь проходит серьезное обучение, чтобы уметь себя контролировать, не кидаясь на всех подряд.
— Ого, — Тор хмыкнул. — Вампир как символ сексуальности. Любопытно…
— Мы недаром поклоняемся Ночной Матери, Тор.
— В общем, я понял… Пока некоторые летают, а некоторые жрут яблоки, ты возвышенно предаешься разврату.
— Ну, предположим, не разврату, — не обиделся вампир, — но ты прав. Вампиры приравнивают секс к танцу, к любому движению, будь то фехтование или даже верховая езда.
— А танцуешь ты красиво… — задумчиво сказал Тор.
— Танец — это первое, чему учат вампира, как только он научится ходить. Как самое невинное воплощение телесного удовольствия. Меня учили с полутора лет, но в том объеме, что необходим наследнику рода. А потом — еще в Храме, уже более серьезно, я ведь думал, что стану послушником и жрецом.
— Какое счастье, что ты им не стал… А то мы бы никогда не встретились.
Эрик рассмеялся:
— Не смог пересилить себя, гордость в заднице взыграла. Одно дело — поклоняться богине, другое — кланяться всем подряд, только бы жертвовали на Храм.
Тор притянул его поближе, под бок. Хотелось обнимать Эрика как можно чаще. Это было взаимное желание, вампир льнул с такой готовностью и радостью, с таким светом в глазах, что у Торонна душа пела: все будет хорошо, все у них получится. Воспользовавшись тем, что соратники отвернулись, Тор поцеловал своего вампира.
Сэй ткнула дракона в бок локтем, мотнула головой, мол, идем, погуляем, и они потихоньку ушли от костра, давая этой парочке нацеловаться всласть. Оба уже знали о том, что все вампирье счастье может закончиться через несколько лет.
«А может и скорее, мы ж наемники, тут не угадаешь, где и как голову сложишь», — заметила Сэй.
Вскоре Тор уже упоенно отдавал – ну, или получал — почти супружеский долг со своего клыкастого. После рассказа вампира стало понятно: хороший, добротный, а еще лучше — страстный, чтоб аж на грани, трах вампиру необходим, чтоб чувствовать себя в полной мере живым. Потому и не пугала его единорожья «свая» ни в первый, ни в какой из последующих разов, только в радость была. Так что когда Тор раскинулся на плаще, счастливый аж до пляски искр перед глазами, он точно знал, что Эрик получил свою долю удовольствия.
Вампир вскоре, как и всегда, ускользнул в кусты, привести себя в порядок. После чего команда, напившись горячего травяного отвару, затушила костерок и двинулась дальше.
— Вылетит нас встречать Оши или не вылетит, — гадал Торонн.
Сейчас вопроса важнее у него не было. Ответ на него единорог получил аккурат накануне последнего дня марта, когда вся компания добралась до начала Орлиной тропы. Над горными пиками зазмеилась, закувыркалась зеленая лента.
Тискать боевого товарища Торонн ринулся прямо так, не давая сменить облик:
— Мой любимый червячок!
Дракон чуть не подавился воздухом от такого прозвища, но это ж Торонн, в его рогатую башку иногда как что стукнет.
— Ты б меня еще ужиком прозвал, — только и пробурчал Оши. — Кто это с вами, командир?
Эрик представил магов, усмехнулся:
— Не вышло у нас с Тором остепениться, как видишь. С праздника в Пустоши отправимся.
— Как Алмара? Как сам? Как дети? На кого похожи? — несчастного Оши решили замучить.
— Сейчас сами все увидите, — отбивался от насевшего Торонна бедняга. — Идемте, тропа защищена магией драконов, но все равно, не стоит искушать судьбу. В горах в это время бывают и лавины, и оползни.
Торонн встрече радовался бурно. Сэй посмеивалась:
— Это у него от горного воздуха рог свернуло?
На самом деле, Эрик прекрасно знал, что «рог сворачивала» единорогам просыпающаяся в крови сила, да близость совершеннолетия. Кровь кипела и требовала движения. С более изящными и слабыми соплеменниками Торонна на этом этапе начинали заниматься физическим совершенствованием, Тору же требовалось движение, драка, как можно больший выход энергии. И секс, много его. Ну, или обнимать выворачивающегося дракона — тоже неплохая разминка. Сэй и Валент смотрели на это и посмеивающегося вампира с толикой непонимания: почему он не ревнует? Эрик не ревновал, он вообще не видел в этом смысла.
— Идемте, до темноты надо добраться в долину.
— И увидеться с лиской. Она начала одеваться?
— Пришлось. Зимой тут не равнина, куда холоднее. У нас нет теплого озера в долине, как у Белых.
Валент с грустью хмыкнул. Озеро… Да уж. Чем только на его берегу не занимались порой юные драконы. И не совсем юные… Да, жаль, что теперь ему заказан вход в долину. Ну и к чертям. Главное — найти Фиора. А там уже можно и сплестись хвостами прямо в небе. Ну его, это озеро.
Долина восточных драконов, даже заснеженная, поражала красотой, а уж вечером, когда зажглись волшебные огоньки на каждом пещерном входе, даже на некоторых деревьях, символизируя праздник, начинающийся, как и любое таинство, с первой секундой нового дня, вообще показалась живой сокровищницей в объятиях гор.
— Как тут прекрасно, — ахнула Сэй.
— Не то слово… — Валент любовался видом.
А Оши насел на вампира, уговаривая его на еще один танец.
— Во имя Матери, командир, ну, что тебе стоит?
Эрик аж растерялся от такого напора.
— Да почему ж я-то? У вас свои жрецы есть!
— Но только после твоего танца у нас три свадьбы и десяток дракониц на сносях.
— Да я…
— Командир, очень надо… Просто очень.
— Да с чего вы взяли, что это от моего танца зависело?
— А вот это уже наши жрецы сказали, — Оши умоляюще смотрел.
Эрик перехватил взгляд его золотистых глаз, внимательно всмотрелся и кивнул:
— Что случилось?
— Клан потерял шестерых за два года, командир, — сгорбился Оши. — Торговцы рабами теперь целенаправленно выискивают восточных.
— Что… — Торонн встрепенулся. — Вот же суки!
— Значит, я был прав, — кивнул Эрик. - Так.
Все замерли, даже Алмара, выскочившая тискать и обнимать друзей.
— Я, конечно, станцую. Но рожать больше — не выход. После праздника, я уже говорил Оши, мы идем в Ковыльные Пустоши. Есть у меня подозрение, что там обосновались работорговцы.
— Я с вами, — сразу загорелся Оши.
— Нет, — отрезал вампир. — У тебя дети и жена. Беременная. Прости, лиска, запах не скроешь.
— А я так хотела сделать сюрприз, — сокрушенно вздохнула Алмара.
Оши сразу же стал выглядеть так, словно на него упали все окрестные горы.
— А это нормально? Она ж только родила как… — встревожилась Сэй.
— Четыре месяца назад, так что все нормально. Для меня, по крайней мере, — успокоила ее Алмара.
Полуорка кивнула — морайе все-таки виднее, что там и как.
— А как у вас дела? — прищурилась Алмара, глядя на Эрика.
— Прекрасно, — вампир едва не засветился, как солнце, расплываясь в улыбке.
— Командир, а можно тебя на пару слов? — морайя прислушалась, уверилась, что накормленные дети все еще тихо спят, и прошла в уютную комнату рядом с детской. — Эрик, что с тобой?
Вампир вздохнул. Почему провести женщину так сложно?
— У него скоро совершеннолетие. И… И вот.
— Эрик, — морайя осторожно погладила его по плечу, — ты же всегда верил, что…
— Станет ли Ночная Мать слушать молитвы какого-то вампира, что-то менять ради меня? Подумай сама, лиска. Если изменить условия для одного Тора, захотят и другие. Почти все единороги в юности испытывают влечение к существам своего пола.
— Я уверена, она в мудрости своей придумает что-нибудь для разрешения этой проблемы.
— Я все еще надеюсь. Но если нет… Алмара, клянись, что никому ничего не скажешь.
— Клянусь. А что именно не скажу?
— Если Тор меня забудет, я… уйду. Бух Меднобород обещал сделать для меня серебряный «шип». Вас с Оши Торонн, скорее всего, помнить будет, и ты не станешь рассказывать ему обо мне.
Морайя ахнула, прижала ладони к щекам, но затем все-таки кивнула:
— Хорошо.
— И Оши запрети, он послушает тебя. Незачем. Дневников Тор не ведет, он и знать не будет, что что-то потерял.
— Только не торопись…
— Не буду. Подожду, пока вернется из заповедных рощ табун, — с легкой полуулыбкой кивнул вампир.
— Он тебя обязательно вспомнит, вот увидишь.
Эрик промолчал. Все, что ему оставалось — последняя надежда, ею он жил и будет жить еще четыре с половиной года.