Thanks, princess

— Можно, — заминаюсь, а воздух сдавливает грудную клетку, — попрощаться? Лекса, лидер племени, моргает, едва кивая головой, а земляне, скопившись и освещая всю поляну факелами, внимательно следят за каждым моим шагом, вытянув копья. Финн смотрит в небо, пытаясь разглядеть звезды в покрове ночи, а его тело, привязанное к столбу, замерло, ожидая расправы. Он смирился, сам вышел к врагу, не предупредив нас, зная, что мы не разрешим этого делать. И я должна смириться. Слезы застывают на глазах, когда я встаю напротив него, а дрожащие пальцы едва шевелятся, выдавая мою слабость и страх. Все уже решено. Поцелуй получается рваным, губы так спешно припадают к его, боясь потерять навсегда, а руки обхватывают плечи, прижимаясь, тянутся к Финну, и единственное мое желание замирает в напряженном воздухе, готовом в любую секунду разразиться выстрелами «небесных людей» и оружием землян. Я не могу его отпустить. Я не могу. Парень, словно чувствуя мое отчаяние, отвечает не менее резко и порывисто, и я пытаюсь найти выход из этой ситуации, чувствуя след от его теплых и немного потресканных губ. — Я тоже, — едва отрываясь, шепчу, — тебя люблю. На его лице мелькает тень улыбки, едва уловимая в свете факелов. Рана от копья, на которое пришлось наткнуться, чтобы добиться разговора с Лексой, продолжает кровоточить, но боль, идущая от сердца, гораздо сильнее. Пальцы осторожно обхватывают шею, скользя по линии скул и очерчивая лицо, будто запоминая его. Зрачки парня расширены, дыхание, шумное и неровное, а взгляд словно у испуганного, загнанного зверя. — Мне страшно, — тихо говорит Финн, и его глаза метаются из стороны в сторону, пересекаясь с моими и вновь поднимаясь на небо. За убийство более восемнадцати человек, по традиции землян, парень будет подвергнут восемнадцати смертям, и лишь его жертва поможет добиться мира с народом, который окажется хорошим союзником в войне за собственную свободу. Око за око. Но… Я закрываю глаза, и в голове, словно картинки из фильма о Ковчеге, крутятся все пытки, что предстоит пройти Финну. И, по словам Линкольна, до последней стадии никто не выживал. Нос утыкается в шею, и сердцебиение парня зашкаливает, обнажая страх собственной смерти. Оставляю слабый поцелуй, продолжая искать выход из этой ситуации и понимая, что его нет. Пальцы осторожно касаются груди, едва лаская, в последний раз дотрагиваясь до его теплого тела. «Значит, он умрет ради тебя». Обнимаю его крепче, а кадры продолжают вращаться, представляя, какой ужас испытают «небесные люди», что будут вынуждены смотреть на умирающего Финна, своего друга и соплеменника. Это жертва. Ради меня. Под рукавом куртки, в районе запястья, повеяло холодом от острия спрятанного ножа. Рейвен дала его, умоляя спасти Финна, убить лидера землян, заставив весь их лагерь погрузиться в хаос. Но это не решит проблему, а лишь усугубит ее. И еще более разозленные земляне никогда не захотят заключить перемирие, истребляя «небесных людей». От нас ничего не останется. — Все, — голос дрожит, а слезы текут по щекам, обжигая лицо, покрытое царапинами, — будет хорошо. Медленно опускаю руку, прижимаясь к парню еще крепче, тяжело вдыхая воздух вокруг и чувствуя, как лезвие коснулось кончиков пальцев. Всего одно движение. Сначала он будет гореть. После ему отрежут руки. Потом… Губы задрожали в неистовой, необъяснимой пляске, и, прикусив нижнюю почти до крови, стараюсь из последних сил держать себя в руках. — Все, — нож проходит сквозь ребра, и тихий стон срывается с губ парня, — хорошо. Финн корчится от боли, но не кричит, в то время как нож добирается до его сердца, медленно и верно убивая под покровом ночи. Но он понимает, почему я это делаю, в то время как я сама не до конца осознаю происходящее. Я знаю, что ему больно, а пальцы, со всей силы сжимающие лезвие, готовы возненавидеть меня. Жертва. Единственная жертва, благодаря которой можно будет спасти сотни жизней. Это не благородство, не самоотверженность и не героизм. Это жертва, месть землян ради справедливости, после которой перемирие станет доступно. И я не могу позволить ему страдать ради меня. Я не смогу смотреть на его тело, объятое пламенем, не выдержу его громких, давящих на перепонки и лишающих опоры криков. Я не спасаю его. Но я облегчаю его муки. Я знаю, что за такой поступок меня смогут осудить, но, когда вариантов больше не остается, нужно идти на крайние меры. И будет гораздо лучше, если парень умрет не от руки врага, подвергнутый пыткам, а от любящей руки. Сердце готово разорваться, а слезы струятся вниз, словно это самое лезвие одновременно убивает не только Финна, но и меня. И, в действительности, все так и есть. Ради любимого человека можно пойти на все, и парень доказал это, искал меня в деревне, захватывая в заложников землян и расспрашивая о пропавших с Челнока. Он показал всем своего внутреннего зверя, пытая и убивая, оказываясь по локти в крови невинных людей лишь для того, чтобы найти меня. И сейчас, медленно вдавливая нож в его грудь, я желала доказать то же самое. Что, обнажив и своего зверя, любя, я шла на крайние меры и убивала его, избавляя от более страшных мук. Финну осталось совсем немного, лишь пара вдохов и выдохов, а мои пальцы продолжают сжимать рукоятку ножа. Он вновь поднимает голову, чтобы соприкоснуться лбами, и теперь я не вижу в его глазах страха, словно я вернула того самого Финна, с которым познакомилась при посадке Сотни на Землю, того самого бесстрашного парня. — Спасибо, — он вдыхает в последний раз, — принцесса. Сжимаю челюсти со всей силы, чтобы не закричать и не испугать людей, стоящих вокруг, а лезвие, вышедшее из тела парня, как и пальцы, испачкано все еще теплой кровью, стекающей вниз и омывающей землю. Его голова, не держась, падает вниз, и, осторожно отходя, я поворачиваюсь в сторону нашего лагеря, ища лица. Слышатся крики со всех сторон: негодование землян, чьи традиции были нарушены, и боль, скорбь по утрате еще одного «небесного человека». Но я не могу закричать, словно внутри все остановилось, и в горле застрял настолько тяжелый ком, что он не позволял мне говорить. Все эти вопли проходят мимо меня, смотрящей вдаль, и, поднимая взгляд выше разрушенной станции Ковчега и ее фонарей, выше холмистого леса и гор. Я, как и Финн, изучаю небо и звезды, что этой страшной ночью сияют слишком ярко, маняще, напоминая о себе и о нашем старом доме. И я искренне надеюсь, что он уже там.