Методы воздействия на упрямых командующих

- Инквизитор, - обращается взволнованная Хардинг к ковыряющемуся в особо крупных зарослях эльфийского корня Адаару. - У нас тут кое-какие проблемы. Адаар заинтересованно оглядывается, повернув к Хардинг острое толстое ухо. - Большие проблемы, если точнее, - двигает бровями разведчица. - Отряд попал в засаду. - Наш отряд? - меланхолично интересуется Адаар, срезая еще один стебель для уже собранного мощного веника. - Наш, с командором Калленом причем. - Выкладывает последний туз Хардинг и наблюдает, как Адаар сжимает зубы раздражено. - Блядь. - говорит он. Понявшая приказ без дальнейших разъяснений разведчица широким шагом мчится к своим людям, командовать общую мобилизацию. В Инквизиции в принципе нет сумасшедших, которые не боялись бы Адаара, когда тот зол. Разозленный даже до предела Бык сохранял некую способность мыслить и оценивать трезво, искать выгоду и умел остудить себя, словно проглотив весь гнев с толчками вгоняемым в грудь воздухом. Адаар так не делал. Когда он был разозлен по-настоящему – его светлые глаза темнели, рыжеватый обруч по краю радужки расползался, заполняя ярким, огненным отсветом ее всю, и в голосе сквозил рык, а движения все, как одно – сквозили звериной тягучей и смертельно опасной плавностью. В такие моменты было проще простого уверовать, что Адаар потомок драконов, чудовищ, гнев и ярость которых могут сметать города и плавить гранитные стены. И остановить его не может ни сталь, ни магия. Хардинг может по пальцам пересчитать все разы, когда видела Адаара таким, и не очень-то рада что на ее веку их выдалось больше одного. И совсем не рада, едва поспевая за Адааром к кустарно оборудованным укреплениям не в меру дерзких мародеров, захвативших отряд Каллена, что сейчас, судя по покрасневшим ушам их Инквизитора ей предстоит узреть этот приступ звериного гнева еще разок. Предместье благоухает свежей зеленью и первыми цветами; разведчики располагаются на скальных выступах, Адаар с отрядом - прямо перед наспех сооруженными из остатков телег укреплениями, и Адаар пытается даже говорить сначала, добиться хоть чего-то, но неудачливые и явно безмозглые нападавшие сдергивают с бессознательного Каллена шлем и приставляют ему кинжал к горлу, обещая, что еще слово – и голова командора полетит к его, Адаара, ногам. Земля пахла свежестью недавнего дождя, пели птицы, нахальный главарь мародеров смотрел на Адаара и не понимал, что наделал. Адаар даже не стал ждать, пока Железный Бык отдаст хоть какие-то команды своим людям и разведчики Хардинг решат, как действовать наиболее безопасно, чтобы зайти в тыл банды. Им требовалась от силы минута; Адаару хватило на решение доли мгновения. Солас, явно в силу выработанной уже накрепко привычки, накинул на Адаара барьер, когда он сорвался с места. Минутный шок стоил неподготовленным к таким выпадам воинам Инквизиции пропущенного боя, а Хардинг и Солас меланхолично наблюдали за тем, как Адаар прошел первую полосу хлипких укреплений, только щепки и разметав. Наблюдали с долей неизбежного отвращения, как ладонью можно размозжить человеку череп и не порезаться о кости. Адаар поднял Каллена одной рукой, одновременно подбитым тяжелым сапогом ломая шею главарю банды, еще недавно красочно расписывавшему, что и как они сделают с командором и его людьми, если не получат означенную сумму золотом. Железный Бык пошел было следом, но Солас остановил его, едва коснувшись кончиками пальцев груди. - Подождите здесь, он придет сам, - сказал Солас, стискивая тонкими руками ветвистый посох. В развалах, среди импровизированных укреплений и разбитых телег с провиантом и строительными материалами, Адаар, так и держа Каллена, как куклу у груди, каблуком сапога сбил замок со звериной клетки, куда заперли его людей. Хардинг решила, что уже можно и осторожно пошла к нему, чтобы помочь раненым, пока Адаар скрупулезно шарил по пыльному развалу. Вернулся он с Калленом в одной руке и его помятым шлемом в другой. На металлических украшениях его рогов были четко видны глубокие следы от меча. Легкий камзол, одетый по случаю визита в Редклиф, был сплошь залит кровью; судя по всему, руки Адаар тоже об него вытер, перед тем, как браться за относительно чистого Каллена. Адаар уже был собой – кажется, даже чувствовал, что ему рассекли весьма удачным выпадом грудь, да так, что свисали лоскуты, обнажая глубокий ровный порез. -Бедненький вы, бедненький, - покачала головой Хардинг, когда Адаар стянул превратившийся в бурые тряпки камзол и позволил лекарю промыть широкую рану на груди. - Каллен должен быть благодарен вам. - Я ему голову откручу, - честно пообщел Адаар, кривясь от прикосновений вымоченной влажной тряпки. - Всё равно он ею только ест, этой головой. - Можно по жопе дать, - задумчиво предложила Хардинг и встрепенулась, почувствовав вдруг неловкость. - Ну, у некоторых же ум не в голове. Некоторым помогает. Судя по покрасневшим скулам лекаря и задумчиво нахмурившемуся Адаару сказанное до них дошло весьма успешно, и Хардинг предпочла удалиться, оставив их обдумывать. Каллен очнулся через несколько минут, и, успев выслушать подробный отчет о случившемся из уст умницы Хардинг, кинулся на неверных ногах искать зашиваемого Адаара. Чтобы едва снова не рухнуть без чувств, увидев того, окровавленного от самых носков сапог до кончиков потемневших рогов, безропотно позволявшего штопать жуткую рану. - Это не моя кровь, - попытался успокоить бледного, как покойник, Каллена Адаар. – Большая ее часть, по крайней мере. Он развел изрытыми ранами от сломанных голыми руками костей ладонями, и Каллен грузно осел рядом, хватаясь за лоб. - Кассандре нельзя об этом знать, - только и смог сказать он, держась за неработающую голову. – Ты же подставился, ты чудом выжил. - О чудесах мы поговорим потом, - привычным своим спокойным голосом отозвался Адаар, смотрящий перед собой и опустивший руки на колени, чтобы не мешать лекарю орудовать иглой. – Особенно о тех, из-за которых твой отряд попал в такую кустарную засаду и оказался взят в плен. Каллен затравленно осмотрелся по сторонам и тяжело сглотнул. - А потом о тех чудесах, благодаря которым сам командор Каллен поехал в Редклиф возводить охранные башни на тракте. Я что-то не знаю о твоих скрытых способностях, Каллен? Ты разбираешься в строительстве? Тон Адаара не менялся, голос все так же звучал уверенно и спокойно, но столько в нем было угрозы, что Каллен понурил плечи, еще не отошедший от проигранной схватки, ощущая, как ноет тело и сводит нутро. - И еще, видимо, обладаешь невероятным красноречием, которое до этого умеючи от меня скрывал. Раз смог убедить Лелиану и Жозефину отпустить тебя вместе с отрядом на такое опасное, невероятно важное предприятие, без твоего участия невозможное. Настораживается даже молодой лекарь, и игла в его руках двигается медленно и неуклюже. - Ты почти свободен, - опускает на него глаза Адаар, и вытаскивает иглу с окровавленной толстой нитью из пальцев замершего, как испуганный заяц, лекаря. – Организуй командору Каллену какое-нибудь питье целебное, а то он бледный, как мертвец. - Но Вы, Ваша рана, - мямлит лекарь в ответ, а Адаар, опустив голову, старается рассмотреть, что за вышивку ему устроили на рассеченной груди. - Иди уже, - подталкивает его в плечо Адаар, - от царапины я не умру, а тебе надо спешить, пока командору совсем не стало худо. Судя по его тону – совсем худо он командору собирается сделать именно за время отсутствия лекаря. Когда они остаются вдвоем, Каллен борется с подступившей тошнотворной горечью во рту и дышит глубоко, приоткрыв рот, так и держа лоб в клети сцепленных пальцев. - Адаар, я, - начинает он, запинается, скосив глаза, с болезненным ошеломлением глядя, как Адаар сам заканчивает несколько оставшихся стежков и отрезает нить, прилаживая ее концы. - В следующий раз, если ты заставишь меня волноваться, - говорит он, и переворачивает себе на грудь любезно оставленную Хардинг флягу с каким-то безумно крепким пойлом, обмывая рану, и кривится болезненно, - если ты еще раз меня ослушаешься или переиначишь мой приказ как тебе заблагорассудится, Каллен, я тебя выпорю. Он вдыхает глубоко и допивает содержимое фляги в несколько глотков, морщится брезгливо, встряхивает тяжелой головой. А Каллен хмурится и смотрит, не понимая, шутка это сейчас была и не ослышался ли он, если не шутка. - Вы…выпорешь? – Переспрашивает Каллен, и Адаар кивает. - Тебя не пороли в детстве? – удивляется он, подняв светлую, прочерченную шрамом бровь. – Я сниму свой ремень, тот самый, в три слоя какой-то крепкой и гибкой кожи, который вы с Жозефиной торжественно вручали мне не помню по какому поводу. Перегну тебя через колено. Спущу с тебя, командор, штаны, заткну тебе рот и выпорю так, что на твоей заднице живого места не останется. Он говорит это спокойно, словно время от времени так и воспитывает личный состав. Каллен отчаянно краснеет ушами от стыда и всей абсурдности того, что слышит; ему отчаянно и горячо стыдно оттого, как живо эта картина представляется перед его глазами. - А если ты выкинешь что-то вроде сегодняшнего, то пороть я тебя буду металлической бляхой на выпуск. После этого не ручаюсь, что в ближайшую неделю ты сможешь быстро ходить, сидеть и спать на спине. Ты меня услышал? - У-услышал, Инквизитор, - сглатывает Каллен, весь сжавшийся. - И ты меня понял? – Адаар встает, возвышаясь над Калленом, на лице и шее которого нездоровый румянец выступил пятнами. - Понял. - Хорошо. Приводишь себя в порядок, забираешь своих людей и выезжаешь в обратный путь сразу же. Мы нагоним вас на тракте, когда закончим в Редклифе. Каллен кивает уже его спине и слышит, как Адаар благодарит Хардинг за одолженную флягу. Каллену тяжело дышать, и так тошно, что, кажется, он не совладает с собой и его вывернет прямо здесь. То ли от страха, то ли от стыда, то ли от осознания собственной ошибки и последствий, которые она чуть за собой не повлекла. То ли еще Создатель знает от чего, примешивающему к общему чудовищному коктейлю, бродящему у него в животе и в горле. - Командор, вот, - осторожно нависает над ним вернувшийся лекарь, суя под нос кружку с какой-то дурно пахнущей жижей. Тут же за ним появляется Хардинг, осторожно притискиваясь к Каллену поближе и одним легким движением руки переворачивая в и без того почти до краев полную кружку фиал с какой-то субстанцией. - Фермерский первак, - серьезно говорит она, пока Каллен пытается удержать кружку так ровно, как может. - Пейте залпом, ни о чем не думайте. После того, как ядреная горечь проходит по горлу, Каллен уже и при всем желании не может ни о чем думать. Глядя на его слезящиеся от пойла глаза, Хардинг не без доли веселья в голосе добавляет, прищурившись: - И ведите себя хорошо, не расстраивайте Инквизитора. Берегите жопу, командор. - Он шастает вокруг и смотрит тебе вот сюда, - озадаченно и почти рассержено шипит Дориан, хлопая Адаара ладонью чуть выше паха. - Внимательно смотрит. - М, - незаинтересованно кивает Адаар, отковыривая кинжалом с низкой ветви лиану. - Не мычи, аматус, а озадачься этим вопросом тоже. Меня это, знаешь ли, крайне беспокоит. - Ремень, - объясняет Адаар. - Там ремень. - Не замечал за Калленом тяги к безвкусным вещицам, вроде этой, - раздражается еще больше Дориан. - Объясни мне уже, что происходит? Лиану Адаар сворачивает и укладывает в карман висящей на плече сумки, оборачивается к дерганному Дориану, обнимает за плечи и целует в ухо. - Угроза расправы, любовь моя, - почти нежно говорит он. - Этот ремень может стать самым ужасным воспоминанием Каллена, если он еще раз вздумает ослушаться приказа. Первые несколько мгновений Дориан не находит, что сказать, и только вскинув брови смотрит то на вышагивающего вдалеке у лагеря Каллена, то на широкую резную бляху адаарова ремня. - Это не я тебе посоветовал? - наконец интересуется он. - Пороть провинившихся подчиненных - это почти эротично. Адаар смеется и качает головой, выцепив взглядом усевшуюся на камень и жующую травинку на посту Хардинг. - А, главное, неожиданно, - ухмыляется Адаар. - И действенно. Кто же думал, что командор дорожит своей задницей больше, чем головой.