Oxygen

«Я, правда, не знаю с чего начать и, наверное, я так же не знаю, зачем вообще это пишу. Ведь, можно просто позвонить или, в крайнем случае, написать сообщение. Ведь так? Но... всё это как-то не то, безлико, даже если и звонок. Мне трудно объяснить это, но, когда я пишу вот такие вот письма, я могу видеть твоё лицо. Донсэны говорят, что я стал ещё более сентиментальным чем всегда, а воздух вокруг меня будто бы пропитан холодным, сентябрьским дождём. Ки даже предлагал мне вязаный шарфик от MOSCHINO. Я действительно стал слишком меланхоличным? А, может, я просто сильно скучаю? Да, за последние несколько месяцев я, наверное, слишком соскучился по-тебе. Слишком... что бы позвонить ни с того, ни с сего в три часа ночи. Просто, чтобы услышать твой голос, и опять не спать до рассвета, наслаждаясь этими глупыми разговорами. Мне-то уже всё равно, но ты. Я слишком привык волноваться за кого-то и, сейчас, я почему-то уверен, что здоровый сон тебе важнее, чем глупые разговоры до утра. Я же прав? Пожалуйста, только не говори, что во мне опять просыпается комплекс мамочки. *закатывает глаза* И о чём тут писать ещё, я тоже не знаю. Пожелать тебе удачи было бы слишком банальным, а сказать, что я тебя люблю мог бы и по телефону. Но... да, пожалуй так и есть. Я слишком люблю тебя, что бы вот так просто не упомянуть об этом в десятитысячный раз. Сейчас всё так сложно, что эти слова будут как никогда кстати. Ах, тебе понравились те цветы, что я прислал? Надеюсь, да. Их помогал выбирать Джонг и я... Я не разбираюсь в этом, ты же знаешь *вздыхает* - я безнадёжен. Я долго думал, что тебе подарить в честь начала вашего японского тура. Вначале мой выбор упал на корзину снэков, но я как-то вовремя вспомнил, что ты в одной группе с человеком, по имени Минхо... В общем, я побоялся, что еда до тебя не доберётся. Цветы, надеюсь, он жевать не станет. /Ну, или хотя бы, надеюсь, что он не погрыз лепестки/. Это письмо должно было быть чем-то, что вдохновит тебя и сможет показать, что я действительно люблю тебя. Но, наверное, бумага уже намокла от воды, что капает с букета, буквы смазались, а мой переход с корейского на японский тебя вовсе не смутил. Наверное, я слишком много внимания уделяю мелочам. Я знаю, что тебя это бесит и что тебе хочется, что бы я относился ко всему проще. Но, когда тебе стукает за двадцать пять, а армия дышит в затылок, так и бывает. А ещё ты осознаешь, что стареешь, когда начинаешь воспитывать второй коллектив, в котором есть человек, которого зовут Минхо, первые годы после дебюта он с отвратительной причёской, а имя макнэ начинается на «Тэ». Но, я искренне горжусь тобой, Юн. У нас скоро выступление в Осаке... Надеюсь, что я смогу увидеть тебя там. С любовью, твой Маджинки» Сынюн откладывает розоватый лист бумаги в сторону и закрывает лицо руками. Он не плачет, просто перехватило дыхание и хочется хоть на минуту убрать с лица эту предательски-глупую улыбку. Ведь, он, правда, скучает. Скучает по этим прикосновениям, тёплым губам, которые прикасаются к нежной коже на шее. Скучает даже по наставлениями старшего, по его вечной критике. Он скучает даже по этой осенней ауре, что всегда витала вокруг Онью. Юн даже не задумывался о том, как двадцатишестилетний лидер группы, далеко не из дружественной компании, в один миг стал для него чуть ли не смыслом просыпаться по утрам. Может тогда, когда впервые на публике похвалил Юна, как лидера? Или тогда, когда на очередной совместной вечеринке, которую устроили ребята из Block B, Онью впервые улыбнулся именно ему? Это была не просто улыбка, брошенная в толпу, дабы скрыть то, что уже немного перебрал и волнение за Тэмина, который, уютненько расположившись на коленках Минхо, пытаясь то ли раздеть Харизму, то ли поудобнее устроиться на нём спать. А, может, тогда, когда они случайно встретились в Токио? Акихабара - место слёта местных айдолов разной величины, и Кан никак не ожидал увидеть там именно Джинки. На фоне всего этого именитый топ-айдол из Южной Кореи выглядел там как бабочка, которая по ошибке залетела в муравейник. Юн уже, правда, искренне не помнит, когда стал просыпаться по утрам от того, что его щёки касались чьи-то губы, а в нос бил запах геля после бритья. - Джинки, ты дурак! - вырывается у Юна из груди. Как-то на автомате даже. Он не отрывается от своих ладоней, но точно знает, что вместо нормального, здорового сна он будет перечитывать это. Вновь и вновь. Обращая внимания на такие детали, на которые нормальный человек даже не взглянул бы. То, как меняется почерк, когда он начинает писать на японском и то, как вместо точек Джинки ставит что-то, сродни сердечкам. Он и документы так подписывает. Юн обратит внимание на водяной знак той самой «не дружественной компании», который будет красоваться ровно по середине светло-розового листа. И Юн точно знает, что Джинки подрезал этот листик из зала переговоров. Где Ким Ёнмин в очередной раз собрал всех лидеров его групп, чтобы презентовать им свой очередной «гениальный» план на год вперед. Но его особенно слушать никто не будет. Джинки будет размышлять над тем, как лучше начать письмо: с какой буквы, что написать, как его закончить. Но, всё равно в конце-концов не пойдёт по чётко намеченному плану, а напишет всё от сердца. Итук, которому за столько лет стало откровенно на всё начхать, будет развлекать Чанмина, который пришёл просто потому, что кому-то надо представлять группу. Тэён не отвлечётся от своего телефона ни на минуту, даже когда СЕО попросит её представиться. На что Виктория обречённо вздохнёт и что-то пробубнит по-китайски о том, что хорошо иметь акции компании. В итоге, слушать директора будут только Айрин и Чунмён, которым это, пока что, действительно важно. Юн знает это просто потому, что у него уже добрая коллекция вот таких вот листочков из SM и приезжающий после таких вот писем Джинки всегда привозил с собой не только вкусности от Ки, но и ворох интереснейших историй из разряда: «Какая нуна из Girls Generation кому в этот раз патлы чуть не вырвала». С первого взгляда его кавалер не был человеком романтичным. От Джинки веяло чем-то холодным, даже северным, можно сказать. Он напоминал такого «типичного городского парня», у которого даже секс по расписанию. Юн вообще от этих отношений мало чего ждал. Но, переводя взгляд на букет, который явно не один десяток тысяч вон стоил, Юн вспоминал очень странную особенность Ли: «Расшибусь в лепёшку, но сделаю». И пожалуй, старший, правда, был готов на что угодно, чтобы сделать Юна счастливым.

----

- Джинки-оппаа~~ - слащаво протягивает Юн и, прижимаясь к хёну сильнее, носом утыкается ему куда-то в шею. Тот лишь украдкой целует парня в макушку, показывая тем самым, что он весь во внимании. Хотя, сейчас больше хочется покурить и лечь спать, чем слушать длинные и долгие монологи младшего. - А почему именно я? - Юн останавливается в своём «долгом монологе», который в этот раз пошёл немного не в привычном для Онью направлении. И, чуть приподнимаясь, заглядывает Джинки в глаза. Сразу же смущается, отводит взгляд и продолжает: - вокруг тебя всегда столько айдолов. Они все безусловно красивые. И та нуна из After School... - в этот момент Джинки, правда, хочется ударить его. Влепить звонкую пощечину, что бы этот ребёнок раз и на всегда закрыл свой рот и перестал всё сводить к этой теме. Каждая статья об этом пробуждает в Джинки желание ненавидеть всех и вся, а каждый раз его успокаивает то, что до закоулков его действительно личной жизни они не доберутся. Никто не доберётся. - У нас ничего не было. Ты же знаешь и хватит об этом, Сынюн. - Но, всё таки... Почему я? Джинки перевод взгляд на потолок и на секунду задумывается и сам: «А, правда, почему?» - Наверное, потому, что в душе я немного нарцисс? Ты так напоминаешь мне меня самого в молодости, да и сами Winner... Я вижу в них наше отражение и, наверное, поэтому я обратил внимание именно на тебя. А потом... я даже не знаю. Просто полюбил. - Сынюн недовольно хмыкает. Ответ «просто потому что» его явно не удовлетворил. Онью на это лишь мягко улыбается, и проводит пальцами по руке Юна. - Когда тебе двадцать семь, в жизни хочется иметь какую-никакую, а стабильность. И вроде кажется, что всё есть: карьера, о которой ты мечтал, верный фандом, на который хотят равняться все другие. Есть деньги, девушки, которые в тебя влюбленны. Но... Хочется стабильности и в отношениях тоже. И сейчас ты и есть та самая стабильность, которая мне нужна. - Онью поднимает и, обнимая Юна со спины, носом утыкается в его волосы. - Мне нужен ты, Юн. Просто... хотелось бы, что бы это было навсегда. Знаешь, как в сказках: «И умерли они в один день», но... - Ты меня когда-нибудь бросишь? - Джинки чувствует - Юн на пределе. - Ну, скорее всего, ты меня бросишь. Куда я тебе такой старый нужен, - Юн улыбается и толкает Джинки. - Ты не старый! Это просто у нас старший хён - ровесник Кибом-хёна. Джинки смотрит на Юна с какой-то непонятной тревогой в глазах. Кажется, за всем этим они совсем забыли о чём-то действительно важном. - Ки и Джину... они же уходили погулять? - Посмотреть на Ос... - Юн нервно заглатывает и, буквально переваливаясь через Джинки, пытается найти свои штаны на другой стороне кровати. - Мы их опять потеряли! - эти ночные вылазки младших уже порядком поднадоели, хоть объявления им на спину клей с номером телефона Онью и просьбой вернуть в надлежащем состоянии за вознаграждение. Джинки одевает рубашку и чувствует, как пальцы Юна, буквально мёртвой хваткой, ухватились за шёлковую ткань. Младший со слезами на глазах прижимается ко всё ещё оголённому животу старшего и тихо мямлит что-то вроде: - Я опять его потерял, хён. Я плохой лидер! - Онью улыбается и, прижимая младшего к себе, целует его в макушку. - Всё хорошо. Пошли, я знаю, на чей звонок Ки среагирует моментально.