***
Кабинет Ричарда Свенсона оказался полной противоположностью столовой. Длинная неширокая комната завершалась окном-эркером с белым подоконником. Подступ к окну был закрыт громадным коричневым столом. В центре стола высился подсвечник с тремя свечами и письменный прибор с простым гусиным пером. Левая боковая стена была закрыта книжным шкафом. — Присаживайся, — улыбнулся краем губ Свенсон. От духоты у него на голове выступили легкие капельки пота. — Здесь тоже можно курить? — в глазах Гарри мелькнул легкий блеск. Сейчас он как завороженный смотрел на громадную стенку, набитую книгами и манускриптами. Библиотека, видимо, была куплена недавно, коль скоро в комнате стоял устойчивый запах древесины. — Таково свойство курения, — пробасил Ричард. — Чем больше куришь, тем больше хочешь, дорогой мой. — С этими словами он присел на диван, стоявший рядом с маленьким светло-коричневым шкафом. Гарри с интересом осмотрел его. Трудно было сказать, зачем хозяину понадобился отдельный маленький шкаф, если в громадной библиотеке была почти свободной вся третья секция. — А ведь, правда, — Гарри, прищурившись, сел в кресло напротив. — Ни один курильщик не начинает с того, что хочет курить. Сначала наслаждаешься одной сигаретой в пятницу вечером и думаешь: «Буду курить по сигаретке раз в неделю по пятницам. Да разве я курильщик?» Потом добавляешь одну в воскресенье вечером. Потом в среду. Я ведь не курильщик, правда? Потом незаметно уже каждый вечер… — посмотрел он на бело-зеленый ковер. — А потом каждое утро… — кивнул с пониманием Свенсон. — А там уже и днем… — выпустил он струйку дыма. — Особенно на работе. Нервы, трудности… — подался чуть вперед Поттер. — А так: покурил и вроде нашел решение. — Можно было бы выразить тебе сочувствие в связи с этой гнусной историей, — спокойно сказал хозяин. — Но сочувствие — не то слово. Гарри с интересом посмотрел на лицо бывшего учителя. Сейчас у него в глазах застыло твердое выражение, словно он заранее знал, чем это может завершится. Почувствовав уверенность, Гарри также достал сигарету. — Мы на войне. А война диктует свои законы, — подтвердил бывший профессор криминальной психологии. — На тебе испытали новое оружие и должен сказать, что ты держишься молодцом. Оно называется ОРИД. — ОРИД? — изумленно переспросил Поттер. От волнения он забыл распаковать кусочек сыра, который продолжал лежать на столе. — Совершенно верно. Оружие информационного доминирования, — кивнул Свенсон, словно говорил о чем-то само собой разумеющимся. Это мерзкое маггловское изобретение в последнее время стало популярным и у нас. — И… Как же оно работает? — спросил Гарри с изрядной долей скептицизма. На губах Свенсона мелькнуло подобие улыбки. Затем, пошевелив пальцами, он наколдовал белую чашку и поднял ее в воздух. Гарри проводил взглядом летящий предмет. Мгновение спустя чашка упала и разлетелась на кучу неровных Черепков. — Что я сделал? — спросил спокойно хозяин, поправив мантию. Прищурившись, он с надеждой посмотрел на Гарри, словно тот все еще был подающим надежды учеником. — Разбили чашку… — пожал плечами Поттер. — Верно, но не совсем, — подтвердил бывший профессор. — Я могу вызвать авроров и сказать им, что Поттер в нетрезвом состоянии состоянии хулиганил в моем доме. Далее я рассказываю журналистам, что пьяный Гарри Поттер начал буянить в моем доме и для демонстрации своей силы разбил чашку… — Но ведь это неправда! — не сдержался Гарри. — Утром репортаж об этом скверном происшествии выйдет в газетах, — невозмутимо продолжал хозяин. — Моя Хеллен даст душещипательное интервью, что эта чашечка была для нас особенно дорога, как подарок покойных родителей. Вас выпускают из камеры, и толпа журналистов делает роскошный репортаж о выходе на свободу Гарри Поттера — мерзавца и дебошира. — Я могу сопротивляться… — голова слегка закружилась, и Гарри, пытаясь сосредоточиться, закурил новую сигарету. — Разумеется… — смерил его внимательным взглядом бывший учитель. — Только с этой минуты, мой дорогой, вы находитесь в цугцванге. Вы помните, что такое цугцванг? — Не помню… — вздохнул Поттер. — Что-то из шахмат, — наморщил он лоб, вспоминая слова Рона. — Да. Ситуация, когда невыгодно делать следующий ход, — подтвердил Свенсон. — Вы будете опровергать — журналисты поднимут крик «а что это Поттер так рьяно все отрицает, если он невиновен?» Вы не замечаете — журналисты поднимают крик, что набедокуривший Поттер струсил и исчез. Вы пытаетесь заставить их замолчать — набирает силу кампания, что мерзавец Поттер пытается использовать административный ресурс. Тут, кстати, возникает вопрос: «А не взяточник ли сам Поттер?» — прикрыл Свенсон черепашьи веки. — И все это из-за одной чашки? — Гарри задумчиво выпустил вверх струю табака. — Именно, — подтвердил Свенсон. — И заметьте, — хозяин встал и начал расхаживать по комнате, скрепя половицами, — мне это не стоило больших затрат: пара хороших контактов в мире журналистики. А дальше страсть журналистов к сенсациям и конкуренция издательств сделали свое дело, — показал он чашку. — Откуда же дует ветер? — посмотрел Поттер на разбившуюся чашку. — Мы совершили роковую ошибку, за которую ты, да и не только ты, — пухлая рука Свенсона соединила осколки, — сейчас расплачиваешься сполна. — Вы имеете ввиду Слизерин? — Поттер постарался выдавить из себя улыбку, переложив взмахом ладони кусочки сыра. — Помните, Вы сказали мне это, когда мы шли по коридору, а вы достали часы на цепочке? — засмеялся он, затянувшись табачным дымом. — Мы, волшебники, не хотим учить маггловскую историю, а зря, — покачал головой Свенсон. — Глупая спесь лишает нас множества полезных примеров. Германию после Великой войны не разоружили, а оставили озлобленной и недобитой. Через четырнадцать лет они вооружались снова, а через двадцать — развязали следующую войну. — Им помог Гриндевальд, — добавил Поттер. Летний вечер за окном быстро разгонял тучи, высвечивая синие просветы неба. — Сомневаюсь, что без Гриндевальда боши сидели бы тихо, — покачал головой Свенсон. — Он, конечно, дал им силу, но мечта о реванше жила и в них самих. Мы ведь тоже были хороши: все норовили умиротворить бошей. Думали договориться с ними за счёт Восточной Европы. Все никак не выучил аксиому: врага нельзя умилостивить! Любое уступку он рассматривает как слабость и будет готовиться давить сильнее… — Думаете, и Слизерин? — вскинул брови Гарри. Только сейчас он заметил, что на большом кресле лежали две белые подушки с коричневой вышивкой. — У тебя есть сомнения? — скептично окинул его взглядом бывший педагог. — Ты и сам прекрасно знаешь, что только немногие бывшие Пожиратели бежали в Австрию. Большинство сочувствующих остались на свободе и сделали вид, что смирились с новыми порядками. Они слабы, разобщены, но ждут своего часа и воспитали своих детей в ненависти к магглорожденным. В Хогвартсе для слизеринцев обозвать ребенка «грязнокровкой» все еще норма жизни, — возмущенно встал он с кресла. — При МакГонагалл стало ее хуже, чем при Дамблдоре. А мы все ждем, миндальничаем… Чего ждем? Когда там вырастет новый Волдеморт? — желчно усмехнулся он. — Неужели такое возможно… — начал было Гарри, потушив окурок, но хозяин пресек его движением руки. — Почему бы и нет? Согласись, Том Риддл не родился Темным Лордом. Он им стал, да и то неизвестно, было ли это в Хогвартсе… Пойми, мы упустили редкую возможность уничтожить зло на корню! Процесс над Пожирателями Смерти должен был стать процессом над Слизерином. Они помолчали. В воздухе повисла странная напряженность, чем-то напоминавшая клубы густого табачного дыма. — Я всё же не понимаю: почему столько Пожирателей открутились от процесса? — грустно вздохнул Гарри. — Почему нельзя было посадить всех этих чистокровных мерзавцев за решетку? — дрогнул его голос от ярости. Свенсон прищурился и, взяв со стола щипцы, откусил кончик сигариллы. — Дорогой мой, а кому был нужен такой процесс? — устало спросил он. — Нормальный процесс над Пожирателями стал бы процессом над Слагхорном и Слизерином. Посуди сам, сколько в министерстве слизеринцев. Кто бы допустил из них процесса над собой или своими родственниками? Поттер и вздрогнул. Перед ним на полке стоял книжный том, изображавший набегавшие на скалистый берег густые морские волны. Пенясь они прибрежные скалы, они разлетались на множество брызг, словно осыпая пеной морской берег. Ниже стояла надпись: «Джоан Крокот. Этюды об Элладе». Крокот… Крокот… Определенно это имя было ему знакомо… — Вы увлекаетесь Античностью? — вырвалось у Гарри. — Я? — на лице Свенсона мелькнула странная тень. — А, нет… Жена, не я. Впрочем, она взяла меня на несколько конференций. Должен сказать, это очень увлекательно. В истории, как ни странно, содержатся ответы на все вопросы. — А кто такая Крокотт? — Все знают, что это творческий псевдоним Александрины Бэрк, — махнул рукой Свенсон. — Великий ученый, но бывшая Пожирательница… Будь она вменяемой — мы бы с тобой гордились тем, что ее современники. — Вы читаете Пожирательницу? — изумился Поттер. Перед глазами стояла сцена, как эта гнусная Александрина оскорбляла его мать. Чтобы она не написала, Гарри не мог побороть в себе омерзение от ее рыжеватых волос. — Я бы охотно упек ее в Азкабан, — хмыкнул хозяин. — Но наука и искусство, Гарри, не ведают идеологии и политики. Вспомни: великий волшебник Линней был отъявленным расистом, а великий Достоевский — фанатичным слугой жестокого русского императора Александра. И это не мешает нам признавать и изучать их. — Можно мне взять почитать? — просил Поттер. Ему вдруг показалось, будто он вырулил на скользкую трассу, где надо управлять метлой предельно осторожно. — Конечно, отчего нет? — спросил Свенсон. — Поверь, книга того стоит. Гарри не ответил. Имя Крокотт он видел где-то мельком, словно сам не желая о нем говорить. Кажется оно было в каком-то тексте. Перед глазами сами собой плыли буквы. Да, конечно… Грудь вздрогнула, словно ее затрясло он сердцебиения. Неужели Драко Малфой, белобрысый хорек, назвал ему такое важное имя?***
21 августа 2007 г.
Да, запрос через маггловскую систему дал однозначный результат: 13 июня Луна Скамандер не числилась среди пассажиров рейсов ни на Киншассу, ни на Яунде. Ответ пограничников был столь же категоричен: подданная Луна Скамандер не покидала Соединенное Королевство после февраля нынешнего года. Оставалось предполагать, что Луна находилась в Англии. Непонятно только, почему она не выходила на связь. Из-за полученных сведений Гарри казался необычайно взволнованным: во рту пересохло, словно он не пил несколько дней. Зато Уитворт на утренней планерке выглядел довольным: расследование, похоже, стало приносить реальные плоды. — Выходит, трое с погибшей колдографии нам известны, — поправил он очки. — Шафик, Бэрк и фон Энкерн. По четвёртому пока результатов нет, — доложил Гарри. — Вы его помните? -спросил в упор Уитворт. — Жгучий брюнет с немного сальными волосами. — Не англичанин точно. Австриец или итальянец скорее. Гарри пока не рассказывал коллегам по работе об обществе «Артур Эванс», помня, что из их отдела не раз происходили утечки. Зато он подробно рассказал о визите к МакГонагалл и своей беседе с миссис Спрот, не забыв упомянуть, как и при каких обстоятельствах он обнаружил портрет фон Энкерна. — К сожалению, даже это нам не дает возможности обвинить в чем-то Шафика, — вздохнул Уитворт. — Нет статьи, запрещающей пить вино с Бэрк и фон Энкерном. Да и колдографии уже след простыл… Вы, Кларенс, о чем задумались? — бросил он взгляд на кудрявого парня. — Никак не могу понять: что связывает друг с другом наших Пожирателей и австрийцев? — задумчиво сказал он. — Вот наш знакомый Бернгард фон Энкерн, барон и предприниматель… Не один ему черт, какие маги у власти в Британии? — Видать, не один, — задумчиво протянул Гарри, только сейчас сообразив, что Донан, похоже, попал в яблочко. — Мысль интересная, — поднял брови Уитворт. — Отработать ее будет не просто… Хотя…- прищурился он, посмотрев в упор на Кларенса. — Может, правда, махнуть на пару дней в Лихтенштейн? — нахмурился Кларенс. — Мало ли чего интересного там прояснится. Если, конечно, защититься обороткой… — Рискованное дело, — покачал головой начальник. — Места там явно паршивые, между нами говоря. Пришлепнут за здорово живёшь, а проку… — развел он руками. — Сами понимаете, никакого. Гарри молчал. Треп Кларенса начинал его снова раздражать. Ему казалось, что сейчас нет ничего важнее, чем начинать реальный розыск Скамандеров. Другое дело, где следовало искать пропавшую. Он сам был готов вылететь первым рейсом в Африку. Только почему-то был уверен, что ничего там не найдет. «Их похитители и прячут», — подумал он с яростью, хотя зачем, не мог понять сам. — Так что там по Луне… Начальник не договорил. Мгновение спустя в кабинет влетела почтовая сова и, описав круг, села на стол. К лапке было привязано два конверта. Уитворт быстро отвязал их. Первым был темно-серый официальный конверт, в котором лежала короткая записка. Шеф близокруко осмотрел письмо, а затем вздохнул: — Придется вам, Поттер, снова ехать в Азкабан. Покончил с собой тот парень, что давал кофе Забини. Мерлин, — пробормотал он, закрыв конверт. — Как это произошло? — встрепенулся Гарри. — Подробности неизвестны. Узнаете сами, — горько вздохнул он.- А Вы, Кларенс, покопайтесь в биографии Шафика. Вдруг да чего найдете… О, это Поттеру от поклонницы, — протянул он конверт. Преодолевая волнение, Гарри вскрыл конверт. Из него по традиции вылетел дорогой пергамент. На нем красовалась знакомая надпись:Найти меня, быть может, мудрено, Но ты и сам придешь ко мне однажды. АВ
«Цугцванг окончен», — подумал Гарри, отчего-то вспоминая пахнущей сосной шкаф Свенсона.