11 сентября.
Альфред простонал и отвернулся от изображения, залезая под одеяло с головой и инстинктивно сжимаясь, чтобы занимать меньше места. Взволнованный поведением хозяина кот запрыгнул на кровать и начал топтаться на парне, обеспокоенно мяукая. Лишь когда из-под пледа вытянулась рука Америки и погладила кота по голове, животное замолчало, однако продолжило гулять по хозяйской постели взад-вперёд. - Ну что ты, Флеш? Всё ведь хорошо, не беспокойся, — Джонс отбросил любимый плед и взял кота на руки, поглаживая мягкую шерсть. В уголках небесно-голубых глаз американца собрались слёзы, а старый шрам на груди начало неприятно покалывать. Как бы сильно Альфред ни желал выкинуть этот чёртов день из календаря, как сильно ни хотел забыть произошедшее несколько лет назад, он не мог сделать этого. Да и как забудешь день собственной смерти?..***
11 сентября 2001 года.
Вашингтон, 08:11 часов утра.
- Доброе утро, ребята! — Америка поприветствовал G8 и отдельно приглашённого Китая (экологическая обстановка которого во многих городах оставляла желать лучшего) и обворожительно улыбнулся, предвкушая сегодняшнюю дискуссию. — Начнём наш саммит, посвящённый решению экологических проблем! Голос Альфреда звучал бодро и уверенно, как у телеведущих программы новостей. Он отражался от бетонных стен довольно-таки крупного офиса и резво возвращался назад, к своему обладателю. В принципе, и сам юноша выглядел живым и радостным, несмотря на то, что сегодня он совсем не выспался. И дело даже не в видеоиграх, за которыми обычно заседал Ал, а в жуткой бессоннице, не покидавшей воплощение Штатов всю ночь. Американец даже выпил снотворного, но оно подействовало не сразу, из-за чего блондин ворочался и сминал подушку, ощущая, что что-то не так, будто скоро случится что-то плохое. Однако Америка лишь отмахнулся от всех тревожных мыслей, и когда таблетки подействовали, он спокойно заснул. - Хорошо, тогда первым выскажусь я, если остальные не против, — Хонда встал со своего места и обвёл присутствующих взглядом, одновременно с этим отыскивая нужные бумаги. Живот Альфреда вновь резко скрутило. Джонс чуть было не согнулся в три погибели, но понимая, как это будет выглядеть со стороны, взял себя в руки, прикусил нижнюю губу и сжал пальцы в кулаки. - Альфред, ты в порядке? — всё же, от внимательного взгляда русского не укроется ничего. - Видимо, что-то не то съел с утра, — солгал Джонс в ответ на все вопросительные взгляды. А что ещё он мог сказать? «Извините, просто у меня неожиданно разбушевалось шестое чувство»? Кое-как улыбнувшись, Америка сел поудобнее, делая вид, что всё хорошо. Живот немного успокоился, но в висках начало стучать. Глухо-звонко, громко-тихо, быстро-медленно — шум мешал сосредоточиться на словах Японии. Более того — на несколько минут Альфред терял связь с реальностью, уставившись в одну точку и практически не двигаясь. Кику рассказывал об экологических проблемах, предлагал свои идеи решения некоторых из них, неустанно твердил о том, что «Земля наш дом, и заботиться о нём должны все». Перебирая листки с записями и иногда поглядывая на Германию — видимо, ожидая его одобрения, — японец говорил, ни на минуту не замолкая. Джонс слышал кусочки его фраз, но из-за ноющего живота не мог собрать в кучу и связную речь сказанные Хондой слова. Сколько времени прошло с начала встречи он не знал. Сколько времени осталось — тоже. Вдруг его сердце ускорило свой темп, и американец резко выдохнул, нагнувшись вперёд, оперевшись на стол левой рукой. - Ал, что случилось? — встрепенулся Артур, резко поднявшийся со своего места. - Англия, пожалуйста, включи новости… — почти шипит сквозь зубы блондин, поцарапав лакированную поверхность стола. Кёркленд быстро выполнил просьбу своего бывшего воспитанника, так как сразу понял, что случилось что-то неладное: Альфред всегда звал его Артуром или давал прозвища, вроде Арти. Чёрт, сложно было найти человека, который обращался к магу именно как к Англии. Даже в детстве мальчишка называл британца сэром Кёрклендом, что невероятно смущало и одновременно веселило Артура. В программе новостей говорили о том, что «сегодня вторник, одиннадцатое сентября, и погода на улице нынче отличная для любителей прогуляться и полюбоваться утренней Америкой», а радостный голос синоптика резал по ушам из-за сложившейся обстановки. - Америка-кун, Вам плохо? — на плечо Джонса легла бледная ладонь стоящего рядом Кику. Америка чуть дёрнулся и ужаснулся — он был таким же бледным, как и Хонда. 8:44. Стюардесса самолёта рейса 11 «American Airlines» Эмми Суини была на связи с офисом компании «American» и без конца повторяла лишь одну фразу: «Мы летим низко. Мы летим очень-очень низко. Боже мой, мы летим слишком низко…» Связь с ней неожиданно оборвалась. - Артур, — американец поднял на него свой напуганный взгляд. — Мне страшно, Артур… - Альфред, расскажи, что с тобой происходит?! Ты отравился или ты… Голос Англии потонул в неожиданно-громком крике Америки. В 8:46 самолёт рейса 11 «American Airlines» врезался в Северную башню Всемирного Торгового Центра между 99 и 93 этажами. Топливо воспламеняется и устремляется в шахту лифта, взорвавшись в районе 77 и 22 этажей. Более 1300 человек в ловушке над девяносто девятым этажом. Канада вскакивает со своего места — настолько резко, что стул с хлопком падает назад, — и вместе с Англией подбегают к Джонсу. Мэттью приходиться оттолкнуть Японию, чтобы подобраться к брату, Артур же опускается на колени и заглядывает американцу в лицо: - Ал, держись, чёрт возьми! Иван, Мэттью, помогите мне! — скомандовал Кёркленд и, подхватив корчащегося от боли Альфреда под руку, повёл его в сторону дивана. Россия также подхватил американца и помогал ему идти, а Уильямс в это время разбирал кожаный диван, скинув сумки ребят на пол и положив подушку под голову своему брату. Ситуация не на шутку испугала всех присутствующих: обычно весёлому Джонсу стало настолько плохо, что он едва мог связать слова в предложение — язык его попусту не слушался, не говоря уже о других частях тела. Намертво вцепившись в обивку дивана, Альфред едва слышно стонал от разрывающей его боли. Парня словно жгло изнутри, не давая спокойно вдохнуть. - Л-люди… они… они ум-мирают… — запинаясь, прохрипел Америка. Размеренный голос ведущего сменился на испуганные восклицания какой-то девушки, заставив стран переключить своё внимание на телевизор. Воплощению штатов пришлось потрудиться, чтобы принять удобную позу и повернуть голову в сторону прибора. На экране появилось изображение Северной Башни Всемирного Торгового Центра. В её вершине зияла огромная дыра, из которой вверх поднимались клубы едкого чёрного дыма. Шок и отчаяние, накрывшие Альфреда, на несколько секунд приглушили боль во всём теле. Сердце пропустило удары, в глазах потемнело. Американцу казалось, что все чувства разом отключились, а после пришли в норму и вытолкнули юношу в суровую реальность. Кто? С какой целью? Сколько погибло? Пусть эти вопросы не были произнесены вслух, каждый мысленно озвучил их в своей голове. Но ответов на них не знал никто. Стены этажей были снесены, сломаны, как спички. Казалось, что на свободу вырвались все силы Ада. С вершины Башни летели осколки стекла, металла, кусочки бумаги… Ими было покрыто всё вокруг. Началась неразбериха, «туман» войны. Джонс сжался в комок, с ужасом глядя на изображение в телевизоре. Слёзы проступили на его глазах, которые сейчас казались не ярко-голубыми, а выцветшими, бледными. - Америка-кун… — осекся Япония, переведя взгляд на Альфреда. Кику не знал, что говорят в таких случаях. Он не собирался утешить парня лживыми обещаниями типа: «Всё будет хорошо, не переживай так». Но понимал, что не сможет помочь как-то иначе. - Брат, держись, — Канада взял бледную ладонь американца в свою, пытаясь поддержать его. Инстинктивно Ал сжал руку, однако не мог оторваться от экрана. Боже, как же ему было страшно. Люди Нью-Йорка перегружают телефонные линии, сообщая ужасную новость. «- Не знаю, ушла ли ты на работу или ты ещё дома. Там я тоже оставил сообщение: во Всемирном Торговом Центре произошёл взрыв и начался пожар. В это трудно поверить. Все стоят на улице и смотрят. Невероятно…» «- Привет. Я только что пришёл. В комплексе ВТЦ произошёл взрыв, началась эвакуация. Поговорим позже, пока.» «- Милая, я во Всемирном Торговом Центре, здесь что-то случилось. Я не знаю, что… Не знаю, выберусь ли я отсюда. Я тебя люблю.» 911 не успевает отвечать на все звонки. Боль начала распространяться по телу и обжигать, и Америка выгнулся, с протяжным стоном-всхлипом падая назад. Происходящее дальше блондин помнил смутно — из-за накатившей волны отчаяния американец выпал из времени, лишь изредка видя перед собой размытые контуры лиц некоторых стран и непонятные звуки, служившие фоном. Вот Англия наклоняется очень близко и прижимает к себе, пытаясь унять истерику своего воспитанника. Вот братец Канада шепчет что-то на ухо, обжигая горячим дыханием. В какой-то момент Ал чувствует горячие слёзы на своей щеке и понимает, что они принадлежат Мэттью. Италия кричит, что ему страшно, а Германия просит Японию вывести Варгаса из зала. Франция пытается что-то сказать, но его прерывает возмущённый Артур с просьбой принести хотя бы стакан воды. В зале была жуткая паника. Минуты тянулись жгучей карамелью. В 9:03 самолёт рейса 175 компании «United Airlines» врезается в Южную Башню Торгового Центра между 85 и 77 этажами. Тысячи американцев и туристов становятся свидетелями ещё одного жуткого и оглушительного взрыва. В прямом эфире он транслируется по всей Америке, включая телевизор в комнате Конференции в Вашингтоне. Той комнате, где в жуткой агонии заходится Альфред. Страны Большой Восьмёрки против воли становятся свидетелями этого ужасающего террористического акта. Никто не знает, что предпринять. Джонс закрывает глаза, лишь бы не видеть происходящего, но чувствует, как одна за другой обрываются жизни его людей. Это настолько больно, что Америка хочет выпустить пулю себе в лоб, лишь бы не чувствовать, не слышать, не видеть произошедшее… Но самолёты уже врезались в здания¹. Этого, к сожалению, уже не изменить. Альфреду кажется, что самолёты врезались в него. Он чувствует, как огненные взрывы лавой растекаются по венам. И сгибается пополам, ощущая, как жизни сотен ни в чём не виновных людей разбиваются вдребезги, как оконные стёкла. Эта стеклянная крошка рассыпается и режет американца изнутри тысячами мельчайших лезвий. Выгнувшись в новой волне боли, блондин стонет в голос и кусает губу, ощущая во рту металлический вкус крови и солёный привкус слёз. Мучения разрывают его на части, но никто не в состоянии хоть чем-то помочь. В какой-то момент Джонс ощущает холодную ладонь на лбу, и ему становится немного легче. Тело охлаждается и начинает расслабляться, мороз тонкой струйкой передвигается по венам и замораживает последствия взрывов. Альфред находит в себе силы открыть глаза и посмотреть на своего спасителя. Над ним, чуть-чуть подавшись вперёд, склонился Иван. Именно его ладонь лежала на голове Америки, именно он каким-то странным способом облегчил боль блондина. - Америка, расслабься немного, — елейным голосом произнёс Россия, привычно улыбаясь. Джонс кивает, как позволяют оставшиеся силы, и с трудом расслабляется, чувствуя, насколько скованным стало тело после помощи Брагинского. Загадочного, странного русского. Небо над Башнями чернеет от едкого дыма, люди высовываются из окон, чтобы не задохнуться, и зовут на помощь. Пожарные поднимаются по лестницам и штурмуют здания, но этажей слишком много, а пожарному со снаряжением массой 45 килограмм требуется час, чтобы преодолеть 25 лестничных пролётов. Тушить пожар на такой огромной высоте с земли невозможно, и огонь охватывает кабинеты, убивая людей. Площадка между Башнями была пуста, повсюду лежали обломки здания, но из динамиков играла радостная музыка как в обычные, простые дни. Но даже это не было так страшно. Самым ужасным звуком были удары каждые несколько секунд. Звуки удара упавшего на землю тела. Люди выпрыгивали из задымлённых комнат или нечаянно срывались вниз — они разбивались вдребезги, но облегчали свою участь. Нити жизни, связывающие людей со своей страной, обрываются так же быстро, как песок утекает сквозь пальцы — Америка не думал, что когда-либо ему вновь придётся ощутить столько смертей за раз. Раз, два, три. Раз, два, три. Ещё шесть жизней. Раз, два, три. Раз, два… В 9:37 самолёт рейса 77 компании «American Airlines» врезается в крайнее кольцо Пентагона и сносит железные стены и стальные балки. Фюзеляж был полностью разрушен, стёрт о балки, достигнув кольца C. Здание приподнялось, а потом рухнуло. Альфред хватается за левую часть груди, закрыв глаза и взвыв раненым зверем. Ивану пришлось отойти на шаг назад, и боль нахлынула на американца с утроенной силой, мешая дышать. Леской сжимаясь вокруг сердца и лёгких и разрывая их на части, агония стала просто невыносимой. Джонс теряет сознание на несколько минут. Боль стихла, а в висках стучало так глухо, что не было слышно ничего, кроме противной пульсации в голове. Пожарные эвакуируют пострадавших из Пентагона. Здание загорается, и едкий дым распространяется повсюду. Всё вокруг напоминает поле боя — запахи, крики, ощущение ужаса. Воплощению Америки удаётся прийти в себя лишь спустя пятнадцать минут. Крики Артура эхом отражаются от стен кабинета, усиливаясь. Из них Альфреду удалось разобрать немногое, но то, что Кёркленд был сильно обеспокоен состоянием Ала и успокаиваться оказывался категорически, Джонс понял прекрасно. Иногда в речь Англии вставляли свои комментарии другие страны, решающие, что делать с Альфредом. - Я не понимаю, кому пришла в голову эта ужасающая идея… — Китай скрестил руки на груди и опустил голову. - Кому бы она ни пришла, погибли невинные люди! — Артур устало потёр виски. - Нужно решить, что делать с Альфредом, пока он без сознания и больше не заходится в агонии, — Германия окинул присутствующих взглядом и закрыл глаза — во всей этой суматохе он безумно устал. - Пока что его лучше не трогать. Ему может стать намного хуже, да. Терять столько людей в один день невыносимо, — Россия уже не улыбался. Несмотря на прошлые невзгоды с Америкой, он искренне сочувствовал ему. Повисла тишина. Для каждого высказывание Ивана значило намного больше, чем простые слова. - Пентагон и Всемирный Торговый Центр… Террористы точно знали, куда бить, чтобы сломать его… — Япония решил первым разорвать паузу. - И не факт, что они не ударят вновь, — фраза Людвига прозвучала как приговор. - Не говори так! — Кёркленд гневно процедил сквозь зубы какие-то слова, но по эмоциям и движениям британца Байльшмидт понял, что в его адрес прозвучало что-то не слишком лестное. - Нам не нужны ссоры, — высказался Франция. - Америка очнулся! — Мэттью мгновенно подбежал к брату и присел на колени перед ним. — Как самочувствие? Банальнее вопроса придумать сложно, но времени думать о чём-то постороннем не было. Джонс сел на край дивана и оглядел комнату. В глазах всё ужасно рябило и расплывалось, но американцу удалось собраться с силами и сфокусировать взгляд на выжидающем выражении лица Канады. Америка хотел что-то сказать, но из горла вырвался лишь полустон-полухрип. Словно он никогда не знал других звуков, кроме этих. - Возьми, — Уильямс протянул ему стакан воды, который США принял трясущимися руками. - Всё тело горит… — произносит Альфред, вставая с места. Пошатнувшись на ватных ногах и едва не упав назад, парню удалось ухватиться за протянутую руку Кику. Японец подтянул друга к себе и усадил в кресло, попросив больше не вставать. Альфреда тошнит. Выворачивает наизнанку и он проклинает своё шестое чувство, которое до сих пор не может успокоиться. Значит, случится что-то ещё. И это пугает больше неизвестности — ты знаешь, что произойдёт ещё что-то столь ужасное, но не знаешь, когда и где именно. - До сих пор не известно, кто управлял самолётами? — хрипло интересуется Америка. Пустой, совершенно безжизненный взгляд направлен строго вперёд и в никуда. Во рту отвратительный вкус крови. Юноша чувствует, как она начинает стекать из уголка рта и капает куда-то на пол. Но Джонсу всё равно. Раз, два, три. Вновь уходят чьи-то жизни. - Телеведущая предположила, что их захватили, — сухо сообщает Англия. Альфред глубоко вздыхает и рывком поднимается со стула. Зря — мир на мгновение «отключается», зато возвращается острая боль, пронзающая тело. А потом она наваливается с такой силой, что Америке кажется, будто внутри него сломалась каждая кость. Голубые глаза широко открылись, а рот искривился в болезненной гримасе. 9:59. Внешние опорные колонны в Южной Башне в конце концов не выдержали. Здание начало падать, сложилось, как карточный домик. Послышался грохот, и сквозь здание прошло сотрясение, буквально потрясло его. Был жуткий шум вверху и шум внизу, а потом, после страшного грохота и мощного толчка…… тишина…
Страны с непередаваемым ужасом смотрели в экран телевизора. Англия зажал рот рукой, чтобы не выпустить ни одного звука. В его глазах начали собираться слёзы. Больно даже представить, что чувствует воплощение Америки. Секунда — и Джонс начинает кашлять кровью, задыхаясь. Ноги подкосились, и Альфред рухнул на колени, ещё мгновение — и упал набок. Последнее, что удалось увидеть перед полной потерей сознания — широко распахнутые от понимания произошедшего глаза друзей. Сорвавшиеся крики он услышать уже не успел. Бледные глаза были открыты и зеркально отвечали всем, кто посмотрит в них. Под грудью, на месте сердца, в разные стороны расползалось огромное алое пятно. - Альфред… — прошептал Артур и осел на колени перед бездыханным телом своего воспитанника, не замечая того, что испачкался в чужой крови. И этот шёпот был громче всякого крика. Кёркленд осторожно приподнял тело Америки, обнимая его и безмолвно роняя слёзы на коричневую кожаную куртку. Иван, успевший пощупать пульс Джонса, лишь закрыл глаза: - Он мёртв. - Не говори так! Он страна и не мог просто так умереть! — выкрикивает Англия, всё ещё обнимая воплощение Штатов. У Кёркленда внутри помира рухнуло. В углу комнаты, уткнувшись носом в колени, беззвучно рыдал Мэттью. По Бродвею нёсся вал обломков. - Он мёртв, Артур! Сердце не бьётся, — Россия говорит спокойно, но ему тоже неприятно осознавать, что пару мгновений назад ушёл из жизни пусть и не друг, но… хороший знакомый. Британец неотрывно смотрит в глаза русскому, а после скалится. Больше от внутренней боли, чем для устрашения. Затем встаёт с места и спешно покидает кабинет, уже не сдерживаясь: он рыдает навзрыд, и в голосе его слышится такая боль и тоска, что сердце защемило даже у Германии. Удушающая пелена обломков и пыли обволакивает два квартала к югу от Всемирного Торгового Центра. Весь город стал мягким, люди слышали только свой голос. Сверху, как снег, падали какие-то хлопья. Это было похоже на ядерную зиму…***
Альфред открыл глаза и заметил над своей головой яркое-яркое небо. Различные травы и колосья нежно щекотали руки, шею, лицо. Не поверив в это, Америка приподнялся на локтях и осмотрелся: перед ним было бескрайнее зелёное поле, насколько хватало глаз. То тут, то там покачивались под дуновением мягкого ветра самые разнообразные цветы. Сев на корточки, парень огляделся и вокруг тоже и заметил стоящую рядом девочку. На вид ей было около семи лет. Испачканные в пыли и грязи блондинистые волосы неаккуратными волнами спадали с плеч, некогда белое платье было порвано в нескольких местах. По всему телу незнакомки были царапины, синяки и ожоги, а слепые, совершенно белые глаза смотрели только вперёд. По её щекам, смешиваясь с грязью, прокатились слёзы, и Альфред не выдержал, встав со своего места. Кто этот ребёнок и почему она так ужасно выглядит? - Америка? — голос незнакомки дрогнул, и она вытерла одну из щёк, испачкав её ещё сильнее. - Д-да… — осекся Джонс, присев на одно колено перед девочкой и осторожно коснувшись её плеча, из-за чего она вздрогнула. Парень убрал руку, — Я не причиню тебе вреда. - Я знаю. Вы сами меня создали. Это откровение заставило воплощение Штатов отшатнуться от ребёнка, как от огня: - Кто ты? - Не «кто», а «что», — поправила девочка и убрала руки назад, показывая своё доверие. — Я Южная Башня Всемирного Торгового Центра. - Быть не может… — одними губами шепчет юноша, и в его глазах собираются слёзы. Он больше не чувствует той чудовищной боли, что преследовала его до этого. Только… странную пустоту внутри. - Я погибла. И Вы тоже, раз здесь находитесь. Мне очень жаль, что это случилось… — с искренним сожалением произносит девочка. - Я не понимаю. «Здесь» — это где? — Америка обвёл луг взглядом, но видел лишь зелёное море травы и голубое море над головой — яркое и чистое небо. - Это переход между миром живых и миром мёртвых, — у Джонса мурашки пробежали по коже, — Если Вы сейчас тут, то Вы мертвы. Однако Вас ещё можно вернуть. - Можно? То есть, я ещё не полностью умер? - Я не знаю, как это бывает у людей… — нахмурилась Южная Башня. — Меня уже не восстановить. А Вас вернуть вполне возможно. - Обращайся ко мне на «ты», пожалуйста. И спасибо за то, что всё разъяснила. - Я рада была помочь, — улыбнулась девочка. - Даже не верится, что это действительно происходит… Что эти террористы, будь они неладны… Что я погиб… Альфред сел по-турецки и устало потёр глаза. Он и понятия не имел, что ему делать и как быть, поэтому решил ждать. В любом случае, этот переход так успокаивал, что после случившегося хотелось сидеть на этом спокойном поле вечность. - Не террористы²… — шепнул ребёнок. - Что? - Скоро ко мне присоединится братик, — перевела тему Южная. — Он похож на тебя при жизни. - Северная Башня? — поинтересовался американец и получил кивок. Юноша вдохнул и почесал плечо, а затем с ужасом отметил, что у него нет пульса — в грудной клетке была совершенная пустота, сердца словно больше не было. И какое-то странное тепло в том месте, где оно должно находиться. - Они хотят вернуть тебя, — девочка присела на колени и начала собирать цветы. - Кто? - Твои друзья-страны. Мне братик подсказал. - Артур… — догадался Америка. — Погоди, ты можешь связаться с Северной Башней? - Только телепатически, но контакт очень слабый. Кстати, спасибо, Америка, — девочка улыбнулась и сорвала какой-то колосок, начиная плести из трав. - За что ты благодаришь меня? — не понял Альфред, до этого осматривающий жёлтый лютик у его руки. - За заботу. Мы с братом многое хотели бы тебе сказать, но… времени очень мало. Поэтому я ограничусь этим «спасибо». Девочка встала и подошла к Америке, осторожно положив на его голову получившийся венок. Тот лёг набок и едва не соскользнул, но юноша поправил его. - Прости. Просто когда ты не двигаешься и не говоришь, мне сложно понять, где ты находишься. - Ничего страшного. Я рад был тебя увидеть. Прости, что не уберёг вас… - В этом нет твоей вины! — Южная покачала головой. — Нас… Обрывок фразы потонул в непонятном шуме и ярком свете, больно резанувшем по глазам.***
- Ал… — голос принадлежал Артуру, однако слышался словно через какую-то преграду, или же сам Англия был где-то далеко-далеко. - Агх… — выгнулся Джонс, почувствовав жгучую боль в груди. - Тихо, тихо! — Байльшмидт чуть надавил на грудную клетку Америки, заставив того вернуться в прежнее положение. - Мы тебя с того света вернули, Ал, — Россия вновь положил свою широкую ладонь на обжигающе-горячий лоб американца. Англия осторожно сделал последний стежок, завязал нити и обрезал лишнее. На месте сердца Альфреда теперь была рана, зашитая умелыми руками Артура. - Где ты этому научился? — Людвиг был впечатлён. - Когда-то подрабатывал врачом в одной клинике. С тех пор навыки остались, хотя я и надеялся больше никогда не использовать их³. Когда Кёркленд покинул кабинет, он нашёл двух девушек-секретарш и срочно потребовал у них аптечку, сославшись на то, что кому-то стало плохо на саммите. Они быстро принесли требуемый предмет, и, на счастье Англии, там каким-то образом оказались хирургические нити. - Господи, Альфред, я так боялся, что заклинание не сработает… — парень обнял своего воспитанника и глаза предательски защипало. - Заклинание? — переспросил Джонс, облизав пересохшие губы. - Именно. Он порезал себе ладонь, чтобы добыть нужную для ритуала кровь и всё сработало, — Канада, до этого стоявший в стороне, положил руку на плечо брату. Американец принял сидячее положение и перевёл удивлённый взгляд на Артура. - Пустяки, заживёт, — отмахнулся британец. - Ох… — выдохнул юноша. Воспоминания о том месте, где ему удалось побывать, понемногу нахлынули вместе с новой порцией мучений. - А сколько я был мёртв? - Около шести минут, ару. Мы думали, что ты уже не придёшь в себя, — ободряюще попытался улыбнуться Китай, однако вышло немного вяло. - Странно, мне казалось, я провёл там минут пятнадцать… - Где? — насторожился Хонда. - Я потом вам как-нибудь объясню. А сейчас дайте мне обезболивающее, пожалуйста… — у Альфреда закружилась голова и вновь больно кольнуло лёгкие. - Тебе срочно нужно в больницу! — Англия вытер руки от крови — своей и чужой — и подал нужные таблетки вместе со стаканом воды. - Нет, я не поеду. - Ты пережил клиническую смерть. Ты обязан поехать, это не обсуждается! — настаивал Кёркленд. - Не смей решать за меня, Арти. Ты не понимаешь, — Джонс встал с дивана и взял в руки свои куртку и футболку. Рану жгло. - Чего же?! — возмутился англичанин. Это он-то не понимает?! - Все больницы Нью-Йорка и Вашингтона переполнены пострадавшими людьми, — Ал серьёзно посмотрел в глаза бывшему опекуну. — Я никуда не поеду. Под молчание Америка, шатаясь, вышел из кабинета, едва не врезавшись во Францию и напугав Италию своим видом. Его целью был туалет, до которого парню еле-еле удалось дойти. Сил не было практически никаких. Сердце билось медленнее обычного, и это сильно настораживало, но Джонс сказал, что не поедет в больницу, а значит он не поедет. «Людям это намного нужнее,» — думал Америка. Умывшись, он поймал своё отражение в зеркале. Испачканная кровью грудь, алая рана чуть выше сердца, бледная кожа, синяки по всему телу и просто выцветшие от боли и слёз глаза. Выглядел блондин не лучше мертвеца. И всё бы ничего, если бы не резкая слабость. 10:28 — стальная сердцевина Башни сминается, Северная Башня начинает рушиться. Джонс стонет, а потом его выворачивает наизнанку. Мэттью, ждавший юношу за дверью, слышит шум и входит в помещение, незамедлительно зовя на помощь. В очередной раз проклиная всех, Альфред теряет сознание. Нью-Йоркские Башни-Близнецы обращены в руины, в искорёженную гору стали и бетона. Всемирного Торгового Центра больше не существует: здания, которые стояли там утром, исчезли… В общей сложности, погибло 2973 человека.***
- Доброе утро, ребята, — Америка кладёт букет на могилу двух детей, погибших 11 сентября 2001 года. По сути, его детей. Рядом с могилой он видит мальчика, точь-в-точь похожего на маленького Альфреда в детстве. И печальные голубые глаза мальчишки смотрят на алые-алые тюльпаны в букете. Это Северный. Около Джонса стоит девочка с которой он вёл разговор, будучи на грани двух миров. Её слепые глаза давно не видят мир, но зато она чувствует всё вокруг и улыбается. Это Южная. Они уже не в той потрёпанной одежде, что были когда-то. И нет тех ужасных ран на хрупких телах. Дети выглядят опрятно и аккуратно, но никто не видит их, кроме Америки, пришедшего навестить ребят, как делал каждый год до этого. - Ты помнишь, Альфред… — произносит Северный. - Такое не забывают, — грустно качает головой американец. - А я скучала! — признаётся Южная Башня, сжимая в руках венок — тот самый, что она когда-то подарила Альфреду. - И я по вам тоже, — усмехается Джонс. - Ты же понимаешь, да? — мальчик поднимает взгляд и неотрывно смотрит в голубые глаза юноши. - Давно понял… — вздыхает США. — Если бы я только знал… - Ты вряд ли что-нибудь сделал бы. Альфред искренне поражается такой прямолинейности: - Возможно, смог бы. Я же Герой! — смеётся Джонс. И дети смеются вместе с ним. - Ты не изменился, — подмечает девочка. - Я и не хотел. Ну, рассказывайте, что вы двое успели узнать? И Америка ещё долго слушает истории двух зданий, разрушенных пятнадцать лет назад. А ещё он давно понял, что благодаря им начал по-новому смотреть на мир и видеть вещи, невиданные ранее. Искренняя улыбка появляется на лице Альфреда и тот ласкового обнимает маленькую девочку, поднимая её на руки и пытаясь объяснить, как сегодня выглядит тяжёлое, хмурое небо.