***
Альфред любил гулять по Лондону. Летние каникулы юноша предпочитал, вопреки всему, проводить в большом городе. Благо, наличие любимой двоюродной тетушки, живущей недалеко от центра, давало ему эту возможность. Его семья перебралась в Англию, когда Альфреду было десять. Ребенок-волшебник, естественно, не стал новостью для чистокровных волшебников родителей. Способности мальчик проявил очень рано, а посему родители начали его подготовку к школе, когда Альфред едва-едва научился ходить. Возможно, именно из-за того, что все свое детство и большую часть юности Альфред провел в волшебном мире, его так тянуло в мир обыкновенный — к магглам и ко всему, что с ними связано. Его первое лето в Лондоне оставило в нем глубокий отпечаток. Особенно метро. Поезда под землей были чем-то невообразимым. Воистину волшебным! И именно в метро они и встретились. Кто бы мог подумать, что случайное столкновение на эскалаторе станет судьбоносным? Иван был эмигрантом из России, который, как и многие до него, желал найти в Соединенном королевстве лучшую жизнь, большие возможности и потерпел сокрушительное фиаско. Теперь он перебивался случайными заработками. И все же постоянная работа у него была: Иван устроился рабочим в строительную фирму, а именно маляром. Работа пыльная, платят мало да перманентно распространяемый им запах краски стал неизменным спутником его жизни. Иван жаловался на все, что связано с его работой, а Альфред с великим интересом слушал все его рассказы: о том, как ему приходиться висеть на большой высоте на страховке и красить фасады зданий; о том, что краску практически нереально вывести с одежды и что он перепробовал все способы отстирать рабочий комбинезон; о том, что даже на его повседневной, обыкновенной одежде где-нибудь да появится маленькое пятнышка того или иного цвета, и Иван ума приложить не может, ОТКУДА. Альфред открылся Ивану через месяц после их встречи. Русский отреагировал неоднозначно — вроде поверил, а вроде нет. Особенно скептично он стал относиться к рассказам Альфреда после уклончивого ответа на просьбу продемонстрировать свои способности фразой: «Нам запрещено колдовать за пределами школы». И все же после этого Иван стал называть Альфреда «маленьким колдунишкой». Альфред сначала обижался, а потом привык. В конце концов, это даже мило… Их неумолимо тянуло друг к другу. Пусть Иван слабо верил россказням Альфреда о школе, о семье, о его мире в целом, ему все равно было интересно слушать «этот детский лепет». Почему бы и нет, если у парня такая богатая фантазия? Их совершенно не смущала разница в возрасте: Альфреду пятнадцать, Ивану двадцать четыре. Девять лет не хухры-мухры, знаете ли. И все же, спустя пару-тройку месяцев знакомства, никто бы из них не стал бы отрицать ту крепкую связь, что возникла между ними двумя. Каких-то три месяца понадобилось обоим, чтобы сойтись так близко, что уже никто и ничто не оторвало бы их друг от друга. Иван, знавший Лондон куда лучше своего юного друга, водил его по всем интересным местам, показал ему все уютные и не очень закоулки большого города, кормил в закусочных (уговорить Альфреда съесть фастфуд было практически нереально, но все-таки, как показала практика, возможно). Альфред в свою очередь отплачивал Ивану тем, что тому было, пожалуй, важнее всего — уверенностью в том, что здесь, в этой чужой и, признаться честно, холодной во всех смыслах стране он хоть кому-то нужен. И везде, куда бы они не пошли, их сопровождал противный и, в то же время, дурманящий запах краски. Руки Ивана, казалось, всю его жизнь пахли именно так. Будто он родился с этим запахом. И Альфред сначала просто привык, а затем и влюбился в этот запах так же, как в его обладателя. Альфреда восхищало в его новоиспеченном русском друге все: рост, стать, горделивая осанка, с которой он держался всегда и везде, несмотря ни на что; мягкий голос, лиловые искрящиеся неподдельным дружелюбием глаза, легко играющая на бледных губах улыбка, контрастирующая с общей холодностью его наружности. Русский великан, коим видел Ивана Альфред, в лучшем смысле воплощал представления парня об этой стране. И можно представить насколько странно смотрелась вместе эта парочка: солнечный во всех отношениях, совсем юный, пышущий молодостью и энергией паренек и высокий, совсем еще не старый, но постаревший душою могучий снежный витязь. Но противоположности притягиваются, это известно всем. Их первый поцелуй случился в день рождения Альфреда, четвертого июля. Оба навсегда запомнили этот день. Альфред упросил Ивана подарить тому банку фиолетовой масляной краски. Почему именно фиолетовой, Альфред так и не смог объяснить. А вот почему именно краска — парню было до ужаса интересно, как же выглядит та самая непонятная ему цветная субстанция, подарившая его другу такой необычный запах. Иван возражать не стал и притащил парню обещанный подарок, да еще и вместе с новенькой малярной кистью. И пока суть да дело, дурманящий аромат и небольшое количество алкоголя взяли свое: поцелуй был неуклюжим, неумелым и сухим. Но таким порывистым и нежным, что играющая между ними искра разгорелась в полную силу. С тех пор они практически каждый день проводили вместе. Прогулки, посиделки в кафе, просмотры фильмов обрели для обоих новый смысл. Альфреду всё хотелось возвращаться в школу, все меньше он желал вновь оказаться в родном мире чародейства и колдовства. Ведь там не было Ивана. И запаха краски. Его запаха. И Альфред чувствовал себя до боли одиноким, несмотря на неизменно окружавших его друзей и любящих родных. Спустя еще один год они переспали. Вам случалось оказываться в только что окрашенной комнате? Вы заходите внутрь и в нос вам тут же ударяет резкий и противный запах краски, вы морщите нос, возможно, вам даже начинает резать глаза. Их первый раз был именно таким. Обнаженный юноша лежал под нависавшим над ним мужчиной, обхватив его плечи и утыкаясь в шею. Горячие поцелуи холодного великана обжигали кожу, оставляя на ней красные следы, вечно ледяные руки опаляли спину, живот, плоть. Неопытный мальчишка от одних только ласк кончил не менее двух раз. Затем его перевернули на живот, бережно подложив под живот подушку. Иван подготовил его и очень старательно, но все же принимать в первый раз молодому неискушенному подобного рода занятиями телу было нестерпимо больно. Альфреду хотелось вырваться из-под тяжелого тела как можно скорее, только бы не чувствовать, будто его разрывает на части. Хотелось убежать так же, как вам бы захотелось убежать из провонявшей краской комнаты. Дальше вы чувствуете, как начинает болеть голова. Вы трете виски в надежде, что это поможет, но раздраженная обонятельная система считает иначе. Помимо острой боли он начал чувствовать боль тупую и пульсирующую, которая распространялась с каждым аккуратным толчком его партнера. Иван старался быть нежным и аккуратным, и у него получалось — здесь Альфреду не на что было жаловаться. И все же, первый секс для принимающей стороны в принципе никогда не бывает приятным. А потом вы ощущаете, как дурман заволакивает ваш разум — вы плохо соображаете, а запах уже не кажется таким уж противным. Вам начинает нравиться это ощущение, каким бы мазохистским ни казалось подобное удовольствие. Вы медленно оседаете на пол, отдаваясь забвению, которое приносит все тот же нестерпимый вначале запах свежевыкрашенных стен. Наконец с губ Альфреда помимо болезненных вскриков сорвался довольный и удивленный стон — Иван наконец нашел правильный угол и продолжил двигаться, задевая простату юноши. Боль никуда не исчезла, но фантомно-приятное ощущение накрыло Альфреда: разум его заволокло туманом, тело покрылось мелкими каплями пота, волосы сбились, глаза подернула мутная дымка. Пальцы, крепко стиснутые, онемели, ног он тоже почти не чувствовал И вот, наконец, кто-то находит вас в этой комнате. С громкой руганью этот кто-то догадывается, в отличие от вас, открыть окно. Глоток свежего воздуха приносит нескончаемое блаженство, которое вы ощутите не сразу, но когда вы понемногу начнете приходить в себя. Наконец, юноша почувствовал, как его нутро заполнило что-то теплое и, как впоследствии оказалось, липкое. Уставший, но удовлетворенный Иван повалился рядом, помогая затем Альфреду лечь рядом. Зад ужасно болел и ныл, и Альфреду казалось, будто его несчастный анус просто изорван в мелкие лоскутки. Но осознание того, что это наконец закончилось, принесло ему, пожалуй, не меньшее удовольствие, чем все последующие их совместные жаркие ночи. Их первый раз, да их отношения в целом были такими же резкими, дававшими сразу в голову и не отпускавшими, как запах масляной краски, которым Иван, все-таки, пропах на сквозь. И слава богу, что так и не нашлось человека, который, ругаясь, открыл бы окно в их личной, только что выкрашенной, комнате.***
- Мистер Джонс, ваша очередь. Поделитесь с нами, чем для вас пахнет амортенция? Альфред неспешно встал со своего места и прошел к медленно кипящему котлу. Вдохнув полной грудью, он удовлетворенно улыбнулся. - Это краска. Масляная краска, сэр.