Пам-пам

Это было так давно, и так непонятно для меня сейчас. Как нас угораздило оказаться в одном городе, под одним дождем и, о господи, под одной остановкой. Почему ты, обычно собранный и предусмотрительный, в этот раз вышел без зонта. И почему я, не особо любящий людей в принципе, потащил тебя к себе, чтобы напоить чаем и заставить греть ноги в горячей воде. Ты еще ворчал, что я веду себя как старый дед. А меня почему-то охватило беспокойство за то, что ты можешь заболеть. Это было так по-дружески, так тепло и уютно. Потом я сидел, снова играл, ты смотрел и говорил, что играю я просто ужасно. А когда уселся за комп, тебя убили через три или четыре минуты. А через пять часов ты ушел, и как-то неуютно стало, хотя знал-то тебя всего ничего, но за эти несколько часов, что мы провели в моей квартире, я привык к тебе. Ну, я так думал. Осень была разлита по парку кем-то неосторожным, и все богатство октября было смешано с дождливой грязью, и теперь так шла всем эти людям, что смело шагали по измазанным дорожкам. По одной из них шли и мы, только уже не в Москве, как я привык, и я даже понятия не имел, куда эта дорога нас приведет, мог лишь смутно догадываться. Как, впрочем, и ты, ведь ты даже не смог ответить, куда мы направляемся. — Просто гуляем, — пожал ты плечами, когда я спросил и улыбнулся самому себе. Это было так странно и немного грустно. А еще при тебе я не хотел пиво, совсем. А когда все-таки покупал, то ты смотрел на меня, как на отброса какого-то, и становилось совсем не по себе. В тот день мы догуляли до твоей квартиры. Нас снова застал дождь, и в самый неподходящий момент. Мы как будто оказались внутри огромной лужи, разрезанной редкими столбами воздуха. Естественно, промокли. Естественно, ты, вспомнив тот мой поступок, потащил к себе, что-то ворча себе под нос, но я готов биться об заклад — это было не более, чем волнение. Ты тащил меня вверх по ступенькам, отчаянно сжимая мою руку, так что мне даже больно стало. А дома пытался всучить мне свою одежду, но она смотрелась на мне чересчур комично. Все-таки ты жирным не был. Ты все-таки нашел какую-то большую футболку, а вот с низом была беда, так что я просто обмотался полотенцем. Ты еще смеялся, что давно в твоей квартире никого в юбке не было. Я не знаю, что произошло потом. Я захотел покурить, стоял у окна, и, честно, не видел, что творилось на улице — дождь стеной закрывал все. А потом подошел ты и сказал, что сигареты очень мерзко воняют. Я пожал плечами и в последний раз затянулся. — Я не люблю дождь, — заявил ты, глядя на улицу. Там все было уже более менее сносно, ливень прекращался. — А кто его любит, — хмыкнул я, — холодно, сыро… — Я небольшой люблю. Ну, когда дождинки редко по стеклу попадают. Так пам. Пам. Пам, — и ты пальцем стучишь по окну в такт своим словам. — И такой дождь может весь день идти, что хорошего-то? То ли дело — ливень. Пам-пам — и все, — улыбнулся я. И ты улыбался. — Угу, — вдруг ты нахмурился. — Кстати, твои вещи будут долго сохнуть, наверное. — А вот это плохо. Я не очень-то хочу в юбке, — я кивнул на свое полотенце, — весь день ходить. — Блин, прости, правда ничего нет, — ты виновато посмотрел на меня. — Да успокойся. Нормально все. Может лучше посмотрим что-нибудь? И мы смотрели фильм. Какой-то длинный, нудный, но пока мы его смотрели, высохли мои трусы, и остаток дня я ходил в них, не без твоих уколов по поводу их вида. Ну мало ли, что тебе не нравится. Все лучше, чем твои, какие-то пестрые, яркие. А потом это нечаянное «пам-пам» привязалось к тебе, и ты без устали повторял при каждом удобном случае. Пам-пам — когда мы случайно столкнулись в коридоре. Пам-пам — нервно, дрожащим голосом, когда мой нос соприкоснулся с твоим. Пам-пам — скептично, с сарказмом, когда мы первый раз поругались из-за того, что я много выпил. Пам-пам — когда ты свалил с Кшиштовским. А потом все как-то потухло. Завяло. Но что-то осталось во мне, и раз за разом включаю твои видео. Я улыбнусь тебе через монитор и этого будет достаточно. Ну просто я продолжаю верить, что ты вспоминаешь каждый раз, когда говоришь свое «пам-пам»